Преодолевая себя (джен)

Настало утро, а сильный холодный дождь всё шёл и шёл, не переставая, вот уже пятый день подряд. Низкие непроглядные темно-серые тучи, гонимые пронизывающим северо-западным ветром, казалось, царапались об верхушки высоких сосен, высвобождая своё нутро на всё, что было под ними.

Медленно перевалившись через очередной мокрый бурелом, путник снова огласил сосновый лес сильным заходящимся кашлем, перемежаемым нецензурной бранью. Промокшие насквозь от дождя светло-зеленая гимнастерка, такого же цвета галифе и кирзовые сапоги никак не защищали владельца, еле влачившего своё полуживое и крайне отощавшее тело через густые лесные заросли, от разбушевавшейся непогоды.

Безрадостное положение путника также осложняли тянущие вниз к размокшей от дождя земле его верные "боевые товарищи" — увесистый солдатский вещь-мешок с трофейной взрывчаткой, патронами к оружию, концлагерным личным делом, и походным скарбом; громоздкий немецкий 10-кратный бинокль, удачно затрофеенный при побеге из концлагеря, снайперская винтовка Мосина, пистолет-пулемет Шпагина с присоединенным к нему тяжелым барабанным магазином, кобура с пистолетом ТТ, а также несколько подсумков с патронами к "Мосину", магазинами для пистолета и "барабанами" для ППШ.

Наконец, всё-таки кое-как перевалившись через треклятый бурелом и едва не сломав тощие как спички ноги, путник сделал еще несколько шагов, как увидел удачно лежащую под высокой сосной упавший ствол её уже мертвой "подруги".

"Что ж, товарищ Виктор Резнов, время перевести дух, а то и впрямь можно остаться в этом лесу навечно", — мысленно сказал себе он, пытаясь разглядеть наименее мокрую часть ствола, куда можно было бы присесть.

Найдя-таки не особо мокрую часть ствола, Виктор с огромным облегчением наконец-то смог принять сидячее положение, разгрузив своё уставшее тело. Несколько минут он просто сидел неподвижно, отдаваясь той страшной усталости, навалившейся на него за последнюю неделю.

Очередной сильнейший приступ кашля, вкупе с холодным ветром, вперемешку с дождём, прервали уже было начинающуюся дремоту советского снайпера. Прокашлявшись несколько минут, Виктор сплюнул, но почти сразу напрягся. В плевке явно проглядывалась кровь.

"Б...ь! Неужели и впрямь, когда, казалось, мне улыбнулась удача и я смог сбежать из того ада, я теперь просто сдохну в этом чертовом лесу??! Нет, так не пойдёт! Хватит сидеть, солдат! Подъём! Я знаю... Нет, я чувствую, что спасение, возможно, рядом! Лишь бы только там оказались свои!" — с такими мыслями Виктор медленно встал, снял с себя оружие и вещь-мешок, и начал растирать окоченевшие и затекшие плечи, шею и руки.

Несмотря на промокшую одежду, от этого ему стало немного легче.

После, еще немного посидев и сделав глоток воды из фляжки, утоляя жажду и надеясь хоть ненадолго заглушить ужасный многодневный голод, Виктор снова повесил вещь-мешок и оружие на себя и медленно побрел дальше через дремучий лес на северо-запад, сверившись по компасу…

...На северо-запад, туда, где неделю назад, спускаясь с невысоких лысых гор, окруженных кругом сосновым лесом, в ясную осеннюю погоду через бинокль он разглядел на краю горизонта характерную дымку и даже вроде нечто, похожее на домики, означавшие явные признаки того, что там находится деревня или поселок.

"Что ж, только бы там не оказались гансы, а остальное ерунда!" — оптимистично размышлял советский снайпер, осторожно начиная спуск по горному склону.

Первые два дня на новом и совсем незнакомом ему месте прошли неплохо, даже невзирая на пережитые недавно побои, голод, и пытки в концлагерном изоляторе.

