Снежный шар (гет)

Рождественский Лондон. Как назло, он в этом году казался особенно красивым. Или просто это было первое Рождество в её жизни, когда угроза Тёмного Лорда перестала существовать. Они победили и теперь имели полное право наслаждаться праздниками, вдыхать полной грудью свободу, ловить кожей небольшие порывы ветра. И смеяться. По-настоящему. Долго. Зажигательно. Искренне. Так, как будто ты провалился в океан счастья, и он окутал тебя своей бесконечностью.

С небес хлопьями сыпался пушистый снег, настолько крупный, что напоминал кусочки сахарной ваты. Возможно, именно поэтому некоторые детишки останавливались на улице и пытались поймать снежинки ртом, вызывая недовольство вечно спешащих куда-то родителей.

Витрины магазинов пестрили украшениями и мигали огоньками даже в светлое время суток. Но на пятки уходящему дню наступали сумерки, предвещая настоящее волшебство. Бесчисленные дорожки светящихся фонарей побегут по улицам британской столицы, сказкой оживёт новогодняя иллюминация, на Трафальгарской площади вспыхнет гирляндами главная красавица ель.

Лондон звучал разлетающимися по воздуху детским смехом и мотивами известной рождественской песенки Jingle Bells. Праздничное настроение пронизывало всё вокруг, и, наверное, даже самый обычный маггл в данный момент чувствовал себя волшебником.

А вот самая что ни на есть настоящая ведьма кипела от негодования и чувствовала себя ужасно. Гермиона сжала руки в кулачки и сомкнула губы в тонкую линию. Её раздражало и это убранство, и красота улиц и площадей, которую невозможно было не заметить, и влюблённые парочки, встречающиеся ей на пути. Особенно бесили парочки, целующиеся на каждом углу и светящиеся от счастья под стать сверкающему иллюминацией Лондону. Она ещё не пришла в себя после своего неудавшегося романа с Роном. По правде сказать, это и романом-то можно было назвать с натяжкой. Погуляли пару раз да поцеловались. Но зато миссис Уизли уже мысленно успела сыграть их свадьбу и понянчить с десяток внуков, не меньше.

Расстались они перед её возвращением в Хогвартс. Гермиона поняла, что ошиблась. Рон был хорошим парнем и её другом, но как только адреналин от победы спал и жизнь потекла чуть спокойнее и размереннее, её романтические чувства к нему сошли на нет. Она не видела его ни своим женихом, ни уж, тем более, мужем. Поэтому приняла нелёгкое решение: содрать этот пластырь одним движением, пока не поздно. Больно, но терпимо. Уизли, конечно, всей семьёй обиделись на неё, но это можно было пережить. По крайней мере, гораздо легче того, что свалилось ей на голову совсем недавно. Вернее, вчера вечером. Чёртова тётушка Беатрис! Вот надо же было ей явиться в гости без предупреждения и сбить все планы!

Гермиона перебежала улицу на мигающий зелёный, нервно закинула болтающийся конец красно-жёлтого гриффиндорского шарфа на плечо и ускорила шаг. Наверное, то, что она собиралась сделать, было самой бредовой из идей, когда-либо приходивших ей в голову, но сейчас она не могла придумать ничего лучше. Да и времени совсем не оставалось. Смеркалось. Скоро вся семья должна была собраться за праздничным столом, поэтому она обещала родителям вернуться через час, не позже.

Вот и знакомая площадь Гриммо. Гермиона шумно выдохнула, замерла перед ступенями, явно набираясь смелости, и, не давая себе много времени на раздумья, быстро взлетела наверх и принялась что есть силы колотить в дверь. Гарри должен был быть дома. После шумного расставания с Джинни, закончившегося битьём посуды и слезами Молли, вряд ли бы он решился проводить рождественский вечер в Норе.

Казалось, прошла целая вечность, и Гермиона уже отчаялась. Но тут дверь со скрипом отворилась, и на пороге возник сам хозяин дома, вид у которого был слегка всклокоченный и заспанный.

— О, Гермиона, проходи, — ошарашенный друг отступил назад. — Не ожидал тебя сегодня увидеть.

— Привет, — бросила она, резко скидывая шапку, шарф и пальто. — Гарри, прости, что тревожу тебя в такой день, но мне очень… очень нужна твоя помощь. Понимаешь?

— Если честно, то нет, но я весь твой, — в подтверждение её недавних мыслей Гарри зевнул и снял очки, растирая глаза. Потом снова взгромоздил их на место.

Гермиона же быстрым шагом потопала на кухню, оставляя в коридоре снежные следы от своих ботинок, которые стремительно таяли, превращаясь в грязные лужицы. Ничего не понимающий парень поплёлся следом. Подруга выглядела чрезвычайно взволнованной и как-то странно себя вела.

— Гарри, тут такое дело… — начала она скороговоркой, но тут же осеклась. — У тебя есть выпить?

— Что?! Выпить? — молодой человек всерьёз заволновался. — У тебя случилось что-то серьёзное, Гермиона?

— Нет! Но мне это не помешало бы! — выдала она, умоляюще глядя на него.

