Я буду возвращаться лишь к тебе (гет)

Примечания:

Пб включена, так как я писала это ночью и проверила лишь мельком

---

Приблизиться к цели — ещё не значит достигнуть её: не дойдя одного шага, можно встретить пропасть, которую не перейдёшь.

Луи Огюст Бланки

Взмах, выпад, удар.

Руки девушки сводит судорога и меч со звоном падает на каменную площадку для тренировок. Лёгкие горят от беспрерывной тренировки на протяжении длительных часов. Хрупкое с виду тело трясёт, но Люмин не даёт себе упасть, упрямо держась на ногах. Ей нельзя быть слабой, нельзя. Столько раз ей доказывали, что она не самая сильная, сколько раз она позорно бежала, не справившись с мощью врага.

Почётный рыцарь? Герой? Смешно. Если раньше ей льстило, что её имя на губах чуть ли не каждого жителя Мондштата и Ли Юэ, то сейчас все поменялось. Она слаба. Она пала от рук Сегуна, позорно дала себя спасти, хотя сама она, Люмин, пришла, чтобы спасти дорогого друга. Ей стыдно, она до сих пор не может спать спокойно, так как каждый раз возвращается в тот злополучный день, когда девушку чуть не убили, когда она чуть не поставила под удар и Тому.

Сильнее.

Ей нужно стать ещё сильнее, как раньше. Изнурительные тренировки, нескончаемые бои, в которые она ввязывается каждый день, лишь бы стать сильнее, хоть немного приблизиться к той мощи, что была у неё до прибытия в Тейват. Порой кажется, что ещё немного — и она сломается. Люмин не железная, она это знает, понимает, но все равно рвётся в бой не жалея себя. Битвы закаляют, шрамы учат не совершать те же ошибки, а время — совершенствует.

Светловолосая наклоняется и дрожащими руками поднимает такой тяжёлый сейчас меч. Упрямо сжимает рукоять и делает взмах, продолжая гонять по площадке невидимого противника. Сил использовать стихии уже давно не было, потому она продолжает изнурять себя физическими тренировками. Золотистые глаза потеряли свой привычный блеск, кожа стала выглядеть совсем нездорово — настолько бледно, что казалась совсем прозрачной.

Боль в руке и меч снова падает. Ноги подкашиваются, и Люмин больше не может устоять — падает на колени, упираясь руками о землю. Перед глазами серая каменная площадка, на которую капает кровь. Её кровь

Путешественница касается носа, откуда по губам и подбородку стекает кровь, не останавливаясь. В этот момент светловолосой стало совсем дурно — будто вся усталость и боль проявились в один момент. Мышцы сводили судороги, и златоглазая согнулась, прижимаясь лбом к земле... Люмин хотелось кричать на весь мир о своей боли, о своей беспомощности, о своей слабости, о своих неудачах, но она молчит.

Молчит, потому что не имеет права жаловаться.

Она гость в этом мире, чужая. И как бы все хорошо к ней не относились, они готовы пожертвовать ей, потому что её не жалко, потому что за неё некому вступиться. Даже те моменты, когда хоть кто-то помогал ей — и то ради чьей-то выгоды, или своей собственной.

Она чужая.

Этот мир не принимает её.

И не примет.

Всем от неё что-то нужно... Победить Ужас Бури, Осиала, выступить в рядах сопротивления и остановить охоту на Глаз Бога. Люди этого мира такие жадные до чьей-либо доброты, что идёт от чистого и бескорыстного сердца, но когда помощь нужна ей — все качают головой и говорят, что они здесь не помощники, при этом продолжают пользоваться путешественницей, так как она не откажет. Конечно, есть и те, кто заботится о ней, кто не относится к Люмин, как к безотказному помощнику в любом поручении.

Перед глазами сразу всплывает добрая улыбка, изумрудно-зеленые глаза, светлые волосы и забавная повязка-рожки на лбу.

Тома.

Он стал первым человеком, кто встретил Люмин, стоило ей сойти на берег. Добрый и весёлый молодой человек, что на мгновение напомнил путешественнице свободный Мондштат, а позже и вовсе девушка узнала, что он родом из тех мест. Это знание будто что-то поменяло в Люмин. С Томой она общалась по другому, не как с остальными, о чем ей поведала вездесущая Паймон, от глаз которой не укрылась эта деталь.

Тома стал для нее самым близким другом в жестокой Инадзуме, и не удивительно, что, даже не подумав, она бросилась спасать его, хотя совсем не была готова к битве с Архонтом.

А затем он её спас.

Но ведь должно быть совсем наоборот...

— Т-тома, — хрип срывается с бледных губ златоглазой. Она зовёт его, её сознание, что находится на грани, нуждается в нем, рисуя перед глазами его, Томы, образ. — Пожалуйста...

Он так сильно нужен ей.

— Ой, совсем плохо дело! — Слышится голос маленькой феи, пропажи которой Люмин совсем не заметила. — Поспеши-и! Люми-ин! — Голос Паймон звучал совсем близко, но сил подняться у девушки не было.

