Звезда отклоняется от своего пути (джен)

— Месье, медам! Дизель-электропоезд Синая-Бухарест отправляется через десять минут!

Комиссар Тудор Миклован последний раз тщательно огляделся, сел на пружинистый диванчик в уютном купе экспресса для богатеньких курортников и выдохнул с облегчением.

Командировка в Синаю оказалась успешной, ключевого свидетеля даже не поцарапало — уникальный случай в этом грязном и запутанном деле. А чемоданчик комиссара теперь содержит несколько листков бумаги, за которые легионеры* оторвут голову любому.

Потому что окажись эти бумаги на столе у генерала Антонеску** — и полетят головы уже самой "Железной гвардии". Написано в тех бумагах, как, за сколько и в какой валюте легион брал заказы на убийства политических деятелей. Не только от германского абвера и итальянской разведки, но и от старинного врага — Венгрии, что совсем недавно "отъела" у Румынии добрую четверть земель с милостивого дозволения Гитлера.

И когда генерал ознакомится с трофеями Миклована, на мясников в кожаных куртках обрушится вся мощь нового режима — их вчерашнего союзника. Те, кто ещё недавно врывался в тюрьмы и убивал политзаключённых, как баранов, охотился на каждого "перебежавшего дорожку" и на его близких, сами выстроятся лицом к расстрельной стене. Люди вспомнят, что такое нормальная жизнь... Хотя откуда нормальная жизнь у него, комиссара полиции — в мире воровских притонов, проституток, убийц, допросов, улик и задержаний?

Миклован вышел в коридор, не отрывая рук от чемоданчика. Прошелся туда-сюда, пристально глядя в вокзальную сутолоку за окнами — не пасут ли его громилы Парайпана? Оказалось, пасут: знакомая ещё по Бухаресту рожа, пробиваясь через толпу, устремилась к телефонной будке. Впрочем, в вагон никто подозрительный ворваться не успел.

— Месье, медам! Дизель-электропоезд Синая-Бухарест отправляется с третьего пути!

Увлекшись наблюдением за наблюдающим, комиссар не сразу заметил, как шмыгнула в его купе фигура в светлом платье.

Что ещё за новости? Фигура явно женская, в "Железной гвардии" барышень не держат. Немецкая шпионка — ещё может быть... Но это только хуже. Господин комиссар осведомился из-за двери купе:

— Я не помешаю, мадемуазель?

— Нет, — тихо ответил из купе приятный голос. — Но можете помочь.

Попутчицей Миклована оказалась молодая светло-рыжая дама в роскошной шляпе, боа и платье по последней предвоенной парижской моде. "При виде этого фасона покойная матушка замучалась бы креститься", подумал он. "Для дамы из общества это всё ещё слишком эпатажно, чья-то содержанка?".

— Вам что-нибудь угрожает? — осведомился комиссар с великосветской улыбкой.

— Штраф. Я вынуждена... очень быстро уехать в Бухарест. И только сейчас сообразила, что не взяла билет, — по манере дамы говорить Миклован понял, что ещё недавно она закатила добротную, панорамную истерику мужу или кавалеру и только-только пришла в чувство.

— Надеюсь, деньги у вас есть...

— Я думала, что есть... Но нашла только это, — она высыпала из кошелька какую-то пёструю чепуху с циферками, которую комиссар внимательно рассмотрел.

— Равен ста леям... Равен пятидесяти леям... Равен тридцати леям... — Когда Миклован сообразил, что у него в руках, он рассмеялся: — Мадемуазель, вы хотите заплатить проводнику фишками для рулетки? Я вижу, вы немало выиграли, но обналичить выигрыш в казино проводник теперь сможет нескоро!

— Да, вам смешно, а я... Я не знаю, куда мне деваться. Возвращаться к этому подлецу я не стану. Если меня ссадят — тут же брошусь под колёса, — сказала молодая особа, снова наливаясь гневом.

— Ваши билеты, дамы и господа? — объявился на пороге купе проводник. Миклован предъявил свой законный билет на экспресс и сказал:

— Прошу прощения, у мадемуазель вытащили сумочку на вокзале. Штраф не нужен, я заплачу за билет. — Он протянул купюры на нужную сумму, вложенные в удостоверение комиссара. Проводник удовлетворился и исчез.

