Любимое блюдо Гермионы Грейнджер (гет)

Лето после победы. Гарри до сих пор не верил в то, что оно наступило. По крайней мере, лично для него. Первое в его жизни лето, где можно было не возвращаться к ненавистным Дурслям и не думать о Волан-де-Морте.

Настоящие каникулы, которые, вроде как, обещали быть радостными. Хотя… радость, конечно же, была под большим вопросом. Ещё живы в памяти лица убитых, ещё разъедала сердце скорбь, а по ночам снились кошмары. Но, тем не менее, жизнь продолжалась, и Гарри хотелось верить в то, что она будет счастливой. Иначе за что они воевали? За что погибло столько замечательных магов? Должен же быть в этом хоть какой-то смысл? Хоть толика справедливости?

Май пролетел незаметно. Наконец-то закончились похоронные службы, интервью и приглашения в Министерство по всякой ерунде. Их наградили, поблагодарили и оставили в покое. Хотя бы на время. Первый месяц они просто ели и спали, приходя в себя после бесконечных скитаний и измученные последней битвой.

Смерть Фреда очень подкосила обитателей Норы, и этот дом уже не искрился тем весельем, с которым ассоциировался у Гарри.

Молли, хоть и по-прежнему хлопотала на кухне целыми днями и готовила кучу всяких вкусностей, теперь была молчаливой и грустной. Артур тоже ходил, как в воду опущенный. Даже Джинни из жизнерадостной девчонки превратилась в загруженную особу, у которой при малейшем воспоминании о брате по лицу текли слёзы. Гарри невольно стал сравнивать её с Чжоу, и ему самому от этого становилось стыдно и неловко. Ясно же, что Джинни переживает. Да, он понимал, сочувствовал и старался как мог поддерживать её. Вот только… Только ему стало казаться, что между ними что-то изменилось. Окончательно и бесповоротно. Они, вроде как, являлись парой, но оставаясь наедине, не могли найти тем для разговора. Даже поцелуи выходили какими-то неловкими. Они больше смущали обоих, нежели разжигали огонь страсти.

Эта Джинни была словно младшая сестрёнка, которую хотелось прижать к себе, погладить по голове и защитить от целого мира. Теперь она не имела отношения к тем снам, в которых она ранее являлась к Гарри и от которых при пробуждении горели уши и требовался холодный душ.

Там, в палатке, Гарри столько всего передумал, мечтал о встрече с ней и о прекрасной страстной любви. А по итогу… От былой страсти не осталось даже искры, лишь тлеющие угольки, которые послушно ждали своей участи, чтобы окончательно потухнуть.

У Рона с Гермионой тоже что-то не очень ладилось. Первый месяц было более-менее тихо, а затем друзья снова стали собачиться, да и ещё похлеще, чем в Хогвартсе. И хоть Молли продолжала умиляться и приговаривать, что они напоминают ей супружескую пару, Гарри это начало казаться более чем странным. Разве семья это вот так? Набыченный взгляд Рона, поджатые губы Гермионы и игнорирование друг друга по нескольку дней? Разве это постоянные перепалки и замечания: «Рон, ты можешь есть поаккуратнее?» — или: «Ты совсем рехнулась со своей учёбой»?

Гарри не знал счастливой семьи и не видел таковой перед глазами, когда рос, но какое-то шестое чувство подсказывало ему, что всё должно быть по-другому. Иначе какая радость в семейной жизни, если вот так ругаться? Для себя он точно не хотел такого. Слишком устал…

Иногда, сидя во дворе под раскидистой яблоней, Гарри размышлял, а чего же он хотел? Ранее он не сильно об этом задумывался, так как не надеялся выжить. Так выжил же вопреки всему, теперь думай сколько влезет.

И вот на второй месяц в Норе Гарри вдруг понял, что она потеряла для него былую привлекательность. Ранее это был дом его мечты, а Уизли воспринимались им как эталон, идеальная любящая семья. Сейчас же в голову Гарри постепенно, с упорством вредоносных докси, стали закрадываться другие мыслишки.

Атмосфера начала казаться более давящей, а привычка Молли контролировать все передвижения каждого члена семьи вызывала раздражение. В конце концов, ну не маленькие они уже. Складывалось мнение, что даже в сад нельзя выйти, не доложив об этом и не получив одобрительного кивка. Будто находишься в заключении, а не в гостях.

