Когда часы пробьют двенадцать? (гет)

Инженер с нетерпением ожидал, когда куранты пробьют заветные двенадцать ударов, чтобы наконец войти к Новый год. Вот только как на зло, минутная стрелка словно прилипла на роковой пятьдесят девятой минуте. Чувство праздника понемногу таяло, а жители одного безымянного города продолжали радоваться, будто бы ничего не произошло. Все вокруг так и шептало: вот он, Новый год. Стол ломился разнообразными салатами, нарезками, рядом с большим блюдом картофельного пюре немного сиротливо смотрелась бутылочка вина, зато как ярко выглядела россыпь оранжевых мандаринов в затейливом салатнике. Вот только для Инженера все как-то внезапно замерло. Десятый раз взглянул на часы — ничего. Грянуло поздравление Г.К. Стрельникова, прозвучало торжественное «дорогие мои хорошие, с праздником», но куранты все никак не могли отбить заветные двенадцать ударов.

Особа, сидящая напротив, кажется, вовсе не замечала ничего, кроме голубого экрана небольшого телевизора или вовсе задремала. Лишь Инженер все терзался, то и дело подходил к окну. Катамарановск жил своей обычной жизнью. Где-то на улицах резвились молодые люди, кое-где гремели первые салюты, но Новый год почему-то не наступал. Кажется, что-то было не так.

— Может быть, мне, ну, того, спать лечь? — проговорил Инженер, но тут же отмахнулся. — Нет, я же так просплю все на свете.

Привычная рассеянность была задвинута на второй план, пальцы нервно барабанили то по вискам, то по столу. Инженер понимал, что нужно что-то сделать, чтобы со спокойной душой уйти в Новый год, оставив старые проблемы позади. Мужчина остановился, словно молнией пораженный.

— Проблема!

Бросив все, Инженер крикнул что-то Особе, но она не обратила на это внимания. С одной стороны он спас Григория от верной гибели, но прощения так и не попросил. И где в новогоднюю ночь искать президента.

— В «Канарейку»! — прыгнув в такси, выкрикнул Инженер.

Конечно, можно было добраться туда пешком или на редких автобусах, но Инженеру хотелось как можно быстрее разобраться с этим. Может быть, если он искренне раскается, то Новый год наступит… Такси остановилось возле входа в ресторан «Канарейка». Во всех окнах горел свет, а на улице доносился какой-то блатняк. Кривая усмешка загорелась на губах Инженера.

— Угадал!

Дорога до банкетного зала была знакома до зубного скрежета, до боли. Пусть тогда Инженер был явно не в себе, но в этот раз он шел теми же коридорами и лестницами на ватных ногах. Повязанный наспех шарф так и норовил соскользнуть с плеч, потому быстро перекочевал в карман пальто не по сезону. Мужчина лишь отмахнулся. Даже если и заболеет, то все потом. Возле злосчастных дверей ноги остановились сами, худое тело задрожало.

— Мне, что, опять?.. Опять сюда?

РОЗОВЫЙ ТУМАН, ЖЕЛТАЯ СИРЕНЬ. ПРИХОДИ КО МНЕ, НА МОЮ ПОСТЕЛЬ! — надрывался хриплый мужской голос, ему вторило с десяток других. Впрочем, среди других заметно отличался один чуть хрипловатый.

Инженер еще раз дрогнул, но все же легко толкнул двери. Кажется, праздник был в самом разгаре. Посреди зала чудаковато танцевал сам Григорий Константинович, подпевал знакомые слова. Сразу видно, навеселе. Внезапно взгляд президента остановился на внезапном госте.

— Здорова, отец. Как говорят американцы, будь моим нежданным гостем… приятным, — Стрельников радушно раскинул руки в приветственном жесте, подошел ближе. — Ой, розовый туман, ты меня прости…

— Нет, Гри-григорий, это я пришел… Извиниться, в общем, — сбивчиво ответил Инженер, влекомый за президентом.

— А извиняться-то за что, скажи? — Стрельников едва заметно улыбнулся, приобнял окончательно растерянного спасителя. — Ты мне жизнь спас, за это и будешь извиняться?.. Лишь с тобой одной вечно буду я!