— Ну… если только огневиски… я не запасался всяким там шампанским…

— Пойдёт! — перебила она с таким видом, что Гарри не решился больше задавать вопросов, а лишь приманил из шкафа бутылку алкоголя и наполнил им стакан.

Гермиона дрожащей рукой схватила напиток и опрокинула в себя. Закашлялась, так как горечь ударила в нос и обожгла горло, спускаясь куда-то в район желудка.

— Ну и гадость!

— Ага, — кивнул Гарри, внимательно изучая её лицо. — Гермиона, вот теперь я волнуюсь. Что произошло?

Она облокотилась на стол и подперев одной рукой голову снова затараторила:

— Гарри, я не помню, рассказывала ли я тебе про свою тётушку Беатрис?! Она живёт во Франции и постоянно меняет мужей. Мы несколько раз ездили к ней на каникулах, и каждый раз у неё был новый муж, понимаешь?

Гарри слегка нахмурился, соображая, где же тут тот самый страшный момент, заставивший его подругу выхлебать стакан огневиски. Вроде бы пока не находилось ничего криминального.

— Если честно, не совсем… — сознался он.

— Ой, не перебивай, пожалуйста! — торопливо продолжила Гермиона. — Так вот, вчера она заявилась к нам с двумя своими дочерьми. Они близняшки, всего на год старше меня. И, Гарри, это настоящий кошмар!

Парень почесал затылок. Он по-прежнему ничего не понимал. Когда он увидел на пороге своего дома подругу, у той было такое выражение лица, будто сам Тёмный Лорд заявился к ней на крыльцо. А тут всего лишь какая-то тётушка… Подумаешь! Нет, Гарри, конечно же, на своей шкуре испытал, что значит противные родственнички. Сам однажды раздул тётку Мардж до необъятных размеров и отправил в полёт. Но это было давно, в детстве. Да и Гермиона явно обладала более спокойным темпераментом, нежели он, чтобы заводиться по подобным пустякам.

Однако перебивать подругу Гарри больше не решился и продолжал внимательно слушать, дабы не пропустить то самое, важное, что заставило её так нервничать и прибежать к нему в самое Рождество. Ведь Гермиона совсем недавно перевезла родителей обратно в Англию и так хотела встретить праздник в тесном семейном кругу. Может, поэтому она злится на приезд гостей из Франции?

— Эти две пигалицы просто невыносимы! — она зарычала и снова, к ужасу Гарри, потянулась к бутылке, но, вспомнив мерзкий вкус огневиски, передумала. — Так вот. Они постоянно обзывали меня то занудой, то книжным червём, то зубрилкой. Потому что даже на каникулах я проводила время за чтением, а не таскалась с ними по ночным клубам.

— Оу, — только и вырвалось у Гарри. Однако эти мерзкие девчонки уже ему не понравились.

— И вот со вчерашнего дня они едят мне мозг чайной ложечкой, что я умру старой девой со своими книгами и так и не найду себе парня! Я знаю, тебе это кажется глупостью, но это правда невыносимо! — она выдохнула и упала лицом на стол, пышными волосами вытирая пыль с поверхности, которую Кикимер редко когда удостаивал своим вниманием.

— Ты… ты хочешь, чтобы я их заколдовал? — предположил Гарри, так как ничего другого ему на ум не приходило. Конечно, подруга колдует в разы лучше его, но, возможно, ей неловко это делать самой, потому что это её родственники.

— Нет, Гарри, ты что?! — она выпрямилась и устремила на него настолько умоляющий взгляд, что Гарри опешил.

Мордред! Он никогда не видел такого девчачьего взгляда у Гермионы. И она выглядела чертовски мило.

— Гарри, я… я не выдержала и сказала им, что у меня есть парень. Вот так!

— Ну и правильно! И вообще не слушай ты их! Ты замечательная, Гермиона. И я уверен, что в этом году у тебя от парней отбоя нет в Хогвартсе.

Гарри наверняка не знал, так как подруга поехала заканчивать обучение в одиночку. Они же с Роном поступили на курсы Авроров и проходили стажировку. Но то, что красоту Гермионы оценил даже Виктор Крам, не стоило сбрасывать со счетов.

— Это ещё не всё… — чуть слышно прошептала она. — Я сказала, что это ты…

— Я? — теперь пришла очередь Гарри удивлённо моргать, переваривая услышанное.

— Ну да… не Малфой же! Просто они меня так достали, что это вырвалось само, — взгляд девушки прилип к носкам ботинок, а щёки уже горели огнём то ли от смущения, то ли от огневиски и жара комнаты. — Они не поверили, и тогда я брякнула, что ты будешь праздновать с нами…

— Оу… — извилины в голове парня усиленно зашевелились, — то есть это…

— Да, Гарри! Я очень прошу тебя притвориться моим парнем на сутки и отметить со мной Рождество! Пожалуйста… Если у тебя, конечно, нет других планов, — внезапно осеклась она.

Друг замер на несколько секунд, уставившись в одну точку, а затем, к её облегчению, рассмеялся и ободряюще похлопал её по плечу.

— И это всё? Нет проблем, Гермиона. К тому же, провести рождественский вечер в кругу твоей семьи гораздо приятнее, чем на пару с Кикимером.