Из так называемых развлечений оставались редкие полёты по окрестностям да война с садовыми гномами. Рон иногда составлял ему компанию во время полётов и постоянно жаловался на Гермиону. Гарри сжимал зубы и молчал, так как не желал влезать в отношения друзей. Там ведь грань тонкая: поддержи одного и станешь врагом для второго.

А ещё рыжий друг будто с цепи сорвался и постоянно норовил перевести разговор на интимные темы. Как понял Гарри, с этой самой стороной отношений Гермиона не торопилась, и Рональд завистливо поглядывал на Гарри с Джинни, которые часто сидели в обнимку в гостиной и мирно молчали. Молчали, потому что разговаривать им было не о чем. Но видно со стороны это смотрелось романтично. Только получив от Гарри ответ, что им с Джинни торопиться некуда, так как вся жизнь впереди, Рон успокаивался.

Гермиона же погрязла в книгах и готовилась к поездке в Австралию, которую запланировала на август. А пока она изучала специфическую литературу, советовалась с целителями из Мунго и так же, как и Гарри, искала места, где бы укрыться от всевидящего ока Молли.

Как-то раз парень даже застал её в пыльном сарае Артура, где она сидела на старой раскладушке, поджав под себя одну ногу и делала какие-то заметки в своём блокноте.

— О, это ты, Гарри, — она на секунду подняла на него свой тёплый взгляд, улыбнулась и снова уткнулась в свои записи.

И на душе отчего-то стало по-настоящему радостно. И настроение стало летним, каковым и должно было быть.

— Прячешься? — немного шутливо произнёс он, присаживаясь рядом.

Она снова взглянула на него. Сначала серьёзно, а потом вдруг уголки губ разъехались, и она прыснула в кулак.

— Не выдавай меня, ладно? Иногда просто хочется побыть… ну, без надзора…

Гарри кивнул. Ведь именно так он себя и ощущал, словно под надзором. Словно ребёнок, вынужденный докладывать матери каждый шаг, или мужем, отчитывающимся перед супругой. Но он давно вырос, да и Молли не была его матерью, а Джинни — женой.

— Вообще-то время ужина, — тихо заметил он. — Нас потеряют.

Гермиона с шумом захлопнула книгу и глубоко вздохнула.

— Ой, мне уже в горло не лезут эти пироги, супы и запеканки. Мне кажется, если я продолжу этим питаться, то сама скоро превращусь в миссис Уизли.

Она сказала это таким серьёзным тоном, что Гарри оторопел и во все глаза уставился на школьную подругу. Уж что-что, а сходства с миссис Уизли там точно не наблюдалось. Она была настолько хрупкой и утончённой и выглядела чрезвычайно мило в своём цветастом платье, что даже при очень богатом воображении невозможно было представить Гермиону, имеющую габариты и повадки Молли. А вот Джинни — вполне. Сейчас, конечно, нет, но в будущем… Перед глазами у Гарри непроизвольно возникла столь жуткая картина, что он закашлялся.

— Гарри, что с тобой? — встревоженная Гермиона коснулась его руки.

И это её касание, такое знакомое и поддерживающее, ещё со времён проживания в палатке, было столь нежным, что запустило волну странных мурашек по коже, отчего напуганный Гарри чуть не одёрнул руку.

— Всё… всё в порядке, — неожиданно он рассмеялся, не зная, куда деть появившееся нехарактерное для их бесед с Гермионой смущение. — Просто… ну, тебя невозможно представить похожей на миссис Уизли. Правда.

— А ты что, попытался это сделать? — её глаза хитро сощурились.

— Угу, — не выдержал Гарри и снова рассмеялся.

— Мальчишки! — Гермиона вдруг тоже заливисто расхохоталась. — Вы всё воспринимаете буквально. Ладно, Гарри, пошли на ужин, а то Молли вызовет отряд авроров для наших поисков, — и она соскочила с раскладушки, схватила Гарри за руку и потянула за собой.

