Топь (джен)

Она была для него близким человеком. Отрицание приходило само собой, где-то в глубине души Ганнибал знал ответ. Безмятежность, которую он испытывал рядом с ней, манила его, но в тоже время ранила его тёмную сторону. Он хотел покоя, или гонки по следу жертв? Второе увлекало, тешило его самолюбие, первое осталось недоступным, пока... Зачем связывать себя с кем-то узами, если тебя вполне устраивает жить одному? Границы его ареала, охоты простирались по всему городу. Днём он впадал в тихое, как рокот волн спокойствие, а ночью... Оживала его вторая половина, смывая все препятствия на пути к цели. Он вкушал плоды своих трудов, во всех смыслах этого слова. Жажда была неутолима, это огорчало. Но никто не запрещал ему вновь отправляться в мир порока, вершить своё правосудие.

* * *

Холод. Он сковал все его члены. Середина весны не собиралась преображаться в калейдоскоп красок, вместо этого, вокруг на сколько хватало взгляда, лежал ещё не растаявший снег. Их подняли с утра, загнали в грузовик и повезли куда-то. Последний путь? Другой лагерь? Куда? Он закутал Мишу в свою куртку, точнее, в лохмотья, выданные им грубым охранником.

— Ты как, малышка? — он храбрился, хотя у него зуб на зуб не попадал от холода.

— У тебя губы посинели... — прошептала она в ответ. — Вот, возьми, — девочка протянула брату протёртое почти до дыр одеяльце. Им благосклонно оставили эту мелочь, мучителей абсолютно не трогало состояние детей, они планировали избавиться от лишней обузы ближе в середине недели. — Куда они нас везут, Ганнибал?

— Не знаю, Мишу... Надеюсь, нам удастся сбежать, — мальчик спрятал ладони под свитер.

— А мама с папой... Они... — она сглотнула.

— Мишу, мы выживем... обещаю тебе... — он обнял сестру, крепко прижав к себе.

— Двигайся! — противный голос с немецким акцентом напугал детей.

— Что происходит? — с Ганнибалом и Мишу в грузовике ехали остальные пленные, только среди них были одни мужчины. Что случилось с женской половиной лагеря, узники боялись даже помыслить, тем паче, страх за собственную жизнь пересёк все мыслимые и немыслимые пределы. Бывшие солдаты, теперь обычные "скоты" жались по углам, пытаясь лишний раз не сердить своих конвоиров.

— Нас убьют! — прокаркал чей-то хриплый голос.

— Что ты несёшь, Моли?! Хочешь так запросто сдаться? — голос принадлежал самому молодому солдату, он не испытывал ужаса, как его собратья по несчастью, наоборот, он огрызался как мог, выказывая немцам свою неприязнь.

— Заткнись! Ты сдурел? — пронёсся рокот над головами пленных.

— Считай что так! — Билл, которого неизвестно каким ветром занесло в эти края, стоял на своём. — Это лучше, чем гнить в оковах у этих тварей! — солдат сплюнул на пол.

— Идиот, — прошипел жилистый вояка поднявший панику. — Ты ещё попляшешь, когда они насадят твоё тело на штыки!

— Пошёл ты! — выплюнул Билл.

— Молчать! — приподняв пропитанную сажей и гарью ткань, гаркнул немец. — Иначе, останетесь без пайка! — конечно никто не собирался кормить пленных, но нацисты любили поиздеваться над в конец оголодавшими мужчинами.

— Уроды... — просипел Билл, получив от немца удар прикладом.

— Не слышу тебя, смерд! — немец снова замахнулся.

— Не трогайте его! — Ганнибал бросился вперёд, одним махом свалив немца с ног.

— Ах ты... крысёныш! — мужчина упал прямиком в густую грязь.

— Вы... я... это за маму с папой! — Ганнибал обрушил на охранника град ударов. — Никогда не смейте! — мальчик словно впал в транс, сейчас его наполняла ярость, он на миг забыл о сестре, других пленных, он жаждал мести.

— Фишер! — во всё горло заорал немец, пропустив очередной удар хилого мальчонки. — Оттащи его от меня! — иногда его крик перемежался с всхлипами, кровь хлеставшая из носа, смешалась с бледно-серым снегом. — Фритц! Кто-нибудь! — наконец-то его мольбы были услышаны, братья по оружию схватили Ганнибала и бросили на землю.

