Любви послания мои (гет)

Букву за буквой, слово за словом, строчку за строчкой выводил Мерлин на листке бумаги. Перо легко скользило по бумаге, мягко касаясь ее, оставляя за собой черный след из закорючек и загогулин. Он писал, не думая: слова зарождались в его голове в мгновения ока, складывались в предложения и словно сами записывались на бумагу, Мерлин лишь держал пишущий инструмент, помогая неведомым силам. Он не мог это контролировать, не мог остановить, ведь чувства, любовь — стихия, не подвластная даже самому сильному магу, когда-либо ходившему по земле. Сердце его болело, душа ныла, а рука писала, писала и писала письмо, одно за другим, содержащее в себе нежность, горечь, страсть, обман и ЕЁ. Юноша не мог сказать ей и слова, не мог увидеть и на короткий миг, ведь Моргана Пендрагон — враг Камелота, желающая раскроить Мерлину череп. А он желал прикоснуться к ней, невесомо скользнуть пальцами по ее коже. Желал увидеть ее губы, глаза, руки, волосы, грудь так близко, как только мог. Но он не мог. Когда выдавалась хоть минута свободного времени, Мерлин, как обезумевший, ходил по лесу и искал ее хижину, ее жилище, ведь знал, что она где-то там, в чаще, среди непроглядных деревьев и темноты. Он должен был рассказать Артуру, что вот она, Моргана, твой заклятый враг, прячется в лесу, найди ее и напади первым. Но как мог он предать свою любовь, как мог он убить ту, за кого сам готов был умереть?

Последнее слово. Точка. Вздох. Мерлин откладывает перо и закрывает книгу, над которой корпел уже несколько часов. Проводит по ней рукой. Глаза его говорят обо всем: как любит, и как ненавидит, как скучает и как не ждет. Он бы очень хотел сказать Моргане всё, что здесь пишет, рассказать о своих чувствах, о том, какую они имеют силу над ним, но знает, что не может. Она и слушать не станет, а как только увидит его, швырнет в стену, надеясь, что хотя бы пробила череп. Он вдыхает и выдыхает свежий ночной воздух, поступающий из открытого окна, тушит свечу, одиноко горящую на столе, встает со стула и отправляется к себе в комнату. Луна, настойчиво светящая через окно, говорит Мерлину, что пора бы уже идти спать. Он слышит тихое посапывание Гаюса где-то справа и сам зевает, утомленный сегодняшним днём. Пора ложиться, ведь завтра новый день, и кто знает, что в нём произойдет.

* * *

Обычно Артур Пендрагон не встает рано утром. Сегодня не было исключением — он просто не ложился. Да и как он мог? Ведь завтра важная встреча с лордами западных земель. Король должен произвести на них не просто хорошее впечатление, а наилучшее, так как он надеется заключить мирный договор. Но речь, которую нужно будет произнести, никак не шла в голову, а если и шла, то получалась совершенно не складной, а то и несвязной. Поэтому он поручил это Мерлину — даже Артур не мог отрицать, что, когда хочет (а бывает это редко), его слуга может говорить мудрые вещи красивым языком. Король всю ночь крутил в голове, что же такое может написать Мерлин, и удовлетворит ли это его, что под утро, окончательно выбившись из сил от бесполезных раздумий, он сдался и направился в покои лекаря, намереваясь забрать написанную речь и наконец узнать, что в ней.

Замок еще спал — лишь зевающие рыцари стояли на своих местах, но, заметив короля, выправлялись по стойке смирно. Артур не знал, сколько сейчас времени, но раз Мерлин не пришел его будить, было очень и очень рано — солнце только начало подниматься из-за горизонта. Король надеялся, что его слуга уже встал и, что важнее, закончил с речью. Она была жизненно необходима Артуру прямо сейчас.

Добравшись до двери, он слегка постучал. Ответа не последовало. Артур аккуратно приоткрыл дверь, заглядывая внутрь. На первый взгляд там никого не было. Он, стараясь не шуметь, аккуратно вошел в комнату, прикрыв за собой дверь. Его слуги не было видно, а в углу спал Гаюс. Артур уже направился в комнату к Мерлину с намерением разбудить его и забрать свою речь, как краем глаза заметил тетрадь в кожаном переплете, лежавшую на столе. Резко развернувшись на каблуках, он навис над найденным предметом, всматриваясь в него. Да, это был тот самый блокнот, с которым постоянно носился Мерлин и регулярно записывал в нем что-то. Артур пытался пару раз заглянуть в книжицу, но слуга с пугающей быстротой прятал ее за спиной и ретировал из комнаты. Развязав шнурок, держащий листы вместе, и аккуратно подцепив пальцем обложку, король пролистал пару страниц и, убедившись, что это почерк Мерлина и это тот самый блокнот, взял его в руки и направился к двери. Артур не видел других причин иметь его слуге записную книгу, кроме как писать там наброски его речей, поэтому был уверен, что в ней находится хотя бы часть его нынешней.