— Ох, Гарри, — она облегчённо выдохнула, и её плечи опустились, разом скидывая напряжение. — Ты просто ещё не знаком с моими кузинами. Но спасибо тебе за помощь.

— Обращайся, — усмехнулся он. — Вот только… твои родители…

— Не волнуйся, я потом сама им всё объясню! А пока они не особо удивились даже…

— Вот как?

— Ну… я же столько о тебе всегда рассказывала, что они и подумали… Ладно, не важно! — она вдруг вскочила на ноги. — Собирайся, нам пора идти!

— Хорошо, я мигом, — Гарри снова улыбнулся и удалился наверх переодеваться.

Когда друг спустился спустя минут двадцать, Гермиона удивлённо вскинула брови. Гарри заметно преобразился. Его волосы торчали гораздо меньше. Видно он приложил немалые усилия, дабы привести свою причёску в надлежащий вид. Он облачился в светло-голубую рубашку и тёмные брюки, которые, вероятно, приобрёл для походов в Министерство. И эта подобранная по размеру одежда явно подчеркивала то, что он немного возмужал и чуть набрал в весе или, скорее, оброс мышцами из-за усиленных тренировок на курсах.

— Да ты просто красавец, — отметила она, — думаю, мне придётся защищать тебя от внимания кузин.

— Не могу же я пойти к своей невесте, как невыспавшийся тролль, — подыграл Гарри, улыбаясь глазами. — А насчёт твоих противных кузин… Ну, я захватил палочку на всякий случай. Можно обеспечить им поросячьи хвосты, это, знаешь ли, даже Дадли успокоило в своё время.

— Гарри! — прыснула Гермиона, натягивая шапку. — Ты самый лучший в мире друг!

— Как и ты, — он подал ей пальто и потянулся за своей зимней курткой. — Ну, идём, дорогая.

— Ох, как ты заговорил!

— Я вживаюсь в роль и стараюсь быть убедительным женихом, — он снова задорно сверкнул глазами и взял её за руку.

* * *

Через несколько секунд они трансгрессировали, оказавшись недалеко от дома Грейнджеров. Оставшееся расстояние друзья для безопасности прошли пешком, дабы не вызывать лишних подозрений. Никто из родственников Гермионы, помимо её родителей, не был в курсе того, что она волшебница.

Двухэтажное одинокое строение с низким фундаментом и красной черепичной крышей встретило их зажжёнными окнами и переливающимися разноцветными гирляндами, обрамляющими деревья около дома. Массивную дверь украшал еловый венок с бантами и посеребрёнными шишками. На невысоком кирпичном заборе через каждые пять футов располагались круглые фонари, которые прекрасно освещали двор, обеспечивая почти дневную видимость, несмотря на то, что на улице уже стояли глубокие сумерки. Дорожки были расчищены, а недалеко от парадного входа одиноко примостился уродливый снеговик с косыми красными глазами из ягод, отчего вид у него был более чем странным.

— Этому товарищу больше не наливать, — отметил Гарри, разглядывая снежную скульптуру. — Или это он от твоих кузин так одурел?

Гермиона снова рассмеялась, чувствуя, как напряжение покидает её. Когда она направлялась к другу со своей бредовой затеей, то была натянута, словно струна, готовая порваться от единого прикосновения. Сейчас же, шагая с Гарри по двору собственного дома, она чувствовала себя удивительно спокойно и хорошо. Будто идти вот так с ним за руку на рождественский ужин к родителям было самой естественной вещью на свете. И правда, почему она раньше не додумалась пригласить его?

Внезапный визг разрезал воздух, и из-за угла наперегонки выбежали молодые девушки. Они летели сломя голову, бросаясь друг в друга снежками и орали так, будто за ними неслась венгерская хвосторога. Похожие словно две капли воды: светловолосые, худенькие, в одинаковой одежде. Единственным отличием были цвета их шапок: розовый и белый.

— О, нет, — простонала Гермиона, неосознанно сжимая руку Гарри ещё сильнее, отчего он сразу понял, с кем они имеют дело.

Девушки резко затормозили прямо около них и затрещали почти хором.

— О, Гермиона, а это и есть твой так называемый парень?

— А он ничего, симпатичный!

— Да, Гарри, познакомься. Это мои кузины. Мари и Валери, — закатила глаза Гермиона.

— Очень приятно, — улыбнулся друг, и девушки смущённо захихикали. — Гермиона очень много рассказывала о вас.

— Неужели? Надеюсь только хорошее? — подмигнула Гарри собеседница в белой шапке. Кто это: Мари или Валери, он не знал, да и сильно не стремился узнать. Девушки, по стилю поведения напоминавшие Лаванду Браун, никогда не казались ему интересными.

— Да, она рассказывала, какие вы умные и усердные. И как корпели над книгами даже на каникулах, пока всякие недалёкие легкомысленные особы болтались по вечеринкам и клубам.

— Что, нажаловалась, да? — хмыкнула вторая девица, а первая тем временем аккуратно нагнулась, нагребая в ладошки побольше снега, что не укрылось от опытного аврорского взгляда парня. Гарри замечал подобное уже на автомате, это был военный рефлекс.

