Гарри Поттер и Тени Разума. Часть 2 (джен)

В кабинете Дамблдора царила уютная тишина. Пламя в камине едва трепетало, отражаясь в стеклах очков старого волшебника. Он сидел за своим большим письменным столом, сложив руки перед собой, внимательно вслушиваясь в слова, произнесенные человеком напротив него. Тиберий Джексвод, сквиб-психиатр, с суровым выражением лица и легким напряжением в голосе, докладывал последние новости.

— Мы преодолели острое психотическое состояние, — начал Тиберий, откидываясь на спинку кресла и сложив руки на коленях. — Гарри наконец вышел из опасной стадии. Это были тяжелые дни, но он начинает возвращаться в нормальное состояние. Однако, — его голос стал серьезнее, — впереди нас ждет не менее сложный этап.

Дамблдор поднял взгляд и чуть прищурился, как будто пытался уловить что-то между строк. Его синие глаза, всегда полные мудрости и понимания, на этот раз излучали глубокую озабоченность.

— Что вы имеете в виду, Тиберий? — спокойно спросил директор.

— Теперь у Гарри будет постшизофреническая депрессия, — дал ответ психиатр. — Это состояние, которое возникает после обострения шизофрении и характеризуется устойчивым снижением настроения. Конечно, обострение было тяжелым, но его последствия могут оказаться не менее разрушительными. Обычно это состояние сопровождается остаточными симптомами шизофрении — слабым, но всё ещё ощущаемым нарушением восприятия реальности. В такие моменты нужно быть не менее внимательными к пациенту, ведь статистически оно сопровождается довольно высоким риском совершения суицида.

Дамблдор молчал, переваривая услышанное. Он знал, что события последнего времени серьезно ударили по психике Гарри, но он не до конца понимал, насколько глубоко проникла болезнь. Психиатрия всегда казалась чем-то отдаленным от мира магии, и, хотя Альбус всегда был открыт для нового и необычного, суть психических расстройства воспринимались им с трудом.

— Остаточные симптомы... — пробормотал Дамблдор, с грустью поглаживая бороду. — Как это будет проявляться в его случае?

Джексвод скрестил руки на груди, пытаясь сосредоточиться на точности своих объяснений.

— Основные симптомы острого психоза ушли, — пояснил он. — Гарри больше не будет слышать голоса с такой яркостью и частотой, как раньше. Но остаточные симптомы могут включать искажения восприятия реальности, временные вспышки паранойи, чувство деперсонализации. Иногда это может выражаться в небольших галлюцинациях. Они будут редки и не такие яркие, как в начале, но могут вызывать беспокойство.

Дамблдор нахмурился. Он знал, что Гарри был невероятно силен духом, но даже самые стойкие могут сломаться под таким давлением.

— Но депрессия... — Альбус задумался вслух. — Как мы можем ему помочь?

— Это сложный вопрос, Альбус, — ответил Тиберий, серьезно посмотрев на директора.

— Постепенная работа, — его тон стал чуть мягче. — Мы должны медленно возвращать Гарри к нормальной жизни, без давления и ожиданий. Ему понадобится поддержка со стороны окружающих. Важно не дать ему почувствовать, что он бремя или что его состояние — это нечто постыдное. Ключевое здесь — терпение.

Дамблдор сидел, опустив голову, и молчал какое-то время. Гарри Поттер был не просто его учеником. Это был мальчик, чья судьба была неразрывно связана с судьбой всего магического мира. Если он потеряет веру в себя, если он поддастся тьме, это может означать поражение не только для него, но и для всех волшебников.

— И каковы ваши рекомендации, Тиберий? — наконец спросил он, выпрямившись.

— Важно создать для него стабильную и поддерживающую среду. Близкие друзья и преподаватели должны быть рядом. Успокаивающие зелья, как зелье мира или слабые настои из трав, могут помочь расслабиться.

— Гарри Поттер — сильный юноша, — продолжил Джексвод. — Я уверен, что у него есть все шансы вернуться к нормальной жизни, но для этого нужно время. И доверие. Он должен научиться снова доверять себе, а это бывает самым сложным после таких переживаний.

Психиатр встал, намереваясь покинуть кабинет.