* * *

Утро Гаюса началось не с кружки горячего чая и даже не с лучика солнца, пробившегося сквозь оконное стекло и весело коснувшегося его закрытых век, а с кричащего и носящегося по всей комнате Мерлина. Старик протер глаза, слушая грохот, разносящийся по всему помещению от переворачиваемых юношей вещей, и зевнул.

— Мерлин, ради бога, успокойся! Ты разрушишь нам всю комнату. Что у тебя случилось?

— Гаюс, — Мерлин в мгновение ока оказался рядом с лекарем. Он выглядел растрёпанным, забеганным, глаза его не могли сфокусироваться на чем-то, и в них читался испуг. — Гаюс! Ты не видел мой блокнот, в коричневом кожаном переплете? Вчера вечером я оставлял его на столе, а сегодня его там уже нет. Его вообще нигде нет!!!

— Мерлин, успокойся, — старик мягко взял его за запястья и попытался убрать руки Мерлина со своих плеч, но юноша лишь сильнее сжал их.

— Я не могу! Я просто не могу! Там было что-то очень важное! Там было очень нужное! — наконец, он отпустил Гаюса и обессиленно упал на пол, зарывшись лицом в согнутые колени. — Мне конец, если кто-то это прочитает! Этого никто не должен видеть! Никто!

— Что там такого написано? — Гаюс сочувствующе похлопал юношу по плечу.

— Я не могу сказать. Это секрет. Только мой секрет. И только мой блокнот!

— Поешь, — предложил Гаюс, — поешь, а потом мы вместе поищем твой блокнот. Наверное, он просто куда-то забился, не мог же его кто-то забрать.

— Кто-то? Забрать? — Мерлин поднял голову и растерянно посмотрел на мужчину. — Мог кто-то забрать?

Через пару мгновений юный маг осознал все ужасающие последствия того, что кто-то мог забрать его вещь: неизвестный прочитает книгу, узнает о его чувствах к Моргане, решит, что он ее сообщник, и повесит! Как ни странно, смерть Мерлина волновала куда меньше, чем сам факт того, что кто-то может узнать о его чувствах. Он не стеснялся ее, нет, но любовь к ней была только его. Была нежным комочком, который он берег и лелеял, и никому не показывал. Юноша понимал, как все будет выглядеть со стороны. Он — слуга и верный друг короля Артура, без ума от ведьмы Морганы, которая спит и видит, как бы убить этого самого Артура и весь Камелот в придачу. Ему придется всю жизнь скрываться от разъяренных рыцарей Камелота и Морганы, которая возжелает убить его, после того как по городу разнесутся слухи, что они влюблены друг в друга. Как ни посмотри, прочитай кто этот блокнот, Мерлин пострадает. Так что он, не думая больше ни секунды, вскочил и со всей скоростью, на которую был способен, попутно задевая стол и разбивая несколько склянок, побежал к двери. Гаюс что-то кричал вслед, но юноша не слушал. Он не знал, где и у кого искать тетрадь, не был уверен, взял ли кто-то ее вообще, но был уверен, что её нужно найти и как можно скорее.

* * *

Артур перелистывал страницу за страницей, и с губ его не сходила легкая улыбка. Он знал, что Мерлин может писать хорошие тексты, особенно речи, но никогда и не думал, что у юноши талант в написании любовных писем. Страница за страницей были исписаны стихами, посланиями, описаниями мимолетных встреч. Он писал о девушке, которую любил, но нигде не оставлял ее имени.

— Ты представляешь? — воскликнул Артур и так резко всплеснул руками, что чуть не задел сидящую рядом Гвиневру. — Мерлин влюблён и не сказал мне об этом! Очень интересно, и почему же! Может, ты знаешь, кто она? — Но королева отрицательно покачала головой.