— Откуда в нём столько силы? Он же почти на грани голода! — Фритц смотрел на мальчика с сочувствием не известным другим.

— Держите же его! — кричал немец, безумно вращая глазами. — Я пристрелю его!

— Он ребёнок! — Фритц встал на пути Абеля.

— Мне плевать, лучше уйди! — Абель дрожащими пальцами перезаряжал автомат.

— Ганнибал! — девочка вырвалась из цепких рук солдат. — Они не посмеют тронуть тебя, — в глазах Мишу творилось невозможное. Совсем ещё ребёнок, она уже понимала что к чему, познала жестокость этого несовершенного мира.

— Мишу... тебе нельзя оставаться рядом со мной... — тихо прошептал Ганнибал. — Они... — он осёкся поймав злобный взгляд Абеля.

— В машину их! Скоро привал, там и разберёмся что к чему! — Абель махнул рукой, крохотная колонна грузовиков двинулась по дороге.

* * *

— Молодец... парень... — надсадный кашель перекрыл последние слова Билла.

— Они Вас ударили? — Ганнибал разглядел лицо солдата. На нём живого места не было, кажется на нём отыгрались за всё, и даже сверх. Разбитая губа, разорванная надбровная дуга, свёрнутый нос. Как он оставался в сознании, являлось загадкой.

— А я предупреждал тебя... — слова Моли застряли у него в глотке, при одном взгляде на мальчика. — Вы все поплатитесь... — буркнул он.

— Эй... малец, — Билл подобрался к детям поближе. — С твоей сестрёнкой всё будет в порядке? — солдат видел немало: смерть, выстрелы в упор, жестокость без оправдания, но его поразило, насколько эти двое держаться друг за друга. Он оставил в прошлой жизни жену и сына, не по своей воле, а по прихоти государства, отправился на войну, с которой никому не суждено вернуться живым.

— Да... Мишу держится... — Ганнибал не доверял взрослым, ведь они развязали это всё, разлучили Мишу и его с родителями.

— Ганнибал, так тебя зовут? — мальчик кивнул. — Послушайте меня, детишки, вам незачем погибать, вы молоды, и не виноваты в наших грехах... На привале, когда я подам знак, бегите, не оглядывайтесь... Я отвлеку их, понимаете меня?

— А как же Вы? — Ганнибал покосился на притихшего Моли.

— Со мной всё кончено, амба, а вот вы... — он вытер рукавом запёкшуюся кровь. — Должны жить...

— Мы не оставим Вас тут! — запротестовал Ганнибал.

— Тихо... просто доверься мне, малыш, — Билл закрыл глаза. — Скоро... запомни, вы свободны, и никто не вправе вас лишать этой свободы...

* * *

Цепочка неуклюжих грузовиков остановилась. Вдалеке разгоняя тьму зажглись факелы. Солдаты готовились к отдыху. Конвоиры освободили свои рюкзаки от скудного провианта, усевшись на холодную землю жадно ели. Из грузовиков на них смотрели голодные, измученные неволей и бесконечными издевательствами, пытками люди. Глаза блестели в темноте, в них блуждал недобрый огонёк, ужас прочно связавший пленников по рукам и ногам.

— Теперь и поквитаемся, — глухое уханье филина насторожило Абеля. — Чёрт... всего-лишь птица... — он шёл медленно, зная — жертва никуда не денется. — Ну, выходите, малыши, — нервная дрожь проняла Абеля об одном воспоминании холодных пальцев мальчишки на его горле.

— Ганнибал... Мишу... — Билл зашевелился в своём углу. — Приготовьтесь...

— Выходите, свежий воздух придётся вам по вкусу! — дети безропотно подчинились.

— И ты тоже, скотина! — ткнул он Билла под рёбра.

Трое человек выпрыгнули из грузовика. Моли что-то прорычал во сне и перевернулся на другой бок.

— Прекрасно, все в сборе, — Абель опустил полог. — Теперь, двигайтесь! — он толкнул Билла в спину.

— Держитесь ближе ко мне... — прошептал солдат.

— Не разговаривать! — Абель обрушил на спину Билла очередной удар. Лес приближался. Свечение от факелов почти исчезло, на смену ему пришла тишина лесной чащи и гомон редких птиц. — Не наложили в штаны, детки? — Абель не опасался нападения мальчишки, девчонка так же отпадала. — Ты хочешь что-нибудь сказать, свинья? — обратился он к Биллу.

