К солнцу (гет)

Находившиеся в те минуты на берегу — до этого свидетели несостоявшейся казни, на которую венценосный муж обрёк свою молодую жену, теперь же ставшие очевидцами не иначе как чуда спасения неизвестного им юнца, — именно они кинулись к истерзанному волнами молодому человеку на помощь. Кто-то помогал протащить несчастного дальше по песку, чтобы его не смыло своенравными волнами, другие же, словно очнувшись ото сна, суетились, готовились оказывать ему первую помощь: слышался треск разрываемой ткани, крики, чтобы тащили спирт и искали доски для настила.

Ещё несколько мгновений назад все присутствующие здесь ожидали увидеть исполнение древнего ритуала принесения жертвы. Вместо этого их взору открылась битва двух заклятых врагов: моря и неба, морского чудовища и дракона. Но всё это уже отошло на второй план, словно пустое. Лишь каменотесы продолжали свою работу по вызволению несостоявшейся жертвы.

В последний раз лязгнули цепи. Королева Юта с шумом упала на камни: затекшие ноги её совсем не держали. Мастера побросали свои инструменты и кинулись помочь женщине подняться, придерживая её за тонкую талию. В эти минуты придворный этикет тоже оказался забыт.

Но Юту это всё мало волновало. Она, не отрывая взгляд, следила лишь за одним человеком. Как только ноги снова подчинились ей, она со всей прытью, на какую только была способна, бросилась к израненному Арману. Вокруг него уже была суета. Кто-то обрабатывал ему раны, простолюдины прикрикивали на слуг короля, офицеры не знали, куда себя деть без приказов монарха.

— Королева! Ваше величество! — послышалось со всех сторон вслед Юте. Бывшая принцесса не обращала внимания. Всем, что её волновало, был лишь Арман. Она упала перед ним на колени, коснулась пальцами его кожи. Увидев свою принцессу, Арман улыбнулся, с губ сорвался стон.

— Пророчество… но ведь пророчество, зачем, Арман, — шептала она, не сдерживая слёзы. “Умом тронулась,” — кто-то высказал свои предположения, но на смельчака шикнули.

По приказу королевы Армана везли во дворец. Юта отказалась покидать своего спасителя, чем вызвала очередную порцию перешептываний.

Процессия двинулась в путь.

Про своего короля никто даже не вспоминал.

* * *

Во дворец они прибыли под лучами палящего солнца. Арман стонал, изнывая от боли и жара; Юта промакивала влажными тряпками пот с его лба, шепча ему ласковые слова. На языках сопровождавших так и вертелись слова осуждения, но никто не решался произнести их вслух. Почему чудовище не приняло жертву? Кто этот человек? Почему к нему так добра королева? И королева ли она теперь после всего? Никто не знал, что делать дальше.

Во дворце Юту явно не ждали. Слуги ахнули, когда Юта спрыгнула с телеги в окрасившемся в алый ритуальном саване. Еще больше все удивились, когда она скомандовала прислать к ней в покои самых лучших лекарей, а также доставить туда раненого мужчину, который прибыл с ней. Королева неукоснительно следила, чтобы с мужчиной обращались бережно. Если кто-то смел ей перечить, то Юта обрушивала на него весь свой гнев.

Такой королеву Контестарии еще никто не видел.

Король прибыл позже, без сопровождения. Молча отдал поводья подошедшему конюху. Удалился во дворец, и до утра никто его не видел.

* * *

Дни и ночи Юта проводила у постели Армана. Лучшие лекари были призваны ею, но уход за Арманом она не могла никому доверить. Первые дни Арман страдал от лихорадки, но благодаря заботливому уходу принцессы, он шел на поправку.

Все чаще до Юты доходили пересуды, от которых она отмахивалась, как от назойливых мух. Однажды в её покои пожаловал сам Остин. Слуги потом передавали друг другу, что король выбегал из покоев жены с красным от злости лицом и отпечатком на щеке, напоминающим женскую ладонь. Более король Контестарии не появлялся у своей королевы.

С каждым днем Арману становилось всё лучше. Он уже мог вставать с постели, всё лучше ел, раны затягивались: о них напоминали лишь шрамы, которыми теперь было испещрено его тело. Вскоре обитатели дворца начали замечать королеву Юту и её таинственного подопечного медленно прогуливающимися по саду. Юта аккуратно поддерживала мужчину, он, в свою очередь, с благодарностью принимал её помощь.

“Не стыдится даже, фу,” — с желчью выплевывала кухарка прачке. Вскоре эти слова произносились во всех королевствах. Принцесса Оливия присылала сочувствующие письма королю Остину с советами гнать бесстыдную королеву прочь, ведь она смела осквернять честное имя своего мужа. Письма из Верхней Конты, адресованные Юте, были полны негодования и горечи. Родители и сестры требовали от Юты одуматься и прекратить порочную связь. Юта сжигала их в пламени камина, не читая.

* * *

Однажды утром, едва задребезжал рассвет, слуги дворца начинали свой обычный день, который навсегда врежется им в память. Кто-то зевал, кто-то медленно потирал глаза, были и те, кто уже вовсю выполнял свои обязанности. Их всех накрыла огромная тень. Подняв головы вверх, они увидели, как в небо поднимается огромный крылатый ящер с наездником на чешуйчатой спине.

Арман и Юта покидали Контестарию и мир людей, где им не было места. Они летели, к солнцу, в свою счастливую жизнь. Дракон, который должен был родиться человеком, и девушка, которая должна была родиться драконом.