— Ну, держи! — выкрикнула, кажется, Валери, бросая в Гермиону снежок. — Это тебе за легкомысленных особ, ябеда!

Гарри схватил Гермиону за талию и резко развернулся, прикрывая её собой. Снежок угодил ему в голову и осыпался за воротник, покалывая кожу на шее.

Кузины Гермионы отскочили в сторону и с визгами накинулись на них, лепя снежки в четыре руки.

— Сдавайтесь, зануды! — выкрикивала Мари, а её сестра лишь заливисто хохотала.

— Эй, — Гарри уже отпустил подругу и принялся укрываться руками от летящих в него снежных снарядов, — по-моему, дорогая, мы должны вступить в бой и наподдать этим занозам!

— Ах, так! — Гермиона, видно, тоже вошла в кураж и принялась нагребать снег в ладони. Ей вдруг стало невероятно весело. Ситуация бодрила, а недавно выпитый алкоголь разогнал кровь.

Снежки, словно снаряды, полетели в обе стороны, заставляя молодых людей взвизгивать, когда они попадали в цель. Они разбивались и путались в волосах, оставляли следы на одежде, коварно пробираясь под неё в легкодоступных местах и обжигая кожу. Гарри и Гермиона действовали более слаженно, и вскоре Мари и Валери вместо того, чтобы атаковать, едва успевали укрываться от настоящей снежной бури. Пришлось отступать, противник был явно сильнее и проворнее. А Гарри так вообще почти не мазал.

Близняшки, спотыкаясь, помчались прочь за угол дома, где, судя по всему, находился гараж. Друзья понеслись следом, заливисто смеясь, ощущая себя по-настоящему счастливыми, словно беззаботные дети в канун прекрасного праздника. Но у самого поворота Гермиона вдруг запнулась за одинокую торчащую у самой земли ветку небольшого кустарника и с размаху завалилась прямо лицом в сугроб.

— Чёрт! — выругалась она себе под нос и резко перевернулась на спину, отряхивая снег с лица. Но подниматься не собиралась, а вместо этого уставилась в небо, на тёмно-синем полотне которого появлялись первые звёздочки, словно подмигивая ей сквозь сотни световых лет.

Мерлин, это было прекрасно! Гермиона только сейчас ощутила тот самый дух Рождества, о котором уже около месяца трещали все вокруг. Но ни миллионы украшений, ни омелы, развешанные в школе на каждом шагу, ни мелодия Jingle Bells, звучавшая повсеместно, не казались ей волшебством и не погружали в это состояние — состояние попадания в сказку. Даже Хогвартс в этом году стал чем-то обыденным, серым, пресным… Будто из него вынули душу.

— Эй, ты не ушиблась? — над ней нависла знакомая лохматая голова, и сердце в груди отчего-то забилось в два раза быстрее.

Гарри… Именно Гарри заставлял магию плескаться, плясать вокруг неё, проникать под кожу, дарить наслаждение. Его голос, его неповторимый редкий смех, его удивительные глаза, с беспокойством уставившиеся на неё в данный момент… Вот оно — то самое! Волшебное, необъятное и по-детски восторженное! Счастье взорвалось внутри, окатив каждую клетку миллионами брызг.

Друг протянул ей руку, но Гермиона, повинуясь какому-то ребяческому порыву, ещё бурлящему адреналином в крови, смеясь, с силой дёрнула его на себя. Гарри, не ожидавший подобной подставы, не удержался на ногах и рухнул сверху, вдавливая её в сугроб ещё сильнее, заставляя снег пробираться под шарф и покусывать кожу. Но это было неважно, абсолютно неважно.

— Вот чертовка! — рассмеялся он, утыкаясь холодным носом в её горящие то ли от недавнего соприкосновения со снегом, то ли от смущения, щёки.

А Гермиона замерла, почувствовав кожей его тёплое дыхание и еле различимый пьянящий запах мужского одеколона. Его смех всё ещё звучал в ушах и уносил её куда-то в параллельную вселенную, возвращал в детство, в стены Хогвартса, где они переживали тысячи приключений вдвоём, рука об руку. Из груди будто выдавили воздух, а сердце застучало где-то в висках…

— Эй, а что это вы валяетесь в снегу? — раздавшийся со стороны голос вернул молодых людей с небес на землю, и Гарри сразу отпрянул, поднялся и снова протянул подруге руку.

На них удивлённо смотрела невысокая кареглазая женщина с такими же пышными волосами, как у Гермионы. На её миниатюрные плечи была накинута тёплая куртка, а в руках было кухонное полотенце.

— Видимо они решили попрактиковаться в поцелуях, — затараторили Мари и Валери в один голос, отчего Гермионе захотелось повыдергать их золотистые волосы.

Гарри же немного смутился. Тогда она быстро клюнула его в уголок губ и, как ни в чём не бывало, произнесла:

— Мам, мы уже идём. А это — Гарри.

— Здравствуйте, — теперь уже друг выглядел донельзя смущённым. И потрясающе милым, как показалось самой Гермионе.

— Здравствуй, Гарри, рада наконец-то познакомиться с тобой поближе, — доброжелательно улыбнулась Элен Грейнджер и направилась к дому. — Идёмте, а то вы уже и так насквозь промокли. Только заболеть не хватало.

