Дар или наказание? (джен)

Холодный пронизывающий ветер бросал сыплющиеся белые хлопья в лицо, заставляя трескаться от холода губы. Кружил снежинки вихрями, так похожими на вихри «Птичьей карусели». Обманывал, играл со сталкерским чутьём, вселяя сомнения: аномалия ли или всего лишь сквозняк?

В темноте только снег белел единственным ориентиром. Ямки в нём намекали на местоположение ловушек, а собственные следы не давали сбиться с пути и начать кружить. Часто похрустывала заледеневшая корка под лапами идущего впереди Коршуна, но сквозь ночную мглу и снег угадывался лишь его бурый силуэт.

Цепкими когтями мороз забирался под комбез, покрывал кожу мурашками. В заледеневшем воздухе дыхание превращалось в облачка пара. Нос щипало, но баф я не надевал, зная, что тогда каждый выдох будет оседать на ткани конденсатом и замерзать. С тех пор, как село солнце, температура опустилась не просто ниже нуля, а, кажется, перевалила за минус десять.

После вечерней метели, сбившей меня с графика, остались сугробы, достававшие Коршуну до брюха. Снег лип к его шерсти и, наверное, забивался под собачий бронежилет, но он останавливался лишь для того, чтобы оглянуться на меня. Тогда он попадал в свет фонарика, и его тёмные глаза бусинками отсвечивали в темноте.

Я не был уверен, что мы не сбились с дороги. Если бы не метель, добраться до лагеря удалось бы ещё до заката, но погода вынудила меня сделать привал. И теперь о себе напоминало одно из главных сталкерских правил: ночью по Зоне не ходят. Я этим правилом пренебрёг, и, признаться, уже не впервые. У меня были свои причины иногда позволять себе подобную наглость — обострённая чуйка на аномалии, например.

Чутьё, шестое чувство, интуиция… Как ни назови, это есть у каждого опытного сталкера. У кого-то она выражена в малой степени, у кого-то — настолько, что ему не нужны специальные приборы, чтобы определять аномалии. Таких зовут по-разному — шаманы, тёмные сталкеры… — но всё сводится к одному: они другие. Зона изменила их.

Меня эти изменения коснулись в такой степени, что врагу подобного не пожелаешь. В отличие от так называемых шаманов, я не мог покинуть Зону надолго, если выезжал за пределы городка недалеко от Периметра, Чернобыля-4. Такова плата за её дар. Сила, внушающая ужас обычным людям, но и мутация, от которой к горлу подкатывает ком отвращения. То, что может спасти жизнь, но и за что недолго получить пулю в лоб. Способности, которые должны быть только у мутантов.

Не понаслышке я знал, что ждёт тёмного-псионика, если о его мутации узнают. Выстрел в затылок или неожиданная граната под ноги. Когда-то и у меня был напарник из числа нормальных, мало затронутых Зоной сталкеров, но Зона словно насмехалась над тем, что сама же и породила: она вынудила меня выжечь мозги стае мутантов на глазах у напарника. И он направил на меня оружие.

Я тряхнул головой, прогоняя неприятные воспоминания прежде, чем перед глазами вновь встала бы грызущая совесть картина: наставленный на меня пистолет в дрожащей руке, меняющийся от напуганного и подозрительного до пустого взгляд, перекошенное гримасой боли лицо и кажущиеся чёрными струйки крови из носа. А затем он, уже мёртвый, упал.

Что-то учуяв, пёс заворчал и опустил голову. Я остановился. Вскинув к плечу винтовку, прицелился в темноту. На грани восприятия я уловил чужое присутствие: впереди определённо находился человек. На миг мне показалось, что рядом есть кто-то ещё, но Коршун сорвался с места и помчался именно туда, где находился неизвестный.

Мне не оставалось ничего, кроме как пойти по собачьим следам, по-прежнему целясь туда, где растаял в метели Коршун. Цепочка его следов петляла между аномалиями, но бежать я не рискнул. Чутьё чутьём, а искушать Зону нельзя: не любит она наглецов, плюющих на её правила…

Корявые заросли расступились, и я вышел на дорогу. Деревья обступили старое шоссе, подобравшись совсем близко к обочине, вдоль которой протянулась цепь вышек ЛЭП. Снег медленно опускался на заметённую дорогу и провисшие провода, под которыми сверкал множеством электрических всполохов голубоватый туман — «Электра».