А он продолжал смеяться и ощущать, как тонкие пальчики обхватили его мозолистую ладонь. Ощущал знакомое тепло, вспоминал, как они трансгрессировали вот так, держась за руки, оставшись совсем одни против целого мира, и только сейчас окончательно осознал, что именно Гермиона являлась для него самым близким человеком. Не Рон и даже не Джинни, а Гермиона…

Внутри живота что-то странно подпрыгнуло, и Гарри решил, что он проголодался, хотя это новое чувство разительно отличалось от чувства голода. Он послушно шёл следом за подругой, косясь то на их переплетённые пальцы, то на ленту в её волосах, красиво перетягивающую каштановые непослушные локоны в хвост. Какая же она удивительно утончённая и такая стойкая, сильная, несгибаемая, верная своим идеалам. Казалось, ничего не может сломить Гермиону Грейнджер.

«Удивительная», — мелькнуло в голове у Гарри, пока он продолжал глупо улыбаться.

Они подоспели прямо к ужину и расположились напротив друг друга, игнорируя странные взгляды Рона и Джинни, направленные в их сторону. Что это они набычились и сжали губы? Они с Гермионой что, теперь не имеют права пообщаться наедине? Вот ещё! В конце концов, крестражи-то они вдвоём искали, Рон вон не выдержал и сбежал.

Отчего-то недавнее прекрасное настроение Гарри испарилось, и он уткнулся глазами в тарелку, пока Молли ловким движением палочки накрывала на стол и раскладывала блюда по порциям. Джинни переместилась поближе к нему и незаметно для остальных опустила руку на его бедро, отчего Гарри вздрогнул и резко повернул голову в её сторону. Словно напугавшись, она одёрнула ладонь и принялась за трапезу.

А Гарри кусок в горло не лез. Глядя на многообразие выпечки, источавшей аппетитные запахи, он косился на Гермиону. Подруга тоже почти ничего не ела и на удивление молчала, не делая замечаний чавкающему Рону. Она летала в каких-то своих мыслях, и Гарри стало вдруг так интересно, о чём она думает, что он даже стал сокрушаться по поводу своих недостаточных стараний у Снейпа на занятиях по легилименции. Хотя тут же тряхнул головой. Даже если бы он и достиг там небывалых высот, конечно, он бы не полез в голову Гермионы. Он с трудом оторвал взгляд и покосился на Джинни. Юная, прекрасная Джинни… Его девушка действительно была чрезвычайно симпатичной. Круглолицей, с упрямым вздёрнутым носиком и задорными веснушками на щеках. Но тут же её милые черты стали расплываться, увеличиваться в размерах, а сама она стала надуваться, как когда-то тетушка Мардж, всё больше и больше походя на Молли. Глаза Гарри сровнялись по размеру с оправой очков, и этот его ошарашенный вид не остался без внимания.

— Гарри, что случилось? — взвизгнула Джинни. — Ты так на меня смотришь!

Он тряхнул головой и залился краской от того, что все сидящие за столом стали свидетелем его дурацких галлюцинаций.

— Просто… я задумался… — на этот раз он уткнулся в тарелку и до конца ужина не поднимал оттуда глаз.

* * *

Вечером, лёжа на спине и глядя в потолок, он почему-то снова вспоминал загадочное лицо Гермионы и почти не слушал болтовню Рона о «Пушках Педдл». Что-то было в её мимике такое непривычно-мечтательное, что не давало Гарри покоя. А ещё это выражение делало её какой-то другой, необычайно красивой что ли… С лица уходила привычная озабоченность и сосредоточенность, обычно присущие подруге. Появлялась расслабленность, лёгкая улыбка и… что-то ещё. Гарри не мог разгадать, что это, ведь не был профессиональным калибровщиком эмоций, но тем не менее эта загадка полностью завладела его вниманием. Настолько, что он провалился в сон с мыслями о лучшей подруге. Настолько, что впервые в жизни ему приснился сон, повторяющий фильм из крестража Волан-де-Морта. Только на этот раз он не вызвал в нём недоумения, неловкости или чего-то ещё. Он вызвал в нём… желание! Мордред его подери! Настоящее мужское желание! Отчего проснувшийся утром Гарри пребывал в неком шоке и поспешил в душ, пока Рон мирно похрапывал на соседней кровати.

* * *

Разгадка не заставила себя долго ждать. На следующий день Гермиона подошла к нему и, воровато озираясь по сторонам, попросила следовать за собой кивком головы. Гарри вышел в сад. Они направились к той самой раскидистой яблоне, где он любил лежать на траве и предаваться раздумьям.

