The Name Of Hope (джен)

Ее с детства считали сумасшедшей. Каролина не знала любви родителей и всегда, сколько себя помнила, заботилась лишь о своем выживании среди людей, не знающих или же намеренно игнорирующих ее способности, что были прямыми синонимами словам «магия» или же «волшебство».

Довольно часто девочки ее возраста играли на площадках, представляя себя феями или же какими-то другими созданиями, наделенными особыми силами. Так в соседнем доме от нее жила нахалка с магией огня, что всегда устанавливала правила и следила за тем, чтобы никто не жульничал. То есть, не придумывал заклинания в стиле: «Теперь вы все мертвы!» или же «На меня больше не действует никакая магия!».

Каролина всегда считала это глупостью и не видела смысла в подобных играх. Зачем же кричать разные постыдные названия, да кидаться невидимыми заклинаниями? В чем смысл колдовства, когда от него было лишь одно название, тесно переплетенное с воображением соседских ребят?

«Они просто жалкие», — думает малышка, сидя на качелях в гордом одиночестве, когда напротив громко смеялась детвора, носясь по всей площадке и прячась друг от друга на большой деревянной горке. Ее никто и никогда не хотел звать в свою команду, а она просто-напросто и не понимала, в чем же между ними разница и почему между ними существует настолько внушительная пропасть. Казалось, что если кроха только сделает шаг навстречу этим детям, то она просто упадет в пучину своих страхов и снова выставит себя посмешищем в глазах других детей.

— Привет, — девочка поднимает взгляд на ребенка, что точно так же, как и она, не отличался хорошей репутацией. Верный слуга Дадли Дурсля, мальчишки, что своим поведением и визгливым смехом больше напоминал большую и жирную свинью. Впрочем, как можно понять, и внешне он ничем от нее не отличался. Свинья — она и в Африке свинья.

Чего не скажешь о его кузене, Гарри Поттере. Ребенке, что был в ее глазах глупцом ничуть не меньше остальных. Маленькая Каролина гордо поднимает голову и смотрит на мальчишку так, словно он отвлек ее от невероятно тяжелого, поистине важного дела, от которого зависела ее жизнь.

— Я тебе не помешаю? — он спрашивает тихо и так по-доброму, что девочка просто мотает головой вместо того, чтобы прогнать его от себя куда подальше и засыпать самыми разными жестокими проклятиями. — Я Гарри. А как тебя зовут?

— Хочешь сказать, что ты не знаешь? — язвительный тон белокурой малышки сам за себя говорил мальчику о ее нежелании общаться с кем-то вроде него.

— Знаю, но… не так важно, — навязываться более не имело смысла. Гарри собирается уходить, как останавливается из-за того, что его взяли за рукав.

— Каролина, — нехотя отвечает ему девочка, сжимая в своей руке ткань его кофты и виновато опуская взгляд. — Зачем ты подошел ко мне? Я ведь… ведьма. Еще и сумасшедшая, — тише произнесла она, вспоминая, как же ей досталось из-за этого в школе.

Тогда был ее первый день. Девочка радовалась, решив, что это ее шанс подружиться с ребятами, что ее еще совсем не знали, а в итоге… в итоге к ней так никто и не подошел. Образовалось много разных компаний и когда она решила подойти к одной из них, то ее просто оттолкнули. Резко и так сильно, что она поскользнулась, а все новые учебники просто разлетелись по полу.

— Знай свое место, ведьма!

— А ничего, что я ее коснулся?

— Теперь из-за нее ты тоже проклят! Надо вдарить ей получше! Давай! Бей!

Собственно, почему ее прозывают ведьмой — никто, на самом деле, тогда и не знал. Произошедший инцидент словно замяли, стерли из памяти тех, кто его видел, но слишком поздно, от чего никто не мог вспомнить о случившемся, но прекрасно знал о своей ненависти к ней. О страхе и о том, что она — просто чокнутая колдунья. Ведьма, дочь сбежавшей уличной девки, груз на плечах бедного и несчастного Стивена, что рано или поздно сведет его в могилу.

— Но ни один сумасшедший никогда не признается в том, что на самом деле безумен, — Гарри выдергивает ее из размышлений. — Почему же тебя считают тогда ведьмой?

— Не знаю, — тихо врет она, вспоминая о самом кошмарном дне рождении, на который были приглашены чуть ли не все соседские дети с той же самой улицы.