След огибал аномалию и уводил к заправке у дороги. Пурга скрадывала очертания постройки, но в её выбитых окнах угадывались отблески костра. Взглянув на заправку через прицел, я различил силуэт Коршуна, что припал к земле и залаял. Слабый свет в окне заслонила тень, и я задержал дыхание, поймав её в перекрестье прицела.

А затем позади хрустнул снег, и меня обдало чужой животной злобой и голодом. Резко обернувшись, я ударил прикладом туда, где исказился воздух. С рёвом прямо передо мной возник мутант. По разбитой морде потекла кровь. Направить на него оружие я не успевал и, позволив винтовке повиснуть на ремне, выхватил нож.

Кровосос не стоял на месте. Опомнившись, он бросился на меня. Я взмахнул ножом. Брызнула кровь, и отсечённое щупальце упало мне под ноги. Сорвавшись с рыка на вой, монстр отпрянул, но ненадолго: быстрее, чем я успел бы уследить за его движением, он метнулся в сторону и нанёс удар такой силы, что я покатился по дороге. Из располосованного когтями плеча на снег упали алые капли.

Совсем одурев от запаха крови, кровосос набросился на меня. Выставленный нож проткнул его грудь, но он словно не чувствовал боли. Сбоку раздался топот лап, однако напасть на мутанта Коршун не успел: по ушам хлестнул выстрел, и голова кровососа разлетелась кровавыми ошмётками. Так и не нанеся смертельного удара когтями, он обмяк.

Ко мне подбежал пёс. Спихнув с себя тело, я перевернулся на живот и перехватил винтовку. То, что неизвестный снайпер убил мутанта, ещё не значит, что он союзник. Там, куда не доставал свет моего сбившегося подствольного фонарика, хрустнул снег. Повернувшись на звук, Коршун пригнулся и зарычал.

— Жди, — бросил я псу, а сам припал к прицелу.

Отползать поздно — это ясно. Рядом с заправкой застыл невысокий человек с длинной, по-своему изящной винтовкой в руках. У него шансов попасть явно больше: он навёл прицел раньше, а мне, чтобы взять его на мушку, придётся довести ствол, — но и бросать оружие я не спешил.

Мы оба замерли. Руки в перчатках вспотели на цевье. Больше всего я надеялся, что Коршун не среагирует на направленную на меня винтовку и не кинется на потенциального врага: наверняка он напряжён не меньше меня, и от любого неосторожного движения палец на спуске может дрогнуть.

— Оружие на землю, сталкер, — раздался чуть хрипловатый голос.

Я медленно опустил винтовку набок и поднял руки. Коршун предупреждающе зарычал, однако без моей команды не нападал. Я подобрался, готовый в любое мгновение использовать пси-способности.

Секунда. Две. Неизвестный раздумывал, видимо, стрелять или нет, а я в это же мгновение, ощущая его сомнения, подумывал начать действовать, не уповая на милость случайного встречного. Это Зона, и на человечность здесь не надеются.

— Вставай, — прозвучал приказ.

Не спеша, так, чтобы он видел мои руки, я поднялся. Снег налип на комбез и теперь медленно таял, растекаясь по ткани мокрыми пятнами. Дуло винтовки прочертило линию в воздухе вслед за мной.

— Ну и что дальше? Так и будем друг на друга смотреть или разойдёмся, как нормальные люди? — осмелев, напряжённо поинтересовался я.

А затем различил шеврон у неизвестного на плече — и мысленно выматерился. На нашивке красовалась стилизованная голова хищной птицы. Хуже ситуация быть, похоже, уже не может. Перехватив взгляд наёмника, я приготовился нанести пси-удар.

Нас обоих остановил окрик:

— Кэш, чего ты там копаешься? Оставь сталкера, пусть живёт!

Приглушённый женский голос показался мне знакомым, и я усмехнулся уголками губ. Поколебавшись, наёмник опустил винтовку так, чтобы иметь возможность быстро её вскинуть. Я перевёл взгляд на заправку, где в дверях, заслонив свет, застыл ещё один силуэт, и громко спросил:

— Скопа?