— Спасибо, — с облегчением выдохнула мадемуазель, когда дверь закрылась. — Да, хороша бы я была с фишками! Меня бы сняли с поезда где-нибудь в степи, на разъезде в каком-нибудь грязном селе с коровьими лепёшками... Брррр!

— Согласен, вам это не к лицу. Вам больше подходит дворцовый зал в разгар приёма у короля Михая, — поддержал светскую беседу комиссар полиции. Попутчица ему определённо нравилась.

— Ой, да что вы, — беззлобно отмахнулась незнакомка. — У меня каждый вечер и так занят.

— Чем дольше я вижу вас, мадемуазель, тем меньше этому удивляюсь. У меня тоже нечасто появляется свободная минутка. Сейчас вот еду из срочной командировки.

— Вы коммерсант?

— Скорее правительственный служащий. По сути, курьер для важных документов. Только выскочу из поезда — и сразу на ковёр к начальству... — практически не соврал Миклован.

— Так поздно? Жена, наверное, вами недовольна, — ответила незнакомка. Ее взгляд тоже выдавал некую заинтересованность в "правительственном служащем", который может позволить себе прокатиться на дизеле на моднейший курорт.

— Я уже давно овдовел, мадемуазель. А сын привык... Простите, столько времени едем вместе и толком незнакомы.

— Мона.

— Меня вы можете звать Тудор, — комиссар поцеловал даме руку. Но Миклован не был бы Миклованом, если бы даже при лёгком флирте мысленно не готовился к тому, что может ждать его впереди.

— Да! Префект слушает... Так... Как не нашли?! Когда Миклован успел их за... Где он?! Уже уехал?! Дизелем?!

Вишан Наводяну, префект полиции и по совместительству один из боссов "Железной гвардии", бросил трубку и обернулся к предводителю боевой группы легионеров Парайпану, в своей кожанке смотревшемуся в его шикарном кабинете весьма неуместно.

— Опоздали. Теперь задача — перехватить Миклована до Бухареста. В этот раз я не должен иметь к вашим кровопусканиям никакого отношения. Подо мной и так земля горит! Ходят слухи, что Антонеску вычистит наших людей из правительства и руководства полиции...

— Если успеет до своих поминок, — мрачно отозвался Парайпан, докуривая недорогую сигаретку. Затем перешёл к карте королевства и долго на ней что-то высматривал.

— Линейка есть? Хочу прикинуть, где мы успеем устроить засаду.

Подельники сошлись на вокзале небольшого городишки почти на полпути между Бухарестом и Синаей.

— Рекомендую вам местного начальника станции, — усмехнулся префект Наводяну. — Испас порядочный трус и не станет задавать вопросы и путаться под ногами.

— То, что нужно, — кивнул легионер. — Теперь — пора...

Уже стемнело, когда через весь искомый городок, кляня всё на свете, бежал на вокзал гимназический преподаватель космографии Марин Мирою. Хозяин универсального магазина перепутал заказы и притащил ему коробку с бельём госпожи Испас. Беги теперь к её мужу, начальнику станции, меняй...

— Паску! Ахахаха! Ай да Паску! — ухохатывался господин Испас. — Огромное спасибо, господин учитель! Ваша книга там, её я не трогал.

Мирою нетерпеливо раскрыл фолиант двухвековой давности, внимательно всматриваясь в звёздные карты и вырвиглазные таблицы. Чистая наука, космические расчёты — вот для чего он связался со звёздным небом. Не для того же, чтобы выводить двойки провинциальным дурёхам, которые не моргнув глазом выдают на уроке, что Юпитер — спутник Луны!

— Господин учитель, — осторожно потрогал Испас Марина за плечо, — а правда вы выложили за эту громадину двадцать две тысячи лей?

— Да-да, конечно, — господин учитель мысленно уже летел к Большой Медведице. — Это очень старинная... редкая книга...

— Есть хоть за что? — мыслил вслух господин Испас. — Была у меня, чёрт возьми, книженция... С картинками, хе-хе... Ай да картинки!

Но Мирою поддерживать разговор с пошлыми анекдотами не собирался.

— Ладно, вы пока посидите здесь, хоть увидите, как проходит дизель! Вы ни разу не видели дизель! — И тут начальник станции вспомнил: — Ух, чёрт! Скоро проходит экспресс, а у нас темно, как на захудалом полустанке!

Испас выскочил на перрон с криком "Иким! Иким!". Учитель же остался погружённым в чтение и не заметил, как случилось неожиданное и страшное.