Довольно быстро Виктору удалось спуститься с гор в сосновый лес, удачно разминуться с семейством диких кабанов на опушке, а после подстрелить пару диких зайцев, собрать немного ягод: дикого боярышника и облепихи, немного грибов, и наконец-то поесть нормальной еды после мучительных голодных месяцев плена. И хотя зажаренные в глине зайцы с импровизированным ягодным соусом и грибами никак не могли нарастить хоть сколько-нибудь мускулов на теле, пораженном крайней степенью дистрофии, Виктор подумал про себя во время "пиршества на 10 минут": "О-о-о, пища богов! Хоть я и не верю в них, что иронично, учитывая последние месяцы в моей жизни".

Однако скоро благостное настроение бывшего узника лагеря смерти резко пошло на спад, а дела стали ухудшаться. Лес оказался куда более труднопроходимым, чем это ожидалось, даже несмотря на большой довоенный опыт лесных походов. Ещё больше всё осложнил начавшийся на третий день путешествия по неизведанной территории непрекращающийся сильнейший осенний ливень, совершенно не дававший ни развести костер для приготовления еды, ни высушить одежду и обувь.

Несмотря на все свалившиеся трудности, Виктор как мог продвигался в намеченном направлении, ночуя по ночам в дуплах деревьев.

Хотя это давало защиту от дождя, но никак не спасало от ледяной ночной сырости.

Помимо всего прочего, Виктора также постоянно мучал вопрос — а где, собственно говоря, он очутился после того спасительного, как ему тогда казалось, прыжка в телепорт? Но то, что он увидел, учуял и услышал, выбравшись из пещеры в горе, несколько отличалось как от пейзажей Германии, так и от советских пейзажей.

Вид за спиной загораживала сама гора, но слева и справа, на горизонте за кромкой леса отчётливо были видны водные отблески океана или моря, судя по характерному аромату морского воздуха. Впереди же лес был также виден почти до самого горизонта, но за ним виднелось продолжение земли с предполагаемыми признаками поселения на северо-западе.

"Какой-то полуостров или остров, причём не тропический, судя по всему. И не видно никаких видимых признаков ведения военных действий или наличия каких-то характерных оборонительных фортификаций… Хм-м, но ни в Европе, ни на своей Родине я не могу припомнить похожих мест, которые бы находились бы очень сильно далеко от линии фронта, чтобы выглядеть так, как то, что я вижу сейчас", — задумчиво размышлял Виктор, осматривая окрестности через бинокль и попутно прикидывая наилучший путь до другого конца леса на северо-западе.

Но больше всего советского снайпера озадачило полное отсутствие звуков войны. Ни грохота стрельбы, ни свиста и разрыва снарядов, ни рева танков и гула самолетов. Не было слышно и видно даже хоть каких-то отдаленных отголосков, отблеска и зарева артиллерийских канонад на суше или в море, которые обычно наблюдаются даже в глубоких тылах, хоть во вражеских, хоть в своих.

Только лишь завывание ветра и звуки осеннего леса.

"Здесь, похоже, вообще войны нет?" — задавался вопросом Виктор всё то время, пока он двигался в выбранном направлении. Тем не менее, советский снайпер некоторое время соблюдал повышенную бдительность и использовал все свои хитрости и приёмы вроде тихой ходьбы или гранатных растяжек на привалах так, как если бы тут находились вражеские войска. Однако скоро к нему пришло понимание того, что конкретно в этом лесу нет ни малейших признаков того, что тут есть кто-то, не считая диких животных, кого бы ему стоило бояться.

А после многодневного нахождения под непрерывным ледяным осенним ливнем явные симптомы тяжёлой пневмонии и вовсе сделали невозможными хоть какое-то подобие соблюдения тишины. И теперь, спустя неделю путешествия, к, возможно, спасительному поселению, советский снайпер был совсем не в том бодром расположении духа, которое было поначалу, хоть он и пытался все еще подбадривать себя.

