Забытое счастье (джен)

Ярослав механически натягивал носки, глядя в одну точку на стене. Он не мог поверить, что это реально происходит.

Скоро он потеряет друзей, товарищей, дом и семью. И он не мог понять, почему. В чем причина? Что заставило опекуна так поступить? Что заставило его решиться на такое?

Мальчик медленно обвел взглядом свою маленькую, но такую родную комнату. Он знал в ней каждую трещинку, каждую пылинку, которые хранили свою историю, нет, его историю. И скоро ему придется покинуть ее. Искать новый дом. Но где?

Перед его глазами всплыло уже было запылившееся в углу памяти воспоминание: он в первый раз увидел уделенный ему опекуном крохотный уголок. И это был ЕГО уголок! Он мог его обустроить, как ему пожелается, он мог закрыться в нем, когда нуждался в одиночестве. Он прекрасно помнил то мгновение безмерного счастья и благодарности.

Но ничто не сравнится с тем моментом, когда он получил свой первый подарок от опекуна. Маленький вырезанный из дерева солдатик. Как его тогда восхитила эта игрушка! Его первая игрушка.

Взгляд мальчика проскользнул к солдатику на самой верхней полке. Он давно уже не играл…

Опекун стал им отцом и другом. Он помогал каждый раз, когда его спрашивали. Он готов был уделить внимание каждому. Ярославу он помог преодолеть стеснительность и подружиться с другими детьми.

Они часто разговаривали.

В голове всплыл последний короткий диалог с опекуном.

— Как тебе твоя жизнь, Ярослав?

Он тогда не понял, что мужчина имел ввиду.

— В каком смысле?

— Как ты оцениваешь свою жизнь? Тебе не хочется большего?

Вопрос его удивил. Мальчик долго смотрел перед собой, стараясь понять, нет, вспомнить, чего раньше он хотел. Вспомнить не удалось. Он понял, даже если когда-то что-то хотел, то теперь уже — нет. У него все есть. Зачем большего?

— Меня все устраивает.

Но похоже, опекуна этот ответ не удовлетворил — на следующий день во время ужина он объявил о своем решении, которое, кажется, выбило из-под ног Ярослава землю. Теперь он падает в бездонную пропасть, а если есть дно, то оно пугает еще больше.

* * *

Стук молотка по столу разнесся по залу, заставляя всех замолчать. Дети завертелись, переглянулись и устремили внимательные зрелые, совсем недетские взгляды на судью. Стройный паренек с волнистыми черными волосами откашлялся и покачал головой. Судейский стол доходил ему до подбородка, от чего видна была только его недовольная голова.

— Подсудимый, встаньте, — приказал он. Было видно, что слово «подсудимый» трудно ему дается, но он старался не подавать виду.

Мужчина послушно встал. На вид ему лет тридцать. Его темные волосы местами покрыла седина. Хоть на его лице царило спокойствие, его глаза выдавали печаль.

— Такой случай происходит впервые, — судья нахмурился и вновь откашлялся. Он явно нервничал под пристальным взглядом подсудимого. — Я ознакомился с материалами дела и готов вынести вердикт, но сначала, так как дело необычное, я решил дать подсудимому высказаться в свое оправдание.

Мужчина кивнул.

— Спасибо, — его тон как и мимика лица не выражали отрицательных эмоций, словно суд нисколько его не трогал.

Нарушая все правила судебного процесса, он вышел на середину зала — никто не возражал, — как и сказал судья, дело было необычным. А подсудимый еще необычней.

Он оглядел всех присутствующих. Высокий и статный, в бардовом официальном костюме, он выглядел нелепо среди девочек и мальчиков, заполняющих зал суда, но его это несколько не смущало. Да и не должно было.

— Я рад, что мы все собрались здесь, — он вновь печально улыбнулся. — Конечно, вы пришли меня судить. Надеетесь изменить мое решение, но оно неизменно. И вы прекрасно это понимаете.

По залу пополз тревожный шёпот, но подсудимый, не обращая внимания, продолжал:

— Но я все равно пришел сюда. Я знаю, как вас испугало мое решение. Поэтому я решил вам все объяснить и ответить на все ваши вопросы.

Рабочий день закончился. Я стоял у выхода и наблюдал, как дети один за другим выходят из открытых дверей мастерской. Замечая меня, они заметно светлели и прощались, но я видел, как они устали.

Они уже давно устали. Устали от такой жизни.

Каждый день одно и то же. Звонок. Подъем. Работа в мастерской. Звонок. Обед. Звонок. Работа. Звонок. Сон. Звонок. И снова работа в мастерской… И так продолжается до заветного дня, к которому мы готовимся. Я уезжаю, а у них наступает долгожданный месячный отпуск. Но он заканчивается, и мы вновь входим в этот круговорот однообразия.