Тишину тёмного южного вечера нарушили чёрные автомобили с бухарестскими номерами, шумно подрулившие к зданию вокзала с зажжёнными фарами.

— Так. Мирча и Янко, караульте вход со стороны города. Остальные — за мной! — скомандовал Парайпан своим архаровцам, высыпавшим из "мерседесов". В этой дыре ячейки Легиона архангела Михаила не было, но матёрый боевик был уверен, что его "орлам" помощь не понадобится. Миклован один, начальник станции ему не подмога, местная полиция не полезет против такого количества легионеров.

Крепкие парни в чёрных кожанках, с маузерами и ручными пулемётами — не говоря уже о ножах — рассредоточились по зданию вокзала. Сам Парайпан с шестью отборными молодчиками выдвинулся на платформу.

— Иким, фонари зажёг? — распоряжался господин Испас. — Иким?! Чего молчишь?!

Иким не отвечал, а только тыкал за спину начальнику станции. Испас развернулся — и почувствовал, что дай бог ему отделаться медвежьей болезнью.

— Ты начальник вокзала? — безапелляционно пролаял Парайпан.

— Эээээ... мммм... Я, — на всякий случай вытянулся по струнке Испас.

— Останови дизель, — распорядился шеф железногвардейцев.

— Вы с ума сошли, это экспресс, он не остана... — бормотал Испас, пока в живот ему не уткнулся маузер.

— Захочешь жить — остановишь, — Парайпан прижал палец ко спусковому крючку. Господин Испас понял, что эти люди не расположены шутить, и, пожав плечами, сказал:

— Иким! Дай сигнал!

— Слушаюсь, — флегматик Иким побрёл в дальний конец платформы, бормоча своё вечное "Берегись...".

— А ты марш в кабинет и сиди там тихо, пока не уедем, — спокойным голосом хозяина положения молвил Парайпан начальнику вокзала. Тут легионер обратил внимание, что в конторе сидит за книгой кто-то ещё.

— Это кто там у тебя, Испас?

— А-а-а-а э-э-э... Это учитель, ему кни-кни-книгу привезли...

— Пусть читает дома под одеялом. Атанесиу, выкинь его.

— Есть, шеф!

Итак, ловушка была готова. Семеро парней, считая Парайпана — на платформе, готовы ворваться в вагоны и превратить комиссара в решето. Ещё столько же контролируют здание вокзала и выход в город. Не уйти теперь Микловану, допрыгался. Царство ему небесное...

"Так я и знал", подумал Миклован, когда дизель-электропоезд начал тормозить на станции какого-то городка, где он тормозить вовсе не должен был.

— Что происходит? — удивилась Мона. — Авария?

— Может быть, всё гораздо хуже, — комиссар осторожно высунулся в окно и посмотрел вперёд, где уже виднелся вокзал. — Там какие-то люди. Многовато для случайной ночной остановки дизеля.

— Налёт? — предположила беглянка из Синаи.

— Посреди города? — покачал головой комиссар. — Думаю, они встречают меня. Я довольно опасный спутник, Мона.

Приветственная делегация в "форменных" чёрных куртках выстроилась на перроне, держа наготове маузеры и немецкие пистолеты-пулемёты системы "МП". Парайпан отдавал боевикам последние указания:

— Пынтя, ступай в голову состава и держи на мушке машиниста. Остальные прочешут по вагону каждый.

— В чём дело, господа? — высунулся на перрон проводник. — Почему нас остановили? Я же опаздываю!

— Полиция легионеров, — сказал Парайпан. — В поезде государственный преступник. Мои люди обыщут вагон.

— Но я же опаздываю! Я экспресс...

— Заткни пасть, — пришлось шефу легионеров вновь предъявлять маузер.

Железногвардейцы рассыпались по вагонам, шаря перед собой стволами оружия, влезая в купе, обыскивая. Пассажиры дизеля негодовали:

— Безобразие! Как вы смеете! Уберите руки! У меня сердце! У нас приличная публика! Здесь дамы! Я член парламента! Моя кума вхожа к самому генералу Антонеску!

Но почти никто не сопротивлялся. Легионеры, ещё недавно сами гонимые полицией и жандармами, теперь могли хозяйничать как им угодно. Они молча прочёсывали поезд, проверяя — не прячется ли Миклован на багажных полках, в туалетах, в ресторане, меж вагонов, наконец. Один из головорезов, Флорин, добрался наконец и до вагона Моны.