На мгновение установилась тишина, в которой было слышно, как потрескивает «Электра». Наёмник, названный Кэшем, подобрался, а женщина у заправки положила руку на висящий на ремне автомат.

— А кто спрашивает? — со звенящей сталью в голосе уточнила она.

— Лёд. Не признала?

Хватка наёмника на цевье винтовки ослабла. Скопа махнула рукой:

— Ладно, иди сюда.

Отказываться я не стал и в сопровождении Кэша направился к заправке. По моей команде Коршун потрусил следом. Наёмник косился на него с нечитаемым выражением лица. Да, встретить в Зоне обычную собаку сродни фантастике, и провести Периметр своего четвероногого друга стоило мне немалых усилий, но что ещё оставалось, если мне оказалось не на кого оставить спасённого когда-то сбитого машиной пса? Я пытался его выпустить — он не пожелал уходить, а прогнать рука не поднялась.

Мы приблизились к заправке. Крыша, что должна была прикрывать заправочные места, давно обвалилась и образовала покатый склон, с которого можно было подняться на крышу. В окнах заправки остались небольшие сегменты стёкол, а потрескавшийся асфальт перед ними устилало припорошённое снегом битое стекло. Повисшая на одной петле дверь со скрипом покачивалась на ветру в аккомпанемент насвистываемой им мелодии.

Внутри, играя тенями и огненными отблесками на стенах, горел в обрезанной бочке костёр. Мусор и сгнившие осенние листья, сметённые в кучки, лежали у стен и по углам. Никакой мебели в торговом зале не осталось: то, что не растащили после аварии восемьдесят шестого, давно развалилось от времени и было пущено на растопку костров уже после Второй катастрофы.

Скопа уже сидела на накрытом свёрнутым спальником ящике у костра, поставив между коленями винтовку и опёршись о неё сцепленными в замок руками. Костёр отбрасывал гротескные тени на её раскрасневшееся от холода лицо с жёсткими, холодными глазами. Из-под её сизого капюшона с опушкой выглядывал тёплый чёрный шарф, сейчас опущенный и не скрывающий тонкий шрам на щеке. Если верить тому, что Скопа порой рассказывала у костра за рюмкой водки, шрам этот остался от срикошетившего от стены осколка гранаты, который так удачно прошёл вскользь, похоже, на чистом везении.

Как бы невзначай Кэш расположился у костра со стороны входа. Я усмехнулся, оценив тонкий намёк: «Не дури, сталкер, иначе отсюда не выйдешь», — и, подвинув себе ещё один ящик, подсел к наёмникам. Коршун улёгся у моих ног.

На самом деле эта встреча не была такой уж неожиданной: поблизости находился Мёртвый город, и риск столкнуться в окрестностях с его обитателями стоило учитывать, отправляясь сюда. И я учитывал, поэтому обошёл бы эту местность стороной, если бы после недавнего Выброса знакомую мне тропу не перекрыло поле аномалий.

— Какими судьбами? — полюбопытствовала Скопа. Вопрос выглядел обычной попыткой завязать разговор и разрядить напряжение, возникшее между мной и её молчаливым спутником, но при этом она слишком внимательно следила за моей мимикой.

— Искал обходной путь, — пожал плечами я и, достав сигарету, закурил. Протянул собеседникам пачку. — Выброс обещали на завтра, он случился раньше. Больше пройти особо негде было.

Скопа качнула головой, мол, не курю. Кэш взял сигарету, но менее наэлектризованной атмосфера не стала.

— Ты близко к городу не подходи, — посоветовала наёмница. — Вообще лучше не суйся. Группа с Дикой территории всех на уши поставила из-за «Долга».

Я кивнул. Для нас этот разговор полунамёками был информативнее, чем могло показаться: Скопа не выдавала лишнего, но и предупреждала по старой, можно сказать с натяжкой, дружбе.

— Скопа говорила, ты опытный проводник, — негромко произнёс Кэш.

— Не то чтобы проводник, но по Зоне ходить умею, — быстро смекнув, к чему он ведёт, отозвался я.

Наёмники переглянулись, словно безмолвно посоветовались. Эти двое, казалось, понимали друг друга не то что с полуслова, а с полувзгляда.

— Дело есть, если хочешь подзаработать, — поддержала напарника Скопа. — Интересует?

