Двое никого (джен)

I'm going back to my roots

Another day, another door,

— «Roots» — Imagine Dragons

— Вы же понимаете, что он для вас становится проблемой? Вы не можете его использовать, иначе он не просиживал бы матчи на скамейке запасных. Для вас он  бесполезен в лучшем случае, мы же дадим ему шанс реализовать свой потенциал.

Натаниэль Абраам Весниски сидел на своем месте черезмерно ровно, будто вздернутая за нитки марионетка. Но всё его присутствие было напускным, нить разговора  была уже давно упущена им — встреча проходила уже больше часа, и подросток не видел смысла и дальше скрывать свою незаинтересованность, показательно пялясь на часы поверх голов представителей Лисов, безуспешно пытающихся его завербовать.

На противоположном диване криво расселось его кривое отражение — настолько же не заинтересованное в происходящем, исполняющее роль сопровождения знаменитого Кевина Дэя. Тело подростка было в настолько расслабленной позе, что было не понятно, каким образом оно всё ещё держится на диване, не поддаваясь беспощадной силе гравитации. Лицо Эндрю Миньярда раскалывалось от широкой улыбки, в то время как его взгляд поочередно придавливал Воронов к земле. К сожалению, жертвы его взгляда уже давно получили иммунитет вместе с потом и кровью от тренировок.

Почувствовав чужой взгляд, Ниэль опустил свой до противоположного дивана и подмигнул, понимая, что эта встреча могла бы войти в историю экси.

— Прекращай, — тихо шикнул на своего сокомандника Жан Моро, пытаясь минимализировать потери. Не дождавшись реакции, француз оторвал свою руку от скулы, привлекая внимание к красовавшейся там римской тройке, и ткнул причину всей ситуации в бок. Под столом, разумеется, — разрушать репутацию команды всегда было себе дороже.

Вместо ответа Натаниэль поправил воротник чёрной рубашки, демонстрируя единственный элемент, выбивавшийся из идентичных костюмов института Эдгара Аллана — чокер с серебристыми шипами. Среди воронов он был единственным псом. Сомнительная честь, выпавшая на его шкуру. 

Демонстрация заставила сына Экси передернуть плечами в попытке унять неприятные воспоминания, но на его виновато отведенный взгляд обратил внимание лишь криво растянувший губы в ответ лидер Воронов. Увидев реакцию капитана, Жан облегчённо выдохнул. Наказание нарушителей дисциплины было отложено; Король не собирался ради них отрываться от разговора со своим братом:

— Как вы уже сказали, Натаниэль — проблема, но эта проблема исключительно Воронов и ничья больше.

Досадная ошибка. Пса нужно наказывать сразу, чтобы животное осознало причину недовольства. Если его отложить, пёс будет продолжать испытывать чужое терпение, борясь за место вожака.

— Но долго ли вы сможете контролировать эту проблему? — наклонился вперёд Эндрю, разглядывая оную. 

Полгода назад Лисы уже забрали одного из участников первого состава, и вот теперь пришли за новой заменой. Неслыханная дерзость, которая была оправдана лишь  безвыходностью положения: нехватка игроков поставила Лисов в опасной близости от выбивания из турнира, попасть в финал которого они имели и так ничтожное количество шансов, не теперь после смены округа сильнейшей команды.

Но Рико их причины не интересовали.

— Столько, сколько потребуется. Не думаю, что от присоединения к команде... отбросов Натаниэль станет лучше играть, — оборвал он. Капитан Воронов встал — его команда последовала примеру — и последовал к выходу, сочтя разговор полностью законченным.

Но даже сейчас один из Воронов выделился из толпы, урвав момент, чтобы приставить к виску указательный палец.

— Живи своим умом? — Не поняла Дэниэл.

— Можешь не вникать, — отмахнулся от очередной нервотрёпки Мэтт, заметивший на мгновенье сбившийся шаг Жана Моро. — Он всё равно обращался не к нам.

— Глупость, — буркнул Кевин и, столкнувшись с недовольно-возмущенными взглядами сообщил: — Во Франции этот жест означает глупость.

Вздохнув и подхватив папку, мужчина поднялся. По его лицу было видно, что он не надеялся на успех этих переговоров.

— Лучше подумаем, что делать дальше, раз наш первоначальный план провалился.

— Вообще-то, встреча без тренеров была твоей идеей.

* * *

— Crétin, abruti,  — шёпотом выругался Жан на французском, как только дверь в их комнату была закрыта. По пути к номерам, где жили Вороны, Рико перехватили, из-за чего их казнь откложилась на неопределенный срок. — Kamikaze! Какого черта? 

— Я отказал им, — Натаниэлю, чужие слова были безразличны. В этом мире малое количество вещей могло вызвать в нём что-то помимо равнодушия, и, к сожалению или счастью, угрозы и попытки "спасения" не относились к этому. Слова тренера, хозяина и прочих он также воспринимал очень избирательно. Жан мог бы чувствовать себя польщенным — его слова напарник воспринимал всегда, вопрос был лишь в ответной реакции.