— Люмин!

Возможно, у путешественницы слуховые галлюцинации, раз слышит голос человека, увидеть которого ей сейчас хотелось больше всего. Она делает попытку встать, но не может.

Слишком больно.

— Ой-ей, у неё кровь! Много крови! — Вытирая слезки маленькими ручками, говорила Паймон всхлипывая. Феечка чувствовала ответственность за происходящее, потому что не смогла отговорить свою путешественницу, не смогла остановить. — Она же не умре-ет?!

— Тихо, Паймон, не мешай, — взволнованный, но столь родной голос звучал совсем рядом.

Тома здесь.

— Ох, Люмин... — сильные руки обхватили девушку за тонкие плечи, приподнимая. Золотые глаза путешественницы были затуманены, в них осталась лишь частичка угасающего сознания. — Потерпи...потерпи пожалуйста, я сейчас помогу.

— Т-тома, — неслышный хрип. Люмин пытается разглядеть его, но перед глазами лишь белая пелена. Бархатный голос шептал ей что-то успокаивающее, от чего на неспокойной душе наступало умиротворение, унося сознание далеко от реальности.

* * *

Томе больно.

Нет, он совсем не ранен, даже наоборот — полон сил, так как в последнее время то и делал, что отсиживался в чайном домике. Ему больно на душе, от вида такой путешественницы.

Уже третий день девушка борется со своими кошмарами, изредка приходя в себя на короткие мгновения. Её охватывает жар, сбить который Томе кое-как удаётся. На бледном лице застыло выражение боли, руки то и дело сминают простыни, или же до крови впиваются в ладони острыми ноготочками.

Как же он хочет помочь, но совсем не знает, что ему ещё сделать. Тома может быть только рядом, пока Люмин в таком состоянии.

— Она не просыпается, — феечка тоже выглядела не лучше, так как почти все время отсиживалась у постели своей путешественницы, помогая тем, чем могла. Она даже от приёма пищи иногда отказывалась, желая быть рядом с бессознательной Люмин. — Она ведь очнется?

Пронзительные глаза феечки уставились на Тому, ожидая ответа.

Но копейщик не знал, как и что ответить. Он сам не до конца был уверен, вернётся ли к ним Люмин, или не выдержит этого испытания. Парень корил себя за подобные мысли, но время шло, а путешественнице лучше не становилось, лишь наоборот.

— Она обязательно очнется, нужно лишь ждать, — постарался улыбнуться, но улыбка получилась натянутой. — Иди отдохни. Не думаю что Люмин захочет увидеть тебя такой.

— Но... — Паймон хотела возразить, но замолкла. — Раз ты так думаешь, то Паймон пойдёт отдыхать. Ты тоже отдохни, Люмин не понравится, что ты забыл о себе, заботясь о ней.

— Обязательно, — Тома снова попытался улыбнуться, а феечка упорхнула в соседнюю комнату, отдыхать. — Люмин...Пожалуйста, выздоравливай скорее, — парень склонился над ней, целуя в краешек губ.

Она ему дорога. Так же дорога, как клан Камисато, а может даже больше. Кажется, с самой их первой встречи путешественница всколыхнула в нем что-то...

Люмин всегда выглядела так свободно, неудержимо, словно пропитанная духом Мондштата. Казалось, коснешься её и она растворится, уносимая ветром куда-то в даль. Её простота с присущей ей аристократичностью удивляла. Тома не понимал, как девушка совмещала два этих качества. А ещё Люмин мало улыбалась, и если на её губах и появлялась улыбка, то была она больше печальной, холодной, а в золотых глазах плескалась тоска, от которой сердце Томы сжималось. В такие моменты обладатель пиро глаза Бога больше всего желал сделать то, что заставит её забыть о тревожащих её тяготах, избавить от постоянных проблем, прижать к себе, убаюкивая и шептать всякие глупости на ухо, лишь бы её улыбка не была такой тоскливой. Он хотел сделать её счастливой, но не мог.

Он в её жизни просто мгновение, которое забудется, стоит ей продолжить свое путешествие, длиною в жизнь. Ведь такие, как она — не смогут остаться на одном месте. Такие, как она — зачахнут, стоит им остановиться. А сможет ли он оставаться рядом с ней до конца, идти рука об руку, прикрывать её спину в её путешествии? Томе бы так всего этого хотелось, но он разрывался между долгом и расцветающем в сердце тёплым чувством, что, казалось бы, намертво привязало его к путешественнице.

— Т-тома... — голос звучал тихо, хрипло, а тусклые глаза, что раньше напоминали расплавленное золото, выглядит пусто, без осознанности, что присуща людям в сознании.

— Да?

— Так...холодно, — глаза девушки снова стали медленно закрываться. — Только не уходи...

Парень касается лба путешественницы, отмечая, что, кажется, жар стал сильнее. Тяжёлый вздох срывается с его губ и он обмакивает полотенце в холодной воде, прикладывая ко лбу Люмин. Это все, что он может сейчас для неё сделать.