— Гарри, — прошептала она, когда они отошли подальше от распахнутых окон Норы, — не мог бы ты составить мне компанию сегодня… мне надо… очень надо в Лондон! Но одной как-то не очень безопасно…

— Я? Конечно, Гермиона, — быстро отозвался Гарри, замечая, как ползёт вверх столбик его настроения. Он даже не стал интересоваться, ради какой цели подруге понадобилось в город и почему она не попросила Рона составить ей компанию.

— Тогда… нам бы пригодилась твоя мантия.

— О… да, я мигом! — чувствуя невероятное возбуждение, словно перед новым захватывающим приключением, Гарри рванул в дом.

Вбежал по лестнице в комнату Рона, благо того не было на месте, чуть было не перевернул свой чемодан и буквально через минуту сжимал в руках сокровище отца.

Гермиона ждала его за изгородью, немного нервно поглядывая в сторону дома. Когда Гарри появился со своим трофеем, она быстро прильнула к нему. Так как они заметно повзрослели, прятаться вдвоём под мантией оказалось достаточно сложно. Гарри аж затаил дыхание, когда почувствовал, как тесно соприкасаются их тела. Но тут горло и грудь неприятно сдавило, словно металлическими обручами, и их затянуло в петлю трансгрессии.

Их выкинуло где-то в незнакомом районе Лондона, в небольшом заросшем парке с минимальным количеством посетителей. Озираясь по сторонам, убедившись в отсутствии любопытных зевак, Гермиона вынырнула из-под мантии, лишив Гарри уже привычного тепла своего тела, и глубоко вдохнула, набирая в лёгкие побольше воздуха.

— Так пахнет свобода, — улыбаясь, словно шкодливый ребёнок, заключила она, снова заставив Гарри изумиться.

Он не знал такой Гермионы. Такой загадочной, лёгкой, очаровательной и невероятно женственной в этих непривычных летних платьях.

— И что дальше? — Гарри удивлённо повёл бровью, не замечая, что откровенно любуется своей подругой.

Настроение повысилось до отметки «изумительно».

— Мы идём в ресторан, — деловито заключила Гермиона и, схватив друга за руку, потянула его за собой.

— В ресторан? — переспросил ничего не понимающий Гарри.

Ему вдруг стало очень неловко, он запустил руку в карман, нащупав там парочку кнатов. Вряд ли этим можно было рассчитаться в маггловском ресторане. Да и вообще денег он с собой не носил, ведь не нужны они были, если ты целыми днями торчишь в Норе.

— Меня иногда водил туда папа. Там просто восхитительный шашлык! — она, казалось, совсем не замечала его состояния и настойчиво двигалась вперёд к вожделенной цели.

— Шашлык? Гермиона, — Гарри вдруг резко затормозил и перехватил её удивлённый взгляд, — я… ну… ты бы хоть предупредила, я не взял с собой деньги…

Она лишь улыбнулась той самой тёплой улыбкой, от которой в районе живота почему-то вновь собралось что-то тягучее.

— Ох, Гарри, не переживай. Я угощаю.

— Но…

— Никаких «но»! Я с ума сойду, если не поем сегодня настоящего жареного мяса! Всё, идём!

Гарри ничего не оставалось, как поплестись следом. Вообще он никогда не видел Гермиону настолько одержимой едой. Вот книгами или разгадыванием новых загадок — да, но едой… Это же больше к Рону. Интересно, может, это всё передаётся через поцелуи там всякие, и подруга подцепила данную страсть от своего парня.

Чёрт! Стоило только подумать о том, что Рон и Гермиона встречаются, и радость почему-то мгновенно испарилась, словно роса под палящим солнцем. Гарри вновь стал чувствовать себя не в своей тарелке, не понимая, что происходит и как он здесь оказался. Да и вообще, с каких пор Гермиона совершает набеги на маггловские рестораны?

Гермиона тем временем завернула за угол и остановилась у светофора, так и не выпуская его руки из своей. Как только загорелся зелёный, они преодолели проезжую часть и завернули на очередную узкую улочку. Потом был ещё поворот, и, наконец, перед взором замелькала какая-то вывеска, которую Гарри даже не успел изучить, так как был настойчиво втянут внутрь здания.

Уже там она деловито направилась к дальнему столику у окна и, опустившись на мягкий диванчик, махнула рукой официанту. Тот не заставил себя долго ждать и поспешил к новым посетителям, прихватив два экземпляра меню.

