Живая мишень (джен)

Ей приходится помотаться по Европе уходя от погони. Преследователи неотступно следуют за своей жертвой, то настигая, то вновь теряя из виду. Новые города, новые люди, лишь притворство старо как мир.

Наташа меняет имена, даты рождения, происхождение, жаль что внутренние ощущения и воспоминания не изгнать. Её мир то сужается до крохотной коморки в Праге: под самой крышей, с видом на пристань, чтобы лучше было видно море. Старый поляк, явно из пришлых эмигрантов, берёт деньги не спрашивая, он привык держать язык за зубами. Чехия такая страна, здесь все гости.

* * *

После — Венгрия и, запах жареных каштанов спозаранку. Старый рынок начинает оживать с самого утра, разрастаясь, стирая все барьеры и границы. Наташа иногда мечтает жить так — просто, не думать о завтрашнем дне, не бояться, кто придёт за тобой: свои или чужие. Мечты тают как первый снег, после сообщения по радио о перестрелке на одной из площадей Будапешта. Она понимает — нельзя сдаваться. Зло не исчезнет само по себе, пока кто-нибудь не встанет на его пути.

Вокруг бурлит жизнь, пусть не для неё. Личная жертва стоит этого.

* * *

В аэропорту Шарля Деголя людно, мало кто обращает внимание на брюнетку пробирающуюся к стойке регистрации. Взгляд за тёмными линзами очков напряжённый и обеспокоенный.

Один билет до Варшавы, а там совсем рядом дом. Двоякое чувство не оставляет Романову, возвращение на Родину будет тяжёлым, для всех. Её семья не из тех, кто примет с распростёртыми объятиями, скорее последует пуля в затылок.

Романова покидает Францию, отчасти радуясь, чувство опасности не исчезло, оно нарастает с каждой минутой.

* * *

Она въезжает в Первопрестольную, когда уже переваливает за полночь. Улицы Москвы встречают гостью ярким неоном, показывая себя во всей красе. За яркими красками скрывается темнота, на самых окраинах, тех, куда лучше не соваться приезжим.

При других обстоятельствах она бы заметила, как изменилась столица, как разрослась, но сейчас не до этого. Где-то в этом хаосе нагромождений бетонных коробок, живут дорогие ей люди. Обман — дело наживное, его могут освоить даже новички-неумехи. У неё прекрасно получается, с её-то прошлым.

Перед глазами ВДНХ и отец ведущий её за руку. Вокруг слишком много народа, они все суетятся, бегут по своим делам, огромная масса, почти поток: бурлящий и неистощимый. Маленькой Наташе не страшно, пусть ей всего шесть, рядом папа, он защитит, с ним она сама становится гораздо смелее.

Запах выпечки, лотки с мороженным, сладкая вата, столько вкусностей, глаза разбегаются. Малышка тянет отца в сторону, на миг останавливаясь, словно понимая — что-то не так. Детское чутьё не обманывает, мужчина выискивает кого-то в толпе.

— Мама! — она видит её раньше отца, женщину в красном с белокурой девочкой на руках. — Мы здесь!

Яркие воспоминания блекнут, лишь красный шарик улетающий в небо как символ, буквально предсказание её будущего.

В тот год убили посла из Америки. СМИ связывали убийство с договором о разоружении, с накаляющимися отношениями между Союзом и США. Кто-то видел в этом руку КГБ, кто-то шпионский заговор. Никто не знал правды, оставалось строить гипотезы, такие же бесполезные, как и далёкие от истины.

* * *

Пятиэтажка с сиренью у подъезда, детская площадка, спальный район похожий на все прочие. Дом погружён в сон, на улице так тихо, кажется слышно как гулко бьётся сердце в груди.

Адрес удалось найти не сразу, взломав базу данных ФСБ, Наташа рисковала, многие из службы безопасности ранее могли работать на Красную Комнату. Забавная штука жизнь, уйти из под носа у иностранных разведок, но нарваться на своих. Некогда объяснять на Лубянке, кто она и зачем явилась в родные края. Таких как она убирают, выжав все соки — худший вариант, лучший — плен и бесконечные пытки без права на защиту. Но всё это сейчас на заднем плане, не так пугает. Она привыкла.