Ночь близилась с своему концу, а солнце уже тронуло горизонт, окрасив небо в лёгкие оранжевые цвета. К этому времени жар у путешественницы спал, и Тома позволил себе отдохнуть, совсем немного, он даже спать не собирался, но усталость и несколько суток подряд без сна, сказались на его организме. Он заснул, сидя рядом с футоном Люмин.

* * *

Тонкие пальцы зарывались в слегка растрепанные светлые волосы, поглаживая. Юноша мирно спал, положив голову на колени путешественницы. Его лицо было бы расслабленным, если бы не сдвинутые к переносице брови и поджатые губы, кажется, что даже в своих снах он разбирался с какими-то проблемами.

Люмин проснулась, когда солнце уже вышло из-за горизонта, но все равно было ещё слишком рано для бодрости. Жизнь в городе в такое время только начиналась. Торговцы не спеша раскладывали товар, охрана сдавала посты, а рыбаки возвращались с моря, сменяя друг друга и хвастаясь уловом. И первым, кого Люмин увидела по пробуждению — это Тома, что спал прислонившись к стене. Недолго думая, светловолосая уложила его рядом, положив его голову к себе на колени. К удивлению, управляющий даже не проснулся.

— Он так крепко спит... А все из-за тебя, — недовольно пробурчала Паймон, что неожиданно рано проснулась, первой заметив пробуждение Люмин. Долгие объятия феи сопровождались руганью и проклятьями, пусть и шепотом. — Тома много не спал, все о тебе заботился. Паймон уже и за него переживать начала, вдруг с тобой рядом ляжет и тоже не очнется.

— Прости, — только и может сказать Люмин, виновато пряча глаза. Девушка понимала, что в её нынешнем состоянии виновата лишь она сама.

— Может тебе ещё чего-то хочется? Паймон мигом принесёт! — Феечка старалась говорить тихо, но это мало у неё получалось, из-за чего веки Томы дернулись.

— Очень хочется фиалковой дыни... — Сказала Люмин первое, что пришло в голову.

— Принято! — Паймон исчезла, оставляя после себя лишь лёгкое сияние. Отсутствие непоседливой феи было только на руку светловолосой.

Проходит пару минут, прежде чем Люмин встречается с яркими зелёными глазами, что в первое время смотрят на неё с недоверием, затем с радостью, а секунду спустя — со строгостью. Столько эмоций во взгляде за такое короткое время, что девушке впору дивиться такому разнообразию от всегда сдержанного Томы.

— Ммм... Привет...? — Люмин было немного неловко и она совсем не знала, что говорить, ведь была уверена, что сейчас её буду ругать и отчитывать, как некоторое время назад делала Паймон.

Но Тома молчит. Даже не двигается, не желая менять положения.

И Люмин это напрягает. Ведь чем дольше затишье, тем сильнее буря. И когда копейщик решается встать, светловолосая жмурится, ожидая чего угодно, но не крепких объятий и спокойного вкрадчивого голоса над ухом:

— Глупышка, нельзя доводить себя до такого состояния.

— Прости.

— Твои извинения уж точно не восстановят мои бедные нервные клетки, — Тома улыбнулся той самой светлой и такой любимой улыбкой Люмин, но из-за положения путешественница не могла её увидеть, однако могла почувствовать. — Как самочувствие? — Он отстраняется, вглядываясь в бледное лицо девушки.

— Могло быть и хуже, — неоднозначно отвечает Люмин, избегая внимательного взгляда зелёных глаз.

Получив в ответ тяжёлый вздох со стороны юноши, Люмин все же решается на него посмотреть. Еще не совсем заметные синяки под глазами, уставший вид и уж слишком сильное беспокойство в изумрудных глазах.

— Мышцы болят, да? И каждое движение отдаёт болью, верно? — После недолгого изучения взглядом, заключает Тома, в ответ получая лишь немое согласие. — Ты дурочка, Люмин, — неожиданно говорит управляющий, спустя минуты молчания. В ответ на свои слова сразу же получает гневный взгляд золотых глаз.

— Я...! — Люмин хотела возразить, как он мог такое сказать, но потом поняла, что она действительно та ещё дура. Сама себя в могилу чуть не загнала, а теперь злится на безобидные и верные слова в свой адрес. — Даже не буду спорить. Я перестаралась, — на самом дне светлых глаз плескалась печаль и сожаление, ведь она заставила кого-то так сильно волноваться за неё. — Обними меня...пожалуйста.

Тома на секунду замер от неожиданной просьбы девушки, но не посмел не выполнить её. Аккуратно приобнял путешественницу, размещая тёплые ладони у неё на спине, а подбородком упёрся ей в макушку. Люмин же крепко обхватила копейщика за спину, будто бы боялась отпускать, будто бы в этот миг он мог исчезнуть, если бы она так крепко его не держала. Тупая боль в мышцах не оставляла её, но Люмин не обращала внимание. Она привыкла.

— Тома.

— Да?