Ниэль действовал, когда хотел и как хотел, из-за чего был прозван вторым самым нестабильным игроком в экси. Первое место всё ещё было за одним из близнецов Мидгардов. Зря, наверно. С ним хотя бы можно было всегда договориться.

— Тогда почему они пришли сюда? Ты ведь понимаешь, к чему это приведёт! Так почему...

— Зато ты посмотрел на своего ненаглядного. Час семнадцать минут.

— Tatty*. ⁽¹⁾

— Janséniste, — не остался в долгу Ниэль. Как можно было скучать по бывшим сокомандникам, он не понимал.

— Ты отказал не им, — внезапно осознал француз. — Ты отказал ему. Кевину Дэю.

Медноволосый промолчал, собирая сменную одежду для следующей тренировки. Тихое согласие оглушало лучше криков «Бинго!».

Кричать он не умел.

* * *

Жану "повезло". Участие в первом составе уменьшило его наказание, оставив от изначального треть. Натаниэлю досталось за двоих.

— Какое лицо было у Грэйсона, когда он понял, что его действия бесполезны, — рыжеволосый с наслаждением потянулся, успев за пару минут забыть произошедшее.

Попытка Ниэля пошутить была такой же неудачной, как и вся его жизнь. Он мог бы воспользоваться своей биографией в оправдание, но на деле даже не мог понять, что с его словами что-то не так.

Однако Жан не мог посмеяться после увиденного. Не после того, как на ладонях Натаниэля перед игрой оставляли ожоги, заставляя разрывать только срастающуюся кожу, не после того, как римскую четверку на щеке обновляли раскаленным ножом.

С обычными избиениями было покончено спустя несколько месяцев после прихода Натаниэля в Эвермор. Ещё пять недель спустя взрослые решили обратить на отсутствие реакции. Только было уже поздно. Четвёртый номер потерял способность чувствовать боль и жар, а к концу второго года лишился ещё и большей части эмоций, став похожим на сломанного робота. Или плохо выдрессированнного пса — на роль питомца годится, а выставлять на люди стыдно.

Натаниэль Абраам Веснински был другим. Он отличался, и это было плохо. Пока Дэй ещё был с ними, безразличное отношение Веснински, выбешивало Кевина всё сильнее, пока последний наконец не перешёл границу.

Подножка, рассеченная бровь, и несколько пинков в живот — этого хватило, чтобы у Веснински сорвало планку. Мальчишка взорвался и накинулся на окружавшую его группу как дикий звереныш. Опыт помог мальчишке компенсировать нехватку сил и роста, но не смог помочь удержать вырванное преимущество: стоило вцепиться в Кевина, как удар клюшкой по хребту отправил рыжего в полёт.

Это был первый раз, когда Жан обратил внимание на неказистого ребёнка-ровесника, отстающего от него больше чем на голову. Молчание под градом ударов вызывало что-то схожее с уважением и завистью у подростка.

Это была первая натянутая между ними нить: ведь они оба были дикими, так он тогда думал. Они не умели подчиняться, а каждая команда отзывалась в них яростью. За каждый проступок они получали незамедлительное наказание, одно из многих. Тело и мысли подвергались испытаниям, Рико ждал когда они сломаются и окажутся в его власти.

Но Ниэль оказался иным. Преданный своим телом, он оказался вне категории игрушки, а стал неконтролируемым питомцем. Рико пришлось разговаривать.

Кевин бесился, Кевин боялся, Кевин сочувствовал Жану и отворачивался во время очередного наказания. А Ниэль раз за разом нарушал запреты, гуляя по грани, и раздавал обещания поднявшим руку на его соседа. Сломанные кости хорошо убеждали людей.

Натаниэль и Жан Моро были слишком похожи, что часто приносило им неприятности.

«Лучше я!» — для Жана это было истиной. Ему было легче вытерпеть это, чем другим. Не по наслышке зная, что такое боль, он достаточно хорошо научился её терпеть.

— Ты хочешь стать заменой? Какая прелесть!

«Но мне тоже больно» — промелькнуло горькое осознание на задворках, когда дошло до дела. Он сильнее, но тоже может сломаться.

Резкий судорожный вздох срывается с губ, на пару секунд отстав от глухого столкновения клюшки с телом. Последнее сходило с ума, не понимая, в чём нуждается больше: в воздухе или слабой защите.

Серия ударов продолжилась, и, когда наказание должно было закончиться, Жан пошатнулся. Самое ужасное в встрече с диким зверем — показать свой страх, свою слабость. Француз сделал это.

Но он всё ещё был «везунчиком», за что Моро порой ненавидел себя.

Спортивный снаряд замер — не долетел десятка дюймов, перехваченный твердой рукой.

— Развлекаетесь? — Пустой голос, отдающий безразличием, не вязался с произнесенной фразой, однако своему обладателю подходил идеально. И так же прекрасно этот голос умел привлекать внимание: мало кто оставался в блаженном неведении о том, что происходит после холодного внимания.