Гарри расположился напротив, осторожно озираясь по сторонам. Выбор заведения был явно странным. Интерьер в тонах тёмного дерева был настолько мужским и брутальным, что такая юная и миниатюрная девушка, как его подруга, смотрелась в нём несколько нелепо. Однако она явно чувствовала себя здесь в своей тарелке. В отличие от самого Гарри, не привыкшего разгуливать по ресторанам и всяким там барам.

Гермиона же даже не стала открывать меню и сразу озвучила официанту заказ. На двоих, к частичному облегчению Гарри. Потому что он не сильно-то разбирался в кулинарных изысках. Для него не было ничего вкуснее, чем обеды в Хогвартсе, да и угощения Молли всегда приходились по душе. Что там за шашлык такой, которым внезапно заболела его подруга, Гарри не знал. Но когда она заказала его на двоих, выдохнул. В конце концов, не придётся лупиться в меню, сравнивать цены и пытаться угадывать вкус блюд. К его очередному удивлению, Гермиона ещё заказала им по бокалу красного вина, отчего Гарри почему-то засмущался и стал цветом почти как это самое вино. Может, у Гермионы праздник сегодня какой, а он и не в курсе. А если и праздник, почему она пригласила на прогулку его, а не Рона?

Все эти мысли беспорядочно прыгали в голове у Гарри, пока Гермиона расслабленно откинулась на диванчик и мечтательно уставилась в окно с выражением полного умиротворения на лице. Да что же происходит с его подругой?

А что происходит с ним самим? Сидит, смущается, словно школьник на свидании с понравившейся девчонкой. Но это не свидание. И Гермиона ведь не его девушка, а его подруга, которую он знает уже семь лет. Он тоже принялся изучать пейзаж за окном, лишь изредка поглядывая на свою спутницу.

Когда принесли заказ, рецепторы Гарри утонули в сытном запахе жареного мяса, которое было красиво выложено на тарелке с какой-то зеленью и отдавало дымком. Он сглотнул, понимая, что действительно проголодался и что этот самый шашлык ему наверняка понравится.

Официант наполнил бокалы вином и, пожелав молодым людям приятного аппетита, удалился.

— Ну, за пару часов свободы, — произнесла шутливый тост Гермиона, протягивая свой бокал.

Гарри лишь слабо кивнул, повторяя её жест. Он всё ещё находился в неком шоке и не узнавал свою подругу. Её будто подменили. Она сделала глоток и, поставив бокал на стол, потянулась к столовым приборам.

Гарри тоже отхлебнул вина. Слегка сморщился от терпкого вкуса и уже приготовился приступать к трапезе, но, снова взглянув на Гермиону, замер с открытым ртом, совершенно забыв про чувство голода.

Подруга уже разрезала кусочек мяса на части и ювелирно поместила одну в свой аккуратный ротик.

— М-м-м, — произнесла она на выдохе. — Это божественно, Гарри...

Мерлин всемогущий! Гарри никогда не видел у неё такого выражения лица. Это было… это было что-то неимоверное. Если бы Гарри был искушён в общении с женщинами, то без труда бы определил данное состояние. Так выглядело настоящее, ничем не прикрытое, истинное удовольствие. Она медленно жевала, закрыв глаза и стараясь, как показалось Гарри, уловить малейшие оттенки вкуса. Словно была профессиональным дегустатором или ресторанным критиком. Наверняка сомелье так же смакуют каждый глоток предлагаемых им вин. Но искушённым в амурных делах Гарри как раз и не был, поэтому застыл в состоянии шока от увиденной картины. Тем временем в ротик Гермионы нырнул второй кусочек, и она снова издала какой-то странный, чуть слышный звук, от которого что-то внутри Гарри зашевелилось.

Чёрт! Она так… так сексуально ела! Возможно, данное слово вообще не подходило к приёму пищи и к той ситуации, в которой они находились, но ничего другого Гарри в голову не приходило. Его тело, видно, полностью согласилось с умозаключением своего хозяина, так как по нему прокатилась волна возбуждения, щёки снова запылали, а внизу живота… Нет! О нет! Только этого не хватало! В штанах становилось теснее, и Гарри захотелось провалиться сквозь землю от такой предательской неуместной реакции.