— Да... — солдат развернулся, его ладони давно потерявшие чувствительность от холода раскрылись. В лицо Абелю полетела самодельная заточка сделанная из вилки. — Бегите! — прохрипел Билл детям.

— Ах ты сволочь... — Абель вертелся на месте, залитое кровью лицо и повреждённый глаз на время остановили его. — Тварь! — он стал в слепую тыкать штыком.

— Беги...те! — голос Билла становился всё тише. штык попал в цель.

Ганнибал схватил Мишу за руку. Они ничем не могли помочь Биллу. Всхлипы прекращались по мере того, как дети удалялись от места их казни.

* * *

Снег. Кругом. Иллюзия. Нравится им это или нет, они выжили, ценой чужой жизни. Ноги не держали беглецов. Хотелось упасть и умереть прямо здесь, не дышать, не чувствовать, не видеть. Ганнибал уже половину пути нёс на руках Мишу, она была легче пёрышка. Он перебирал ногами, вяз в снегу и снова выбирался, ради них обоих, ради будущего. Деревья не собирались расступаться, наоборот, они смыкали над детьми свои ветви, жаля, травмируя детскую кожу. Впереди показалась дорога, оставалось понять, преследуют ли их немцы. Ганнибал остановился, склонившись над Мишу, произнёс:

— Мишу, ты меня слышишь? Мы на свободе... Мишу... — девочка открыла глаза, синие глаза лучились, она узнала брата.

— Мы... уже... дома? — произнесла она.

— Да-да, Мишу, нас ждут мама и папа, — он врал, родители погибли, она это знала, он знал. — Ты не сдавайся... скоро будет тепло... — ты выздоровеешь... — он сглотнул слёзы.

— Не плачь... — её маленькая ладошка дотронулась до его щеки. — Ты у меня самый лучший... — Мишу зашлась кашлем.

— Эй... не вешай нос, — он хотел кричать от боли. Его единственный родной человек угасал у него на глазах. — Помнишь наш дом? А, Мишу? — он попытался отвлечь её разговором, и не заметил как провалился в сугроб.

— Там... — она указала пальчиком на тёмное пятно. — Наш дом...

— Мишу... — Ганнибал из последних сил встал.

Совсем рядом залаяли собаки. Кто-то приближался. Бежать не имело смысла, он ни за что бы не оставил сестру. Лучше умереть вместе.

— Ганнибал... ты обещал не плакать... — она слабо улыбнулась.

— Мишу... я держу слово... — он обнял её.

На тропу выскочила овчарка. Их взгляды встретились. Собака принюхалась и замерла.

— Клык, куда тебя черти несут? — выкрикнул мужчина. — Вот посажу тебя на цепь! Что ты нашёл? — он мгновенно оценил обстановку. — Дети, вы тут одни? Кругом немцы... — Ганнибал молчал и, не мигая смотрел на одинокого охотника. — Это твоя сестра? — охотник жестом подозвал Клыка. — Он вас не тронет, не бойтесь... вы из пленных? — Ганнибал кивнул в ответ. — Значит... это вас искали... К чёрту немцев, они ушли из деревни, бродят кругами, как волки... Давайте-ка сделаем так, у нас с женой тихо, твоя сестрёнка и ты будете в безопасности...

— Зачем это Вам? — недоверие вернулось с новой силой.

— Они... старшие сыновья... их сожгли заживо... — охотник сжал кулаки.

— Ганнибал... он не обманывает... — Мишу имела поразительную способность разбираться в людях.

— Хорошо... — надо попытаться бороться, так учил их отец.

* * *

В деревне было тихо, скорее всего немцы оставили жителей в покое. Маленькая избушка стала для Ганнибала и Мишу домом на последующие несколько лет. Питер и Марта оказались добрыми людьми, они приютили детей, бескорыстно, не ожидая награды. В последствии Ганнибал и Мишу не раз вспоминали о них, когда кончилась война.

Брат и сестра повзрослели, перебрались в столицу, но не забыли те ужасы, что им пришлось испытать. Конечно Ганнибал всеми силами пытался сгладить острые углы прошлого, ведь ему было ради чего жить, к чему стремиться. Его младшая сестрёнка по прежнему занимала самое важное место в его сердце. Он старался оберегать её, лелеять. Он поклялся им обоим, что зло больше никогда не сможет настигнуть их. Никогда.