— Всё, что мы знаем о ней, это следующее: «Я не могу забыть твою белоснежную, даже бледную кожу — ты так редко бываешь на солнце, а сейчас, наверное, еще реже. Не могу я и забыть алые губы, угольные волосы. Не могу забыть, как ты смотришь на меня своими сини-зелеными глазами, то с всепоглощающей ненавистью, то с нежной любовью. Иногда я не знаю, что и думать, не знаю, желаешь ты меня или моей смерти». Это так романтично, Артур!

— Серьезно? — он удивленно вскинул бровь. — Женщинам подобное нравится?

— Конечно! — Гвиневра встала и зашагала по комнате, листая блокнот в поисках нужной страницы. — К примеру: «Сегодня я видел тебя лишь мельком, в лесу, среди деревьев. Ты куда-то очень торопилась. Прости мне моё желание понаблюдать за тобой и то, что я притаился в кустах. Знаю, у меня было много дел — Гаюс просил собрать травы, Артур — вычистить коней, и рыцарям что-то требовалось от меня, но ты, присевшая на корточки, чтобы сорвать фиалку, затуманила мой разум, заполнила все мои мысли. Твоя рука тогда нежно сорвала цветок. Твои губы тронула легкая улыбка, и я не смог не улыбнуться тебе в ответ. Ты услышала приближающихся всадников и ушла, не желая встретиться с ними сегодня. А я сидел и думал, почему на самом деле это длилось всего пару секунд, а для меня прошла целая вечность, но и она закончилась так быстро, словно и вовсе не начиналась». Это невероятно, Артур! Видно, что Мерлин искренне ее любит, так трепетно относится к ней, с такой любовью описывает даже самые простые действия, будто для него это что-то особенное. Ты мне такого не пишешь.

— А ты бы хотела? — осёкся король, чуть не упав со стула. Гвен посмотрела на него строгим взглядом и покачала головой.

— А кто бы нет? Каждая девушка желает, чтобы ее возлюбленный писал о ней, выражая всю полноту своих... Ох... Этого я не видела, — она остановилась, врезавшись глазами в один из листов. Гвен печально посмотрела на Артура, нервно сжала и разжала губы и начала читать вслух. — «Не пойми меня неправильно, я понимаю, что сделал не так и чем вызвал твой гнев по отношению ко мне, но я не могу не задать себе вопрос: «За что?». За что кольцо, столь долго находившееся на твоей руке, было с гневом брошено мне под ноги. Почему в твоих глазах было столько злости и ненависти, почему тебе хотелось сделать мне больно и увидеть мои слезы? Я все же надеюсь, что ты захочешь вернуть его назад. Я был бы очень рад, если бы ты вновь его носила. По-настоящему счастлив я был бы, если бы ты стала моей женой, что, вероятно, возможно лишь в следующей жизни. Но и ее я хотел бы провести с тобой». Боги, Артур!

— Что-то я ничего не понял. — Он задумчиво положил голову на сложенные руки. — Мерлин сделал ей предложение, а она его отвергла?

Гвиневра грустно покачала головой, выражая согласие. Артур жестом попросил передать ему дневник. «Кто она?» — пробормотал он себе под нос, перелистывая дневник и пытаясь найти хоть что-то, содержащее в себе подсказку. Ему не терпелось узнать имя избранницы Мерлина или любую другую информацию, намекающую на ее личность. Очевидно было то, что она живет недалеко от леса, раз слуга видел ее там — вероятнее всего, что в самом Камелоте, иначе где бы еще они познакомились. Король собирался перелистнуть дневник еще раз, как в покои в прямом смысле ввалился сэр Гвейн, попутно закрывая за собой дверь и прижимаясь к ней всем телом, будто прячась от кого-то. Артур вопросительно посмотрел на своего рыцаря.

— Что с Мерлином? — задал вопрос Гвейн, приложив ухо к двери и совершенно не обращая внимания на обескураженное состояние короля и королевы.

— А что с ним? — не понял Артур. Посмотрел на жену, но та лишь пожала плечами, мол, не знаю.

— Он будто с катушек слетел! С утра бегает по замку, беснуется и всё переворачивает. Выскочил на меня из-за угла и давай спрашивать о чем-то невнятном. Еле отделался от него. То ли крышка ему нужна, то ли книжка. Не представляю, что, но это явно что-то очень важное и нужное, — взволнован Мерлин не на шутку.

— Может, он ищет это? — Гвиневра указала на блокнот, который Артур все еще держал в руках. — Ты же взял его без спроса.