Инженер сбросил с себя чужие руки, ошалело округлил глаза. Он-то пришел с серьезными намерениями, а не распивать и танцевать.

— Гриш, я на пять минут всего. Ну, праздник буду портить… не буду, — Инженер выдохнул и выпалил: — Прости, что в тот вечер тебя убил… немного. Но убил все-таки.

Стрельников замер, но тут же отмахнулся.

— Какие обиды, отец? — из ниоткуда в руке Григория возникла рюмка водки. — Ты лучше выпей. Или оставайся с нами.

У Инженера перехватило дыхание. Он взглянул на часы, но время не на секунду не сдвинулось с места. Снова сбросил с себя руки Григория и покачал головой. Портить праздник президенту всеми этими мыслями не хотелось. Тем более, кто знает, может быть, пока один Инженер терзался тем, что Новый год не наступил, у Стрельникова время давно перевалило за полночь, а то и вовсе приближалось к утру.

Только пальцем у виска покрутит и будет поить до потери сознания, — подумал Инженер, после чего спешно извинился и покинул банкетный зал.

— А можно еще раз «Розовый туман»? Как говорят американцы, на бис организуйте, — воскликнул Григорий, после чего опять заиграла та самая песня.

Инженер вышел на улицу, заметно качаясь. Кажется, выпитое на голодный желудок не лучшим образом сказывалось на его организме. Или это все из-за этого страшного открытия? Еще один взгляд на часы, но все одно — 23:59, и ни секундой меньше. Чертовщина какая-то!

— Чертовщина! — воскликнул Инженер, затем понесся в сторону дома.

Если дело касалось чего-то сложного, то на ум просился если не Журналист, то Игорь Натальевич. Инженеру не хотелось прыгать по болотам в поисках своего шального одноклассника и уж тем более идти в участок к Жилину, потому он понадеялся, что Катамаранов будет мирно отмечать Новый год у себя дома. Уж домой Инженер как-нибудь доберется. Если ему подниматься на четвертый этаж, то Катамаранов жил на первом.

Даже если верные часы подвели Инженера, тогда почему весь город был в самом предвкушении праздника? Триумфальные салюты так и не грянули, редкие прохожие все еще кричали набившее оскомину «с наступающим!», а снег нещадно стегал по лицу, норовя засыпаться за шиворот. Двадцать минут пути пролетели почти незаметно. Еще один взгляд на циферблат часов то ли по привычке, то ли от горя — ни секунды. Уже в самом подъезде ощущался характерный дух присутствия Игоря в своем жилище — концентрированный скипидар, разящий с ног.

Инженер толкнул дверь. Знал, что незаперто. Натальич нашелся на кухне, как ни странно, в компании полковника Жилина. Помятая елка в углу, увешанная побитыми игрушками, две бутылки на столе — водка и скипидар.

— З-драсте, — растерянно прошелестел Инженер.

— С наступающим, хороший мой, — также растерянно отозвался Жилин. — А ты чего это тут повадился по чужим квартирам шастать в канун Нового года?

— И в с-мом деле, ка-акого… — возмутился Катамаранов, но тут же его рот прикрыла ладонь полковника.

— А ну цыц! Дай преступнику оправдаться.

Игорь что-то бурчал, но закрытый рот глушил все его непечатные ругательства. Инженер не хотел больше ходить вокруг да около, потому решил начать с корня проблем.

— Степ, да ты на часы глянь.

Жилин взглянул на часы, нахмурился. Протер циферблат рукавом, подул, несколько раз щелкнул пальцем.

— Остановились, зараза! Уже второй раз за неделю! — сокрушался Степан. — То из-за этого паразита подболотного, то батарейка села.

Инженер подошел ближе, протянул свои часы. Полковник сверил время и присвистнул. Ровно без минуты полночь, и ни секундой больше.

— Кто-т у нас Новый год спи… — начал Катамаранов, но тут же ладонь полковника опустилась на губы Игоря.

— Отставить шуточки! — командным тоном гаркнул Жилин. Он не с первого раза поднялся со стула, затем проследовал к часам в гостиной. — Ни-чего не понимаю… Ни-че-го!