— Спасибо, что ты есть, — вырвалось быстрее, чем девушка могла обдумать сказанное. Бледные щеки тут же заалели, выдавая смущение Люмин. Сказанное не воротит, она это понимала, да и, кажется, даже лучше, что она наконец-то сказала это.

Сразу стало легче и свободнее.

— Люмин, — зелёные глаза сейчас, кажется, были ярче обычного. Тома был смущен её словами, но старался не показывать этого. Лишь красноватые кончики ушей выдавали его. Юноша отстранился, словив такой спокойный и расслабленный взгляд золотых глаз. — Я рад, что ты впорядке, — он едва уловимо коснулся губами её виска.

— Знаешь...

— Да?

— Я наконец-то нашла место, куда бы хотела возвращаться нисмотря ни на что. Где бы я ни была, как бы плохо мне не было, я обязательно вернусь к тебе. С тобой я чувствую себя дома. Я лю...

— Паймон вернулась! Фух! Было сложно найти свежую фиалковую дыню, но я справилась! — влетела в комнату фея, став свидетелем того, с какой скоростью Люмин и Тома отстранились друг от друга, краснея. — Ой...

* * *

Люмин ушла, спустя день после того, как очнулась. Ей нельзя было долго сидеть на одном месте, пока в ней нуждаются. Это её долг- помогать тем, кто не может справится. И пусть порой просьбы людей такие пустяковые, она все равно поможет. Уж такая у неё натура.

События сменяли друг друга так часто, что, кажется, времени на отдых совсем не было, но Люмин, во избежание повторения ситуации, когда девушка долгое время была без сознания, все же выкраивала час другой на перерыв от постоянных битв. А в более спокойное время старалась выспаться за все те дни, когда такой возможности не было. И все же, один раз она снова чуть не оказалась при смерти, когда встретилась со Сказителем, однако, Яэ Мико подоспела как раз вовремя... Но на войне никогда не бывает радужно и потери будут нести обе стороны. Люмин потеряла дорогого друга, с которым была так мало знакома, но успела к нему привязаться. Она поклялась отомстить и обязательно отомстит Шестому Предвестнику за смерть Тэппея.

Люди приходят и уходят, оставляя о себе лишь отягощающие воспоминания. Но все же, однажды боль от потери утихнет, ведь нужно двигаться вперёд несмотря ни на что. Люмин знала, что если будет останавливаться, никогда не найдёт брата, не сумеет узнать причины, почему он встал на сторону Бездны. Чтобы чего-то добиться, нужно уметь жертвовать, нужно уметь терпеть и идти вперёд, пока есть силы это делать. Неизвестно, что будет завтра, все зависит от решений, что делает Люмин. И если ей порой кажется, что она стоит на месте, обязательно находятся люди, что доказывают, что это совсем не так.

— Паймон так устала, — мелькала перед глазами Люмин фея, уже почти час говоря о том, как она устала и что имение Камисато находится в какой-то глуши, по её мнению.

— Мы уже пришли, — вздохнула Люмин, кивая охранникам у входа в имение. Те без вопросов впустили её, подчиняясь ранее отданному приказу Аяки.

Легкое волнение окутывало путешественницу в преддверии встречи с тем, кого она так давно хотела увидеть, обнять, зарываясь тонкими пальцами в светлые волосы. Лишь раз во всей этой суматохе им удалось увидеться, и то совсем ненадолго. Они лишь перебросились парой слов о происходящем и все. Однако, красноречивый взгляд изумрудных глаз сказал гораздо больше, чем можно было бы передать словами.

— Ты так улыбаешься, — сузив глаза, подозрительно посмотрела на путешественницу Паймон. — Ага. Понятно, значит Паймон нужно сегодня погулять где-то, да? Или не только сегодня, — хитро сказала феечка, наблюдая за краснеющей Люмин. — То есть и суматоха в чайничке тоже...

— Всё не так! — Чересчур импульсивно проговорила Люмин, в ответ услышив смех довольной феи.

— Паймон так и поняла, — феечка скрылась в своём пространстве, во избежание гнева путешественницы.

Стоило Люмин пройти чуть дальше, как услышала знакомый женский голос. Камисато Аяка всегда была довольно гостеприимной, а особенно с путешественницей, которой, кажется, она теперь должна, за ту свою просьбу. И долг этот не выплатить ей и за всю жизнь.

— Госпожа Камисато, — Люмин вежливо поклонилась, чем тут же вызвала мимолетное недовольство на красивом лице Аяки.

— Можно просто Аяка, ты ведь знаешь, — улыбнувшись, проговорила Сирасаги Химэгими. — Я ждала тебя, но с твоей занятостью увидеть тебя практически невозможно. Ох, а ведь ещё слышала, что тебя видели недавно с Сегуном. Чем больше с тобой знакома, тем уже меньше удивляюсь, как быстро ты находишь общий язык с людьми.

— Ты преувеличиваешь, — Люмин неловко улыбнулась, глазами выискивая того, кого хотела увидеть всем сердцем.