Я задумался. Согласиться сейчас — значит лишить себя возможности отступить. Наёмники не делятся подробностями дела с кем попало, не оставляют свидетелей, и уповать на знакомство с одной из них было бы наивно. Но деньги нужны: вылазка по артефакты не удалась, а возвращаться наугад, надеясь, что Выброс породил новые в уже проверенных аномалиях, бессмысленно и опасно.

— Допустим, — решил рискнуть.

Скопа достала из кармана разгруза свёрнутую карту и, расстелив на коленях, показала помеченную маркером точку в Рыжем лесу.

— Смотри, расклад такой: один из наших гробанулся вот тут. Что там с ним случилось, неизвестно, но учитывая, сколько в Лесу аномалий, нам нужен проводник. Кто-то вроде тебя — опытный сталкер с чуйкой на аномалии. Задача простая — дойти, забрать КПК и вернуться, — коротко и чётко объяснила Скопа.

— Ты так уверена, что КПК уцелел? Если этот ваш мерк влетел в аномалию, скорее всего, наладоннику тоже конец.

— КПК послал сигнал о его смерти и разослал некролог.

Я пожал плечами: спорить не с чем, — и уточнил:

— Когда выдвигаемся?

— Утром.

* * *

Как и планировали, мы вышли затемно, когда вечные тучи в небе только-только начали светлеть, а воздух трещал от кусачего предрассветного мороза. Метель давно улеглась, и, несмотря на почти никогда не проясняющееся небо, видимость улучшилась: свет фонарика больше не терялся во тьме за снежными завихрениями, а аномалии выдавали себя промятыми в снегу ямками и кружащимися снежинками.

Вообще, снег в Зоне — редкость почти такая же, как чистое безоблачное небо, которое здесь далеко не повод для радости, потому как бывает только перед Выбросом. Если дождь вдруг закончился, а хмурые тучи незаметно испарились, пора искать укрытие. Сказал бы, что нет ничего хуже, чем остаться на открытом месте, когда одна за другой пройдут волны радиации, мощнейшего пси-излучения и чистой аномальной энергии, но стоит только подумать, что хуже быть не может, как Зона поспешит в этом разубедить.

Выйдя на дорогу, я на мгновение остановился, прислушался к утреннему подлеску. Время перед рассветом самое тихое — уже разбрелись по норам ночные монстры, но ещё не проснулись дневные мутанты и вороны. Тишина была бы абсолютной, если бы не электрическое гудение «Электры» и монотонный гул гравитационных ловушек впереди.

— За мной след в след, — не оглядываясь на наёмников, бросил я.

После вчерашнего Выброса уже проверенные аномалии сменили своё местоположение, а там, где недавно было чисто, наверняка возникли новые. Бросая перед собой болты с цветными лентами, я двинулся к обочине дороги. Коршун шёл рядом на коротком поводке, а позади снег хрустел под шагами Скопы и Кэша.

Дорогу к Рыжему лесу я знал и без карты в КПК. Он находился совсем рядом с Мёртвым городом, но, естественно, прямого пути не было: так близко к Центру Зоны аномалии уже не только разбросаны повсюду, как мины на минном поле, а слипаются в целые аномальные поля, отрезая одни участки Зоны и открывая новые с каждым Выбросом.

Сойдя с дороги, я углубился в лес. Пройти там, где над деревьями возвышались безжизненные многоэтажки Светлого Луча, было бы быстрее, но опаснее даже в компании наёмников. Я прикинул примерный маршрут в обход злосчастного города, вокруг которого и без Синдиката ходила дурная слава. И слава, надо сказать, заслуженная: в тёмных подъездах и старой канализации под городом могло прятаться что угодно, будь то зомби, мутанты или что похуже, о чём не найдёшь записей в сталкерской сети и не услышишь в баре, потому что некому об этом рассказать.

Такого в Зоне много. Неизведанное, что одним своим существованием внушает животный ужас, потому что нет ничего страшнее того, о чём не знаешь ничего, кроме слухов. Туман Рыжего леса, в котором исчезают без следа и без звука. Заброшенные подземелья, в тёмных коридорах которых мало кому довелось побывать и вернуться. Аномальные проявления давно ушедшего прошлого и так называемые Призраки Зоны…

Качнув головой, я отогнал мрачные мысли. Не время для них сейчас. За Периметром, выпивая в баре после ходки — сколько угодно, но только не здесь, где слишком легко накликать беду. Сколько таких было, кто не воспринимал сталкерские суеверия всерьёз?..