— Я думал, там написана моя речь. Кто же знал, что Мерлин строчит там любовные послания.

— Мерлин строчит там что? — Гвейн подошел к столу. — И кому же?

— Да вот сами хотим знать. Какой-то женщине с бледной... — но Артур не успел договорить, так как за стеной послышался сначала грохот от падающего канделябра, затем проклятия от стражника, едкий комментарий от Мерлина, стук об дверь, и наконец в комнату влетел растрёпанный слуга. Его внешний вид подтверждал слова Гвейна — выглядел он так, будто оббежал ползамка за пару минут. На его лице читалось настолько сильное беспокойство, что Артур запереживал — насколько же важен этот блокнот?

— Сир, вы не виде…ли, — Мерлин глотал части слов и не мог сказать фразу целиком, так как ему мешала отдышка, — мою кни…жку в коричневом ко…жаном…переплете?

Слуга побледнел на глазах и резко выпрямился. Королю показалось, что он стал еще выше и тоще. Он посмотрел вниз на книгу, которую до сих пор держал открытой, и тут же захлопнул ее, выпустив из рук и пододвинув к краю стола. Ситуация была неприятной, и Артур испытывал что-то на подобии стыда.

— Послушай, Мерлин, я… — голос короля вывел слугу из ступора. Тот резко дернулся вперед, схватил со стола блокнот, попутно опрокинув пару бумаг и поднос с фруктами, и за долю секунды скрылся за дверью, с грохотом захлопнув ее.

* * *

— Гаюс... — жалобно протянул Мерлин, скатываясь вниз по стене. Старый лекарь вздрогнул от неожиданности и чуть не выронил склянку — он не слышал, как маг вошел. — Гаюс, моя жизнь разрушена. Меня повесят, нет, меня четвертуют, нет, меня утопят, нет, меня сожгут на костре, да, сожгут, прям живьем, и все будут смотреть, как я... — Гаюс подошел к юноше и прервал его, положив ладонь на плечо.

— Мерлин, успокойся, пожалуйста, и объясни, в чём дело.

— Артур прочитал мою книгу, — юноша потряс ей перед собой. — Артур всё узнал! Он наверняка понял, кто она, и теперь меня сожгут как изменника Камелота!

— Я всё ещё ничего не понял, Мерлин. Что за «она» и что узнал Артур?

Но Гаюс не получил ответа, так как дверь распахнулась, и на пороге появился сам король Камелота. Артур обвел глазами комнату, наткнулся на Мерлина и решительно направился в его сторону. Слуга же вновь побледнел, затем покраснел и совершил маневр, пытаясь добежать то ли до соседнего угла, то ли до окна, но Артур настиг его раньше и потянул назад, из-за чего оба они повалились на пол. В эти несколько секунд Мерлин пожалел о том, что вкачивал магию, а не силу. Перед глазами уже начала проноситься вся жизнь, но воспоминания прервал Артур:

— Ты успокоишься наконец? — сказал король грубым и властным голосом, не терпящим возражений, и Мерлин смирился, перестав вырываться и брыкаться. Артур ослабил хватку, и слуга молниеносно отполз на пару метров, не сводя глаз с собеседника. — Может, объяснишься?

— Вы украли мою вещь, сир.

— Я думал, что там находится моя речь. — Он устало вздохнул. — С кем не бывает. Зачем так бурно реагировать? Мог бы рассказать, что у тебя есть возлюбленная и...

— Много вы прочитали? — перебил Мерлин. Смотрел он на короля с настороженностью, даже с опаской.

— Много чего, не буду скрывать, — Артур встал и отряхнулся, сбивая с себя пыль, полученную во время катания по полу. — Гвиневра сказала, что это милые письма и что они тронули ее, хотя я такого и не понимаю. К тому же, у тебя загадка на загадке. Знаешь, как это затрудняет понимание? Черные волосы, сине-зеленые глаза и, как там, бледная кожа. Половина Камелота подходит под это описание!

— Это просто замечательно! — слуга вскочил на ноги и весело заулыбался во весь рот. — Это просто превосходно!

— Мерлин… — Артур вскинул бровь и строго посмотрел на юношу. Мерлин бросил недоуменный взгляд в ответ. — Кто эта женщина, Мерлин?

— Оооо, — протянул он. — Я никак не могу вам сказать!

— Мерлин!