Раньше цель затмевала все проблемы. Мы несли счастье, поэтому усталость была незначительной жертвой. Но вот проходили дни, недели, месяца, года, века, и я понял — мы опустошены. Мастерская менялась под запросы, росла и превратилась в завод, работа в котором стала монотонной и скучной. Мы стали крепкой, дружной семьей, которая застряла в трясине. И самое ужасное: мы перестали приносить радость — только возмущение и ропот.

Поэтому я решился на это. Я решил дать всем нам возможность на свою жизнь — вырасти, завести семью и стать счастливыми.

Вечером за общим столом, когда насытившиеся дети перестали звенеть посудой, я поднялся. Все взгляды устремились на меня. Я объявил:

— Я закрываю мастерскую.

Сначала над столом повисла гробовая тишина, но когда я сел, все заговорили разом. Они кричали, задавали вопросы. Кто-то заплакал.

Я знал, им больно — мне тоже, — но так должно было случиться. Уже давно. Я должен дать им право на счастье.

В зале снова поднялся шум, но его прекратил яростный стук молотка. Воцарилась тишина, во время которой судья хотел что-то сказать, но его перебил выкрик из зала:

— Почему ты думаешь, что можешь решать за нас — счастливы мы или нет?! — говорила девочка со светло-русыми волосами. Глаза у нее были красные от слез и недосыпа.

Мужчина встретился ярко-голубыми глазами девочки. Глубина печали в ее взгляде, тронули его, но он только покачал головой.

— Я не решал, вы сами сказали мне…

Мое прибытие в старую деревушку, как всегда подняло в воздух рой снежинок. Я сморгнул и огляделся. Покосившиеся, пропахшие старостью деревянные дома и заборы трещали привычную морозную песню.

Было время, когда меня встречали только такие поселки. Но они были наполнены жизнью и праздничным духом, а не старостью и опустошенностью.

Я вздохнул, покачал головой и направился к первому в списке дому.

Перед лицом что-то пролетело. Я подпрыгнул от неожиданности и отскочил назад. Сердце ускорило ход.

Я огляделся и понял, что меня напугало. Снежок. Передо мной пролетел снежок, который ударившись о стену, прилип к ней.

Кто его запустил?

Я вгляделся в темноту и заметил огромный сугроб. На первый взгляд он ничем не отличался от остальных, но если приглядеться можно было увидеть неестественную утрамбованность снега, а сбоку черную дыру.

Улыбнувшись, я пошел к замаскированной «берлоге». Чем ближе я подходил, тем лучше слышал хихиканье и мальчишеский шёпот:

— Он, кажется, идет сюда.

— Нет, он нас не увидит.

— Ох, нам влетит…

— Конечно, ты ему голову чуть не снес.

После последних слов все начали давиться смехом. Я остановился у «базы», продолжая улыбаться. Я не понимал, почему дети гуляют посреди ночи, но их наивное, безбашенное веселье навевало приятные согревающие изнутри воспоминания о моем детстве. Давно я не встречал озорных детей, наполненных безумным хулиганством.

Хотя я живу среди них…

Я уже давно не видел их играющими. Они перестали гулять и хулиганить.

Когда они стали взрослыми в маленьких тельцах?

— Может, мы не хотим другой жизни?!

— Да!

— Я не хочу уходить!

— Мне нравится здесь!

В этот раз ропот остановил подсудимый, — он поднял руку и нахмурился.

— Вы уже давно не видели, что происходит в мире. Я один каждый год выбираюсь и вижу, что вы теряете. Вы забыли, что такое жизнь. Она полна разнообразия и приключения. Конечно, в ней много трудностей и неудач, но в этом ее особая прелесть. Только проживая ее, вы будете счастливы.

Дети вновь хотели было возмутиться, но прозвучал голос судьи:

— А как же другие дети? Что они будут делать, если исчезнет «Дед» Мороз? От кого они получат подарки?

Мужчина вздохнул и достал из заднего кармана маленькую деревянную лошадку. Все без труда узнали руку мастера — ее сделал Мороз.

— Многим «Дед» Мороз давно уже не нужен. Дома завалены вещами, а наши незамысловатые подарки вызывают только возмущение. Им нужно лучше, больше, оригинальнее. Таким я не нужен. Тем более тем, кто в меня не верит. Но оставлять всех детей, я не собираюсь. Я буду продолжать делать подарки, но как раньше, — века назад.