Наташа не оглядывается, темнота — в ней нужно просто раствориться. Чёрная Вдова с лёгкостью становится частью окружающего пространства.

* * *

Она идёт по лестнице, не крадётся. Столько лет отсутствия в родной стране не стёрли старые рефлексы и умения. Пятый этаж, рядом дверь на крышу. С точки зрения стратегии выгодная позиция, есть куда отступать. Наташа вновь мыслит на два шага вперёд, по привычке. Осталось нажать кнопку и... приготовиться к встрече. Старые дни прошли, они не в Красной Комнате, не под прицелом, не дерутся не на жизнь, а на смерть. Выживает сильнейший и они крепче, чем думают. Мелина не уставала повторять дочерям: их не сломать, пока они стоят друг за друга, пока они — семья.

Оказывается, слова "матери" ложь, "отец" — предатель, та самая семья — обман. Нет ничего и никого, только чужие люди и прикрытие. Слова и боль, потом страх, укол в затылок и пустота.

Она кричала, направляя пистолет на солдат, что всех убьёт, защищая Лену, непонимающе, сквозь пелену слёз, смотрела на отца, наблюдала, как увозили раненую мать. Всё ложь? А где хоть малая крупица правды? Та девочка-подросток сгорела как свеча, на свет родилась другая — Наташа Романова, кодовое имя: "Чёрная Вдова".

Она толкает дверь, та плавно открывается. Её ждали, вопреки всему и не смотря ни на что. Осталось понять, с какими намерениями.

— Блудная дочь явилась? — голос Елены немного хриплый, его обладательница совсем рядом. — Спрашивается, зачем ты сунулась в осиное гнездо? — приближающихся шагов почти не слышно, пока дуло пистолета не утыкается Романовой в затылок. — Ты приехала замаливать грехи?

— Скорее вспомнить былое.

Наташа делает подсечку, Елена падает на пол. Они сцепившись в схватке пытаются уничтожить друг друга. В ход идут любые подручные средства: от стульев, кухонных ножей и до занавесок. Когда гардина с грохотом падает на девушек, попутно выбивая окно, Белова крепко выругавшись, бьёт Наташу под рёбра. Сила удара ничто, им обоим хватает адреналина в крови, они замечают боль лишь на половину.

Соперницы не щадят друг друга, скорее вымещая старую боль, чем какие-то свежие обиды. Обе девушки понимают, шум давно привлёк внимание соседей, но продолжают сводить счёты. Битое стекло впивается Романовой в спину, прошивая насквозь кожаную куртку, алая кровь стекает на пол.

— Прости, я не расслышала, зачем ты здесь? — Белова бьёт сестру ногой, вгоняя мелкие осколки стекла ещё глубже.

— Найти ответ... — русская накидывает петлю-удавку из ткани Беловой на шею. — И за помощью... — вполсилы, потихоньку затягивая, чтобы ослабить когда потребуется, только так возможно усмирить внезапную агрессию сестры.

— Не поздно ли? — Белова хрипит, тянется к Наташе, пытаясь перехватить инициативу, взять верх. — Сестрёнка... — сипит девушка. — Мир... — её не учили сдаваться, только сражаться до победного.

Романофф морщится, ослабляя удавку, боясь навредить больше, чем уже есть. Поспешно снимая запятнанную кровью ткань, шпионка протягивает Елене руку:

— Ты выросла, сестрёнка.

— Не ждала тебя, — светлые волосы Беловой в крови, немного растрёпаны, — так скоро...

— Соскучилась, — Романова приваливается к стене. — Как ты жила все эти годы? — пусть они не совсем родные, но за несколько лет в Огайо они с Леной привыкли быть рядом, сблизились, и после помнили, кто они. — Работаешь на ФСБ?