— Серьезно, я не могу! — юноша развернулся в противоположную от Артура сторону и стал быстро передвигаться по комнате, поднимая вещи и устраняя последствия утреннего погрома. Он всячески пытался избежать взгляда короля — играть с ним в гляделки хотелось меньше всего.

— МЕРЛИН!

— У нас с ней сложные отношения... Очень сложные.

— Ты про то, что она отвергла твоё предложение о замужестве? — Мерлин выронил из рук одежду, которую начал собирать.

— Вы и это прочитали? — шепотом, еле слышно, на одном дыхании произнес слуга. Артур вздохнул и ободряюще похлопал слугу по плечу.

— Ладно, Мерлин, я всё понимаю. Она сделала тебе больно, но, несмотря на это, ты все еще любишь ее, и это тяжело, очень тяжело. У нас с Гвен было так же. Я не буду наседать, но помогу тебе, если нужно, как ты помог мне. Уверен, вы скоро помиритесь, и тогда ты должен меня с ней познакомить.

— Обязательно… — печально улыбнулся Мерлин.

Артур еще раз хлопнул юношу по плечу, поднял упавшую рубашку, покрутил в руках, отдал слуге и сказал, чтобы тот сегодня занялся стиркой его вещей, убрался в комнате и через два часа был на тренировочном поле, так как они с рыцарями хотят отработать новый прием, и, самое главное, принес его готовую речь. Распорядившись, король довольно ухмыльнулся, развернулся на каблуках и направился к выходу.

Как только дверь захлопнулась, Мерлин облегчённо выдохнул, сел на стул и рассмеялся. Это же Артур! Конечно, он ничего не понял! А он так волновался, и ради чего?! Но смех прервался, как только он заметил угрюмое лицо Гаюса, осуждающе смотрящего на него:

— И что это всё значит, Мерлин?

— Ты о чём? — попытался включить «дурачка» Мерлин, вставая со стула и как бы невзначай направляясь к двери.

— О девушке из твоей книжки. — лекарь встал перед юношей, преграждая ему путь. Мерлин вздохнул, смирился и вновь сел на стул. — Кто она?

— Я не могу сказать тебе, Гаюс. — Мерлин виновато отвел взгляд. — Ты не поймешь. Хотя я и сам не понимаю, почему до сих пор люблю ее. Это больно, Гаюс, очень больно. Любить ту, кто тебя ненавидит, и любить всем своим сердцем так сильно, что и с жизнью ради нее расстанешься. Но ради Камелота, ради Артура, ради магии я не могу быть с ней, и будет лучше, если я никогда больше не увижу ее. Эта любовь может убить меня, и я знаю, что рано или поздно именно так и произойдет. Но я все равно не отступлю и не перестану любить. Все, что я могу, все, что мне позволено, это выражать свои чувства на бумаге, представлять, будто я пишу это для нее, а она читает и радуется. Но сейчас она обрадовалась бы, если бы я умер и больше не мешал и не досаждал ей. Она готова меня убить, а я мог думать только о том, какая же она красивая! Гаюс! Что не так со мной? Почему, почему я люблю Моргану Пендрагон после всего этого?!

— Мор…гану, — медленно произнес лекарь. Теперь всё встало на свои места. Странное поведение юноши было вызвано тем, что он буквально сходит с ума от любви к врагу Камелота номер один. Артур бы не понял. Возможно, казнил бы, обвинив в государственной измене и решив, что вся информация до Морганы доходила непосредственно через его слугу. — Мерлин...

— Не надо, Гаюс, — он слабо всхлипнул, но тут же вытер слезы и встал, — не надо ничего говорить, я и сам всё знаю. Моргана — не друг Камелоту, и я осознаю это в полной мере, несмотря на всё, что к ней чувствую.

Слуга быстро поднял одежду, которую пытался собрать уже не раз, и вышел из комнаты. Лекарь проводил его грустным взглядом. Долг Гаюса — рассказать обо всем Артуру, но это означало бы что-то ужасное для Мерлина. Пока он не будет ничего делать, лишь наблюдать, надеясь, что у всей этой ситуации не будет негативных последствий.

* * *

— Думаю, это будет полезно для тебя, Моргана, — Гвиневра стояла посреди леса. Было уже далеко за полночь, но она тайно выбралась из замка, как делала уже не единожды, дабы встретиться с единственным человеком, которому она может доверять, — с Морганой Пендрагон.

