Об одёжках (джен)

Фарлин с радостными возгласами бегала по святилищу с «обновкой» в руках. Серана постаралась не думать о том, что «обновку» лесная эльфийка немногим ранее отрыла в кучке пепла. Особенно она старалась не думать о том, что эту одежду ещё недавно носил её отец.

Драконорождённая не дала свершиться ужасному пророчеству. Пусть порадуется. Даже если радость у неё вызывала трофейная вещица.

Серана отвлеклась от мыслей и взглядом поискала Фарлин. Та скрылась за ближайшими колоннами, видимо, чтобы переодеться. Вампирша пару раз прошлась туда-сюда по святилищу, а после увидела, как из-за ближайшей колонны к ней вышла её спасительница в самом нелепом виде.

Плащ подметал собой вековые слои пыли, кираса покосилась, открывая одно плечо. Рукава рубахи были кое-как закатаны, но грозили вот-вот распуститься и волочиться за эльфийкой как и плащ. Не говоря уже о штанах, у которых подвёрнутые штанины были на разной высоте. А сапоги болтались на Фарлин, как на козе седло от лошади.

— Слушай, Серана, — проговорила Драконорождённая, пытаясь сохранить невозмутимый вид. — Ты, случайно, не знаешь кого-то, кто мог бы подогнать мне броню? Или где есть комплект… моего размера?

Серана сделала вид, что кашляет, но на деле пыталась совладать со смехом, когда один рукав всё-таки распустился и скрыл руку Фарлин.

* * *

Фарлин радостно бегала по разбитому лагерю, перетаскивая трофейные вещи в сундук с пожитками. Потом, порывшись в нём, достала тёмный свёрток, прижала его к груди и двинулась к высоким камням.

— И не вздумайте подглядывать! — крикнула она, когда скрылась за камнями.

Люсьен, конечно же, подглядывать и не хотел. У него перед глазами разворачивалось грандиозное событие под названием «Лидия пытается сохранить остатки еды от вечно голодного Цицерона».

Верный хускарл Драконорождённой запихивала еду обратно в ящик с морозной солью, а Цицерон вертелся поблизости и скулил, что очень голоден. На обещания Лидии, что вот-вот сварится жирная и вкусная похлёбка, он даже не обращал внимания, продолжая выть про «бедного-несчастного-разнесчастного Цицерона», которому «злая ворожея в доспехах» не давала поесть.

Потом шут перестал выть, удивлённо посмотрел за спину Люсьена, а после захохотал.

— О-хо-хо! А-ха-ха! Слы-ы-ыша-ащая-а! Ну у тебя и ро-ожа! У-ха-ха!

Люсьен и Лидия повернулись к Фарлин и обомлели. Та стояла перед камнями в одеянии, которое ей было чрезмерно велико. Рукава закрыли руки, подол одеяния волокся по пеплу. Маска Мирака съезжала на бок, не желая зафиксироваться на одном месте. Лидия тихо захихикала, прикрываясь руками, чтобы тан не подумала чего-то плохого. Люсьен, глядя на Слышащую, медленно сел на землю.

— Отец Ужаса недоумевает, Слышащая… — проговорил призрак задумчиво, а после маска всё же плюхнулась в пепел.