Мари и Валери наперегонки понеслись к двери, но ни Гарри, ни Гермиона уже не обращали на них никакого внимания. Девушка лишь сильнее сжала руку другу и шепнула ему на ухо:

— Это для убедительности.

Он кивнул и притянул её к себе, обнимая за талию, отчего внутри неё снова вспыхнули бенгальские огоньки и разлетелись искрами по клеткам. Может, это Рождество и не будет таким ужасным, как она представляла вначале?

* * *

Они протиснулись в просторную прихожую. Валери и Мари, скинув мокрые куртки прямо в шкаф, побежали вверх по лестнице наперегонки. Гермиона же раздражённо цокнула, аккуратно разместила свою и друга одежду на вешалках и потянула его за собой, шепнув на ухо:

— Идём, я для вида переоденусь, а тебя высушим чарами. Думаю, не заметят.

Миссис Грейнджер проскользнула в арочный проход, вероятно ведущий на кухню, кинув на прощание:

— Не задерживайтесь. Через полчаса прошу всех к столу.

— Да, мам, — крикнула Гермиона уже с лестницы.

Подруга затормозила только тогда, когда они залетели в какое-то помещение и с шумом захлопнули дверь, отгораживаясь от остальных посетителей дома. Гарри тут же понял, что это комната Гермионы: спокойная, светлая и уютная. Серо-голубые обои обрамляли стены, у окна стоял белый письменный стол с множеством ящиков и крупной настольной лампой. По центру располагалась кровать, застланная голубым покрывалом; несколько кресел по углам, большой шкаф у стены, а также множество заставленных книгами полок.

Пока Гарри любопытно озирался по сторонам, подруга вынула палочку, высушила свои мокрые от снега волосы и его одежду. Затем вытащила из шкафа свитер со снежинками и хотела уже отправиться в ванную, но тут же передумала, опасаясь наткнуться в коридоре на своих ненормальных кузин, которые уже второй день стояли у неё костью в горле.

— Гарри, не мог бы ты... ну... отвернуться? — неуверенно и очень тихо попросила она.

— А? Да-да, конечно, — на лице у друга проступил небольшой румянец, и он отошёл к стене, рассматривая картины в рамках.

Гермиона быстро скинула с себя блузку и натянула свитер. Джинсы же тоже высушила чарами. Вроде и переоделась, вряд ли кто что заметит. Тем более Мари, Валери и тётушке Беатрис точно не до неё. Те пустят все силы на то, чтобы самим сиять похлеще рождественской ели.

* * *

Они спустились вниз, где Гермиона представила друга отцу. Гранд Грейнджер сдержанно пожал ему руку и смерил проницательным взглядом, от которого у Гарри по спине пробежал холодок. Поэтому он был чрезвычайно рад, когда подруга утащила его на кухню, где хлопотала миссис Грейнджер.

Пока они помогали хозяйке дома накрывать на стол, разговорились о способах приготовления мяса. Мама Гермионы с удивлением обнаружила, что друг (или парень?) её дочери довольно неплохо разбирается в готовке и вообще является очень обаятельным молодым человеком.

Кузины Гермионы нарисовались в гостиной спустя полчаса, разодетые в блестящие обтягивающие платья одинакового фасона, но снова разные по цвету: голубое и зелёное. Праздничная индейка заняла почётное место в центре стола, который буквально ломился от яств и закусок. Гости расположились по своим местам. Последней появилась очень яркая (во всех смыслах) женщина средних лет с такими же светлыми волосами, как у Мари и Валери. Гарри сразу понял, что это и есть та самая часто меняющая мужей тётушка Беатрис. Её ярко-красное платье подчёркивало хорошо сохранившуюся фигуру, образ дополняли кровавые нарисованные губы и немного неестественная застывшая маска на лице. Лице, достаточно красивом и даже молодом, но было в нём что-то...

— Она слегка переусердствовала с инъекциями у косметолога, — шепнула Гермиона, сжимая руку Гарри под столом. — Готовится к следующему замужеству. Говорят, избранник на десять лет младше неё.

Гарри улыбнулся и уткнулся в тарелку. Его немного смущало такое количество малознакомых людей. Да ещё и сёстры-близняшки стреляли в него глазами и всё время хихикали. Но, в целом, атмосфера была тёплой и дружелюбной. Семья Гермионы ему нравилась. Тем более, сравнить ему было сильно не с чем. О Дурслях вспоминать не хотелось, да и с Уизли отношения после разрыва с Джинни были немного напряжёнными.

После разлитой бутылки шампанского рекой полились поздравления и пожелания. Даже мистер Грейнджер немного смягчился и уже не смотрел на Гарри так подозрительно. Однако, всё же поинтересовался:

— И когда это вы с моей дочерью решили быть вместе?

— Пап! — возмутилась Гермиона, но тут заверещали её бесконечно «любимые» кузины.

— А правда, нам тоже интересно.

— Мы и не предполагали до недавнего времени, что у Гермионы есть парень, — тараторили они, и Гарри уже даже не старался разбирать, кто из них кто.