Прошло несколько часов с момента последнего привала, но Виктор уже стал терять счёт времени и своего местоположения. Едва передвигая ноги от голода и озноба, в полуобморочном состоянии, и чуть ли не каждые пять минут задыхаясь от сильного кашля, он по-прежнему упорно шёл, как ему казалось, примерно на северо-запад, даже не заметив, что лесные заросли начали редеть.

Спустя еще полчаса ходьбы, в стиле зомби, немощные ноги Виктора предательски подкосились, и он рухнул ничком прямо в папоротниковые заросли.

"Вот и всё, сказке конец!" — горько усмехнулся про себя советский снайпер.

"Или не конец?" — с этой мыслью он попытался подняться хотя бы на колени. Но всё, что могли его ноги — это продрать носками сапог слой мокрой сосновой хвои вперемешку с небольшими опавшими ветками и почвой, не сдвинув его тело вперед ни на сантиметр.

"Ну что ж, коли так… Надо сделать кое-что, прежде чем смерть прекратит мои страдания", — подумал Виктор, и всё ещё работающими руками снял с себя винтовку и автомат. Взяв их по очереди, он заменил боевые патроны в их патронниках и верхний патрон в их же магазинах на пустые гильзы, а после положил их рядом с собой. То же самое он проделал с пистолетом, но его оставил в левой руке.

"Теперь, независимо от того, кто найдёт моё мертвое тело, они не смогут ни навредить себе, ни кому-либо ещё", — промелькнуло в его угасающем сознании.

Прикладывая невероятные усилия, без одного дня покойник повернулся на бок и освободился от вещмешка, а после оттолкнул его от себя в сторону.

"Да, умирать лицом к небу определенно приятнее, чем уткнувшись в землю", — с этой мыслью Виктор повернулся на спину и положил свои обе руки на грудь. Частые ледяные капли дождя били по всему его телу, но ему уже было всё равно. Внезапно всё исчезло, и советский снайпер провалился в черную пустоту небытия…

— Дорогой, ты уже вернулся? — донесся мелодичный женский голос из кухни.

— Да, сегодня раньше обычного отпустили. Исчезло электричество, что-то с заводской подстанцией случилось. Теперь электрики будут ковыряться с ней как минимум до завтра, а может и дольше, — ответил Виктор, скидывая кожаные ботинки.

Невысокая миловидная брюнетка в легком повседневном платье вышла из кухни в прихожую и нежно обняла своего пришедшего с завода мужа. Несколько мгновений они стояли обнявшись, а после прошли на кухню.

— Будешь борщ? Я как раз только что сварила! — спросила Наталья Виктора.

— О да, не откажусь навернуть тарелочку! Но сначала приму душ, — услышала она в ответ.

После Виктор прошёл в ванную, скинул всю одежду с себя и быстро освежился холодной водой из душа. После, уже одев чистую домашнюю одежду, он вышел из ванной и прошёл на кухню, где на столе уже заботливо были расставлены две тарелки с ароматным борщом, приправленным сметаной, поднос с черным хлебом и луком, и две чашки с свежезаваренным чаем.

Наталья и Виктор с аппетитом приступили к обеду, попутно обсуждая события прошедшего дня.

— Слушай, Наташ, а где Колька и Глашка? Разве они ещё в школе?

— Да нет, не в школе. Они с друзьями пошли гулять, сказали, что вечером вернуться.

С этими словами Наталья покончила со своей тарелкой борща и довольно откинулась на спинку стула.

Почти синхронно с ней Виктор также доел последнюю ложку борща и довольно выдохнул.

— Милая, твой борщ как всегда неотразим!..

— Спасибо, дорогой!

Приятная послеобеденная сонливость охватила уставшее после тяжёлой заводской смены тело Виктора, и он направился в спальню. Раздевшись, он довольно улёгся в чистую постель и потянулся. Очень скоро в спальню зашла Наталья и села на кровать рядом с мужем.

— Слушай, а давно ведь мы так не оставались одни в такое дневное время! — игриво проворковала она.

— Да-а-а… — задумчиво ответил Виктор, окинув взором тесную спальню, где спала вся их семья.