Путешественница совсем не была против общества Аяки, наоборот — была рада, что могла хоть с кем-то поговорить о своём, о девичьем, пока в их окружении не было никого мужского пола. И все же, приняв приглашение Аяки на чашечку чая, светловолосая надеялась увидеть одного зеленоглазого юношу, что обычно не отходил от своих господ. Но, видимо, не в этот раз.

День медленно перетекал в вечер. Горизонт окрасился в малиновые оттенки, и Люмин невольно вспоминала дни в Ли Юэ, где с любой горы открывался самый прекрасный вид на закат; и девушку накрывало такое чуждое ей, в постоянной беготне с разными поручениями, спокойствие. Здесь, в Инадзуме, где чуть ли не каждое дерево относилось к Люмин враждебно, желая ударить побольнее, а молнии, кажется, только и делали, что норовились попасть в нее, такое спокойствие ей могло лишь сниться. Но сейчас, когда ситуация с Электро Архонтом разрешилась, Люмин могла вздохнуть без сожалений

— Ты выглядишь задумчиво, — оборвав свою речь, произнесла Аяка, делая глоток только заваренного чая. Какая уже по счету кружка была, Люмин не знала. — Что-то не так?

— Ага, не так, — подала голос Паймон, что тихо ела все это время, изредка вставляя что-то от себя, когда нужно было внести свою лепту к рассказам путешественницы. — Кстати, а где Тома? Обычно он всегда рядом с тобой. А ещё он обещал, что мы снова поиграем в "сябу-сябу", — быстро добавляет Паймон, замечая Грозный взгляд Люмин. Хотя, светловолосая даже была благодарна фее за этот вопрос, так как и сама хотела бы знать на него ответ.

— Тома... Он решает какие-то важные вопросы по поручению брата. Он должен вернуться к утру, насколько я знаю, — отвечает Аяка, на секунду подумав, что взгляд путешественницы погрустнел после её слов.

— А Паймон та-ак хотела его увидеть, — скосила взгляд на Люмин Паймон, наблюдая за её реакцией. И надо отдать должное, златоглазая почти не показывает, что расстроена.

— Тома был опечален, когда узнал, что ты придёшь, а его не будет. Ему, как он признался, очень хотелось с тобой поговорить. Да и, я пыталась его отговорить и отложить все на потом. Уж перед братом я смогла бы замолвить за него словечко, но он сказал, что дело неотложное и не терпит отлагательств, — добавила Камисато, улыбнувшись. Аяка знала больше, чем думала Люмин.

— Да. Значит в другой раз, — путешественница отвела взгляд.

— Но мы ведь скоро отправимся в Ли Юэ, исследовать разлом, а оттуда уже в Сумеру, — напомнила летающая спутница. — Ты забыла?

— Вы скоро уезжаете? — Вдруг обеспокоенно спросила Аяка, перекинувшись странным взглядом с Паймон, та лишь кивнула, пожав плечами. — Ох, какая досада. А я ведь хотела пригласить тебя на фестиваль Иродори, что должен пройти через пару недель. Может останешься?

— Фестиваль? Там будет еда? — Получив кивок от Аяки, Паймон лишь больше воодушивилась. — Мы остаёмся! Люмин, мы же останемся?

Паймон посмотрела на Люмин теми самыми "щенячьими" глазками, коим светловолосая никогда не могла отказать. С одной стороны, ей хотелось остаться, увидеться с Томой, и наконец-то закончить тот прерванный разговор. Однако, желание отправиться в другой регион было также велико, ведь она могла там найти брата или хотябы хоть какие-то зацепки.

— Ну пожалуйста...

— Мы не можем, — неуверенно отвечает Люмин.

— Ох, а Паймон так хотела побывать на фестивале. Но раз ты так говоришь, значит нам действительно нужно уйти, — расстроилась феечка.

Люмин редко ей в чем-то отказывала, но сейчас, видимо, ей действительно важно поскорее уйти. Хотя, Паймон будет не Паймон, если не добьётся своего. Да и, здесь, в Инадзуме, у путешественницы явно есть неотложное дело. Как бы Люмин не отговаривалась, то, что в тот раз увидела Паймон, не выходит у феи из головы до сих пор. Да и, Аяка тоже заметила, что между Томой и Люмин что-то есть. Уж слишком пылкие взгляды те бросали друг на друга при последней встрече.

— Госпожа, а путешественница ещё... — В комнату неожиданно входит запыхавшийся Тома. Он не успевает договорить, увидев столь желанного человека. -...здесь. Люмин.

— Ты ведь должен был освободиться к утру, разве нет? — Пряча улыбку за веером, спросила Аяка.

— Я справился быстрее, — не отводя взгляд от Люмин, ответил Тома. — Извините, что так вломился и прервал вас.

— Мы как раз заканчивали, — вдруг сказала Паймон, а госпожа Камисато лишь подтвердила.

