Тёмные начала (гет)

Он приходит сюда каждый вечер, возможно для успокоения своей совести, а может, для напоминания — не всё потеряно. Разве он хотел вернуть свою прежнюю жизнь в Сторибруке? Своё положение в их маленьком обществе героев и злодеев? Румпель думал об этом тысячу раз: днём и ночью, пока проклятый сон с усталостью не валили его с ног. Быть смертным не так приятно, как кажется. Он перестал быть плохим парнем, стал примерным гражданином. Стёртая биография превратилась в забытую вещь, что он смог наконец закрыть в ящик, а ключ... Раньше, над ним имел власть кинжал Тёмного, теперь, тот самый метафорический ключ, что раз от раза не давал ему покоя.

В данный момент Уивер далёк от своих проблем, мало обращая внимания на окружающих. Всё его внимание приковано к одному человеку в баре — Рони. Да, такой парадокс, хозяйка Бара "Гадкий Койот", та самая Злая Королева из сказки. Ему одновременно смешно и грустно. Она заслужила эту жизнь, здесь и сейчас, без проклятий и ненависти, без бесконечной череды смертей и потерь, наконец — без одержимости Белоснежкой, что почти высушила её до краёв. Реджина кажется привыкла быть другой, притягивать к себе людей, а не наоборот — отталкивать. Реджина — душа компании, чего не скажешь о нём.

Румпель по-прежнему связан с тёмными делами, посвящён в чужие малоприятные тайны. Он интриган и лицемер. Этот мир как оказалось, ничем не отличается от Зачарованного Леса. Сплошные сделки и контракты. Его работа детективом не менее опасна, чем у Тёмного Мага Румпельштицхена. Он наживает себе врагов, портит кровь другим, порой угрожает. У него есть компромат на влиятельных людей, а значит — власть. Всё по-старому. Некоторые привычки трудно забыть.

Румпель в очередной раз не притрагивается к стакану, в котором налито виски со льдом. Мерно барабаня пальцами по столу, мужчина думает, насколько хватит его сил? Смотри, но не трогай. Если бы хоть одна живая душа разделила с ним этот плен. Если бы смогла понять... Внутренний голос уверяет, ему не нужны люди, чья-то компания. Он давно смирился с одиночеством. А как же Бэй? Будь он чудовищем, сын не посмотрел бы в его сторону. Значит осталось где-то глубоко внутри добро и свет, притесняемый тьмой, значит есть желание быть нужным и любимым. Глаза защипало. Он не плачет, просто на миг старый дурак подумал, у него есть шанс. Триста лет слишком долгий срок, для раскаяния. Поздно. Всё поздно.

Сожаления. Когда-нибудь они уничтожат его. Уивер смотрит на Реджину почти с завистью. Женщина, что могла стать его дочерью, его первенцем, его лучшая ученица, его одержимость. У тьмы тоже есть желания. Бывший маг отводит взгляд. Ненадолго, на пару минут. Передохнуть, в сотый раз поклясться, больше он в бар ни ногой. Жаль, обещания мало чего стоят, он сломался.

Странная, непонятная привязанность к бывшей Злой Королеве влечёт его. Никакие уговоры, посулы, угрозы не помогут исправить ситуацию. Если это любовь, то почему он не чувствовал её раньше? Мерзкий голосок шепчет: подобное притягивается к подобному. У него была Бель, девушка растопившая его сердце. Ложь. Когда он целовал одну женщину, в уме всегда держал другую. Или так ему казалось? Просыпаясь в объятиях Бель, Румпель мыслями был с той, что люто ненавидела его, призирала, была готова убить.

Парадокс. Приходу Реджины в его лавку он радовался как ребёнок, подготавливал какие-то слова, находил предлоги, чтобы она вновь вернулась к нему. Например история с Генри. Как он ликовал, Миллс обратилась именно к нему с такой деликатной просьбой. Как замирал, стоя в тени вязов, рассматривая сидящую в парке Реджину с сыном. Благоговейный трепет овладевал Румпелем. Или Голдом? Его личности слились воедино. Он давно забыл, кто такой на самом деле Румпельштицхен. И... каждый раз, именно Миллс напоминала ему об истинной сущности. Он уговаривал себя, он не умеет любить, это обычная маска. Ладонь всё сильнее сжимала трость, безумно хотелось крушить всё вокруг, кричать от боли. Только Тёмные не умеют любить, ибо любовь — это слабость.

