Её ангел (гет)

— Можешь открывать, — едва стих шелест крыльев, раздался голос над ухом.

Тёплые ладони лежали у неё на плечах, едва ощутимые через куртку. Дыхание того, кто стоял позади, контрастно обжигало ухо, в то время как воздух вокруг, казалось, пронизывала ледяная дымка. Холодный — но для нефилима лишь прохладный, — ветер путался в волосах и перьях, бросал в лицо колючие снежинки.

Каэтхаль открыла глаза. Дыхание перехватило от восторга. С крыши небоскрёба, выше которого она ещё не видела, город, огромный мегаполис, выглядел, как на ладони. Хотелось протянуть руку и коснуться маленьких на вид зданий, чтобы убедиться, что это не макет, и они настоящие. Но пальцы поймали бы лишь кусачий зимний воздух.

Далеко внизу бесконечным потоком тянулись крохотные, будто игрушечные, машины и сновали маленькие, едва различимые человеческие фигурки. Несмотря на то, что уже давно стемнело, а небо заволокла пелена снеговых облаков, сквозь которую не пробивался лунный свет, люди не спешили домой. Конечно, кто-то возвращался с работы, но другие гуляли, катались на коньках, пили кофе в работающих допоздна кафе или в спешке покупали рождественские украшения и продукты для праздничного стола.

— Помнишь, ты мне говорила, что хочешь увидеть город с высоты? — вернул нефилима в реальность ангел.

— Ты запомнил… — выдохнула та, обернувшись к нему.

Каэтхаль сама уже забыла, что когда-то поделилась с Даэлем случайной мыслью: взглянуть на какой-нибудь мегаполис с его самой высокой точки. Идея эта мелькнула и пропала, но Даэль помнил. Помнил и превратил её же желание в неожиданный сюрприз.

— Конечно, запомнил. Это же касается тебя, — улыбнулся Даэль.

Ветер растрепал его чёрные перья на незримых для людей крыльях — болезненное напоминание о падении и всём том мраке, что лёг на его плечи. Он давно не был созданием света, но с Каэтхаль менялся до неузнаваемости. От той нежности, с какой он смотрел на неё, ей становилось одновременно и тепло, и… страшно.

Нет, у неё не было ни единой причины бояться того, кто любил её больше всего на свете, но она боялась за него. Ангелы всё ещё шли по их следу: одни искали своего падшего собрата, другие — нефилима. В прошлый раз, когда они настигли её, она потеряла отца. Потерять ещё и Даэля она не могла.

Больше, чем физической боли, Каэтхаль боялась боли душевной. Потерь. Сколько раз она твердила себе, что привязываться ни к кому нельзя? Сколько убеждала себя, что только так сможет не бояться, что из её сердца вырвут ещё кусок, и она снова останется одна? Каждый раз, вспоминая о всегда нависающей над ними угрозе, Каэтхаль представляла себе жизнь без Даэля и внутренне содрогалась, но ничего не могла поделать с теми чувствами, что он вызывал в ней. Когда-то ей просто не хватило сил создать между ним и собой пропасть, а теперь было уже поздно.

Каэтхаль не заметила, как страх стёр улыбку с её лица. Но заметил Даэль.

— Тебе не нравится? — предположил он.

— Нет, Даэль, здесь правда очень красиво, и весь город виден, как я и хотела, — заставив себя улыбнуться снова, заверила Каэтхаль.

Незачем ему знать, чего она так боится.

Даэль отвёл взгляд, сосредотачиваясь на чём-то другом. «На эмоциях», — поняла Каэтхаль. Наверняка ангел давно заметил, какой печальной и напуганной она становится, поддаваясь одолевающим её тяжёлым мыслям, и как, засыпая в его объятиях, прижимается к нему, словно боясь, что утром проснётся одна или почувствует металлический запах его крови. Обычно у неё не было от него секретов, но свой страх она старалась спрятать поглубже.

— Я чувствую не разочарование, но тревогу… Страх, — медленно проговорил Даэль. — Твой страх, Каэтхаль.

— Я надеялась, ты не заметишь… — Каэтхаль опустила голову, но Даэль коснулся её щеки, мягко заставив её поднять взгляд.

— Ты можешь рассказать мне обо всём, чего бы ты ни боялась.

Его спокойная уверенность согревала, подобно чистому ангельскому свету, что в нём не угас и после падения. Каэтхаль смотрела в его глаза, не встречая враждебности и равнодушия — только тепло и беспокойство. Ему действительно можно было сказать что угодно, зная, что он не осудит и не посмеётся. Долгие тысячелетия научили его не только тёмному, но и светлому. Иногда это древнее существо казалось мудрым и проницательным, а иногда умело сочувствовать и поддерживать.

Однако сейчас Каэтхаль нужна была не поддержка, а уверенность — в том, что её надежды не рухнут и что Даэль не умрёт у неё на руках, сгорая от пронзившего сердце клинка. Что ей не придётся вспомнить, что такое боль и горе. Ей не хватало всего лишь простого: «Я буду рядом». Обещания, в которое можно поверить, обещания, которое он сдержит.

Каэтхаль нужно было немного спокойствия, принести которое ей мог только Даэль. Он всегда знал, что сказать и когда, чтобы развеять её грусть и тревоги.

— Я боюсь лишь одного — потерять тебя, — призналась Каэтхаль. Она думала, что, стоит сказать это вслух, страхи покажутся глупыми и надуманными, но они не показались. Опасность была реальна. — Боюсь, что ангелы убьют тебя. Я видела, что стало с моим отцом. Он… он лежал… — нефилим сглотнула вставший в горле ком, — …в луже крови, а под ним… была тень от крыльев… — слова никак не хотели связываться. — Я не хочу… Не хочу найти мёртвым и тебя.

— Я скрываюсь от них уже очень давно. Они не найдут нас, а если найдут — мы с ними справимся. Я никогда не оставлю тебя одну, Каэтхаль, — Даэль говорил спокойно и размеренно, не отводя взгляда от её глаз, и Каэтхаль чувствовала, как успокаивается биение сердца.

Ей хотелось верить его словам. Забыть все тревоги и просто насладиться моментом, не думая, что будет дальше и не в последний ли раз они вместе. Словно уловив её мысли и чувства, Даэль притянул Каэтхаль к себе и приник к её губам. От неторопливого поцелуя и тепла его объятий её самый страшный кошмар — увидеть его кровь на своих руках, — отступил. Сейчас, в эти мгновения, она верила, что он всегда будет рядом.

Каэтхаль обвила руками шею мужчины, поймала его взгляд.

— Звучит, как обещание… — заметила она.

— Так и есть, — подтвердил Даэль.

Каэтхаль позволила себе улыбнуться. Впервые за долгое время она была по-настоящем спокойна и счастлива. Её больше не одолевали страх и сомнения, не терзали мучительные мысли. Ей просто было тепло и спокойно в объятиях своего ангела, и казалось, для них время замерло в этом мгновении. О том, что стрелки наручных часов всё ещё бегут, напоминали только кружащиеся в промозглом воздухе снежинки да никогда не затихающий шум ночного города.