— Путешественница, ты ведь хотела о чем-то поговорить с Томой? Не буду вас задерживать, — все еще пряча улыбку, заметила Аяка. Словив недоуменный взгляд Люмин, лишь шире улыбнулась, ненадолго прикрыв глаза. — А мы с Паймон прогуляемся. Я упоминала наш сад? Он великолепен, особенно вечером, — вставая и спешно уходя, говорила Аяка летевшей рядом Паймон, что быстро сообразила что куда.

— Думаю, мы до утра их не увидим, — оказавшись в саду, заявила Паймон.

— До завтрашнего вечера, судя по тому, как они друг на друга смотрели, — убирая веер, поддерживает Камисато. Она рада, что у Томы нашёлся тот, кто ему дорог, помимо клана Камисато.

* * *

Они остались одни. В затянувшемся молчании слышится столько несказанного, но они не могут вымолвить и слова, замерев, глядя друг на друга. Они не виделись так долго, что просто не могут найти слова друг для друга, чтобы хоть как-то исправить эту тишину.

— Ох, я... — Первым заговорил Тома, неловко отводя взгляд в сторону. Увидев путешественницу наяву, все мысли в его голове смешались в неразборчивую кашу. А ведь ему так много хотелось сказать, он так долго ждал этой встречи, а теперь просто не может вымолвить и одной путной мысли. — Давно не виделись.

— Очень, — Люмин встаёт, подходя ближе. — Прогуляемся? Хотя нет, ты устал. Будешь чай? Или могу предложить кое-что интереснее, — неловко улыбнулась, уже считая возникшую в голове идею абсурдом. Но поздно что-то менять, все уже подготовлено.

Тома тяжело вздохнул, бросив взгляд на губы Люмин. Желание прикоснуться к ним своими было столь велико, что сил сдерживаться почти не было. Ему хотелось обнять её, прижать обманчиво хрупкое тело к своёму, зарыться носом в светлые волосы и больше никогда не отпускать. Уже бессмысленно прятаться от собственных чувств, они слишком прочно засели у него в сердце. Но он не торопится ни говорить, ни делать. Он боится напугать её, боится навязаться и стать для нее бременем.

— Не против последнего варианта, — он улыбнулся, отвлекаясь от столь желанных губ и тут же попадая в плен глаз цвета золота.

— Помнишь, ты упоминал, что хотел на горячие источники? — Начала она издалека. — Может сходим?

— Кхм... Боюсь, придётся идти довольно долго. Я ведь не могу пользоваться телепортом, как ты, — нет, Тома совсем не был против, просто действительно пришлось бы идти очень далеко, а он ещё не успел толком отдохнуть после задания.

— Нам не нужно будет никуда идти.

— Да?

— Да, — Люмин незамедлительно вызвала свой Чайник Безмятежности, уловив удивлённый вздох Томы. — Пойдём?

— Куда?

— В Чайник, — спокойной ответила светловолосая, наблюдая за спектром эмоций на лице Томы. — Звучит странно, да? В первый раз я отреагировала точно так же, но потом уже привыкла, что живу в Чайнике. Даже звучит не очень. Ладно, не будем терять время, идём, — Люмин потянула руку управляющему, и как только он коснулся её, активировала Чайник.

То, что увидел Тома надолго останется в его памяти. Захватывающие пейзажи парящих островов не могли не впечатлить, а прекрасный сад, в котором они оказались, казался бесконечным.

— Добро пожаловать в мою обитель. Мадам Пин была столь любезна и после некоторых событий в Ли Юэ сделала его для меня. Честно признать, моя жизнь стала гораздо легче, когда больше не пришлось ночевать под открытым небом. Тома?

— Да?

— Тебе нравится?

— Такое не может не понравиться, — все ещё находясь в восхищении, ответил юноша.

— Тут есть горячий источник. Он разделён на две части, так что... Я не настаиваю, если ты не хочешь, то можем посидеть в саду или дома, — Люмин не вовремя засмущалась.

— Я хочу, — ответил Тома, крепче сжимая девичью ладонь.

Люмин было неловко. Обмотавшись махровым полотенцем, девушка сидела в горячей воде, обнимая себя за колени. Она сидела совсем рядом с перегородкой, перебрасываясь с Томой новостями. Её лицо было красным не столь от жары, сколько от разыгравшейся фантазии. Там, по другую сторону был человек, который занимал чуть ли не все её мысли, сейчас был совсем рядом, без одежды и без возможности его увидеть из-за чёртовой перегородки. Девушка закусила губу, прикрыв глаза.

— Люмин? Ты в порядке?

— Да. Я просто задумалась.

— Продолжишь рассказ? — голос Томы звучал ниже обычного, или же девушке просто показалось.

— Это, в принципе, было все. Электро Архонт оказалась не такой, как я о ней думала. Она просто запуталась в себе, но теперь все встало на свои места. Я даже советовала ей книги, представляешь? Она довольно приятна в общении, — Люмин улыбнулась, вспоминая о встречах Эи.

— Ты умеешь находить общий язык с людьми. Думаю, с моим господином вы бы тоже сошлись характерами. Ему нравятся умные и сообразительные люди...

И снова неловкая тишина, изредка прерываемая звуками капающей воды. Каждый из них думал о чем-то своём, погружаясь в свои мысли все глубже и глубже.