Освещая путь подствольным фонариком, я вёл Скопу и Кэша через редкий пока подлесок. Вокруг, выдавая своё присутствие, гудели и потрескивали аномалии. После Выброса их будто бы стало больше. Совсем рядом стягивала снег к центру «Воронка», а в нескольких метрах от неё утрамбовала белый ковёр в плотный блин «Комариная плешь». Гравитационные аномалии, обычно абсолютно невидимые и потому чертовски опасные, встречались чаще других, и потому в изменившейся в очередной раз местности незаменимы становились дарованные Зоной способности.

Я чувствовал границы аномалий — пусть не идеально чётко, но очень близко к истине. Болты служили скорее для перепроверки и маскировки: ни Скопа, ни уж тем более её новый напарник не знали о том, что сделала со мной Зона. Благодаря этим способностям продвигались мы быстро, и уже полдня спустя, столкнувшись по пути лишь со стаей слепых псов, добрались до опушки Рыжего леса.

Картина, открывшаяся за очередным холмом, не могла не вызвать холодок вдоль хребта. Через дорогу протянулась провалившаяся местами стена заповедника, за которой даже снежной зимой клубились сумерки. Кривые облысевшие деревья сплетали ветви в почти не пропускающий серого дневного света полог, словно желая скрыть тайны леса от любопытных глаз.

Коршун заворчал, прижав уши к голове. Мне это место тоже не нравилось, но я и предположить не мог, что насторожило пса. Что он учуял там, в тени деревьев?

Пока Кэш осматривал местность через прицел винтовки, Скопа включила КПК и сверилась с картой. Показала мне точку недалеко от окраин леса.

— Маячок находится здесь. Если пройдём по краю леса, шансов столкнуться с мутантами…

Я прервал её, подняв руку. Что-то подсознательно не нравилось мне в том, где находилась метка на карте, но я никак не мог понять, что.

— Покажи мне ту карту. Бумажную, — хмуро попросил наёмницу.

Уловив мой настрой, Скопа подобралась. Без лишних вопросов она протянула мне карту, и я, развернув её, внимательнее присмотрелся к двум отметкам — нарисованной и электронной. Деревья, холмы, скалы, помеченная на обеих картах архианомалия в центре Рыжего леса… Подозрения подтвердились: маячок сместился.

— Приглядись, — посоветовал я.

Сравнив карты, Скопа нахмурилась и озвучила общую мысль:

— Кто-то его утащил…

— То же, что его убило, — буркнул Кэш.

— Не исключено, — кивнула Скопа. — Идём тихо и осторожно. Лёд, веди. Кэш, прикрываешь.

Вместе с Коршуном я спустился с холма, перебежал дорогу и замер у пролома в кирпичной ограде, всматриваясь в заросли по ту сторону. Выдерживая дистанцию, Скопа и Кэш последовали за мной. С оружием наизготовку я шагнул в тень деревьев. Лес не засыпал никогда — ни ночью, ни зимой. Его вечные сумерки и туман над почти растаявшим снегом полнились сухими древесными щелчками, шорохами, похожим на кашель карканьем ворон и звуками, издавать которые могли только монстры, будь то далёкое подвывание, топот или рычание.

Но рядом ничего живого не было. Местная фауна будто бы сторонилась этого участка леса, и, наверное, нам тоже стоило бы. Коршун заскулил. Я мысленно чертыхнулся, всё больше понимая, на что подписался. Когда кажется, что что-то не так, на Большой Земле — чаще всего только кажется. Когда такое же ощущение возникает в Зоне — пора уносить ноги, пока ещё есть такой шанс. Но что толку говорить об этом наёмникам, у которых есть своя задача? Они — не сталкеры, им суеверия одиночек что об стенку горох.

Лавируя между аномалия, я двинулся вглубь леса. Скопа следовала за мной по пятам, направляя оружие на каждый подозрительный шорох. Надо отдать должное, прикрывать она умела, позволяя мне сконцентрироваться на аномалиях, однако я предпочёл бы вовсе обойти Рыжий лес десятой дорогой. Нехорошее это место, ох, нехорошее…

Звериная тропа вывела на давно брошенную сталкерскую стоянку в окружении искорёженных радиацией деревьев, и мы оба замерли. С нами поравнялся и Кэш. Снег у заметённого кострища густо окрасился багрянцем, будто бы какой-то художник неосторожно пролил здесь ведро краски. Такой же тёмный след огибал кострище и скрывался за нагромождением валунов.