В тот день Каролина молча наблюдала за тем, как маленькая именинница, может, на год младше нее, кричит на свою маму из-за того, что та не подарила ей куклу, которую сама так сильно хотела. Женщина и торт сама испекла, и целую гору подарков приготовила, но избалованная соплячка того даже и не замечала. Не замечала всех этих приготовлений к своему дню рождению, не замечала того, как ей все пытались угодить и воспринимала то, как должное.

И девочку бесило это. Каро не могла понять, почему же истеричке никак не дадут леща и не заткнут рот, как происходило в ее доме при любой, даже самой малейшей, оплошности. Почему вокруг нее все крутились, будто она какая-то королева. И почему ее родители все это терпят… почему добрая женщина позволяет себе так унижаться и от чего мужчина, вместо того чтобы осадить ребенка, клянется, что купит ей любое платье, какое она только захочет, если дочурка только не будет на них обещаться.

— Так бы и сказала, что ненавидишь меня! Меня никто в этой семье не любит! Никто!

Она расплакалась. Каролина чувствует, как злость пробирает ее до костей и затуманивает разум. Да как она смеет жаловаться на свою жизнь? Семья буквально готова кинуться ей ноги целовать, а эта девка закатила истерику из-за того, что не получила одну драную куклу. А сколько же денег ушло на все приготовления? На эту огромную кучу подарков, что, если сложить в стопку, сможет легко достигнуть потолка?

— Что смотришь?! Нравится смотреть на несчастных людей? Нравится? Тебе-то наверняка хорошо живется дома, у тебя нет такой чокнутой мамаши!

— Знаешь, лучше сдохнуть, чем быть матерью такой неблагодарной сволочи.

Гости, заставшие эту картину, неловко замолчали. Никто не смел лезть в дела семьи Дауман. Никто не смел им перечить. И, уж тем более, никто не смел слова лишнего сказать в сторону их драгоценной дочери. Но Каролина не считала, что была не права. И сказала то, о чем думала все это время, наблюдая за девочкой, с самого рождения окруженной вниманием со всех сторон.

— Ты немедленно должна извиниться. Она дочь моего начальника! О чем ты, тупая дура, только думала?!

Отец был вне себя от злости. Каролина едва сдерживала слезы, когда он протянул ей коробку дорогих конфет, купленных, опять же, для этой девчонки. Не для нее. Папа, не желавший вкладывать в нее ни одного фунта стерлингов… человек, что считал каждую монетку и откладывал всегда на черный день, раскошелился на такой подарок для девочки, что ничего для него и значить не должна была.

— Прости…

Ей совсем не хотелось отдавать конфеты человеку, что даже их не заслужил. Каролина привыкла, что за все в жизни надо платить. Хочет она новую кофточку? А может, шоколадку? Да это же просто расточительство! Такое ощущение, будто дочери только деньги от него нужны!

С каждым новым шагом в сторону именинницы девочка ясно чувствовала, как хочет просто развернуться обратно и спрятать конфеты как можно дальше, чтобы эта дура к ним даже не успела прикоснуться. Обида захлестнула с головой. Каролина остановилась прямо перед ней, та же, скрестив руки на груди и задрав голову, вопросительно изогнула бровь.

— Ну и? Чего стоишь? Разворачивай. Думаешь, я сама хочу этим заниматься?

— Я хотела извиниться…

— Обертку разверни и подай, как подобает. А там и посмотрим.

Каролина чувствовала себя официантом. Да не в хорошем смысле, когда она, к примеру, играла дома и подавала что-то папе, а в самом унизительном, в каком только можно было представить. Девочка проклинала тогда все. Конфеты, своего несправедливого родителя и, в особенности, девку, что заставила ее так унижаться перед ней. И, в конце концов, именинница выхватила коробку из ее рук, откусив всего одну конфету и скривившись так, словно это было самым худшим, что она пробовала только в своей жизни.

— Фу-у! Горький шоколад! Какая мерзость! Зачем ты мне его дала?! Поиздеваться хочешь?!

Коробка конфет полетела в траву. Шоколад разбросался по земле, а девочка выплюнула откусанную сладость и высунула язык, когда Каро с обидой смотрела сначала на сладости, а потом на именинницу. Желание врезать ей тесно переплелось со страхом и мыслями о том, что так нельзя. И в следующую же секунду, когда она четко представляла свою месть, кожа на лице малышки начала сильно и достаточно заметно разбухать. Маленькие прыщики на лбу становились больше и крупнее, медленно переходя на остальные участки кожи. Девочка завизжала от страха, когда Каролина не смогла сдержать своего смеха от ее уродливого вида.

