Я весь твой (гет)

Примечания:

Пб в вашем распоряжении)

Приятного чтения~

В любой момент он был с ней рядом, ведь обещал, что ветра всегда будут оберегать её покой, и каждый раз, когда Люмин оказывалась в дали от ставшего столь родным, Мондштата, подставляла лицо порывам ветра. Ей казалось, будто они касались её так нежно, подобно тонким пальцам барда в одну из их встреч. Каждый раз, когда сердце тосковало по нему, она готова была говорить с ветром, и, кажется, получала ответ, ведь он сам — воплощение ветра.

Люмин иногда слишком не хватало свободы, лёгкости в грудной клетке, что она задыхалась от тяжести внутри, когда приходила на земли других архонтов. Ей была чужда тяжесть гео, стремительность электро и мягкость дендро, Люмин на века отдала свое сердце свободному и лёгкому анемо.

С её вечным путешествием они виделись крайне редко, но все же их встреч хватало, чтобы вдоволь насладиться обществом друг друга, готовясь к новым расставаниям.

Он всегда был с ней, даже в далёкой и жестокой Инадзуме ветра шептали Люмин о том, что она не одна.

С прибытием в Ли Юэ, на Праздник морских фонарей, Люмин хотела поскорее закончить со всеми делами и после запуска фонариков, сразу же отправиться в Мондштат, пока была такая возможность. Из-за происшествия в Сумеру путешественница выпала из реальности на длительные сто шестьдесят восемь дней — именно столько длился Сабзеруз, который стал для всех днем сурка, повторяясь вновь и вновь. О жертвах этого инцидента говорить не стоило, их было много.

Скучал ли по ней бард?

Судя по тому, что он не объявился, как было тогда в Инадзуме — не особо. Хотя, Люмин утрирует, но все равно было как-то обидно. Даже ветра перестали отвечать ей...

Интересно, они все же друзья, или любовники? Они не обсуждали то, какие роли занимают в жизни друг друга, и всё-таки их поцелуй на Утесе Звездолова предполагал, что просто друзьями им уже не быть.

В любом случае они точно должны скоро встретиться, она чувствовала это. Паймон же, на переживания Люмин закатывала глаза и говорила, что пусть бард только попробует обидеть путешественницу, она ему все волосы повыдирает. Боевой настрой феи подбодрял путешественницу, но все же увидеться с Венти ей было необходимо так же, как и дышать.

К сожалению, уйти сразу же после запуска фонарика Люмин не удаётся, ведь она пообещала Чжун Ли принести свежие побеги бамбука, да за всей этой беготней по горам совсем забыла отдать. Увы, но и после выполненной миссии Ли Юэ не желает её отпускать, и девушке предстоит остаться на банкет, где её присутствие обязательно, иначе Ху Тао может обидеться.

Правда, когда девушка входила в шатер Синьюэ, отчётливо почувствовала чей-то взгляд, а потом тёплый ветерок коснулся её кожи, девушка уже было обернулась, но её отвлекли, не дав развить мысль.

Первым удивлением становится присутствие Сяо, которому явно все это было не по душе. Адепт старался не показывать всю свою неловкость, но актёр из него был так себе. Люмин даже стало жаль юношу, и девушка ободряюще сжала ладонь якса под столом, пока никто не видел. И если присутствие Сяо ещё как-то можно было объяснить, всё-таки он из Ли Юэ и так далее, но...

Когда ставни окна открываются, а потом в помещение является бард в бирюзовых одеждах, Люмин от волнения слишком сильно сжимает ладонь адепта, из-за чего Сяо удивлённо бросает на неё взгляд; на губах расцветает улыбка, которую она безуспешно пыталась подавить. Для остальных она должна оставаться непоколебимой путешественницей, чей нрав столь же твёрд, как камень, но невозможно сдержать все свои эмоции, когда тот, с кем встречи ждёт душа и сердце — является сам. Юный с виду бард, подмигнув, начинает свою беседу. Однако взгляд его зелёно-голубых глаз цепляется за руки Люмин и адепта, с его положения это было хорошо видно. Глаза на секунду сверкнули в непонятной смеси чувств, но Венти умел держать лицо, для него не было проблемой играть на публику.

* * *

Обед плавно перетек в ужин, а время шло так медленно, что Люмин начинала ерзать от нетерпения утащить Барбатоса на одну из вершин гор Ли Юэ, чтобы точно остаться одним. Как Люмин надеялась, что хотя бы в этот раз никто не нарушит их покой, как было во многие их встречи. То Паймон не вовремя вернётся, то кто-то из знакомых прервет их уединение...

О покое их пара могла только мечтать, будто сама вселенная была против их союза.

Едва ли прозвучали последние слова прощания между Люмин и Сяо, девушка незамедлительно поспешила в ту сторону, куда ушёл бард. Взглядом Венти показал, что будет ждать недалеко, а малышка фея деликатно покашляла, протягивая маленькую ладонь, в которую Люмин сразу же поместила увесистый мешочек с морой; затем фея удалилась по своим делам, намекнув, что до утра её можно не ждать и путешественницу никто не отвлечет от компании барда

Люмин была только рада.

Едва ли девушка пробежала пару метров, как её затянули в переулок, схватив за руку. Сладкий запах яблок окутал путешественницу, когда она спрятала лицо на груди у барда. Одно мгновение, и вот они уже не в узком переулке шумной улицы, а на вершине горы, недалеко от которой стоит на якоре Алькор, сияя алыми парусами в свете заходящего солнца, лучи которого до последнего не желали уступать время ночи.

— Наконец-то мы одни, моя Сесилия, — его голос раздаётся над ухом, и по телу девушки бегут мурашки от того, как ласково звучит её прозвище из уст барда, как певуче он это произносит.