Включив телевизор, чуть слышно запел Всеволод Старозубов. Зоркий взгляд упал на часы в углу экрана — 23:59. Сколько бы Инженер и Степан не смотрели, время словно замерло.

— А вот это уже действительно непорядок, — Жилин выхватил из кобуры пистолет. — Пойду к одному проходимцу разбираться, а всем остальным оставаться на местах.

Из кухни вывалился Катамаранов, дернул Степана за рукав, едва не свалив того с ног.

— Если п-йдешь, то с-со мной, по-ял? — заплетающимся языком проговорил Игорь.

Инженер лишь попятился к выходу. Он мог только предположить, что Жилин пойдет разбираться с продавцом в магазин, а Катамаранов пойдет лазить по болотам в поисках чего-то неизведанного.

— Это пока они разберутся, — выдохнул Инженер, почесав затылок. — Их уже и ждать не нужно.

Чтобы обрести трезвость мысли, мужчина вышел следом за Игорем и Степаном. Лебедь и щука — иначе не скажешь. Раком оставался Инженер — стоял возле двери и хватал ртом воздух. Больше смотреть на часы было бессмысленно.

— Может, я уже умом тронулся? — задумчиво выдохнул Инженер. — Нет, с ума сошел Лешка. Опять Цириткина упекли в психиатричку, хотя он из нее выпустился давно.

Уставшие ноги привели мужчину к детской площадке. Он инстинктивно сел на расчищенные от снега качели — единственная поверхность, на которую можно было сесть и не примерзнуть. Хотя бы потому, что дерево. Хотя бы потому, что устал. Лениво покачиваясь, Инженер все пытался думать.

Как там этот Новый год встречается-то? Ну, он как бы сам приходит, надо это или не надо. Все ходит и ходит… — размышлял мужчина. — Может, желание загадать? Ага! Хочу, чтобы Новый год уже наконец-то наступил!

Взгляд на часы, но надежды больше нет. Время неумолимо остановилось, ни туда и ни сюда. Усталые плечи бессильно подернулись. Хоть к Виктору Сергеевичу на лыжах да через лес… Вот только вся беда в том, что Инженер попросту не знал, где обитает сейчас его бывший научный руководитель. Даже будь здесь такси, что сказать? На деревню к Вишневскому? В угодия Гвидона? Все одно — едва ли кто его довезет, тем более в самый канун Нового года.

Инженер устало отмахнулся от своих мыслей и нехотя побрел домой. Где-то в сердце пламенем горело желание чуда, погода откликалась танцем снежинок в свете фонарей, но почему-то было грустно и обидно до слез. Так хотелось счастья, но в голове лишь отчаяние на фоне предновогодней сказки. Лишь одна нечаянная мысль.

— Вдруг Особа знает что-нибудь?

Преодолеть четыре этажа на лифте было легко. Никаких неожиданных желающих покататься на лифте, никакого шума на весь подъезд. Кажется, что уже эти волосатики с пятого этажа тоже устали отмечать… Новый год, который так и не наступил. Желание посмотреть на часы отпало само собой, потому рука так и осталась греться в кармане пальто. Звякнув ключами в замке, Инженер помедлил, словно боялся испугать свою Особу. Некое подобие улыбки растянулось на губах, но стоило только взглянуть на себя в зеркало, как все погасло, только грусть в глазах и осталась.

— Так не хочется огорчать ее…

Сменив ботинки на теплые тапочки, Инженер осторожно зашел в гостиную. Особа все также сидела за столом, ее взгляд устремлен в экран. Его нежный взгляд остановился на ее безупречной прическе. Отчего-то сердце болезненно кольнуло в груди, пропустило удар. Особа была хороша. Впрочем, как и всегда. В этот самый миг Инженеру так хотелось просто подойти к Особе и взглянуть в ее глаза.

Глаза… Какого же они цвета? Инженер задумчиво остановился всего на полпути к своей женщине. Он помнил эту тщетную попытку предложения руки и сердца, но это была Лже-Особа. Не такая, неправильная. Но сейчас, это же она — та самая Особа! Вернулась ради своего Инженера из длительной командировки в Столице. Теплая улыбка заиграла на тонких губах, почти искренняя. Всего два шага, и чуть дрожащая ладонь невесомо опускается на ее хрупкое плечо.