Он поставил фигурку на стол судьи и продолжил:

— Дети, заслужившие подарок, будут счастливы любому, а таких мало. Я справлюсь, для этого не нужен «завод».

На этот раз молчание в зале держалось долго. Что-то в словах мужчины заставило их задуматься.

— А куда мы пойдем? — наконец прервал разрушил тишину мальчишеский голос.

Мороз повернул голову. Глаза снова наполнились печалью. Он узнал говорящего — первый «внук» Мороза. Ярослав.

Пар из моего рта превратился в снежинки. Они закружились и соединились в моих руках в деревянную куклу.

Мне не нужен мешок, с которым меня представляют люди. С его неимоверным размером невозможно было бы перемещаться. Нет, я использую свои способности. Создав игрушку, я превращаю ее в снег, и возвращаю ее в форму только на месте назначения.

Я наклонился и поставил куклу под елку и улыбнулся.

Уверен, девочка будет рада. Она так жалобно просила о ней.

Выйдя из дома, я направился к соседнему. Снег приятно поскрипывал под ногами. Я уже разнес половину подарков и меня переполняло воодушевление. Я начал напевать под нос.

Неожиданно глаза уловили, движение в темном переулке справа. Я остановился и повернул голову. В темноте светлело бледное лицо, с большими на изможденном лице глазами. Мальчик сидел, укутавшись в тряпье. Он дрожал, губы посинели.

От одного вида ребенка, в груди похолодело. Я подошел к нему и присел. Он заметно напрягся:

— Не бойся, — я улыбнулся, стараясь его успокоить. — Как тебя зовут?

Он молчал.

— Что ты здесь делаешь?

Настороженно отодвинулся, продолжая молчать.

— Где твой дом?

— Не скажу, — наконец, насупившись, ответил он. Взгляд его был полон решимости и упрямства.

— Почему?

— Я туда ни за что не вернусь!

— Но ты замерзнешь.

— Лучше замерзнуть…

Я покачал головой. Несмотря на мое прозвище, я не люблю мороз, и даже представлять не хочу, что произойдет с мальчиком, если я его здесь оставлю.

Но что мне делать?

Пришедшая в голову мысль, вызвала у меня улыбку:

— Тогда иди ко мне.

— Я знаю, мы все стали дружной семьей! — закончил свою речь Мороз. — Я понимаю, как вам тяжело. Мне тоже. Но я хочу вам всем сделать подарок — впервые за многие века.

Мужчина, печально улыбаясь, оглядел всех своих подопечных. Было видно, его решение причиняет ему не меньшую боль, чем детям. Чтобы обеспечить им достойную жизнь в вечной молодости, ему пришлось создать отдельную страну — мирок, в котором замерло время, но бурлила жизнь. Метелица отговаривала его от этой затеи, но когда увидела исхудалые тельца ребят, согласилась. Их совмещённая магия смогла сотворить отдельное от всего мира временное пространство, куда Мороз перенес свою мастерскую.

К каждому вновь прибывшему ребенку он привязывался как к родному. Он стал их опекуном или отцом, а они любили его как родные дети. Но чем больше проходило времени, тем яснее ему становилось, что как и каждый отец, он в конце-концов должен дать им вырасти. Вырасти и уйти.

* * *

— Ярик, вставай! Вставай, Ярик!

Возбужденные крики сестры и толчки, наконец разбудили мальчика.

— Что? — недовольно пробурчал он.

— Дед Мороз! Он принес подарки!

Сон тут же испарился. Парень подскочил и побежал к елке.

На улице все еще густилась темнота, поэтому огоньки елки придавали комнате сказочный вид. Ярослав опустился на колени перед коробочками, завернутыми в яркие упаковки. Его сестра начала разрывать обертки и, выкрикивая, вытаскивать игрушки, книги и одежду, но мальчик не обращал внимания на свои подарки. Казалось, он что-о ищет, и не может найти.

Через минуту на его лице отразилось глубокое разочарование, затем печаль.

— А это что?

Недоумение в голосе сестры привлекло его внимание. Он посмотрел в ее сторону. Она крутила в руках маленькую деревянную машинку.

Лицо Ярослава озарила улыбка.

— Это мое!

Он взял игрушку. Девочка тут же потеряла к ней интерес и продолжила открывать коробки. Ярослав провел пальцами по гладкому дереву. В груди разгорелось теплое чувство счастья.

— Спасибо, Мороз, — еле слышно прошептал он.

Примечания:

Я не рассказчик, но, надеюсь, вы получили хотя бы частичку праздничного духа, прочитав мой рассказ. Буду рада вашим отзывам и оценкам!