— Т-так точно, именно такой господин. Второе купе, — признал проводник, выслушав Флориново описание комиссара. Боевик демонстративно отодвинул ногой дверь, втиснув в проход свою двухметровую тушу. Мона взвизгнула.

— Прощенья просим, дамочка, отечество в опасности, — пробасил Флорин. Легионер увидел чемоданчик комиссара, открыл и с удивлением обнаружил, что он пуст. — Перепрятал, гад. Уж не у тебя ли, красотка?

— Да кто вы... Как вы...

— Сейчас посмотрим, — расплылся в нехорошей улыбочке дядя Флорин. Но тут что-то твёрдое больно врезало ему по затылку, потом — по темени, потом — и вовсе запрыгнуло на хребет. Хотел было легионер встать и стряхнуть выскочившего из ниоткуда малого, но получил напоследок по голове рукояткой револьвера, осел на пол и обмяк, тихо постанывая.

— Готов, — сказал комиссар Миклован (а это был он собственной персоной). — Я успел заметить, что на каждый вагон их по одному. Вы можете попытаться быстро уйти.

— А куда? Я в городе ничего не знаю, — заволновалась Мона.

— Сейчас, похоже, будет перестрелка, — быстро заговорил комиссар, разоружая и заковывая в наручники Флорина. Теперь был у него и револьвер, и маузер. — Вам нужно забиться подальше от шальной пули, неважно куда. Открой дверь, живо! — обратился он уже к проводнику, демонстрируя оба пистолета.

— Так эта горилла... за вами?

— К сожалению, да, — Миклован вёл новую знакомую по коридору, пока проводник трясущимися с испуга руками спускал лесенку. — Не любят меня легионеры. Бегите.

— А как же вы? — Очень не хотелось Моне, чтобы погиб человек, выручивший её уже дважды.

— Попробую навести порядок. Бегите!

— А как же ваш чемоданчик?

— Да я всё давно перепрятал. Бегите же!!!

Мона наконец удалилась от поезда куда-то к заборам, а Миклован, развернувшись и резко подтянувшись на руках, полез на крышу. Как раз вовремя — легионеры с пустыми руками повалили из поезда.

— Не нашли мы комиссара, шеф. Весь поезд обшарили. В первом вагоне какие-то офицеры в драку было полезли, но я им очередь над головой дал — притухли сразу, — наперебой докладывали Парайпану верные горлохваты.

— Дерьмово. Что-то я не всю команду здесь вижу. Где Флорин?

— Вы его в последний вагон послали, шеф...

— Что он там возится? — занервничал Парайпан. — Уж не напал ли на след? Вы двое — в последний вагон на разведку!

Теперь уже Миклован устроил засаду. Убедившись, что оба пистолета заряжены, он устроился на крыше понезаметнее и поудобнее. Вскоре парочку легионеров встретил огонь сверху. Один схватился за плечо, по другому комиссар промазал. Счастливчик взялся за МП и прострочил по крыше, почти задев нашего героя.

Парайпан прислушался к выстрелам и понял: добыча близко. Сделав едва заметный знак бойцам, фашист выдвинулся в сторону последнего вагона. Как раз вовремя — второй "разведчик" уже получил пулю в лоб.

Пока два легионера подавляли Миклована огнём, Парайпан и оставшийся, Траян, забрались в вагон. Изнутри удобнее согнать человека с крыши: знай лупи из пулемёта в потолок. Заодно и Флорина найдут, если он жив.

Флорина Парайпан обнаружил на полу второго купе, избитого и в наручниках.

— Как ты? Документы нашёл?

— Ы-ы-ы... Нету... Упрятал их легавый... У девки... Ы-ы-ы, башку отбил...

— Девка где?!

— Убежала... ы-ы-ы... туда убежала... — Дядя Флорин, еле умещаясь на полу, кивал в сторону заборов за вокзалом, пока шеф его расстёгивал.

Траян шёл по коридору, самозабвенно тарахтя из МП по потолку. В купе визжали, охали, возмущались, кто-то упал в обморок. Ну и чёрт с ними. Осталось совсем чуть-чуть, комиссар небось уже лежит продырявленный...

Дверь меж вагонов внезапно открылась, и там обнаружился Миклован. С двумя пистолетами. Успел соскочить!