Такая теплая и настоящая. Не без проблем, и ссоры бывает, но у кого их нет? — подумал вдруг Инженер. — Ну и что, что я теперь директор НИИ, а она обычная научная сотрудница?..

Глаза прикрылись на короткий миг, выдох. Кажется, что стрелки часов начали свой размеренный ход, но это только кажется. Все также замерло, словно перед ожиданием чего-то важного. Или кого-то, может быть, даже важнее, чем простое время.

— Ведь я просто брежу, да? — шепотом, чтобы не спугнуть, спрашивает Инженер. — Ведь все это — выдумка, правда?

Дрожащая ладонь проваливается сквозь плечо, что мгновением назад едва ощутимо трепетало, согревало теплом. Милый женский голос зазвенел колокольчиками. Почти как Особа, только говорил где-то над ухом.

— Никакой ты больше не Инженер, Владлен.

Мужчина замер. Он так давно привык к этому обезличенному и простому «Инженер», что попросту потерял самого себя. Позабытое и ненужное имя, когда Владлен в последний раз слышал, как кто-то говорил его имя? Кажется, что целую жизнь назад. Непослушные губы искривились, будто слиплись, где-то в груди вдруг загорелось желание попробовать свое же имя на слух.

— Владлен, — повторил Инженер. — Меня Владлен зовут.

По щеке вдруг скользнула холодная слеза. Сколько лет Владлен обманывал самого себя? Может быть, настало время признать еще более горькую правду? Инженер коротко обернулся, но Особы не было рядом. Все вокруг так и говорило, что она суетится где-то на кухне. На вешалке в прихожей висел ее шелковый шарфик, на подоконнике ютились ее цветы, а в комнате витал едва уловимый аромат ее парфюма… и досады.

— Пора отпустить прошлое, Владлен, — словно в насмешку зазвенел голос Особы где-то за спиной. Инженер обернулся, но не увидел ее.

— Она… ты же была здесь? — неуверенно спросил Инженер у пустоты в комнате. В ответ ему перемигивались огоньки гирлянды на елке.

Владлен не мог поверить, что был один в своей же квартире. Их памяти напрочь выпал момент, как он звонил Особе в Столицу, как забирал ее с вокзала, а потом готовил с ней ужин. От любимого салата с майонезом до кекса с виноградом. Может быть, этого не было? Ничего и вообще…

— Ведь я, ну, сам тебя, ну, того, выдумал, на твое же фото глядя? — едва слышно произнес Инженер, помедлив, добавил: — Я же ведь не Инженер вовсе, пусть и был им… Владлен теперь.

Очки полетели на пол, глаза закрылись. Грудь Владлена сдавила тоска и слезы. Незаметно меланхоличная мелодия сменилась боем курантов, затем торжественным гимном, но Инженер осел на пол, не в силах больше держаться на ногах. Сдерживаемый поток слез хлынул из глаз. Совсем не по-мужски, но не по-директренски. Сердце требовало праздника и радости, но остались лишь одиночество и грусть. Почти детское и несбыточное стать счастливым рассыпалось на тысячи острых осколков прямо в новогоднюю ночь.

Против воли из груди Владлена вырвался дикий крик, рука ухватилась за первый попавшийся предмет. Бутылка шампанского угодила прямо в экран телевизора, оглушительно взорвался кинескоп, однако этого никто так и не услышал, ведь торжествующий Катамарановск накрыло волной долгожданного праздничного салюта.

— Разве не об этом я так мечтал? — сквозь всхлипывания пролепетал Владлен. — Обрести себя, н-но… но какой, какой ценой?

Без надежды на чудо Инженер взглянул на часы. Уже пять минут, как в права вступил Новый 1987 год, вот только вместо долгожданного счастья, Владлена тяжким покрывалом накрыла апатия. В порыве злобы мужчина рванул со стола скатерть, посуда со звоном полетела на пол. Все труды и усилия были напрасны, когда Владлен остался один на один со своим страхом — одиночеством. Впрочем, продолжалось это недолго.