* * *

— Вам нехорошо? — мужчина отшатнулся, как от пощёчины, девушке показалось, в его глазах на миг появилась неприкрытая злоба.

— Нет, всё в порядке, — он выпрямился, напустив на себя важный вид.

— Тогда, вам может что-то принести? — под его взглядом Вайолет стало не по себе. Сэнфорд видела мужчину не в первый раз, не сразу определив цель его визита, пыталась заговорить, узнать о посетителе побольше. — Воды? — девушка немного смутилась.

Конечно же, как она могла быть такой глупой! Рони. Вот истинная причина. Каждый раз он заказывал виски, каждый раз оставлял стакан полным. Не ассортимент горячительных напитков и танцы на барной стойке интересовали мужчину. Сэнфорд чертыхнулась, нельзя так нагло лезть в чужие дела. От стыда ей хотелось провалиться сквозь землю. Но если учесть, совсем недавно, Рони порвала отношения с Сэмом... Вайолет была в долгу у Рони. Будучи хозяйкой бара, Стоун поверила ей, взяла на работу. Неожиданно для самой себя, Сэнфорд произнесла:

— Просто подойдите к ней, поговорите. По себе знаю, станет легче, — Вайолет ожидала какой угодно реакции, от крепкого слова, до рукоприкладства. Вместо этого услышала ответное:

— Может быть... Позже.

Уивер не уточнил, что этого "позже" может не случиться. Он безумно боится разбудить в Рони прежнюю Реджину. Неведение гораздо привлекательнее. Детектив выдавил слабую улыбку. Девушка пытается ему помочь. Как трогательно. Никто раньше не желал делать этого по собственной воле.

— Просто поверьте в себя, всё получится, — Сэнфорд похлопала его по плечу, как старого друга.

Уивер смотрел вслед удаляющейся девушке. С ужасом осознавая, она направляется к Рони. Неужели... Он пропустил удар сердца. Прикусив губу до боли, не смог пошевелиться. Они о чём-то разговаривали, затем, девушка указала в его сторону. Нет-нет! Так не должно быть! У страха глаза велики. Румпель замер. С каким облегчение он выдохнул, когда понял, указываю не на него, а на кого-то за его спиной.

Детектив медленно обернулся. Его пробил озноб. Словно призрак из прошлого, в дымке настоящего, в дверном проёме появился Крюк. Капитан не особо изменился внешне, скорее нашёл свою недостающую часть головоломки. Румпель прислушался, до него долетели обрывки фраз: " мой парень", "работа", "он профессионал". Значит, она его девушка? Здесь ему не нужно было искать достопресного Крокодила, чтобы отомстить, не маяться со Свон, выпрашивая хоть каплю любви и понимания, не быть постоянно в центре событий, сражаясь со своими и чужими демонами. Он был свободен от оков. Странно, Румпель был счастлив за Киллиана и Вайолет. К тому же, Крюк никогда не встречал его, сохранив таким образом кисть руки в целости.

Судьба и Рок. Что он о них знал? Они все были картонными персонажами, желающими нескольких вещей: жить долго и счастливо и хорошего конца. В книгах, что Генри называл сказками, их тёзкам не удалось достичь ни того, ни другого. Всё потому, что каждый сам писал свою историю, не полагаясь на какого-то Автора. Бэй это знал, Генри... Взрослые из Зачарованного Леса подчиняясь чужой прихоти — нет. Дети оказались гораздо мудрее, чем их родители.

* * *

Не смотря ни на что, он тосковал по прежней Реджине. Их перепалкам, разговорам о прошлом. Вернуть её Румпель не имел права. А есть ли права у Уивера? Детектив мог бы погрешить против истины, солги он Рони. Если Вайолет права, ему требуется смелость. Только скажите на милость, зачем такой красавице как Рони, такой старик как Уивер? Всё встало на свои места. Он жалеет себя, тряпичная кукла, не способная иметь собственное мнение. Он залпом осушил почти тёплый до противного, стакан виски. И тут его осенило, зал в баре пуст. Видимо он так глубоко ушёл в собственные мысли, что не заметил, как быстро пролетело время.