Наличие двух детей и выполнение очередной трудовой пятилетки "за два года" явно не способствовали возможности спокойно уединиться супругам наедине дома.

— Так может не станем терять время, скоро уже вечер и дети вернуться? — не дожидаясь ответа мужа, Наталья нежно провела своей ладонью от подбородка мужа по его шее и до его мускулистой груди.

— Слушаюсь, товарищ жена! — шутливо отчеканил Виктор…

"Какие интересные новые цветочные духи она использует!" — пронеслось у Виктора в голове, одновременно почувствовав обжигающий холод по всему телу и сильную тяжесть в груди. Но не столько это привело его в чувство, сколько отчетливое ощущение легкого прикосновения чьих-то холодных и очень грубых пальцев от его шеи по направлению к груди…

Словно неведомая сила наполнила умирающего снайпера. Ещё секунду назад будучи при смерти, смутно различая сквозь заливающий глаза дождь, нависший над ним силуэт неизвестного в жёлтом плаще, Виктор молнией принял полусидячую позу. Правой рукой на автомате он крепко схватил потенциальную угрозу за плащ и подтянул к себе, практически прижав лицо неизвестного к своему лицу. Одновременно с этим пистолет, что был в левой руке советского снайпера, уткнулся стволом предположительно в подбородок незнакомца.

— Что, фашистские ублюдки, думали, что вот так вот легко возьмёте Виктора Резнова? Ну так попробуйте, и тогда сможете насладиться фонтаном..?! — прорычал советский снайпер, но почти сразу осёкся, судорожно моргая глазами. Более-менее, как ему показалось, сфокусировав зрение, и несмотря на дневную пасмурность, обычную для обложных осенних дождей, тем не менее Виктор ясно понимал, что видит перед собой не человека.

Всё ещё крепко держа неизвестного за плащ, Виктор немного отдалил своё лицо от лица незнакомца, и от увиденного округлил глаза до предела.

Широко расставленные на покрытом шерстью гиацинтового цвета "лице" большие тёмно-голубые, полуприкрытые темно-синей шевелюрой, глаза незнакомца за большими овальными очками испуганно-умоляюще глядели советскому снайперу прямо в глаза. То, чего секундами ранее касался нос Виктора, также ничего не имело общего с человеческой анатомией и оказалось клювом тёмно-гиацинтового оттенка. Остальные детали головы незнакомца закрывал капюшон плаща.

— Ё… …Т, КТО ТЫ ТАКОЙ?! Или ЧТО ТЫ такое?! — прохрипел сначала по-русски, а потом по-немецки, шокированный Виктор, пару раз ощутимо тыкнув в подбородок "нечто" стволом пистолета. В ответ, "оно", всё ещё испуганно глядя на Виктора, зашевелило дрожащим клювом и, как показалось Виктору, ясно и громко произнесло какие-то слова. Однако советский снайпер ничего не понял из произнесенного незнакомцем, кроме того, что ответ был сказан не на русском, и даже не на немецком языке.

Виктор лихорадочно обдумывал происходящее, крепко держа незнакомца и не убирая с его подбородка пистолет.

"А может эта хрень плод чудовищных оккультных фашистских экспериментов? Чёрт, но в патроннике пистолета пустая гильза!" — промелькнуло в голове советского снайпера.

"Нет, это явно не то, с чем я имел дело ранее до побега. "Оно" не пыталось и не пытается меня убить, отобрать оружие или как-то навредить мне, хотя имело все возможности для этого. И я не вижу в этих глазах бессмысленной злобы и ярости, только лишь страх и… Любопытство?"

Неожиданно Виктор заметил, что "нечто" несколько сместило взгляд своих испуганных глаз, будто за его спину, как если бы что-то там увидело.

— Так ты не одно значит? — почти безразлично проговорил Виктор, но ему уже не суждено было услышать ответа от "нечто".

Советский снайпер почувствовал мощнейший удар чем-то по затылку и вновь провалился в бессознательную черноту небытия…