— Не Мститель конечно, но покатит, — Лена молчит о двух десятках лет беспросветного одиночества, Красной комнате, Дрейкове, Таскмастере и армии Чёрных Вдов. Наташа сама всё узнает, позже. — Тебя загнали в угол, — она смотрела репортажи из Соковии, Нью-Йорка и ЮАР. — Теперь ты враг, Мстители бросили тебя, предали, — на губах Беловой горькая усмешка, они не раз проходили этот параграф: нельзя привыкать, нельзя подпускать близко, иначе — смерть.

— Просто внештатный отпуск, — тянет рыжая. — Я скучала... — колкий взгляд Беловой ширма, она не выражает протеста, закрывая глаза, словно согреваясь в объятиях старшей сестры.

— Эй, я не говорила, что меня можно тискать как котёнка... — на разных сторонах, порой больше противники, наконец они встретились. — Так банально, — она чувствует вину. — С нами всегда так?

— Трудно? — Наташа хмыкает. — Отец говорил, мы непоседы, — им предстоит найти "родителей", воссоздать заново утерянное когда-то. — Мы не изменимся, Лена... То есть мы уже изменились, — Наташа смотрит сестре в глаза. — Мы вырвались из того кошмара, помнишь?

— Но другие — нет, — девушка трёт виски. — Их много, сотни тысяч, — газ сработал как надо, оставив единственный побочный эффект — сны. — Такие же невинные.

— Дрейков мёртв, если ты о нём, я лично... Мы с Бартоном всё рассчитали... — она сглатывает, жертвы были, ей не забыть тот день. Взрывная волна и дом складывающийся как карточный домик, а внутри... Маленькая невинная девочка. Наташа убеждает себя дочь Дрейкова — необходимость. Только совесть это мало успокаивает.

— Убила его? Красная комната процветает, этот конвейер не остановить, вот только... — Елена идёт в другую комнату. — Есть противоядие, понимаешь? Пробудить их ото сна — навсегда.

Опыты по созданию сверхлюдей, управление и контроль над подсознанием не новость. КГБ не оставляло надежд быть впереди всех, особенно американцев. Самое ценное, проект "Чёрные Вдовы", ходили слухи, он существовал аж с тридцатых годов, имел множество прототипов — работоспособных, внедрённых в разные страны мира.

— Вот антидот.

Наташа застаёт сестру сидящую на полу, перед ней небольшой футляр в котором находится ампула с красной жидкостью.

— Новейшая формула? Газ? — шпионка аккуратно берёт из рук Лены ампулу. — Не единственный экземпляр?

— Есть ещё, — источник, почти поставщик им знаком. — Мелина разработала его давным-давно, Дрейков не думал, что мама... — Белова останавливается, после продолжая, — что она будет не на его стороне.

— Старик жив, а Мелина его левая рука? — поверить только, их мать жива, более того, работает в самом логове врага. — А Алексей? — Наташа упорно избегает слова "отец", как запретного.

— Папа стёрт, — Елена закатывает глаза. — Он заключил сделку, свободу в обмен на информацию. Фсбшники плясали от счастья, когда он сдал все пароли и явки.

— Значит, придётся искать самим? — она прикидывает, за кем у неё числится должок в органах Федеральной Службы. — Не страшно.

— Красный Страж скорее проживает в глухой деревушке, у него свой огородик и пугало в виде Капитана Америки, — Елена не злопамятна, однако, Шестаков бросил их тогда, на Кубе, струсит и сейчас. — Толк в его компании?

— Он нам нужен, он найдёт Мелину, она ключ к Дрейкову и Красной комнате.

— Ох нелёгкое это дело, искать, — Елена запускает руку в тайник на полу. — Они были настоящими? — фото полустёрто, бледные контуры напоминают лица людей: двое взрослых и две девочки. — Это жизнь и она всегда бьёт ключом... гаечным — по голове... — младшая проводит ладонью по бумаге. — Мы существовали, лучше такая, чем никакой, — резюмирует Елена, фото занимает место во внутреннем кармане. — Иногда, я сопливая идеалистка.

— Нет, ты просто любишь... — что сказать, она и сама научилась прощать, изменила прошлым принципам.

Сёстры покидают квартиру, уходя в густую ночь, под протяжный вой полицейских сирен, как прощальный аккорд к их не сложившейся судьбе.