— Тома?

— Да?

— Иди сюда.

— Да... Погоди, что? Люмин, это немного, кхм... — От заявления девушки Тома покраснел, представляя, что может ждать его по ту сторону.

Если изначально идея о горячих источниках была очень привлекательной, то спустя некоторое время он пожалел, что согласился. И вовсе не из-за того, что ему что-то не нравилось, просто одна мысль о том, что по ту сторону любимая девушка, совсем обнажённая и разгоряченная от жара источника... Он всё-таки уже не мальчик и желать кого-то, особенно, если этот "кто-то" — девушка, что вызывает самые тёплые чувства в груди, — вполне нормально. И теперь, когда Люмин сама делает предложение присоединиться к себе, Тома глубоко вздыхает, чувствуя, как в горле пересохло, а желание ощутить хрупкое тело в своих объятиях становится все сильнее.

— Люми-ин, — чуть ли не со стоном выдыхает юноша, — ты в курсе, что сейчас предложила?

— Не вижу ничего в этом такого.

— Действительно, — копейщик усмехнулся. — Хорошо.

Через пару минут Тома был уже на стороне Люмин. Белое махровое полотенце было обмотано вокруг бедер, и как бы девушка не старалась, не могла не смотреть на крепкое и подтянутое тело копейщика.

— Не хочешь выпить? — Неожиданно вспоминает она, что оставляла с утра одуванчиковое вино в ведре со льдом на источнике. Не дожидаясь ответа, она отошла в сторону, вернувшись с бутылкой вина и бокалами.

— Не откажусь, — Тома не отводит от нее взгляд, исследуя каждый открытый участок её кожи.

— Держи. Одуванчиковое вино, с таким трудом выбитое мной у Дилюка. Все до сих пор считают меня маленькой, — девушка тяжко вздыхает, протягивая бокал управляющему, а затем делает глоток из своего.

— Приятный вкус.

— Лучший из того, что я пробовала. Винокурня " Рассвет" оправдывает свое звание "лучшей", — Люмин улыбается, положив голову на руки, что лежали на камне. Девушка до сих пор не показывалась из воды полностью, что было для Томы явным упущением.

Диалог дальше снова не идёт, и они лишь молча пьют. К сожалению, небольшой бутылки оказалось достаточно лишь для того, чтобы слегка поднялось настроение. На подвиги, что Люмин вытворяла, когда пошла на поводу у Венти и выпила слишком много, её пока не тянуло. И все же, крутилась в голове одна навязчивая мысль, от исполнения которой её удерживало все ещё оставшееся благоразумие, которое трещало по швам, стоило бросить взгляд на раслабленного Тому.

"Нельзя, Люмин, нельзя. Ты ведь не хочешь испортить то, что между вами есть?"

Девушка помотала головой, отгоняя ненужные мысли. Снова посмотрев на Тому, она встретилась с ним взглядом. Изумрудные глаза сейчас были темнее обычного и, кажется, это была последняя капля в чаше её терпения. Да и, Тома тоже был на пределе.

Придерживая рукой полотенце, девушка встала, оказавшись рядом с копейщиком в одно мгновение. И, кажется, она была права, ведь стоило ей оказаться близко к нему, как крепкая рука обвила её за талию, прижимая к голому торсу. Путешественница не успела издать и звука, как её губы оказались в плену губ Томы.

Поцелуй вышел жадным, слишком требовательным и ненасытным. Они оба ощущали дурманящую сладость выпитого вина. Кажется, только сейчас алкоголь ударил с новой силой, раскрепощая и придавая смелости. Желание обоих сплелось воедино и проявить его лишь через поцелуй казалось невозможным.

Тома обхватил тонкую талию девушки, чтобы тут же усадить её к себе на колени. Широкая мужская ладонь зарылась в светлых волосах, слегка надавливая на затылок и углубляя поцелуй, пока вторая рука располагалась на спине. Юноша не мог надышаться столь пьянящим ароматом, исходящим от женского тела, не мог оторваться от покрасневших и мягких губ, что так и манили возвращаться к ним вновь и вновь. Как жаль, что воздух в лёгких заканчивается так быстро и им приходится оторваться друг от друга. Но достаточно пары секунд, чтобы восстановить дыхание и прижиматься к желанным губам снова и снова.

Маленькими ладошками Люмин поглаживала оголенный торс, вызывая едва слышимые сквозь поцелуй стоны. Неизвестно, что вскружило ей голову больше — поцелуй или выпитое вино? Определённо, одно усиливало другое, вызывая лучший эффект.

— Как же ты прекрасна, Люми, — хрипло выдыхает Тома, коротко поцеловав покрасневшие губы.

Девушка покраснела, но взгляд не отвела от потемневших зелёных глаз, на дне которых плескалось чистое и несдержимое желание. От всегда сдержанного Томы Люмин совсем такого не ожидала, да и, что скрывать, её хваленый самоконтроль полетел к чертям, как и у копейщика.