— Спокойной ночи, — подмигнул полицейский-ковбой и уложил легионера раньше, чем тот успел до курка дотянуться. Парайпан выскочил в коридор и дал пару выстрелов, но комиссара в проеме уже не было. Через минуту из одного окна вагона, снаружи, пальнул револьвер, из второго — маузер. Шеф боевиков окончательно разрядил пистолет, подобрал автомат Траяна и бросился было на пути.

Миклован уже прятался под вагоном. Со стороны вокзала затопали башмаки ещё одного легионера — ему на беду. Комиссар ухватил его за ноги, вмазал лбом в корпус вагона и после недолгой борьбы забрал автомат: патроны у него тоже кончались. Перестрелка обещала принять новый оборот.

А пока бесстрашные и бескомпромиссные мужчины обмениваются свинцом, вернемся к ни в чём не повинному господину Мирою.

Им с Испасом повезло: для новичка Атанесиу это была первая серьёзная боевая акция в Легионе архангела Михаила, и он решил покрасоваться перед двумя гражданскими баранами, как в заграничном фильме "Акулы Чикаго". Скорчив зверскую рожу, как у гангстера из кино, железногвардеец потыкал в "пленников" МП и заревел:

— А ну быстро в шкаф, или вы покойники! — точно цитируя любимый фильмец. Довольный Атанесиу выскочил покурить, и Испас с господином учителем остались закрытыми в шкафу.

— В первый раз у нас остановится дизель, а я не вижу, — грустил начальник вокзала.

— Не о том вы думаете, господин Испас, — обиделся Марин Мирою. — Вы хоть знаете, что это такое — Легион? Это гиены! Они пришли убивать!

— А что нам с ними делать, господин учитель?! — резонно возразил Испас. — Мы мирные люди! Я хоть кашеваром в армии был, а вы?! Вы когда хоть дрались последний раз?

Мирою не нашлось, что ответить.

— Вот то-то! Это вам не космография! Сидим тихо, пока эта шваль не уберётся отсюда!

Лязг тормозов дизеля, пальба Миклована, крики и топот ног — всё это оставалось за кадром для узников шкафа. Но до поры до времени.

...Тем временем не самые удалые легионеры — раненый в плечо Пынтя и валяющий дурака Атанесиу — были посланы на поиски Моны. Они оказались недолгими: клочки боа в кустах выдали мадемуазель.

— Именем Великой Румынии — вылезай! — зарычал Пынтя на девушку, сжавшуюся в углу за какой-то железнодорожного значения будкой.

Вытащить Мону из укрытия и дотянуть до вокзала было не так-то просто: рыжая пустила в ход ногти, зубы, пыталась стянуть туфлю и отбиваться ей... Но до тех пор, пока не почувствовала холодный ствол под боком.

— Да как вы посмели... Мерзавцы, мерзавцы.... Висельники! Вы звери! Мои знакомые вам покажут, как обращаться с дамой... — Пришлось Атанесиу заткнуть Моне рот её же шляпой.

Наконец молодую даму втолкнули в помещение начальника вокзала. Мирою отчётливо слышал, как всё грознее мычит Парайпан "Где документы?! ГДЕ ДОКУМЕНТЫ, СУЧКА?!", визг, пощёчины...

— Вы как хотите, господин Испас, это уже слишком, — вряд ли Марин осознавал, что собирается сделать. Просто слишком устал господин учитель от бессильной злобы, от осознания, что его унылый, но всё же мирный уголок земли превращают в ад, а ему и крыть нечем...

В общем, Мирою навалился на дверь шкафа. Вырваться на волю и хоть лягнуть хоть раз хоть одного, а там будь что будет. И как ни странно — Испас его поддержал.

— Давайте, мне всё равно по нужде пора, — пояснил начальник вокзала.

Разумеется, толку от демарша учителя космографии не было никакого. Едва он вскочил на ноги и бросился со своей книгой на распоясавшихся легионеров — на него сразу навалилась вся троица в кабинете. Господин Испас попятился к двери, но его остановило суровое парайпаново "Куда пошёл?!"

— По интимной надобности, господин легионер...

— Потерпишь. А на том свете гадить уже не захочешь.

— За что?!

— За дружка твоего. Какой благородный, сразу побежал даму спасать, — зубоскалил Парайпан. Мирою был уже снова схвачен и избит, очки раздавлены, лицо в крови, руки заломаны за спину. Он смотрел на Мону с крайне виноватым выражением — мол, простите, мадемуазель, не выполнил долг джентльмена...

