Кормилица (джен)

Мне часто знакомый охотник на ведьм рассказывает — когда слишком много выпьет и от счастья не понимает, кто перед ним — что его однажды позвали в королевский дворец.

Его, рвань подзаборную, который одни холщовые штаны двадцать лет сносить не может, рассказывал он с невыразимой гордостью и восхищением. Кажется, это первое, чем он мог гордиться за всю свою никчёмную человеческую жизнь.

Конечно, никто ему не поверил, да кажется мне, он сам себе тогда не поверил. Однако меньше, чем час спустя стража привела его в какую-то каморку, больше смахивающую на темницу.

Там его уже ждала женщина. Иссинева-бледная, она нервно крутила на пальцах кольца, и её узкая ладонь то и дело взлетала к высокому воротнику — будто под ним что-то тревожило её. Как незажившая рана или надоедливое насекомое.

— Вы должны мне помочь, — сказала она, шагнула ближе —и на её лицо вдруг упал луч света из узкой бойницы.

Охотник, как говорит он сам, чуть разума не лишился — перед ним стояла сама королева.

— Али в-ведьма во дворце завелась? — спросил он. А всё внутри обмирало от дурного предчувствия.

Королева покачала головой.

— Речь о моей падчерице.

* * *

Охотник вышел из дворца на подламывающихся ногах. Солнечный свет показался ему невыносимо ярким. В ушах всё ещё звучали страшные слова: "А потом ты вырвешь ей сердце и принесешь мне.

Поверь, это почти единственный способ".

Он вспомнил измученное лицо королевы — и нервно сглотнул.

* * *

Девчушка, беспечно шагавшая с ним рядом, казалась спокойной, хотя на всякий случай он не убирал топор далеко.

Украдкой, пока она не видит, он подмечал всё — и неестественную бледность, и слишком яркий румянец, и тёмные волосы.

А ведь и король, и покойная королева были светловолосы, припомнил он с испугом.

Охотник поспешно отвернулся. Он готов был поклясться, что девочка искоса наблюдала за ним, делая вид, что смотрит совсем в другую сторону.

Не стоило ему отворачиваться.

Ещё миг — и что-то с нечеловеческой силой опрокинуло его на землю. В лунном свете блеснули клыки; острое и горячее, как волчья пасть, впилось ему в шею.

* * *

— Может быть, она и правда мертва? — нервно спросила королева.

-— Неизвестно, ваше величество. У порога утром обнаружили завернутое в тряпку сердце... Но если бы спросили моё мнение... оно скорее принадлежит оленю, чем этой твари. Охотника с тех пор никто не видел.

— Вы думаете?.. — вскинулась она. — Но как живой человек может быть с ней заодно?

— Вы только не пугайтесь, ваше величество, — мягко сказал советник. — Говорят, что она может не только пить кровь, но и обращать честных людей в себе подобных. Ох, ваше величество, зря, зря я это сказал... Обопритесь на мою руку... Вот так.

— Это что — такие монстры могут размножаться? Доподлинно известно?.. — слабым голосом спросила королева. — Да не может быть. Наверняка это только слухи.

— Ну...

— Что — ну?

— Мы точно знаем только о семерых жертвах.

— Семерых? Прошло совсем немного времени!

— Все — мужчины.

— Боги. Ей же только четырнадцать.

— Не думайте о ней, как о ребёнке. Девочке. Это чудовище. Мертворожденное от мёртвого тела. Королева... Та, что была до вас... Уже час не дышала, когда король обезумел. Он приказал... Приказал достать дитя из чрева, а потом призвал из глубин леса такое существо, чье имя до сих пор запретно.

И как он смеялся, когда то, что он держал в руках, запищало...

— Хватит, — простонала королева, и рука её невольно рванулась к шее. — Это отвратительно.

— А потом он начал искать для дочери кормилиц. И естественно, крошка хотела не молока. Но кормилицы слишком много болтали...

—И тогда кормилицей стала я. Новая жена не может сбежать и разнести вести по округе, — горько вздохнула королева. — Зачем ты меня терзаешь, советник?

— Затем, что нужно действовать, пока наша принцесса не извела всех людей королевства.

— Почему я?

— Вы кормили её собственной кровью четырнадцать лет. Только вас она подпустит близко.

Королева выпрямилась. Лёгкая тень набежала на её бледное лицо, к которому ещё не начали возвращаться краски. Она нахмурилась и сказала:

— Разве что... Яд?

* * *

Мой знакомый охотник на ведьм больше не ходит в королевский дворец: по правде говоря, он предпочитает более тёмные и сырые места. Но иногда, в хмельном тумане после пары пинт лишней крови, он приходит ко мне и говорит, будто обращаясь к божеству:

— Однажды твоя матушка попросила меня вырвать тебе сердце — а ты дала мне вечную жизнь.

И я улыбаюсь. Мне это нравится.

Она пыталась противостоять мне, моя бедная злая мачеха, пожалевшая для меня лишний кубок крови.

Конечно же, у неё ничего не вышло — как славно она плясала на моей коронации в раскалённых башмачках.

Как жаль, что я не могу её утешить — я бы сказала ей, что вовсе не собиралась убивать всех в своём королевстве.

В конце концов, мне и моим приближенным надо чем-то питаться.

Нам, белым, как снег.

Румяным, как кровь.

Сладкая, сладкая кровь.