— Гарри, да попробуй же! Это о-о-очень вкусно, — заметив, что друг сидит с открытым ртом и не притрагивается к еде, Гермиона, наконец, обратила свой взор на него.

И ему даже показалось, что теперь её голос звучит по-другому. Не торопливой скороговоркой, как обычно, не нравоучительно и строго. А медленно, тягуче, с более низкими нотками. О нет! Нет! Нет! Это почему-то всё больше возбуждало его самого. Он уже пылал, словно попал в эпицентр пламени, выпущенного Венгерской хвосторогой.

— Да-да… — залепетал он и, с трудом оторвав от подруги свой ошалелый взгляд, принялся с остервенением орудовать вилкой и ножом.

Блюдо оказалось действительно вкусным. Мягкие сочные кусочки шашлыка просто таяли во рту. Хотя такого блаженства, как Гермиона, Гарри не испытал. Ну подумаешь жареное мясо! По идее, запечённая индейка у Молли выходит ни капли не хуже, да и приготовленные на гриле колбаски вполне себе могут составить конкуренцию этому самому шашлыку. Но вот реакция подруги на него — это, конечно, что-то с чем-то. Она была вне всякой конкуренции. Ничего более эротичного, притягательного и привлекательного Гарри в своей жизни не наблюдал. И становилось неловко от путающихся мыслей, от охватившего его необъяснимого возбуждения.

В горле пересохло. Парень потянулся к вину и залпом осушил весь бокал, стараясь больше не смотреть на Гермиону. Ему необходимо успокоиться, выкинуть из головы эту картину, это её умилительно-удовлетворённое лицо, прикрытые в наслаждении глаза, пушистые ресницы и чуть порозовевшие щёки.

Гарри слупил всё, что было на тарелке, гораздо быстрее подруги. Он просто заглатывал пищу, стараясь отвлечься. Ему было точно не до оттенков вкуса. Наконец, вино дало результат и он, почувствовав небольшое расслабление, откинулся на спинку диванчика.

Взгляд снова прилип к спутнице. Она, видимо, немного отвела душу и теперь наслаждалась трапезой чуть менее выразительно. Но тем не менее, это выглядело красиво. Гарри никогда не наблюдал, как Гермиона ест. Вот как читает, или решает сложную задачу — миллион раз. А вот как принимает пищу… Да и не ела она так никогда. Может, потому что в Хогвартсе не подавали этот самый шашлык? Да и Уизли его не готовили… Неужели и у несгибаемой Гермионы Грейнджер есть свои слабости?

Был бы Гарри чуть искушеннее и умнее, давно бы понял, что главной слабостью подруги является он сам, собственной персоной. Но сейчас ему это в голову не приходило. А вот любимое блюдо оказалось на поверхности. Гарри довольно улыбнулся, словно ему открылась великое таинство. Как оказывается он мало знает о лучшей подруге. Ни любимых цветов, ни занятий, кроме чтения книг, ни запахов… Хорошо хоть про этот злополучный шашлык узнал.

— Тебе весело? — мурлыкнула она, наконец, отправив в рот последний кусочек.

— Не знал, что ты так можешь… реагировать на еду, — усмехнулся Гарри, немного придя в себя.

Слава Мерлину некая его часть в штанах успокоилась. Иначе бы сгорел здесь со стыда.

— Ой, Гарри! Я абсолютно равнодушна к еде, пока дело не касается шашлыка, — рассмеялась Гермиона, тоже чуть откинувшись назад и делая глоток вина. — Но это да… это моя слабость…

— Я заметил.

— Правда, — хихикнула Гермиона. — Если ты видишь, что я злая, просто кинь в меня шампуром шашлыка и подожди пятнадцать минут.

Тут уже прыснул Гарри.

— Хорошо. Теперь буду знать, как тебя успокоить в случае чего.

— Ага, — она снова улыбнулась и устремила взгляд в окно.

А Гарри… Гарри не сводил глаз с её лица. И не понимал, как он раньше не замечал, какая Гермиона красивая.

* * *

Гарри Поттер всегда мечтал о свободе. Грезил о ней, сидя в пыльном чулане у Дурслей ещё ребёнком, фантазировал, будучи запертым в своей комнате во время летних каникул, жаждал её, выходя на бой с Волан-де-Мортом. В тот решающий момент даже возможная смерть представляла для него некую свободу. Исчезнуть из мира, где от тебя постоянно чего-то ждут, где на тебе стоит проклятое клеймо «избранного». Чем не выход? Уйти, выполнив своё предназначение. И одержав победу, на которую он, откровенно говоря, не рассчитывал, Гарри надеялся на одно. Что теперь, спустя семь лет постоянных попыток выжить, он наконец-то вздохнёт полной грудью и получит право на новую, прекрасную жизнь.