— С вами потом разберёмся. Атанесиу, отведи их в угол, шлёпнуть успеешь. Документы важнее. ГДЕ ОНИ, КРЕТИНКА?!!! ОТВЕЧАЙ!!! (пощёчины).

Шляпа Моны, превращённая в кляп, уже была изжёвана и изорвана. Ни черта там легионеры не нашли. И их вождь решил действовать жёстко.

— Пынтя, держи её! — Парайпан рванул на себя платье, оставив на полу большой лоскут, стал искать компромат на родную организацию в складках верхнего и нижнего белья, даже не замечая пинков. — На тебе бумаг нет?! — Он взял из пепельницы забытую, догорающую сигарету и угрожающе поднёс мадемуазели прямо к лицу. — Значит, сейчас ты мне расскажешь, куда Миклован их засунул. Громко расскажешь!

И тут пулемётная очередь выбила стекло...

Тем временем на перрон высыпало подкрепление, ранее стерегшее здание вокзала. Одного Миклован продырявил насквозь, ещё двоих ранил почти сразу, а заодно прибрал лишний пистолет. Но долго так продолжаться не могло. Легионеры сами не дураки, знают, как беречься от пули. Даже когда у них патроны тоже кончатся — скорее всего, навалятся с разных сторон на измотанного и задавят числом. Надо как-то прорваться внутрь вокзала, найти Мону, захватить одну из их машин и бежать в Бухарест.

Острый глаз комиссара заметил полуоткрытую дверь какой-то каптёрки, которую боевикам пришлось оставить без охраны. Дав поверх голов врагов подавляющую очередь, Миклован бросился к ней, пока банда не опомнилась — и врезался в здорового белобрысого кабана.

— Береги-ись... Ты кто? — спросил кабан.

— Я полицейский.

— Я Иким. Тудор Миклован, что ли?

Комиссар не успел ответить. Рябой легионер Букур ворвался в каптёрку и, увидев врага своего "священного дела", шарахнул в упор.

Но фортуна была не на стороне Букура этой ночью. Немцы продавали оружие своим румынским друзьям по принципу "чего не жалко", и рябому достался бракованный автомат. Магазин при стрельбе выдрало с мясом, и весь смертоносный заряд достался кирпичной стене.

— Уууу, проклятье! — последнее, что сказал Букур перед тем, как Иким вырубил его одной левой.

— Настоящее немецкое качество, — не удержался от подкола Миклован. — Теперь хватай что потяжелее — и вперёд!

Иким двинул лопатой для снега в лоб следующему железногвардейцу; его маузер стал добычей Миклована. Отчаянный полицейский сразу же организовал новому соратнику огневую поддержку из обоих стволов — аккуратно, чтобы самому его не свалить. Но Иким успешно добрался до "позиций" банды Парайпана и перешёл в рукопашную.

Сразу пять человек повисло на здоровенном железнодорожнике, размером с двух Флоринов. Грузно ворочаясь и приговаривая "Берегись", Иким стряхивал их, ударяя о стену и колонны. Со спины прикладом пулемёта ему помогал комиссар.

Таким образом, перрон вскоре был расчищен. Иким и Миклован двинулись, пригнувшись, короткими перебежками, к берлоге начальника вокзала.

— Так откуда знаешь-то? — бросил комиссар.

— Ты дядю Пырву спас. А его на дороге каждая собака знает. Крепко стоит за нашего брата, работягу. Значит, и ты наш человек, — одобрил его белобрысый гигант.

Из конторы господина Испаса раздавались глухие звуки ударов, женские крики, Парайпан разорялся уже на грани хрипоты. Значит, Мона у него... Проклятье!

Но не зря Миклован разжился на перроне сразу двумя ручными пулемётами. Тр-р-р-ра-та-та-та-та — и стекло в окне конторы долой, и легионеры уже отвлеклись от истязаний и жмутся к полу.

— Он прорвался, — вынес диагноз "шеф" и вместе с Атанесиу начал палить в окно. "Команде" комиссара только того и надо было.

— Берегись! — Тяжёлая и прочно запертая Парайпаном дверь не продержалась в петлях и минуты. Атанесиу рухнул под ураганным огнём Миклована первым. Мона ахнула и сползла со стула без чувств.

— Прикрой меня! — крикнул Парайпан Пынте, осознав, что пора уходить, и прыгнул в выбитое окно. Вскоре по вокзалу затопали ботинки нескольких оставшихся целыми легионеров, а за ними взревели моторы "мерседесов". 