Пора быть храбрым. Румпель встал из-за стола, направившись к барной стойке, той самой, за которой целый вечер наблюдал Реджину. На его счастье, хозяйка бара не видела его манёвров. Он нагло уселся на первый попавшийся стул, нацепив маску беспечности. Что-то, а практики притворства и лицедейства, за триста лет Тёмным ему не занимать. Только бы получилось.

— Добрый вечер, — похоже не все покинули бар. Припозднившийся посетитель слабо улыбнулся ей в ответ, словно ему было некомфортно. — Заведение черед пятнадцать минут закрывается, — сегодня ей пришлось закончить пораньше, отпустить Вайолет домой в связи с семейными проблемами.

— Я в курсе, — вышло более резко, чем ему хотелось.

Румпель впервые увидел Реджину так близко. Точнее, первый раз он смутно видел её в своих видениях. Тогда ему стоило больших трудов оставаться спокойным. Стрэндж говорил, Румпель выкрикивал её имя, потом как в бреду, что-то шептал на непонятном языке. Маг уверил Уивера, это нормально. Румпель помнил слова Стивена: "Глубоко внутри вас, живёт сущность, она спит, но если вы разбудите её, многое изменится. Это как слой краски, невозможно убрать один, не повредив другой. Вы готовы к такой жертве?"

Он был готов. Проклятие пало. Эксперимент начинавшийся как шутка, перевернул его жизнь. Уивер чуть было не впал в депрессию, пока случайно, одним летним вечером, поддавшись на уговоры знакомого, не посетил бар "Гадкий Койот". Зосо весь вечер подшучивал над ним, дескать он остолбенел, увидев хозяйку бара. Потерял дар речи. Было от чего. Реджина. Та самая, чьи первые шаги он наблюдал, чьи слёзы видел слишком часто, чьему горю был причиной. Девочка выросла, превратившись в красивую женщину. Он и раньше восхищался Миллс, понимая, отчасти он сотворил Злую Королеву. Гордиться было чем: волевая и несгибаемая, Реджина превзошла все ожидания, сломала все каноны. Он сотворил её, изменив наивное дитя, познакомил девушку с тьмой. Когда-то, Кора жестоко обманула его, отвергнув. Он отыгрался на её потомстве, не думая о последствиях. Теперь поздно, время собирать камни.

Бездонные карие глаза словно читали его душу, которую он продал тьме. Они оба молчали. Так неправильно. Румпель словно извинившись, протянул Реджине пустой бокал. Их пальцы соприкоснулись.

— Простите, я вам должен, — он неуклюже достал бумажник, отсчитав положенную сумму. Снова трус. Он боится. Боится слов и действий. Румпель с какой-то грустью смотрит на запястье Рони-Реджины, татуировка в виде чёрного пёрышка на месте. На удачу. Только увы, удача обходила Реджину стороной, будто насмехаясь. — Лучше я пойду, — побег неизбежен.

— Постойте, я вас знаю? — Рони пытаясь остановить мужчину, протягивает руку, накрывая его ладонь своей. — Я к тому, что мне кажется, я вас где-то видела.

Её прозорливость и словоохотливость продиктованы попыткой остаться в баре ещё на некоторое время. Дома её никто не ждёт, разве что кот Салем, с которым женщина делит малогабаритную двушку под самой крышей. Их отношения с Сэмом в какой-то момент затрещали по швам, она поняла, что не создана для вечных пирушек с друзьями, безделья, гонок на мотоцикле по ночным улицам. В общем и целом, она свободна. На этот раз. Рони не занимать обаяния, свистни, завтра половина мужчин квартала сбежится. Только ей не хочется таким образом искать себе парня. Она отшучивается, иногда резко отшивает самых наглых, по-прежнему оставаясь одна.

— Я тут на постоянной основе, — осторожно отвечает он. — У вас прекрасная выпивка и субботняя программа с танцами, — Румпель делает восхищённое лицо.

— Да, это что-то, Вайолет и остальные стараются, — странно, ей уютно в его компании, а ведь она даже не знает его имени.

— Майкл Самуэль Уивер, — такого официоза Румпель от себя не ожидал.

— Значит, Майкл?