И вот подходил к концу второй месяц этой вроде бы свободной жизни. Но Гарри начало казаться, что он задыхается. Ему требовалось докладывать о своих перемещениях, озираться по сторонам, постоянно оглядываться на Рона и Джинни, чтобы случайно кого-нибудь из них не обидеть. Он просто хотел быть собой, но вместе с тем боялся им быть. Словно тот, настоящий Гарри, был неудобен и неугоден окружающим его людям. Людям, без сомнения, близким и родным. И от этого на душе становилось лишь тоскливее.

Вернувшись в Нору, они с Гермионой попали под настоящий допрос, будто были какими-то пленниками, сбежавшими из Азкабана.

— Вас не было почти три часа! Три! — причитала Молли, хватаясь за сердце. — Я же чуть с ума не сошла. Уже думала слать Патронуса Кингсли Брустверу!

— И вообще, что это вы вдвоём где-то шаритесь? Могли бы и меня с собой позвать? — пыхтел насупонившийся Рон.

Джинни же просто сжала губы в тонкую линию и умчалась к себе, всем своим видом показывая, что обижена и теперь у неё надо в обязательном порядке вымаливать прощение.

— Миссис Уизли, — деловито возразила Гермиона, — я же отлучаюсь иногда в библиотеку на пару часов, и это не повод ставить на уши всё Министерство.

— Но мы же волнуемся… и Министерство отвечает за вас…

— Лучше бы они отвечали за нас, когда Волан-де-Морт был жив, а не отправляли на поиски крестражей школьников! — вскипел Гарри.

Его почему-то раздражала данная ситуация. Можно подумать, они пропали на сутки или на день. Ну подумаешь, отсутствовали пару часов. В конце концов, они взрослые свободные люди. Как воевать — так пожалуйста, а как провести время в своё удовольствие — так гляди-ка, разволновались представители Министерства, заботливые какие. Да и Джинни его взбесила. Что за сцены? Хочет, пусть дуется сколько влезет, не собирается он с ней мириться. Они с Гермионой давние друзья и имеют право пообщаться без посторонних глаз и ушей. И это право Гарри никому не отдаст и ни за что от него не откажется. Ни ради Джинни, ни ради Рона, миссис Уизли и даже самого Бруствера. Плевать ему на их мнение! Не они слонялись вдвоём в поисках крестражей, не они жили в продуваемой ветрами палатке, питаясь впроголодь, не они чудом спаслись от Нагайны, переживали пытки в поместье Малфоев, не они хоронили Добби. Достали! Надоела эта заботливая клоунада!

— Ладно, — видимо чувствуя напряжение, Молли смягчилась, — пора ужинать. Давайте все за стол. Гарри, позови Джинни, пожалуйста.

— Спасибо, миссис Уизли, но я не голоден.

Гарри ненавидел, когда им пытались манипулировать. После финальной битвы и просмотра воспоминаний профессора Снейпа он о многом задумывался и размышлял. Да, всё вышло как вышло, и он никого ни в чём не винил, разве что сам чувствовал ответственность за огромное количество смертей. Но, тем не менее, он понял, что всегда выполнял то, что от него ожидали другие. Так может настала пора делать то, что хочется тебе самому? Даже если это расстроит миссис Уизли, будет не по душе Рону или спровоцирует Джинни демонстрировать свою обиду. Да к дементору! Он не совершил ничего предосудительного, чтобы тут извиняться или оправдываться.

Он демонстративно развернулся и направился вверх по лестнице в свою комнату. Ещё чего! Не собирается он звать никакую Джинни.

— Я тоже ещё не проголодалась, — услышал он голос Гермионы, которая также не пожелала присоединяться к застолью.

Следом хлопнула входная дверь, видимо, она направилась в сад. Гарри же взгромоздился на подоконник и задумчиво уставился вдаль. Радовало одно, что Рон уж точно не пропустит приём пищи и в ближайшие полчаса не будет донимать его своим бухтением и обидами.