— Что ты со мной сделала?! Мое лицо! Мое прекрасное лицо!

Она замахнулась тогда, чтобы дать пощечину, но так и не смогла того сделать, когда ее руку буквально вывернуло в обратную сторону. Родители девочки закричали, Каро только тогда испугалась, отшатнувшись от малютки, и осознала, что всю вину, непременно, скинут на нее…

— Меня обвинили в попытке отравить другую девочку. И распространили слух о том, что я сломала руку на ее дне рождения, — очень тихо призналась Каролина, вспоминая, как после все будто забыли про тот инцидент и от чего-то помнили совсем другое. Как пример, драку, которой даже не было, но слуха о ней хватило для того, чтобы ее отца прогнали с работы. — Поэтому меня называют сумасшедшей.

— Но ты ведь этого не делала? — малышка задумалась и лишь потом отрицательно качнула головой. Если она что-то и делала, то явно не руками. Но если она об этом скажет, то не посчитает ли он ее тоже ненормальной? — А… хотела? — Каро опустила взгляд и едва заметно кивнула.

— Больше всего на свете, — шепотом созналась девочка. — Она заслужила, — и ей ничуть не было жаль. Сделанного, в любом случае, уже нельзя вернуть, а из-за того, что ее вина точно не была доказана, Каролина не считала, что должна была как-то извиниться, либо же загладить перед ней свою вину, когда сама ее даже и не тронула.

— Я тебе верю, — ее удивление было видно даже невооруженным глазом. — Со мной тоже происходило много… странностей. Как по волшебству, ты понимаешь? — тихо спросил Гарри, когда, казалось, прямо сейчас он понимал ее больше, чем кто-либо еще.

— Кажется, да… — произнесла девочка, когда ее новый знакомый скромно улыбнулся.

— Тащи свою задницу сюда, Поттер! Нам пятый нужен! — прокричал с площадки Дадли, от чего двое изгоев скривились в одно и то же время.

— Кажется, мне пора. Давай поговорим об этом… в следующий раз? — неловко предложил мальчик, без всякого страха протянув к ней руку.

— Ты знаешь, многие ребята и касаться меня лишний раз боятся, — неуверенно произнесла она, пожав его руку.

— Ну, мы ведь уже выяснили то, что никакая ты не ведьма, — с улыбкой ответил мальчик, чувствуя, как с каждой секундой кузен, кажется, злился на него сильнее.

— А что произошло с тобой? — тише спросила девочка, так и не отпустив его ладошку.

— Не со мной. Ступеньки у меня дома сложились и стали горкой, когда я разозлился на Дадли. Он… разбудил меня своим топотом.

Умолчав о том, как его бесило то, когда с потолка его комнатушки под лестницей сыпался песок, мальчик рассказал лишь то, что посчитал нужным. Когда вышел из своей маленькой коморки, поправляя очки, и с обидой взглянул на Дадли, надеясь на то, что когда-нибудь он с этой лестницы все же навернется. И он навернулся. Кубарем полетел с нее вниз, вывихнул ногу и ударился головой об стенку, после чего на него упала ваза. А миссис и мистер Дурсли, конечно же, подумали все на него, будто это Гарри каким-то магическим образом оказался наверху, да столкнул их любимого сыночка.

— Ты оглох там, Поттер?! — прокричал толстый ребенок, все еще не понимая того, почему его кузен не приполз к нему по первому же зову.

— Все, теперь точно пора, — она отпустила его руку, все еще пораженная его рассказом, что, если подумать, совсем не отличался от ее собственного, ведь… они оба представили что-то плохое. И это плохое свершилась довольно-таки странным, непонятным для них образом.

— Удачи, Гарри. Я… была рада с тобой познакомиться, — девочка слабо улыбнулась, когда в ее глазах впервые за долгое время снова вспыхнула надежда.

Надежда на то, что она не единственная. Надежда на то, что у нее все-таки появится друг, который не будет ее бояться из-за слухов. Надежда на то, что она все-таки не сошла с ума и то, что происходит с ней — не какая-то выдумка, не ее фантазия, а что-то такое же настоящее, такое же необъяснимое, но все равно имеющее место быть. И имя мальчишке, кто подарил ей эту надежду и смог открыть глаза… имя ребенку, что возможно смог бы стать ей другом…

«Гарри Поттер»

Примечания:

Все зарисовки связаны с конкурсом "Жуткие ОтМетки". Все работы по челленджу можно увидеть в моем сборнике.