Рони внимательно смотрит на мужчину: лёгкие тени залегли под глазами, глубокая морщинка прочертила бороздку на переносице. Он гораздо старше её, но в то же время, в глазах поблёскивает огонёк юношеского азарта. На правой щеке след от шрама, почти поблекшего. Кажется она смущена. Всё ещё держит Уивера за руку, как ребёнок, потерявший родителей. Отпускать так не хочется. Ладонь тёплая. Если попытаться описать свои чувства: спокойствие, безопасность, доверие, привязанность. Она сходит с ума. Рони не до смеха. Психологи говорят, такое случается после разрыва с близкими людьми. Сэм. Она не ищет замену. Просто это трудно объяснить обычными словами. Майкл как старый друг из детства, как наставник, отцовская фигура. Детская травма? Отца убили в перестрелке, мама говорила, так бывает, когда человеку не всё равно, что будет с невинными. Томас Стоун работал в полиции, он рискнул собой, чтобы жили другие. Она навсегда запомнит последнюю их встречу: утро, крепкие объятия, нежелание расставаться с отцом, словно каким-то шестым чувством маленькая Рони понимает — папа больше не вернётся.

— Друзья любят подшучивать надо мной: падший ангел, где твои крылья? — Румпель не знает, откуда взялось имя падшего ангела, ему всё равно. Единственное, оно отражает его прошлую суть во всех аспектах. — Пятнадцать минут прошли, я тебя сильно задерживаю, — достижение, он перешёл на "ты".

Бывшему магу хочется отбросить осторожность, прикоснуться губами к этим запястьям, обнять эти плечи, просто побыть рядом. Ему светит камера, если он попытается проделать такое. Реджина сменила брючные костюмы на футболку, джинсы и кожаную куртку, стала бунтарём. Ему нравится Рони-Реджина, они единое целое, как Румпельштицхен и Уивер. Только они больше не в Сторибруке, они не сказочные персонажи, а самые настоящие. Румпель вспоминает про Генри. Мальчик должно быть вырос, обзавёлся семьёй. Своей собственной. Майкл смотрит на Рони, к горлу подступает ком. Пусть Свон биологическая мать Генри, именно Реджи выходила его, не спала ночами, следила, чтобы никто не смел пальцем тронуть её мальчика. Румпель эгоист. Реджина должна вспомнить... Не ради Сторибрука, этот поганый городишко давно живёт сам по себе, оставаясь больше проклятием для всех его жителей, чем они думают. Там нет счастья, только страх остаться одному, боль утрат, шаблонность мышления и сплошная темнота.

— На то они и друзья, — Рони хочется узнать, откуда Майкл родом, где живёт, чем занимается. Кто-то скажет так не бывает, она наоборот — возразит. Седина посеребрила виски, это знак того, человек многое пережил. Ей не страшно остаться одной, ей страшно сейчас, сделать неправильный выбор. — Мы часто прощаем тех, кто нам дорог.

Их уединение прерывает шум: кто-то громко хлопнул дверью. Звук раскатистым крещендо разносится по залу, отражаясь от стен и потолка.

— Так и думал, ты здесь, — он решил перезагрузить их отношения. В конце концов, не боги горшки обжигают. Со стороны Рони это обычная обида. Ему только стоит попросить прощения. Как там бывает? Терять такую женщину как Рони — безумие. Сэм Скар мастак извиняться. Мужчина в полной уверенности, его простят, вваливается в зал бара. — Рони!

— Только не сейчас, — Рони разрывает контакт, впопыхах бросая в карман мобильник, на всякий пожарный.

— Ваш друг? — Румпель не знаком с этим человеком. В коим-то веке, ему предстоит стычка с чужаком.

— Бывший парень, — вскользь уточняет Рони.

— Послушай, я... Мне... Чёрт, ты нужна мне, понимаешь? — он намеренно игнорирует третьего лишнего. — Без тебя всё не так, Рони, — Сэм борется с желанием сгрести Стоун в охапку, увезти отсюда. Плевать на бар, завтра придёт Вайолет, всё разрулит. Его женщина нужна ему сейчас! — Не обращай внимания на Дона, он мудак, — старший брат резко высказался о Рони, видит бог, Сэм не хотел этого. Братишке досталось по полной, когда в пьяном угаре, он попал Сэму под руку. Закончилось всё травматологией и обещанием, впредь держать язык за зубами. — Он приносит свои извинения, — сократив расстояние, Сэм пытается поймать Рони за руку.