— Вода есть? Девушку надо привести в сознание, — распорядился комиссар. Испас подал чудом выживший в перестрелке графин и от души пнул раненого легионера Пынтю, которого стерёг Иким.

— Если б знали вы, господин...

— Комиссар, — предъявил Миклован документы.

— Господин комиссар, как я от них натерпелся! А что они с господином Мирою сделали! Мы непременно составим протокол! — заявил Испас. — Но заметьте — господин учитель мужественно сопротивлялся!

Учитель поливал синайскую незнакомку аккуратной струйкой воды. Мона открыла глаза и застонала.

— О-ох... Тудор? Где же вы были так долго? Эти люди... Кошмар...

— Кошмар уже позади, мадемуазель. Бандитов мы оттеснили, — Миклован тем временем внимательно осматривал Мону: точно ли она уже вне опасности, — Хорошо, вас толком не успели начать пытать. Даже ни царапины, только два-три синяка и разорвали платье...

— Платье?! О-о Господи, только этого не хватало! В степи, без денег, побитая, голая... — Мона заплакала.

— Мой кожух пойдёт? — спросил Иким.

— Кожух? Нееееет, увольте, мне и так плохо... Я брошусь под поезд... Они могли сделать всё что угодно. У меня даже документов этих проклятых неееет... — Плача, женщина встала, опираясь на господина комиссара с одной стороны и господина учителя с другой.

— Кто же вы такие? — спросил Марин Мирою, пытаясь приглядеться к пришельцам из Синаи без очков. — У меня голова идёт кругом. Перестрелки, пытки, Легион, сыщики, секретные документы... В нашем городе это видят только в кино.

— Я — простой комиссар бухарестской полиции, Тудор Миклован, господа. Барышня всего лишь ехала со мной в одном купе. Её зовут Мона, в Синае...

— Нет у меня никого! — словно очнувшись, заявила Мона. — Особенно в Синае! Ох, что же мне теперь делать...

— Прежде всего — добраться куда-то, где вы сможете выспаться и прийти в равновесие, — сказал простой комиссар. — Лучше без меня. Не поручусь, что в Бухаресте меня не ждёт вторая засада.

— А куда мы поместим эту... особу?! — заворчал господин Испас. — В гостиницу?

— Денег нет. Документов нет, — задумался Миклован. — Придётся либо в полицию — но они могут дружить с Железной гвардией. Либо к кому-нибудь домой.

— Никогда! — отрезал начальник вокзала. — Жена уже меня заждалась. Приду с ба... с дамой — убьёт обоих!

— Мадемуазель, — хрипло выдохнул Мирою. — Не знаю, могу ли я, смею ли, но... Я один, у меня нет таких проблем, как у господина Испаса. Я предоставлю вам свой скромный кров, а сам отправлюсь ночевать к коллеге.

— На всякий случай я бы вас обоих отправил к коллеге дня на три, — посоветовал комиссар. Легионеры могут вернуться, найти вас и отомстить за строптивость — например, красного петуха пустить.

Дизель-электропоезд снова запыхтел, собираясь продолжать путь в Бухарест. Миклован оглянулся на железную дорогу и сказал:

— Дизель уходит, простите. Мне пора. Дамы и господа, благодарю за вашу помощь. Я не прощаюсь, Мона. Надеюсь встретить вас при более приятных обстоятельствах.

И комиссар побежал к поезду, уже на ходу карабкаясь в вагон.

— А протокол?! — в отчаянии закричал ему вслед господин Испас. — Господин комиссар, а как же протокол?! Двадцать лет здесь служу — и хоть бы один протокол составил! Так, Иким, глаз с этого однорукого бандита не спускай, — показал он на Пынтю, — я звоню в полицию!

— Давайте уйдём отсюда, господин Мирою, — предложила Мона, помогая учителю оттереть кровь с лица остатком шляпы. — Объясняться с полицейскими сейчас совсем не хочется.

Они брели по пустой ночной улице, поддерживая друг друга. Беглянка худо-бедно прикрыла рваное Парайпаном место на платье пиджаком, который любезно предоставил Марин. На город снова спустилась привычная тишина, прерываемая только птицами и сверчками — как будто не было ни Миклована, ни легионеров, ни пистолетов, ни убитых и раненых.

— А чему вы учите, господин Мирою?

