Баллада о Серафиме (гет)

Аркадий желанным слыл женихом,

В деревне его неподдельно ценили.

Красивая внешность и взгляд с огоньком,

А барышни просто с ума все сходили.

Он храбр был сердцем и остр умом,

Всегда и для всех находил утешение.

Но не было счастья ему лишь в одном,

Любви он не знал, странное наваждение.

Живя у подножья могучей горы,

Он, стадо овец поднимая все выше,

Животных гнал вверх, ища свежей травы,

Что отчего дома не видно и крыши.

В один из погожих и знойных деньков,

Овца из отары попала в ущелье.

Их отделяла лишь пара шагов,

Но скалы узки и нет ей спасенья.

Намучился смертно, устал и притих,

Аркадий присел удрученный печалью.

Пред ним вдруг предстал странной девушки лик,

Лицо свое тайно скрывая вуалью.

Она улыбнулась и это была,

Улыбка прекрасней самого херувима.

Животному как-то одна помогла,

Сказав, что зовут ее Серафима.

Сестер не имела, родных тоже нет,

Живет здесь одна, окруженная морем.

Не принял ее дружелюбный наш свет,

Грустит в одиночке, сломленная горем.

Такой красоты не видав никогда,

Аркадий почувствовал в каменном сердце,

Как ветры все выли, плескалась вода,

Открыв потаенные, скрытые дверцы.

Их вечер настиг, в скалах месяц горит,

Домой путь не близок, пора собираться.

Прекрасная дама улыбки дарИт,

Ему с ней не хочется так расставаться.

Лежал он в терзаниях ночь напролет,

Глаза не сомкнул, ожидая свиданья.

И только в окне забрезжил восход,

Он понял: конец, страшным мукам отчаяния.

Бежал со всех ног, думал только о ней,

Нашел без труда ее маленький домик.

Он был неприметен средь грозных камней,

Надежно укрытый на лиственном склоне.

"Ты здесь! Ты пришел, заходи же скорей!

И двери мои для тебя лишь открыты.

Увидишь сокровищницы кораблей,

Моряками своими халатно забыты..."

Аркадий вошел и замер в дверях,

Такого богатства в дворцах не хранится,

Гора сундуков в бриллиантах, цепях

И парень подумал, ему это снится.

"Пойдем же со мной, покажу тебе флот,

Он там, возле рифов тех острых остался,

С крушения страшного минул уж год,

Команда пропала, пустым он казался."

Она говорила, в глазах виден страх,

И сердце Аркадия жалобно ныло,

А красная лента в ее волосах,

Его неподдельно и страстно манила.

Прошло много дней, он не видел ее,

Работой был занят, сгорая в надежде,

Но стоило выполнить дело свое,

Он бросился к ней, прямо в грязной одежде.

Прошел мимо скал, дома нет никого,

Спустился он вниз, ожидая момента,

Но вот у разбитого корабля одного

Мелькнула знакомая красная лента.

Что ищет она? Средь обломков волна...

"Пойду посмотрю, незаметно подкравшись.

Быть может, за золотом снова пришла,

Волшебному блеску богатства поддавшись?"

Бежал все вперед, судно прям перед ним,

И тут же учуял зловоние гнили.

Ведомый лишь образом милым одним,

От чего же ее корабли так манили?

Кругом тишина, ветер волны сметает,

На палубе трупов полно, как в аду,

Чудовище с лентой их плоть поедет,

Аркадий смотрел это все, как в бреду.

Имея огромные, длинные руки

И острые когти на пальцах в крови,

Оно воплощало все страшные муки,

Терзая погибшие души свои.

Аркадий не мог ни уйти, ни остаться,

Он просто стоял, глядя монстру в глаза,

Но вот понемногу ему стало казаться,

Знакомы черты странного образА.

Пред ним оказалась его Серафима,

А руки и рот были в красной крови.

Пропал образ нежный того херувима,

Она показала личины свои.

Аркадий бежать, но она всех быстрее,

Настигла его у ущелья в горах.

Молила послушать ее поскорее,

И он подчинился, сковавши свой страх.

"Сирены морские. Ты слышал об этом?

Живут среди вас в воплощение людском.

Нас каждый боится. Ты медлишь с ответом...

Мы кормимся плотью на судне морском".

Маня моряков своей песней красивой,

Мы бьем их об рифы, стирая мечты,

А после, когда покидают их силы,

Съедаем их мясо, чтоб были сыты.

Аркадий не знал, как уйти от Сирены

"Люби же меня", — все просила она.

Весь страх и любовь поднимаясь по венам,

Готовы проклясть его были сполна.

Здесь скалы кругом и тут нету спасенья,

Дорогу домой преградила она,

Чтоб как-то найти для души утешения,

Он прыгнул с обрыва на камни туда.

Кричала Сирена, и слезы катились,

Аркадия было уже не спасти,

Напрасно волна и все ветры молились,

Он был в лучшем мире на полупути.

И страшная буря надвинулась с моря,

Пропела Сирена все песни свои.

Она и металась, страдала от горя,

Крушила, топила и жгла корабли.

Любовь не вернуть. Что ж она заслужила...

Он сам выбрал смерть, испугавшись ее.

Их тяга друг к другу так сильно манила,

Но гибель поставила знамя свое.