— Ну… наверное, это произошло на самом первом курсе, сэр. Мы же познакомились по дороге в школу.

— На первом курсе? — отец Гермионы заметно напрягся.

— Нет, ну ничего такого, конечно… Понятно, что мы были детьми… Но Гермиона тогда починила мои очки, и я подумал, какая же она умная!

Мари и Валери фыркнули, а Гермиона, смущённо улыбаясь, уткнулась в тарелку, вспоминая ту судьбоносную встречу в поезде. Она очень много значила для неё.

— Ну так мы и подружились. А так как я ношу очки, то был немного слепым, — шутил Гарри, вызывая восторг у сестёр-близняшек, — и не сразу понял, какая Гермиона красивая. И только когда на четвёртом курсе её пригласил на бал Виктор… ну то есть самый популярный студент школы, я прозрел…

— Неужели? И это у вас тогда ещё закрутилось? — не отставал мистер Грейнджер.

— Не приставай к детям, дорогой, — погладила его по руке Элен, видя, что дочь уже пурпурная от смущения.

Беседа не завлекала только тётушку Беатрис. Та погрузилась в сотовый телефон и сосредоточенно с кем-то переписывалась.

— Нет-нет, сэр… Я даже не предполагал, что могу нравиться такой девушке. Тем более, за Гермионой постоянно кто-нибудь ухаживал: то Рон, то Кормак…

— Вот как? А нам ты не рассказывала об этом, — удивился отец.

— Так! Папа, хватит приставать к Гарри! Это наши с ним дела и точка!

— А ты, оказывается, не промах, сестрёнка, — хохотнула Мари и подняла бокал. — За тебя, скромняшка. В тихом омуте, как говорят…

Гермиона с радостью схватила свой фужер на тонкой ножке и потянулась к кузине. Может, хоть этот тост прервёт донельзя смущающий её разговор. К счастью, так и случилось. Снова зазвучали поздравления. И даже Беатрис отложила телефон и принялась хихикать и желать всем кучу приятностей. Видно, коварные пузырьки шампанского ударили ей в голову.

Гермиона ободряюще сжала руку друга под столом, на что он ответил таким же жестом, и её щёки снова вспыхнули. Но, вопреки ожиданиям, ей нравился этот рождественский вечер. Голова приятно кружилась, рядом были самые близкие люди: родители и Гарри. А тётушка Беатрис и её противные дочери совсем перестали волновать Гермиону. По телевизору играли рождественские мелодии. Огромная ель в гостиной, которую они наряжали всей семьёй, сияла огоньками, свет от которых попадал на стены, окрашивая их в разные цвета. Они праздновали Рождество по-маггловски, но почему-то именно сейчас Гермиона ощущала, как магия искрится в воздухе, танцует вокруг неё, заполняет пространство комнаты, незримо касается её кожи и взрывается фейерверками в изумрудных глазах лучшего друга.

После ужина они с Гарри помогли миссис Грейнджер убрать со стола, чем вызвали у неё новую порцию восторгов. А потом вся семья расположилась прямо на полу, на пышном белом ковре, недалеко от горящего камина, создающего ещё большую атмосферу праздника. Они играли в карты и шарады, распаковывали подарки, вспоминали различные смешные истории из своей жизни и веселились. Напряжение покинуло Гарри. Возможно, тому виной были несколько бокалов шампанского, позволившие ему расслабиться, а может, что-то иное. Но он как-то легко влился в компанию и даже умудрялся с юмором рассказывать некоторые фрагменты из детства, которое, как знала Гермиона, было у него не особо радостным.

Гарри оказался очень тронут, когда под елью нашёлся подарок и для него. Это был рождественский свитер с вышитой на нём оленьей упряжкой и красные шерстяные носки. Ничего особенного, но то, что Гермиона вообще позаботилась об этом, заставляло сердце сжиматься где-то в районе рёбер.

— Ну, у меня тоже есть для тебя кое-что, — улыбнулся он, указывая на небольшую коробочку, задвинутую в самую глубь под пышные ветки ели, подальше от любопытных глаз.

— Для меня? — ахнула подруга.

Из её причёски повыпрыгивали непослушные пряди, щёки отдавали румянцем то ли от жара камина, то ли от коварных пузырьков игристого напитка, а глаза блестели, как у маленького шаловливого ребёнка. На ней не было тонны косметики и блестящих платьев, как на её разнаряженных кузинах, лишь знакомые джинсы и голубой свитер со снежинками. Она выглядела так просто и по-домашнему, но Гарри просто не мог отвести от неё глаз. Он никогда не видел подругу в такой непринуждённой домашней обстановке. В школе она усердно училась, строчила бесконечные эссе и поглощала тома книг в библиотеке, на войне строила планы и разгадывала загадки Дамблдора… Большую часть времени им было как-то не до веселья, но сейчас…

— Ой, Гарри! — восторженно произнесла Гермиона, выдернув его из рефлексии. — Это очень красиво! Обожаю такие сувениры!

Она достала из коробки и теперь вертела в руках крупный снежный шар, внутри которого располагался небольшой домик около леса, с катком, горками и качелями во дворе. Детали были совсем миниатюрными, но выглядели удивительно правдоподобно, а мелкие снежинки при встряхивании очень медленно опускались на красную крышу и верхушки вечнозелёных деревьев.