— Кэш, займи позицию и следи за обстановкой, — скомандовала Скопа. — Лёд, за мной. Проверим, что там.

Снайпер скрылся среди зарослей — ушёл в сторону какой-то возвышенности, а мы с наёмницей направились к камням. Поводок пса я благоразумно отцепил: если что-то пойдёт не по плану, Коршун должен иметь возможность действовать.

Осторожно, вскинув оружие, мы обогнули валуны вслед за кровавым следом.

— Твою мать… — выдохнул я.

Наёмник и правда был мёртв, но убила его далеко не аномалия. Что-то огромное вспороло его бронежилет, как картон, и разворотило живот и грудную клетку. Кровь вокруг тела уже засохла, но больше всего меня насторожила не она, а отсутствие стреляных гильз.

— Он даже выстрелить не успел…

Скопа схватила рацию.

— Кэш, приём! Что-нибудь видишь? — нервно спросила она. — Кэш?

Ответом ей стал треск помех. Выругавшись, Скопа сунула рацию в нагрудный карман и удобнее перехватила винтовку. Коршун залаял.

— Хватай долбаный КПК и валим нахрен! — прошипел я сквозь зубы.

Мы не одни — теперь это стало ясно. Как и то, что Кэш, скорее всего, мёртв. Только один мутант в Зоне убивает настолько бесшумно, и обычно он не охотится днём… Если его не разбудить.

Скопа, похоже, тоже это знала, потому что впервые за время нашего знакомства в её глазах появился страх. Нет, не просто страх — животный ужас. Но мои слова заставили её встряхнуться, и она бросилась обыскивать тело. А я в это время приказал Коршуну: «Рядом!» — и навёл прицел на заросли. Чёртова зима, всё чёрно-белое — и так легко такому же чёрному силуэту затеряться среди деревьев…

— Есть! — коротко сообщила Скопа, сунув найденный КПК в карман разгрузочного жилета.

— Уходим, — откликнулся я и, прижавшись спиной к валуну, выглянул.

На поляне никого, но это обманчивое впечатление. То, что убило наёмника и, возможно, Кэша — опытный охотник, и куда более опасный, чем даже кровосос. Любым мутантом движут голод и злоба, и именно эти простые инстинкты я ощутил. Однако тварь перемещалась слишком быстро и тихо, чтобы успеть понять, с какой стороны ждать нападения.

Можно было ломануться в кусты. Можно было перебежать поляну и вернуться на тропу. Можно было сделать что угодно — и столкнуться с мутантом там, где он не развернётся, или, наоборот, загнать себя в ловушку. Но мы успели только выйти из-за валунов, прежде чем Коршун залаял на заросли сбоку.

Метнувшись назад, я сбил с ног Скопу. Над нами неестественно длинным прыжком пролетела чёрная тень и приземлилась на краю поляны. Ни на миг не задерживаясь на месте, она растворилась в зарослях.

Перекатом поднявшись на колено, Скопа открыла огонь ей вслед, но пули лишь срезали несколько веток. Коршун припал к земле. Броситься за монстром он не решался, как и отойти от меня. А я стоял на месте, медленно поворачиваясь и обводя стволом край поляны. Тварь рядом, и она не даст сбежать.

Скопа попятилась к валунам, резко поворачиваясь на каждый шорох. Напрасно — химера не издаст звуков, если только не захочет отвлечь. Я замер, готовый уйти от прыжка в любое мгновение. Чтобы убить человека, химере достаточно одного точного удара.

— Заряжай подствольник, — не оборачиваясь, бросил я наёмнице. — Химера нападает быстро, но сейчас целься как можно точнее.

— Что ты задумал? — настороженно спросила Скопа одновременно со щелчком — всё-таки послушала.

— Потом объясню.