Поцелуи от губ перешли к шее, перерастая в легкие покусывания, от которых оставались красные следы на бледной коже путешественницы. Люмин прикрыла глаза в наслаждении, пока низ живота тянуло в преддверии чего-то большего, но Тома не спешил, растягивая момент, оставляя все больше и больше меток на светлой коже шеи, ключиц, груди, что теперь не была скрыта тканью. Девушка и не заметила, как лишилась мнимой одежды и этот факт почему-то смутил её больше всего.

— Т-тома, постой, — Люмин попыталась остановить Тому и ей этой удалось, но с очень большим трудом.

— Что-то не так? Тебе не нравится? — Тома перехватил руку девушки, что пыталась скрыть небольшую грудь, и поцеловал запястье.

— Нет, наоборот, просто... — Люмин стушевалась, боясь показать Томе испещренное шрамами тело после последней битвы. С тех пор, как она потеряла свою силу, на её теле остаются шрамы, что больше не исчезают, как раньше. Уродливые следы, коих она стыдилась и боялась кому-либо показывать. — Не смотри...

— Глупышка, — Тома улыбнулся, понимая причину почему Люмин его остановила. Он перехватил вторую руку, что прятала длинный розоватый шрам на груди, да и не только на груди. — Ты прекрасна, Люми. И я скажу это ещё не раз, поверь мне, — зеленоглазый отпустил руки девушки, перехватывая ее под бедра, сжимая мягкую кожу. — Можно я...?

— До этого ты не спрашивал, — Люмин улыбнулась, оставив ненужные мысли на потом.

Тома не отвечает, касается губами длинного шрама, изучая поцелуями каждую клеточку тела по новой, улавливая тихие стоны путешественницы. Поглаживает ладонями бедра и талию, приобнимает, изучая кончиками пальцев несколько шрамов на спине, а затем снова возвращается к припухшим губам.

Люмин отвечает на поцелуй с не меньшим напором, отбрасывая все свое стеснение. Руками поглаживает спину, оставляя красные росчерки острыми ноготками; зарывается пальцами в светлые волосы, оттягивая их назад, когда воздуха переставало хватать. Она не столь умела, но готова сделать все, чтобы было хорошо не только ей.

Ночь обещает быть долгой...

* * *

Утром Люмин просыпается неохотно. В дом, что находится в обители, свет совсем не попадает, поэтому девушка и не совсем была уверена, что наступило утро.

Голые ноги Люмин переплетались с ногами Томы. Она лежала в его крепких объятиях, удивляясь, что даже во сне он умудрялся так крепко держать её и не отпускать. Девушка прижимается к тёплой груди, оставляя невесомый поцелуй на его коже и садится, стараясь не разбудить Тому. Бросает взгляд на спящего юношу, отмечая каждый оставленный ею след на его шеи, да и, если бы она посмотрелась в зеркало, то наверняка увидела бы тоже самое и на своей коже.

Любуется спящим лицом любимого. Его Светлые волосы разметались по подушке, а на лице царило умиротворение. Тома казался ей очаровательно-красивым, особенно сейчас.

Тома шевелится, рукой нащупывая, ловко ускользнувшую из объятий, путешественницу. Рукой нащупывает её руку и тянет обратно в свои объятия.

— Доброе утро, — раздается над ухом хриплый шепот копейщика.

— И тебе доброе утро, — светловолосая улыбается, получая поцелуй в лоб.

Управляющий приоткрывает один глаз, но затем снова закрывает, будто говоря, что хочет ещё немного поспать. Однако, Люмин была иного мнения.

— То-ома...

— Ещё немного.

— Не-ет, мы и так исчезли, никому ничего не сказав.

— Потом объясним. Неужели я не заслуживаю хотя бы одного выходного? — Тома оставляет поцелуй на тонкой шее, что и так была в следах прошедшей ночи.

— Ты невыносим, — Люмин ловит его лицо в свои руки и быстро целует в губы, а затем снова садится, кое-как вырвавшись из объятий.

— Ммм, прекрасный вид, — открыв глаза, Тома любуется полностью обнаженным телом Люмин. Кажется, девушка совсем забыла о своей наготе, раз от столь невинного комплимента покраснела до кончиков ушей. — Могу сказать, что день начался идеально и надеюсь, он таким и останется. Не хочу уходить...

— И не нужно. У тебя ведь выходной, да? — Переборов смущение, хитро говорит девушка.

* * *

Как оказалось, ни Паймон, ни Аяка не угадали, насколько исчезла путешественница и управляющий клана Камисато. Люмин и Тома вернулись лишь через день, до безумия счастливые и немного уставшие. Аяке пришлось долго объяснять брату, почему отсутствует Тома и тот закрыл на это глаза, сказав, что выходной копейщику не помешает.

---

Примечания:

Спасибо, что прочитали. Вопрос, кого бы хотели видеть следующим? У меня есть три зарисовочки с Сяо, одна с Венти, одна с Чжун Ли, но все незаконченные. Жду ваши предложения)

Жду ваших отзывов