— Что ж, — сказал он, направляясь к двери, — я буду наблюдать за его состоянием. Если возникнут трудности, не стесняйтесь обращаться ко мне. Но я уверен, что с вашей помощью, Альбус, и с поддержкой его друзей, Гарри справится.

Когда дверь за Тиберием закрылась, Дамблдор остался сидеть в своем кабинете, глядя на старинные портреты директоров Хогвартса. Он думал о том, что еще предстоит пройти мальчику. Сколько всего выпало на его долю.

* * *

Гарри сидел в мягком кресле светлого кабинета, глядя на обилие книжных полок. Он провёл здесь уже немало часов за последние несколько дней, и теперь это место вызывало у него странную смесь успокоения и тревоги одновременно. Напротив него, за небольшим столом, сидел доктор Джексвод — психиатр, которого пригласили в Хогвартс для его лечения. Гарри по-прежнему ощущал некоторое напряжение при каждом сеансе.

Прошло несколько недель с тех пор, как его самочувствие начало стабилизироваться, и теперь он гораздо лучше осознавал, что с ним происходит. Постепенно пришла критика к своему состоянию.

— Как ты себя чувствуешь сегодня, Гарри? — мягким голосом спросил доктор, слегка наклонившись вперёд. Он всегда говорил спокойно и этим напоминал ему Луну. Гарри помедлил с ответом, глядя на свои руки, скрещённые на коленях. Он больше не чувствовал той резкой вспышки недоверия к людям, как раньше, но ему было неловко обсуждать свои мысли с другими.

— Лучше, я думаю, — тихо ответил он, стараясь подобрать слова. — Всё ещё чувствую себя немного... притуплённым. Как будто что-то мешает мне думать ясно. Но я знаю, что это лекарства.

Тиберий кивнул. Это было важным шагом — Гарри уже не сопротивлялся терапии так сильно, как в начале.

— Это нормально, — продолжил Джексвод, — нейролептики могут вызывать такие ощущения, особенно в начале курса лечения. Мы комбинируем их с бензодиазепинами, чтобы сгладить побочные эффекты и стабилизировать твое состояние. Со временем ты заметишь, что эти чувства ослабнут.

Гарри кивнул, пытаясь понять, что это означало для него на практике. Он знал, что таблетки помогали избавиться от тех ужасных видений и голосов, но их побочные эффекты тоже были ощутимыми. Иногда он чувствовал себя как робот, не способный к эмоциям.

— Эти таблетки... они ведь не изменят меня навсегда? — с беспокойством спросил Гарри, подняв взгляд на психиатра.

— Нет, Гарри, — уверенно ответил Тиберий. — Лекарства нужны для того, чтобы помочь тебе стабилизировать твоё состояние. Когда ты почувствуешь себя более устойчивым, мы сможем постепенно уменьшать дозы. Лечение — это длительный процесс.

— И всё же... — задумался Гарри, — это странное чувство. Когда мир вокруг снова стал нормальным, я начал сомневаться, что это вообще реально. Может, всё это было просто плодом моего воображения? Даже магический мир…

Тиберий с пониманием посмотрел на него. Он знал, что стадия, которая следовала за острым психозом, могла вызывать такие мысли.

— Это естественно, — мягко ответил психиатр. — Сейчас, когда ты находишься в состоянии ремиссии, твой мозг пытается понять, что из пережитого было реальным, а что нет. Это может сбивать с толку.

Гарри вздохнул, провёл рукой по лбу, чувствуя лёгкую головную боль, которая сопровождала его почти каждый день. Это был один из тех побочных эффектов, которые лекарства вызвали у него. Нормотимики, которые ему назначили, помогали сглаживать резкие перепады настроения, но иногда казалось, что они притупляют и радость.

— А когда это закончится? — почти шёпотом спросил он. — Я не хочу чувствовать себя так вечно.

— Лечение требует времени, — Тиберий скрестил руки на груди. — Мы можем пересматривать твои препараты и дозировки по мере улучшения. Сейчас главное — сохранить стабильность и не позволить состоянию ухудшиться. Ты на пути к выздоровлению, Гарри, но это путь, который нельзя пройти слишком быстро.

— Ты очень сильный, Гарри, — добавил Тиберий, улыбнувшись. — И ты не один. У тебя есть друзья, учителя, которые тебя поддерживают. Не забывай об этом.