Затея моя была рискованной, но не настолько, как драться с химерой только своими силами. Однако мой план сорвал сам мутант — по валуну едва слышно цокнули когти. Обернувшись и одновременно уходя в сторону, я навскидку полоснул очередью. Не успевшая зарядить гранатомёт Скопа бросилась прочь от валунов, на ходу защёлкнула «тубус» подствольника и повернулась к монстру.

Но его на камнях уже не было. Так же быстро, как возникла у нас за спиной, химера спрыгнула в центр поляны. В последний момент Коршун успел отскочить под прикрытие камней. Времени раздумывать не было: раны твари затягивались почти мгновенно, — и я перехватил её взгляд. Всего на мгновение, но и этого хватило, чтобы меня прошиб пот.

Потому что на морде чудовища горели холодной яростью глаза разумного, чертовски расчётливого существа. Видеть химеру так близко мне ещё не доводилось, и я упустил драгоценные доли секунды.

Она прыгнула, быстрая и грациозная, как огромная пантера.

Там, где тварь только что находилась, взорвалась граната. Я отскочил в сторону, и химера приземлилась у меня за спиной. Оборачиваться стало некогда. Каким-то шестым чувством поняв, что сейчас будет, я кинулся вбок и упал на землю. Химера проскочила мимо.

Щелчок на грани слышимости за стучащим в ушах пульсом. Окрик Скопы: «В сторону!» — и хлопок вылетевшей гранаты. На одних рефлексах я перекатился за валуны. От близкого взрыва зазвенело в ушах. Но сквозь этот звон прорвался полный боли и злобы рёв химеры — первый звук, что мы от неё услышали.

В глазах двоилось, но я поднялся. Мысленно подгонял себя, потому что если химера сейчас убьёт Скопу, в одиночку с ней не справиться даже мне. Я вышел из-за валунов как раз вовремя, чтобы увидеть, как раненая, но уже начавшая регенерировать тварь прыгнула на наёмницу.

На краткий, едва уловимый миг мир словно замер. Чужое сознание стало хитросплетением нитей из пульсирующих нервов и потока мыслей, таких же простых, как звериные инстинкты. А затем последовал пси-удар, и химера промахнулась. Если бы не это мгновение, на которое я выбил её из равновесия, едва ли Скопа успела бы уйти от смертоносных когтей.

Но она успела и в упор разрядила в голову мутанта весь магазин. Полголовы химеры превратилось в кровавую кашу, однако её это замедлило ненадолго: вторая голова расплылась в болезненном оскале. Выщелкнув пустой «рожок», Скопа бросилась под деревья — туда, где нет места для прыжка.

В слепой ярости химера ринулась на меня. Я встретил её прицельным огнём. Тварь оттолкнулась от земли — но мой расчёт удался: Скопа выстрелила. За спиной мутанта рванула граната, и он взревел. Из его разорванного в клочья бока хлынула кровь. Перекрестье прицела на уязвимое место — и я нажал на спуск. Винтовка злобно задрожала в руках, выплёвывая длинную свинцовую очередь.

Химера пошатнулась. Она регенерировала, и очень быстро, однако её неуязвимость кончалась в тот момент, когда огонь становился слишком плотным. Тварь тоже это знала — и в край обезумела от ярости. Одним прыжком она снова сорвалась с места. Я кувыркнулся ей навстречу, пропустив над собой, и обернулся. Оказавшись там, где я только что стоял, химера обернулась.

— Ложись! — раздался крик Скопы.

Прежде чем упасть, я нанёс новый пси-удар — со всей силой, на какую был способен. Химера замотала уцелевшей головой. Хлопок. Падение. Перекат. Позади громыхнула очередная граната. Меня осыпало комьями земли и уже потерявшими скорость осколками. Слишком близкий взрыв оглушил. Я перевернулся на спину, приподнялся.

Мёртвая химера лежала на том же месте, где её застал пси-удар. С нескрываемым облегчением я уронил голову на снег. Холод отрезвлял. Ко мне подбежал пёс, ткнулся мокрым носом в лицо. Я потрепал его по голове.

— Да в порядке я, в порядке…

Вдруг оглянувшись, Коршун оскалился и зарычал. Второй раз за сутки на меня смотрело чёрное дуло.

— О, чёрт… — выдохнул я. — Ты серьёзно? Я тебе жизнь спас, это ничего?