— Между нами всё кончено, Сэм. Дело не в словах Дона. Понимаешь? — она высвобождает свою руку. — Мы — разные, — Стоун ждёт понимания.

— Правда? — крепыш гулко выдыхает. — К чёрту, давай начнём всё с чистого листа, Рони, — пауза затягивается.

— Сэм. Правильно? — Румпель решает вмешаться. Рони или Реджина, он уверен, никогда не были женщинами в беде. Но тут другое дело. Стоит обойтись малой кровью, иначе... — Рони вам всё сказала, отпустите её, не держите, — он говорит сущую чепуху, сам он и не подумает отпустить Реджину. Теперь нет.

— Иди домой, отдохни. Мы можем остаться друзьями, — назревает конфликт.

— Поверьте, это лучше, чем ничего.

— Он что, твой личный адвокат? — животный инстинкт берёт верх над разумом. — Ладно, договорились, — Сэм разворачивается, похоже собираясь уходить.

— Так будет лучше для всех, — зная Сэма, она понимает — это не конец.

— Я отдохну, — зло шепчет Скар. — Только после того, как доберусь до тебя! — он бросается на Уивера, начиная бить его кулаками в лицо. — Я, никогда, никого, не прощаю! — удар за ударом обрушивается на Майкла.

Румпель поначалу терпит. Прошли те годы, когда он мог одним касанием убить наглеца насмерть, сломать шею, перерезать горло. Он дышит глубоко и прерывисто, принимая боль как данность. Экзекуция продолжается, пока на дне сознания не вспыхивает огонёк отречения. Румпель одним мощным ударом под дых отбрасывает противника в центр зала. Избитый, весь в крови и начинающих проявляться синяках, он похож на Ангела Мести. Гортанный рык вырывается из горла, глаза полыхают ненавистью, кулаки сжимаются сами собой. Он наносит упреждающий удар по рёбрам, не давая Скару встать и обороняться. Затем ещё один и снова и снова. За все обиды разом, за неудавшуюся жизнь, за унижения, за пренебрежение, за насмешки.

Румпель упивается властью, ему не важно, что противник может погибнуть.

— Майкл! — у Рони в руках пистолет, против кого она пустит его в ход неизвестно. — Сэм всё понял, не надо насилия... — она смотрит ему в глаза с такой горечью, что щемит сердце. — Ты не такой, Майкл... — Рони держится, но вот-вот на глазах выступят предательские слёзы.

Она не хочет потерять Майкла. Девушка помогает встать Сэму, усаживает на стул, попутно набирая номер скорой. Полиция тут не нужна. Она попробует достучаться до Майкла, ведь у падших ангелов тоже есть сердце. И оно бъётся.

Румпель останавливается. В голосе Рони-Реджины он слышит тоненький голосок Бэя: "Папочка, не надо! Ты не такой как они... Ты хороший...". Неужели он хороший? Румпель смотрит на Рони, она не боится его, скорее — ЗА НЕГО. Мы не всегда такие, какими должны быть. Он не ангел, он — демон. Суть похоже ни одним заклятием или перерождением не изменишь. Что он сделал для Реджины? И тут испортил ей жизнь? Заставил плакать, разочаровал. Реджина ему невероятно дорога. Только она не одна из его вещей в лавке, её не взять силой.

— Простите меня... — он прихрамывая (здесь ему не нужна трость), ковыляет к выходу. — Я не хотел... — он не оборачивается, боясь встретиться взглядом с Рони.

Пора переезжать в Сан-Франциско или Вашингтон. Там его никто не знает, а шансы встретить зачарованных сторибрукцев равны абсолютному нулю. Он найдёт работу, фальшь и безумие нынче в моде, а превосходство в силе, будет отличной рекомендацией для любого работодателя.

Ледяной воздух отрезвляет. Вывеска бара отбрасывает причудливые тени. Румпелю кажется, в одной из таких теней притаился Тёмный Маг Румпельштицхен. Он мерзко хихикая, потирает руки, скалится, торжествует. Джин выпущен из бутылки. Проклятие стало самым настоящим. Он больше не потревожит Рони, забудет о ней. Навсегда.