— Какая милая штучка! — вдруг встряла в разговор Валери (вроде как в зелёном платье была она), хотя стопроцентно Гарри и не был в этом уверен. — И что же это? Символ вашего семейного гнёздышка?

Гермиона злобно цыкнула на кузину, но друг вовсе не смутился, а лишь придвинулся к ней, сел напротив и принялся рассматривать фигурки в шаре.

— А почему бы и нет? В гостиной горит свет, это явно Гермиона что-то читает или снова притащила работу домой. А я завариваю ей мятный чай. Она его очень любит.

Гермиона покосилась на него, но друг с серьёзным видом продолжал разглядывать экспозицию.

— А во дворе мы будем гулять со своими пятью детьми. Одного посадим на качели, а с остальными пойдём на горку.

— Сколько? Пять? — Гермионе вдруг стало весело. — Ты с ума сошёл?

— А что? Думаешь, много? — хитро прищурился Гарри тоже веселясь. — Ну меньше, чем на троих я не согласен…

— Эй! Посмотрим, не согласен он! — Гермиону поглотил приступ неудержимого веселья.

Элен поднялась и осторожно потянула мужа за собой, решив дать молодёжи развлекаться самостоятельно. Беатрис им сильно не мешала, так как снова погрузилась в свой телефон, переписываясь с будущим мужем.

— Конечно! Трое: мальчик и две девочки, — утвердительно заявил Гарри, вызывая у Гермионы новую порцию смеха.

— А ты прям планировщик, я смотрю!

— А-то! Карьера карьерой, дорогая, но дети — это тоже важно, — подмигнул он, увлёкшись. — Да и вообще, должность Министра никуда от тебя не денется. А пока пусть Кингсли властвует.

— Что? — не удержалась Мари, слушая странные речи. — Министра? Какого ещё Министра?

— Гарри! — предупредительно распахнула глаза Гермиона, понимая, что он слегка увлёкся своей же игрой.

— Ну как какого? Министра Маг…

Гарри не успел договорить, так как Гермиона резко навалилась на него, отчего шар выпал из рук, а он упал прямо на спину. Её губы прикоснулись к его, не давая произнести больше ни слова. Она явно не рассчитала свои силы, выбирая такой странный способ заставить друга замолчать. А так же никак не ожидала того, что Гарри ответит на поцелуй, да причём весьма резво. Его руки сомкнулись на её талии, а язык скользнул в рот, отчего её губы, не ожидавшие напора, раскрылись и, вопреки её воле, задвигались в такт его. В мозгу будто взорвался котёл с эндорфинами, и они понеслись по венам вместе с кровью, заставив тело затрепетать и покрыться мурашками.

Гарри, её лучший друг, целовал её. Целовал по-настоящему. И это оказалось настолько прекрасным, что земля враз ушла из-под ног.

— Эй, а мы здесь точно не лишние?

— Вы что-то увлеклись, голубки!

Голоса кузин звучали где-то далеко, будто под водой, но, тем не менее, суть их слов постепенно доходила до Гермионы, и она с трудом отстранилась от Гарри, испуганно заглядывая ему прямо в глаза, в которых горел нешуточный огонь. Он же, казалось, даже не смутился, лишь сильнее обнял её, вынуждая склонить голову и, запутавшись лицом в её волосах, прошептал прямо на ухо:

— Это для убедительности.

Она ошарашенно кивнула и поспешила слезть с него. Тело пылало изнутри, и ей казалось, что ещё немного, и она превратится в горстку пепла.

Все следующие партии в карты Гермиона просто слила, независимо от наличия козырей. Её феноменальный мозг просто отключился. Она то и дело поглядывала на друга, который как ни в чём не бывало шутил с Мари и Валери и даже перекинулся несколькими фразами с присоединившейся к ним тётушкой Беатрис.

* * *

Глубоко заполночь все постепенно разбредались спать. Комнату для гостей заняла Беатрис со своими дочерьми, а Гарри решили уложить на диване в кабинете мистера Грейнджера. Он, конечно, мог запросто трансгрессировать домой, но для большей убедительности игра в «жениха» планировалась на сутки, поэтому Гермиона принесла ему пижаму отца, а сама удалилась к себе в комнату.

Ей не спалось. Эмоции бушевали внутри, словно бешеные кентавры в Запретном лесу. Спокойный семейный вечер превратился для неё в настоящее испытание, и вовсе не в то, на которое она настраивалась в начале. Теперь главной проблемой были далеко не свалившиеся на голову родственники из Франции, а неразбериха в собственной голове.

Проворочавшись больше двух часов, Гермиона спустилась в гостиную, нашла закатившийся под рождественскую ель снежный шар и опустилась на диван, разглядывая его под светом одной гирлянды, которую не выключали даже на ночь.