На лице Скопы не дрогнул ни один мускул. Она смотрела на меня со смесью настороженности и привычного ей жёсткого холода, изучала, как врага. Что ж… У наёмников не бывает союзников и друзей — только временные напарники. И я в эту категорию, похоже, больше не входил.

— Вот поэтому ты до сих пор жив, — со сталью в голосе заявила Скопа. — Выкладывай, кто ты такой. Или вернее спросить: что ты такое? Это ведь сделал ты. Ты замедлил химеру. Как-то… воздействовал на неё.

Я поджал губы. Знакомая ситуация, которой, похоже, суждено повторяться из раза в раз.

— Отрицать бесполезно, да? — мрачно усмехнулся. — Ты сама всё видела — это был пси-удар. Я тёмный сталкер, Скопа. Псионик, если точнее.

Скопа не убирала палец со спускового крючка, но и не стреляла. Медлила. Наверное, впервые в жизни она колебалась, а я ждал. Наблюдал. Если захочет выстрелить — может не успеть… Или не успею я — использовать пси-способности.

Скопа опустила оружие.

— Я не убью тебя сегодня, но больше мне не попадайся, — жёстко обрубила она.

Я спорить не стал. Поднялся, подобрал винтовку и, свистом позвав за собой Коршуна, пошёл прочь. Спиной я ощущал упёршийся мне промеж лопаток взгляд Скопы, готовой выстрелить, стоит мне дать для этого повод, но не обернулся. И направился отнюдь не к окраинам Рыжего леса, а дальше — на север.

В Центр Зоны.

* * *

Объект 5 слушал, с ленцой подперев закрытый маской подбородок рукой. Его узкие вертикальные зрачки блуждали из стороны в сторону, осматривая полупустой бар, освещённый тусклыми, иногда помигивающими длинными лампами. Здесь, в баре «Сталкер», таким, как мы, было безопасно. Передо мной на затёртом столе стояла рюмка водки, рядом лежал накрытый вяленым мясом кусок хлеба.

Когда я закончил вкратце пересказывать события последних дней, Объект 5 перевёл взгляд на меня, и я услышал его мысли:

«И ты, видимо, снова мучаешься тем странным вопросом».

Я кивнул.

— Зачем Зона изменила меня? Да всех тех, кто здесь бывает. Зачем? Почему не убила? Выброс… Он же мозги выжигает, но почему-то не мне.

Объект 5 издал рычащий звук, отдалённо напоминающий хмыканье. Он такими вопросами не задавался — его сделало мутантом О-Сознание, о котором он, в отличие от меня, знал не понаслышке. Ответить ему помешал писк моего КПК. Я бросил взгляд на экран.

— Надо же, Скопа заплатила за работу…

«За то, что ты её спас, похоже, — маска на лице тёмного сталкера шевельнулась: он обозначил усмешку. — Но ты ведь спрашивал о другом. И вот, что я тебе скажу: не пытайся понять Зону. Она — лишь результат пробоя в Ноосфере. Не знаю, есть ли в самой её природе какое-то самосознание, но если и так, нам её всё равно не понять».

— Спасибо, капитан Очевидность, — фыркнул я.

«Так что ты решил? Как по-твоему: одарила она тебя или покарала? Ведь если бы не твои пси-способности, ты был бы уже мёртв», — напомнил Объект 5.

— Или, возможно, не пошёл бы в Рыжий лес и не столкнулся с химерой. Без своей чуйки я не был бы таким хорошим проводником, — парировал.

«И легендой ты тоже не стал бы. Тот Выброс просто убил бы тебя».

Я усмехнулся.

— Тут ты прав… Может, это вообще и не дар, и не наказание. Просто случайность… Сколько бы меня ни пытались за это убить, сколько бы меня ни спасали эти способности, стоит ли искать в этом какую-то тайну?..

Объект 5 внимательно посмотрел на меня.

«Так ты нашёл ответ на свой вопрос?»

Я неопределённо пожал плечами и, поднявшись из-за стола, взял за цевьё винтовку. Закинул за спину рюкзак.

— Чёрт с ним, с вопросом. Есть много другого, о чём я хочу узнать, и ответить мне может только один человек.

Объект 5 встал в полном молчании, забрал свои пожитки. Едва померкли воспоминания о последней ходке, меня ждала следующая, и кто знает, чем она обернётся?

— Ну что, Пятый, найдём моего отца?