— Что это? — спросила колдунья, крутя в руках полученный предмет — слегка потрепанный блокнот, обтянутый темно-коричневой кожей.

— Ты хотела избавиться от Мерлина, и это может помочь. Здесь он пишет о девушке, которую любит. Там нет прямого указания имени, но, возможно, тебе удастся понять, кто же она. По записям видно, что Мерлин любит ее очень сильно, так что через девушку можно подобраться к нему — он придет, чтобы спасти возлюбленную, а там и сам встретит свою смерть.

— Да, — губы Морганы исказила кривая ухмылка. — Ты молодец, Гвен. А теперь иди обратно в замок и проследи, чтобы наш дорогой Артур не смог заключить мирный договор с западными землями. Сейчас это очень важно. Помни о нашем плане! А о Мерлине я позабочусь.

Колдунья несколько секунд смотрела вслед Гвиневре, после развернулась и направилась к себе домой — хижине в лесу — всё, чем она сейчас могла довольствоваться. План, чтобы не дать заключить мир Артуру, был прекрасным, а лучше всего в нём было то, что на стороне Морганы была сама королева Камелота, которая могла проникнуть в любую часть замка, взять всё, что хочет, и даже не вызвать к себе подозрений. Девушка взглянула на книгу в своих руках. Неприятное ощущение кольнуло её сердце и растеклось по телу, но она тут же оттолкнула его от себя. Ей всё равно на Мерлина, на его новую возлюбленную и на его глупые записки. «Новую», — мысль и вновь укол в самый центр её души. Моргана начинала злиться на саму себя. Она его ненавидит, ненавидит, как и должна ненавидеть своего врага, защищающего Артура и не дающего ей взойти на трон, принадлежащий ей по праву. Всё, что было между ними, если вообще что-то и было, давно в прошлом! Но почему тогда чёртово сердце так болит?

* * *

«Просто открой уже этот чертов блокнот и прочитай его!» — раз в десятый говорила себе Моргана, но все так же продолжала сидеть на стуле, гипнотизируя куски бумаги в кожаной обложке, лежащие перед ней. «Слова, обычные слова! Вот все, что там есть. Подумаешь, он посвятил их другой!». Злость, ненависть и отчаяние вскипели внутри и дошли до своего пика. Моргана вскочила, подбежала к столу и начала перелистывать страницы. Она должна узнать ее имя, имя девушки, которую Мерлин теперь любит вместо нее. И тогда она похитит ее, убьет, заколдует — не столь важно что, но сделает все, чтобы причинить юноше боль как можно более сильную, чтобы он знал, какого это, когда умирает кто-то, кто по-настоящему дорог. Она хотела, чтобы он испытал то же, что испытала она, Моргана, когда обрек ее сестру на муки и смерть. Колдунья подняла книгу, и из нее выпали две вещицы — засушенный цветок фиалки и небольшой кусочек бумаги. Дыхание ее участилось, а сердце забилось быстрее, и от чего — просто полевого цветка, такого же, что Мерлин дарил ей когда-то, когда она болела и чувствовала себя просто ужасно. Клочок бумаги был совсем уж обычным и невзрачным — неровные края его говорили о том, что его отсоединили от куска побольше. Всего лишь две строчки были на нем: «Ты — сокровище моего сердца. Была им и всегда будешь только ты».

Моргана присела. Она знала, что Мерлин написал это ей. Но почему, почему этот глупый мальчишка все еще любит ее, после всего того, что было, после всего того, что она сделала? Она ведь его не ненавидит. Но прямо так уж ненавидит? Раз ненавидит, то зачем хранила у себя кольцо, почему не убивала его каждый раз, как выпадал шанс, почему тогда ее будто что-то останавливало? Почему сейчас она сидит и вместо того, чтобы порвать бумагу в клочья, кинуть ее в огонь, крепко сжимает записку в руке? Ответа Моргана не знала. В ее душе бушевал ураган, она хотела одновременно убить Мерлина и поцеловать его. Как избавиться от любви, которая мешает, которая заставляет медлить и не решаться, которая приносит боль, которая заставляет ее сердце трепетать от счастья, а улыбку появляться на лице… Моргана зажигает свечу и открывает блокнот, вчитывается в каждое слово и в каждом узнает себя. Она будет это отрицать. Скажет, что тотчас же спалила этот хлам с буквами, скажет, что не читала ни строчки, скажет, что по ее щекам не катились слезы, а мягкая улыбка не озаряла лицо.