Она закусила губу, улетая мечтами в этот маленький уютный домик, где были слышны детские голоса, а Гарри заваривал ей мятный чай (ведь она его действительно любила) после тяжёлого рабочего дня. А потом они шли во двор, где резвились на коньках, играли в снежки или катались с горки… Странно, но такие мысли никогда не возникали у неё в голове, когда она встречалась с Роном. И даже сейчас в эту идеальную картину рыжий друг совсем не вписывался. Не то, что Гарри… Он был там, жил там… он был сердцем этого окружённого вековыми соснами дома с красной крышей. И это было… было настолько естественно, что пугало её.

— Не спится? — она вздрогнула, услышав до боли родной голос.

Гарри осторожно присел рядом. Он переоделся в пижаму, которую явно трансфигурацией подогнал под свой размер, его волосы растрепались, да и вообще он имел в целом слегка всклокоченный вид.

— Тебе тоже? — Гермиона немного смутилась, и сам факт этого казался немного странным.

— Угу, — кивнул друг, всматриваясь ей прямо в лицо.

Неловкое молчание, такое им несвойственное, повисло над ними, разливаясь по пространству комнаты.

— Ты грустишь, — нарушил тишину Гарри, обращая внимание на снежный шар в её руках. — Надеюсь, это не из-за моего подарка?

— Что ты, Гарри? Он замечательный! Просто…

— Да?

— Ну… когда ты начал всё это описывать… так живо и красочно… В общем, не важно! — Гермиона поставила сувенир на журнальный столик и запахнула кофту, наспех накинутую поверх пижамы.

— Знаешь… — друг придвинулся чуть ближе и сжал её ладони в своих, отчего по телу пронеслась новая волна жара.

«Да что же это такое?»

— Гермиона, у меня тоже будет к тебе небольшая просьба… — его голос звучал тихо и немного неуверенно, кажется, Гарри волновался.

— Всё, что угодно, Гарри! Ты же знаешь, что я всегда готова помочь тебе! — слова вырвались из неё слишком быстро и пылко. Она осеклась и опустила глаза на их сомкнутые руки.

— Я хочу отремонтировать дом в Годриковой Лощине и переехать туда. И я… мне… Не могла бы ты посоветовать, в какой цвет покрасить стены, ну и остальное…

— Я? — удивилась Гермиона. — Мне, конечно, это совсем не трудно, но ты должен сам выбирать цвет, который нравится тебе.

— Просто, — Гарри вздохнул и одной рукой коснулся её лица, вынуждая её поднять на него глаза, — я бы хотел… чтобы он нравился тебе…

— Мне? Но почему? — зачарованно прошептала Гермиона, чувствуя, как голова снова закружилась, хотя шампанское давно выветрилось из крови.

— Потому что… — начал было друг, но тут же осёкся, глядя ей прямо в глаза. И было в этом изумрудном взгляде что-то по-настоящему колдовское, манящее, гипнотизирующее…

А потом он поцеловал её. Снова. По-настоящему. Настойчиво и пылко, вышибая из черепной коробки последние остатки мыслей. Из её груди вырвался стон, и руки Гермионы обвили его шею, переплетаясь змейками. Пальцы нырнули в волосы, и она с невероятной силой прижала его к себе. Они завалились на подушки, не прерывая игру губ, не понимая, как можно было столько лет не замечать очевидных вещей. Не удивительно, что в мечтах о семейном очаге не возникало образа Рона, там не было места никому… Никому, кроме Гарри.

Когда они остановились, раскрасневшиеся и донельзя распалённые, он лишь улыбнулся и произнёс:

— Надеюсь, ты согласна, чтобы я заваривал тебе по вечерам мятный чай?

Гермиона со смехом уткнулась ему в шею, наслаждаясь тем, как аккуратно мужские ладони скользят по её спине.

— Пока я требую внести корректировки только в количество детей.

— Ну… — Гарри чмокнул её в макушку, — начнём с одного. А потом я буду уговаривать тебя дальше…

— Можешь уже начинать…

— Гермиона, — сверкнул глазами друг, — не провоцируй меня. Я не готов вести подобные переговоры в доме твоих родителей. Тем более, когда они спят наверху…

— Мерлин, — она подняла на него сияющие счастьем глаза, — и давно, Гарри?

— Сам не знаю… просто ты и я… это так… так естественно…

Естественно…

Это простое слово наилучшим образом передавало то, что чувствовала сама Гермиона. Как-то, что небо голубое, а трава зелёная. То, что вода мокрая, а огонь обжигающий. То, что было само собой разумеющимся, не подлежащим сомнению. Она и Гарри. Аксиома, не требующая доказательств. Гарри был прав. Каждая молекула её тела просто кричала об этом.

На этот раз она поцеловала его сама. Наслаждаясь каждым движением и прикосновением, купаясь в нежности, словно покрывалом незримо окутавшим её с ног до головы. Гермиона наконец-то поняла, почему магглы так любят Рождество. В этот чудесный праздник словно стиралась граница всех миров и волшебство проникало в жизнь каждого человека.

Они обязательно сделают это семейной традицией. Будут наряжать ёлку, запекать индейку и беситься в снегу, играя в снежных ангелов с тремя (она уже мысленно была на них согласна) их детьми. Но Гарри пока не сообщила, продолжая утопать в поцелуях. Пусть он её потом поуговаривает. Тем самым загадочным способом, которым пообещал.