Сильная рука беспрепятственно подтянула к себе клюшку, служившую оружием пыток, и мягко погладила черенок. Секунда — столько времени потребовалась психу, чтобы привести в негодность палку, выдерживающую жестокие столкновения на поле. Дальше выбросить короткий кусок с сеткой, пнуть и пришпилить последнего ударившего Жана человека к полу, пронзая плоть на плече и разрывая связки.

Тем временем француз, словно лишившись последнего стержня, удерживающего тело от падения, рухнул на колени, жадно глотая ртом воздух. Сочившаяся из носа кровь оставляла во рту металлический привкус. Руки, ещё недавно прикрывавшие голову и живот, дрожали, пытаясь удержать тяжесть тела. Короткие рукава не могли скрыть коричневые пятна с багровыми вкраплениями, чередующиеся с алыми полосами.

Медноволосый парень, будто не замечая чужой боли, легко выдернул обломок и обернулся к остальным. Выражение его лица оставалось таким же пустым, но взгляд, устремлённый на сбившихся людей, обжигал.

— Это весело? — Уголок губы парня несколько раз дрогнул, будто пытаясь подняться в улыбке. Остановившись на мгновенье, медноволосый растянул губы, обнажив ямочки:

— Так это и есть «игра»... Тогда продолжим?

Кто бы мог подумать, что кто-то рискнёт с ним заговорить после произошедшего:

— Это не игра, а результат сделки. Ты не можешь повлиять на её исполнение, — твердо объяснил сложившуюся ситуацию один из приближенных Рико, пытаясь избежать дальнейших проблем.

— Не могу, но буду, — тихий смешок, больше похожий на кашель.

Рука задумчиво погладила внутренний карман формы, где затаились несколько лезвий. Стоявший перед ним человек почти доверчиво открыл шею в этом маленьком глупом противостоянии. Шаг-удар. Краткий выпад. Лёгкий росчерк. Убить человека было легче чем его убедить.

Будучи покусанными, люди пытаются избавиться от большинства угроз. Бешеное животное необходимо усыпить, глупое обучить, а своенравное сломать, дав понять, кто его хозяин.

На полпути ладонь меняет направление и устремляется к чужому затылку, натягивая короткие темные пряди.

— Как насчёт пересмотра условий сделки?

Остатки эмоций в груди прекрутились, обращаясь в извращённые фигуры. Натаниэль Абраам Веснински стоял на пороге безумия уже второй год.

Жан тихо застонал после неудачной попытки перевернуться, пробуждаясь от зыбкого сна.

— Ты снова сделал это, — кашель вмешивался в тихую речь, делая её непонятной.

Нил, сидевший рядом с кроватью в проводных наушниках, освободил одно ухо и уставился на своего друга. Он не стал наливать воду — та уже стояла на тумбочке, дожидаясь своего часа.

— Ты снова лезешь в проблемы.

— Я снова... Вытаскиваю из них твою задницу, — поправил рыжий, отворачиваясь.

Несколько минут они просидели в тишине, нарушаемой легким шорохом из наушников. Искаженные ноты не мешали улавливать болезненно знакомую мелодию.

Единственную мелодию, что звучала, с того момента, как в руках соседа по комнате оказался телефон. «Я её слышал раньше», — так охарактеризовал эту песню Ниэль. «Раньше» было временем убийства его матери. Мясник не любил, когда крики жертвы чем-то заглушаются, но в тот раз не стал оттягивать удовольствие ради какого-то придурка под окном. К счастью, Жан не был настолько упрям в своем любопытстве, чтобы докопаться до этого обстоятельства.

— Чем всё закончилось?

— Мы поговорили, — хруст сломанных пальцев возник в голове сам собой, но Натаниэль продолжал, не обращая на него внимание: — И договорились о других условиях сделки.

Жан прищурился, глядя на своего соседа по комнате. Силуэт расплывался в уставших глазах, но не стремился превратиться в другого человека, а это значит, что продолжение ему не понравится.

— И какие же условия?

— Разрешить их проблему. Эти бедолаги что-то не поделили с Рико, представляешь? — Этим чем-то было порученное имущество Воронов и нарушенные планы Короля.

В глазах француза появилось напряжение. Вмешательство Рико могло привести к гораздо худшему исходу, чем быть привязанным к постели несколько дней. К сожалению, Ниэль не мог выучить этот урок. А сам Жан не имел возможности его остановить.

Видимо, на лице француза что-то отразилось, так как рыжеволосый окончательно выдернул из ушей наушники, наполняя воздух пустыми обещаниями Ленни Кравица, и повернулся к своему другу, если так можно было охарактеризовать их отношения.

— У тебя есть великолепный я, не стесняйся использовать меня. Пусть я и не такой красавчик как ты, но у меня тоже есть преимущества. Отдохни.

Ниэль часто шутил, что Моро не может быть слишком идеальным. Сам он уже давно на это потерял право.

— Это незаконно! Ты должен иметь хоть какие-то слабости.

А Жан понимал, что сам толкает своего друга в бездну, хотя тот и называл это кармой.

1) *Tetty — сокращение от Натаниэля, а tatty имеет значение невзрачный, убогий.

Вернуться к тексту