Гарри опустил голову, вспоминая Рона и Гермиону, которые так сильно переживали за него.

— Я постараюсь, — наконец сказал Гарри, поднимаясь с кресла. — Спасибо, доктор.

— Не за что, Гарри. Я здесь, чтобы помочь. Если тебе станет тяжело или появятся какие-то вопросы, не стесняйся обращаться ко мне.

Гарри кивнул и, попрощавшись, покинул кабинет.

* * *

Северус сидел за своим письменным столом в кабинете, сжимая в руке полупустой стакан огневиски. Горький напиток обжигал горло, но не притуплял тягостных мыслей. Он уставился в темноту, ощущая на себе груз всего происходящего.

«Какой из меня шпион, если я не могу держать свои эмоции под контролем?» — подумал Снейп, сжав челюсти. Он был мастером окклюменции, всю жизнь контролировал свои мысли и чувства. Умение держать себя в руках сделало его лучшим двойным агентом, позволило скрывать правду от самого Темного Лорда, что не удавалось никому. Но вот каждый раз, когда дело касалось Гарри Поттера, вся его холодная рациональность рушилась. Мальчишка вызывал у него ярость, презрение, но в то же время… что-то другое, что он не мог признать даже перед самим собой.

Он бросил взгляд на окно. Небо за ним было таким же тёмным и мрачным, как его мысли. За столько лет работы на два фронта он научился скрывать свою боль, свою ненависть, свою вину. Скрывать всё, что копилось в нём с тех пор, как погибла Лили. Он сам выбрал этот путь, смирился с необходимостью жить в вечной тени, быть ненавидимым и проклинаемым. Но Поттер… Поттер разбивал эту броню.

Он вспомнил их последнюю встречу в больничном крыле, когда мальчик очнулся после очередного психоза. Снейп пытался говорить спокойно, старался проявить хотя бы каплю понимания, но Гарри, как всегда, бросал вызов, ставил под сомнение его слова. Он не смог сдержать раздражение, которое в итоге вылилось в открытый конфликт.

Внезапно камин вспыхнул ярким зелёным пламенем, и из него вышел Альбус Дамблдор. Его глаза сейчас казались невероятно усталыми. Директор без слов сел напротив Снейпа и молча пододвинул себе бокал. Северус налил огневиски своему давнему наставнику.

Они сидели в тишине некоторое время. Напряжение, зависшее между ними, было таким же явным, как горечь огневиски в их бокалах.

Наконец, не выдержав, Снейп нарушил молчание:

— Директор, вы уверены, что это должен быть я? — его голос звучал глухо. — Почему не кто-то другой? Может, Люпин или даже Минерва? Они бы справились куда лучше…

Дамблдор, не торопясь, сделал глоток и посмотрел на Северуса своим спокойным проницательным взглядом.

— А почему не ты, Северус? — мягко спросил Дамблдор, не отводя взгляда. — По-моему, ты хорошо справился в экстренной ситуации.

Северус резко опустил бокал на стол, и в его глазах сверкнуло раздражение, смешанное с глубокой виной.

— Да, — мрачно сказал он. — Справился. А потом довел мальчишку до истерики.

Дамблдор на мгновение задумался, но затем покачал головой.

— Северус, ты человек, а не машина. Тебе тоже свойственны эмоции, пусть ты и скрываешь их лучше, чем кто-либо.

Северус опустил голову, и его длинные чёрные волосы скрыли выражение лица. Дамблдор медленно поставил свой бокал на стол и чуть придвинулся к Снейпу, продолжая говорить с той же мягкостью.

— Северус, я доверяю тебе больше, чем кому-либо другому. Он сын Лили. И это то, что важно.

— Я не… — начал было Снейп, но снова замолчал.

— Мы все ошибаемся, Северус. Но ты уже на правильном пути.

Снейп посмотрел на огонь в камине, его пламя отражалось в чёрных, как уголь, глазах. Возможно, в словах Дамблдора была доля истины. Но страх ошибиться снова не давал ему покоя.

— Я попробую, — сказал он наконец. — Но я не гарантирую, что это сработает.

— Это всё, что я прошу, Северус, — мягко ответил Дамблдор, поднимая тост. — За второй шанс.