— Я преподаю космографию. Законы Кеплера, учение Коперника...

— Что-то я о них слышала... А эта книга под мышкой — тоже по космографии?

— Это звёздный каталог, редчайший каталог Ван Мерча. В стране его нигде нет, пришлось выписывать из-за границы.

— Неужели это так интересно? Какие-то планеты, кометы, эти... солнечные затмения?

— Как вам сказать... Представьте себе, что наш городок — это Земля. Маленькая планета у не самой важной звезды. А где-то там, далеко-далеко, разбегаются галактики, рождаются и умирают гиганты, мерцают созвездия — Большой Пёс, Тукан, Орион, Водолей...

Мона заслушалась. Господин Мирою, пользуясь тем, что никто более не стреляет, развивал свою мысль.

— Вот так живём и мы. Когда вы и ваш спутник, Миклован, появились на вокзале и началась катавасия, я понял, что произошло что-то невероятное. Приключение из другого мира, который здесь видят только на экране кинотеатра или в газетах. Таинственный комиссар, роковая женщина, опасные негодяи, погони, драки — это всё не наша жизнь. Это жизнь комет и звёзд-гигантов. А ни одна звезда — поверьте, Мона — не отклоняется от своего пути. Это непреложный закон.

— Кажется, моя звезда сильно отклонилась, — с горькой иронией ответила Мона. — Я тоже представить себе всего этого не могла. А куда же всё-таки этот Миклован запрятал свои секретные документы?

Вместо эпилога

Маленький профессиональный секрет Тудора Миклована: в его чемоданчике было двойное дно, которое легионеры проверить не догадались. Сведения о "подвигах" Железной Гвардии лежали именно там и всё это время оставались в купе.

Так что на следующее утро комиссару было с чем выступить перед помощником государственного секретаря Риошяну, который курировал "дело легионеров". А ещё два дня спустя генерал Антонеску издал два декрета: одним снимал с должностей целый ряд легионерских министров и префектов — да, г-н Наводяну тоже поплатился за свои интриги. Другим призывал органы правопорядка решительно противодействовать самоуправству Гвардии.

Двоевластие в Румынии заканчивалось. Через считанные месяцы правительство и Легион окончательно перейдут в фазу горячей войны, в которой сгинут и Парайпан, и главари рангом повыше — кто не успеет бежать в Италию и Германию. Антонеску получит всю полноту власти, которой распорядится неосмотрительно — втянет страну в войну на стороне Гитлера. А через три-четыре года и по Бухаресту, и по богом забытому городку по дороге в Синаю пройдёт бодрым маршем советская пехота, знаменуя конец "старых добрых времён" и начало новой эпохи.

Но ещё не знает этого Тудор Миклован, который за свои труды и свой риск получил повышение. Не знает Парайпан, который волком рыщет по Бухаресту, чтобы отплатить неуловимому врагу.

Ни о чём не подозревает Мона, которая пережила совершенно сумасшедшее приключение с господином Мирою и своим постоянным кавалером Григом. Мирою, от которого Григ увёз её со скандалом, вернулся к своим астрономическим исследованиям, и ему вообще не до нашей маленькой планеты. Ветер истории, кажется, только растрепал им всем волосы и унёсся дальше, в поля и степи — чтобы вернуться ураганом.

А пока их жизнь тянется своим чередом. Испас составил наконец свой первый протокол и ходит страшно довольным. Марин Мирою стал героем для гимназисток всех старших классов, и на уроках космографии больше не шушукаются и не передают записочки.

Григ живёт в шикарной квартире на улице Викторией на широкую ногу — настолько, что заглянувшие к нему домушники оставили в разорённом гнезде записку "Так жить нельзя". Но Григ спокоен — ведь за домушников взялся комиссар Миклован.

Микловану тоже хорошо — никакой политики, никаких заговоров, никаких легионеров, одни жулики и бандиты, ставшие за годы службы почти родными. Мона как-то раз появилась вместе с ним в ресторане "Бюфет"... но дальше — я могила. Честь дамы, вы понимаете.

Жизнь нескольких человек, попавших в жёсткий переплёт на провинциальном вокзале, вновь пошла своим чередом. По естественному закону, любезно изложенному выше господином учителем, ни одна звезда не отклоняется от своего пути.

Но люди — не звёзды. Порой они не только поворачивают сами, но и меняют направление вращения Млечного Пути жизни.