Румпель поспешно прячется за угол, сливаясь с темнотой. Ему хочется оглохнуть и ослепнуть, лишь бы не слышать женский голос зовущий его по имени, не видеть одинокий хрупкий силуэт в прямоугольнике света.

— Уходи... Отпусти же меня... Реджина... Пожалуйста... — он жалобно смотрит на луну. Полнолуние. Время монстров. Он один из них.

* * *

На телефоне целых двадцать пропущенных звонков. Снова. Его хотят видеть прямо сейчас. Контракт под угрозой срыва. Вопреки всему, он не пьёт, ни капли. С тех самых пор как приехал в Сан-Франциско. С болью гораздо лучше жить. Ты становишься злее, лучше мыслишь, яснее. Лишь во сне, его мучают кошмары. Он убивает Сэма, получая пулю от Рони, в результате, не умирает, превращаясь у неё на глазах в Тёмного мага. Трансформация пугает девушку. И как апофеоз — появление Злой Королевы, вырывающей сердце Рони. Он порывается помочь, Королева останавливает его — в её руках Кинжал Тёмного.

— Ты уничтожил свою любовь, Тёмный! — хохочет она.

Пробуждение не из приятных. Образы прошлого у него в крови. Как с этим жить? Существовать. Он привыкнет. Вновь по кругу: умыться, побриться, одеться, приготовить что-то нехитрое, вроде сэндвичей. Которые так любили Бэй и Генри. Поэтому он не поехал в Нью-Йорк, из-за воспоминаний. Не важно. Ничего не важно.

Румпель бросает вчерашнюю газету на стол, в ней красуется заголовок: "Жестокие убийства на речном бульваре. Маньяк на свободе". Этот мир не лучше Зачарованного Леса, по сути — всё одинаково. Люди, не важно кто они: герои или злодеи, совершают непозволительные ошибки.

Верный пистолет занимает место в заплечной кобуре, охотничий нож в ножнах на щиколотке, как аргумент сойдёт. В зеркале отражается хмурый мужчина, на вид лет под шестьдесят. Волчий взгляд. Пора. Он собирается уходить, рука на дверной ручке. Мгновение как бесконечность. Дверь распахивается, на пороге стоит ОНА.

— Реджина... — вырывается у него. — Ты пришла... — он не уверен, что это не сон.

— Ты думал, от меня так просто можно избавиться? — слова именно Реджины Миллс, не Рони.

Ей пришлось долго искать начало этой истории. Пока неким магическим образом, к ней в бар не заявился человек по имени Стивен Стрэндж. Он представился практикующим хиромантом, предложил ей пару сеансов. Самое ценное, он назвал имя — Майкл Самуэль Уивер. Потом... она вспомнила, кем была. Маг так же таинственно исчез, как и появился. Позже, она применила кое-какие знания и связи. В этом мире оставалась магия, правда люди старались её не замечать.

— Твой маг та ещё заноза, — впервые она улыбнулась. — Собрался на прогулку? — она кивком указала на его пистолет в кобуре.

— Инстинкты, Реджи, — спустя столько десятилетий, Румпель обнял Реджину и поцеловал. Поцелуй вышел долгим и страстным. — Не разочаруешься? — он боялся ответа.

— Мы не ангелы...

Она видела бесконечный парад смертей, жертв, несчастий, что причинила жителям деревень и городов. Замки объятые пламенем, дети оставшиеся сиротами. На её счету кровь, что не смыть. Сейчас, она постарается стать другой, не забывая, кем была раньше. — Память — наша сила.

— Оно того стоило? — из-за него Миллс здесь, а не в баре с друзьями. Из-за него ей предстоит долгий путь. Она пожертвовала собой, ради него. — Ещё никто не делал ради меня такого... — во рту пересохло. Реджина с ним, ей ничто не угрожает, всё хорошо.

— Стоило, Румпель, — в её глазах бывший Тёмный пусть и грешен, зато он осознал свои ошибки, как когда-то она, ради Генри. — Теперь, ты не один, Румпель, — Реджина уткнулась ему в плечо. С ним спокойнее. Похоже теперь она знает, что такое любовь. Когда ради дорогого тебе человека, ты рискуешь, не задумываясь о собственной безопасности. — Мы справимся, вместе... И... найдём Генри...

— Обещаю... — прошептал Румпель, ещё крепче обнимая Реджину.