В дверь квартиры настойчиво позвонили. Среди остатков еды и разбитой посуды Владлен не сразу нашел каким-то чудом уцелевшие очки. Не глядя в глазок, Инженер открыл дверь. Честное слово, он был ахнул или тотчас хлопнул дверью, но мужчина лишь растерянно пожал плечами. На пороге стояли Катамаранов и Жилин, а за их спиной несколько растерянный Стрельников.

— В общем, мы тут… — начал полковник, но тут же осекся, глядя на своего старого приятеля. — Владлен…

— Водолазк, ты че? — Игорь даже пошатнулся, но так и не подошел ближе.

— Отец, ты как? — Стрельников даже снял свои очки, чтобы убедиться воочию. Именно он первым шагнул к потерянному Инженеру, решительно опустил руку на его плечо. — Владлен, ты в порядке?

— Нет, — безжизненным голосом ответил Инженер, качая головой. — Нет. Особы нет.

— Особы?

— Жена, — тихо ответил Степан.

Он не врал. У Владлена действительно была жена с двумя детьми, однако абсолютно глупая автокатастрофа унесла жизнь всей его семьи. Лишь один Инженер смог выжить. Просто водитель автобуса устал за двенадцать часов пути. Просто поезд на переезде пошел с опозданием по расписанию. Просто-просто-просто, что унесло надежду из жизни Владлена Женерова.

— Так его спасать надо! — внезапно оживился Стрельников, но почти сразу же стал холодным и решительным. — Значит так, он прыгает со мной в бричку, и мы мчимся в больничку.

Взгляд зеленых глаз стрельнул из-под темных очков на Степана, затем на Игоря.

— Вы двое следите за порядком, а я поеду дела делать. Пальто, быстро! — Григорий приобнял Владлена, затем вкрадчивым голосом произнес: — Помнишь, как ты мне жизнь спас?

Инженер лишь безучастно кивнул в ответ. Помнил, но ни слова из себя выдавить не смог. В лицах собравшихся то и дело мелькал светлый образ Особы. Вспомнилось и имя — Лидия. Проблеск надежды, робкое желание позвать ее из кромешной тьмы.

— Лида? — хрипло позвал Владлен, пристально глядя в лицо Стрельникова. — Лидочка, это ведь ты, не так Особа?

Григорий промолчал. Осторожно накинул на дрожащие плечи пальто, затем осторожно повел за собой в кабину лифта, вывел на улицу и усадил в салон «Мерседеса». Думал недолго, затем сел рядом, осторожно приглаживая руку Владлена.

— Мчи в больничку! — рыкнул Стрельников.

— Босс, вы бы пристегнулись…

Тихо ругаясь, Григорий пристегнул Владлена, сам же пристегнулся после того, как ударился лицом о переднее сидение. Темные очки упали куда-то под ноги, но желание искать их пропало, потому руки торопливо пристегивали свой ремень безопасности. Стрельников взглянул в глаза Инженера, где догорали огоньки последней надежды. Сломлен, но все еще держится, из самых последних сил.

Зеленые глаза, — задумался Владлен, пытаясь высмотреть в мужском лице свою погибшую жену. — Как у…

— Лида? — несмелый голос дрогнул. — Ты пришла за мной?

— Ты нам еще на грешной земле нужен, Владлен, — Григорий явно замялся с именем Инженера, но так и не назвал его этим пресловутым отец. — За то мне знакомы люди, которые знают, как тебе помочь.

Владлен устало кивнул, прикрыл глаза. Конечно же, это была Лида. Подумаешь, пошутила, опять застудила горло, потому и говорила таким грубым голосом. Инженер лишь успел подумать, что Лиде никогда его не обмануть, прикрыл глаза всего на секунду, осторожно опустил голову на ее плечо. Ведь как только он откроет глаза, все сразу станет хорошо.

— Все будет хорошо, правда, Лида?

Григорий ничего не ответил, но вместо этого поудобнее поправил голову Владлена на своем плече. Кто знает, сколько еще приключений падет на голову этого несчастно Инженера. Впрочем, Стрельников верил, что однажды все будет хорошо, а может даже еще лучше, чем просто хорошо.