— Да, — Люмин потянулась за поцелуем, но Венти остановил её, коснувшись указательным пальцем её губ. Девушка возмущённо уставилась на возлюбленного, одаривая одним из своих самых недовольных взглядов. — Венти...

— Моя Сесилия, давай не будем спешить, наши встречи и так редки, и каждый миг стоит потратить с умом, — он улыбается так мягко, стараясь сменить гнев на милость, но не преуспевает в этом. За столько времени у Люмин выработался иммунитет ко всем его очаровательным улыбкам.

— Вот именно, каждое мгновение на счету, — девушка недовольно надулась, отстраняясь, чтобы видеть наглые смеющиеся бирюзовые глаза. Кто-то решил её подразнить.

Люмин вырвалась из его рук, поворачиваясь спиной. Скрестив руки на груди, девушка уставилась на линию горизонта, наблюдая, как солнце окончательно проиграло ночи, и на тёмном небе засияли мириады звезд.

— Хорошо, — он подходит к светловолосой, обнимая ту со спины. Удобно расположив подбородок на её плече, опаляет дыханием тонкую шею, шепча: — я был не прав, мой цветочек. — Оставляет поцелуй на нежной коже за ухом. — Простишь своего глупого барда? — Руками оглаживает живот, талию, прикусывая мочку покрасневшего уха.

Люмин молчала, не поддаваясь искушению сладкоголосого барда, который только и добивался каких-то определённых действий с её стороны. В какой-то момент Венти поворачивает девушку к себе лицом и из-за архонта они теряют равновесие, падая назад, смягчая падение анемо энергией. Люмин взирает сверху вниз на довольного Барбатоса, раскинувшего руки в стороны.

— Я прощен?

— Я подумаю, — девушка склонила голову набок, стараясь как можно дольше держать на лице маску равнодушия, но улыбка сама по себе расцветала на губах. — Ты невозможный, я не могу долго злиться на тебя, — девушка смеется, ерзая на бёдрах юноши, устраиваясь поудобнее.

— Да-да, я такой, — он улыбнулся, но спустя мгновение его лицо стало серьёзным, что напрягло путешественницу. Правда, не прошло и десяти секунд, как бард снова улыбнулся. — Куда вы отлучались с Сяо? — Кажется, в нарочно весёлом голосе проскользнули нотки ревности. Так вот в чем проблема была.

— Просто, поговорили, — сказано было таким тоном, что Венти не поверил, сдвинув тонкие брови к переносице.— Ревнуешь?

— Конечно нет, — взгляд бирюзовых глаз говорит об обратном. — Ты вольна делать что угодно, моя Сесилия. Я Архонт свободы и не собираюсь никого ограничивать даже если очень люблю тебя. — Он берет её руку в свою, стараясь держать голос ровным.

Это неправильно. Неправильно, что он хочет эту маленькую звёздочку себе, неправильно, что думает, будто она принадлежит только ему, неправильно, что даже просто мысленно и своими чувствами пытается ограничить её свободу.

Но если все в жизни будет правильно, разве можно тогда понять все её прелести?

Он целует её запястье, прикрывая глаза и Люмин замечает, как вставки на её одежде меняют цвет с зелёного, на бирюзовый, а внутри образуется такая желанная лёгкость. И все же, оставлять такую вольность безнаказанной она не может.

— Венти!

— Да, моя Сесилия? — он поднимает на неё глаза и Люмин понимает, что не может на него снова злиться — столько любви и обожания видится во взгляде, что сердце падает куда-то в пятки, а щеки краснеют.

Он совсем ничего не скрывает, если дело касается чувств к ней.

— Ты можешь делать со мной что угодно, моя любовь, — и столько любви и доверия в глазах цвета бирюзы, что сердце скоро выскочит из грудной клетки. — Я весь твой.

Хорошо он сам предложил, как раз и наказание за проделки с заменой элементальной энергии исполнит.

Улыбка, скользнувшая по розовым губам девушки, заставила музыканта напрячься. И не зря.

Девушка тянет за ленту плаща, развязывая одним элегантным движением. Юноша удивлённо смотрит на сосредоточенную Люмин, что взялась за его корсет, расстегивая пуговку за пуговкой.

Венти продолжал молча наблюдать.

Тонкие пальцы путешественницы перешли к маленьким пуговичкам на белоснежной рубашке, с каждым разом оголяя все больше участков светлой кожи. Люмин закусила губу, стараясь сохранить безразличное выражение лица, но с каждой пуговицей щеки краснели, выдавая все её смущение из-за своих же действий. Когда пуговицы закончились, мечница взглянула на лицо барда, и, кажется, смущен он был даже больше, чем Люмин, уж слишком красным было его лицо.

— Ты сам сказал, что могу делать, что хочу, — напомнила Люмин, проводя руками по груди, следуя узорам татуировки на ней.

— Л-Люми-ин, — протянул бард, чем вызвал толпу мурашек по телу светловолосой. Юноша просто желал поговорить с возлюбленной, но разговоров девушке явно было мало, она хотела больше прикосновений, больше проявления их чувств, но, кажется, сейчас не время и не место заходить так далеко. Они ведь даже поцеловались всего один раз! Бард резко сел, удерживая девушку за талию. Их лица оказались в паре сантиметров друг от друга. — Ты такая упрямая, — шепчет бард, мазнув по розоватым губам быстрым поцелуем.

— Вот так бы сразу, — шепчет Люмин в губы, а Венти издаёт смешок, крепче сжимая руки на тонкой талии, а Люмин удобно располагает свои на оголенный груди, поглаживая нежную кожу. — Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, моя Сесилия.

Примечания:

Честно, получилось как-то странно...