Перед убийством (джен)

Как часто убивает человек? Нет, я не об общем, не о жучках-паучках, не о птицах и рыбах, погибающих в разливе нефти и прочей скучной хрени. Я об осознанном убийстве другого разумного. Говорят, люди — самые страшные хищники. Самые жестокие. Не спорю. Детёныш человека несоизмеримо более жесток по сравнению с любыми другими животными. Он ксенофоб. Он самый яростный радикал, которого только может сотворить природа. Всего, непохожего на него, он боится. Всему, что похоже на него, но отличается, он стремится принести вред. Мелкая тварь, которую с годами ломают, стремясь сделать не такой опасной для общества. Но человек не меняется. Он лишь надевает костюм образованности, толерантности, этакого ангелизма. Оцените на вкус: он даже может находиться рядом с разумным другой расы, не пытаясь его зачморить! На самом деле, все от страха. Страха получить сдачи, лишиться положения, репутации, работы... В общем, тех социальных оков, что крепко привязаны к тому костюму, что мы носим.

О чем это я? Ах, да. Убийство. Человек убивает часто. Не каждый. Не даже один из десяти, но все равно — часто. Сейчас уже меньше, из-за камер и прочих атрибутов, способных показать обществу, что у гражданина слишком много человечности. Тогда общество пускает по оковам электрический ток, останавливая сердце человека. Но все убийства — от безнаказанности. Если камеры не будет, не будет отпечатков... Что остановит убийцу? Излишний комфорт костюма? Не смешите... Если человек захочет убить — он убьёт. Отсюда мой вывод: отказ от убийства происходит от недостатка планирования. Неумения убежать и скрыться от правосудия костюмов.

Сознаюсь — я планирую стать убийцей, настоящим человеком. Эта мысль приводит меня в восторг, в котором пребывает костюм, раздеваясь перед кроватью, на которой лежит любовница. Я бы назвал её игрушкой для траха, низшим существом, но это немного другая тема для совсем других размышлений. Не в это время, не в этом месте. Чувство восторга предвкушения испытывания восторга победы, вот что я чувствую.

Сейчас я стою в подвале моего собственного дома, прислонившись к стене, и печатаю это сообщение. Решил выложить, чтобы никто не поверил... Костюмы вообще редко верят, что рядом есть люди. Они глупы и ограниченны. Впрочем, снова не об этом сейчас хочу говорить.

Стена чистая — я посветил фонариком с телефона. На мне чёрное длинное пальто с костяными пуговицами. Это кости моего добермана, Векана... Простите, я отвлекаюсь, а ведь стоит поспешить.

В кармане моего пальто лежит крестовая отвёртка, тонкая, достаточно длинная, из хром-ванадиевой стали, с магнитным наконечником. Только что вычитал это на этикетке, подсветив телефоном. Её я купил за двести рублей в магазине, в который зашёл всего полчаса назад, у седой бабушки ворчливого вида. Я шел в магазин, думая, что там будет красивый молодой парень, способный дать отпор, которого не будет стыдно убивать. Которого будет достойно убить! Но обстоятельства... Пожилые костюмы — не мой профиль. Кто вообще возьмется убивать пожилого? Не удивительно, что Раскольникова в романе Достоевского после этого тошнило! Как он вообще додумался до бабки? Идиот малолетний.

Вы не заметили, конечно, но я отлучался от письма. Просто по лестнице, под которой я стою, ходят довольно-таки часто, особенно в это время. Я слышал шаги, а потом звук замер. Я подумал, что там какой-то бомж решил сделать свои дела, но это оказался просто дед, который то ли проверял почту, то ли отдыхал перед выходом из дома. Я его не тронул, лишь тихо отступил обратно под лестницу, и вновь достал из кармана телефон, чтобы написать эти строки.

Ладно, я вынужден заканчивать. Скоро будет час дня, я примерно в это время выходит моя цель. Я давно за ним слежу: это чистый костюм, ему сорок два года, он примерный семьянин, подкаблучник... Чувствуете, что чувствую я? Омерзение!? Господи, он же мог быть примером для кого-то! Он отлично развит, он сильный, привлекательный и неплохо зарабатывает! Ещё полгода назад я мечтал об его убийстве, втайне надеясь, что он меня поймет и примет мою идею. Рассказать... Заманчиво. Но это влечет риск. Риск раскрытия.

Я ударю сзади, в ямку между головой и шеей. Это должно зацепить продолговатый мозг, убив его за несколько секунд, если не быстрее. Это — моя милость. Я люблю его! Не так, как костюмы разных полов любят друг друга. Я люблю его чище, красивее, не опускаясь до той хрени, называемой желанием. Он лишь достоин умереть от моей руки.

Когда его тело начнет падать, я подхвачу и оттащу вниз, под лестницу. Крови должно быть совсем немного, даже не прольётся на пол. Под лестницей я усажу его на седло детского велосипеда и прислоню к стене. Так его не найдут достаточно долго. Он же любил велотренажёры! Пусть насладится этим всласть.

Господи, его дверь открылась. Прощайте, костюмы. Я буду убивать часто.

Примечания:

Температура и чай. Но я доволен. Можно увидеть много отклонений, некоторые отражены просто в построении предложений. Я доволен, что смог это передать. Многое потерялось, но даже то, что удалось отразить, мне нравится.