Как светит солнце (джен)

Если кто-то из пассажиров пригородной электрички и обратил внимание на девочку-подростка, прижавшуюся к запотевшему стеклу, то, скорее всего, только мазнул по сгорбившейся фигурке равнодушным взглядом. Своих забот полно, а заплаканный подросток? Ну и что? То ли дело — рассада, за ней глаз да глаз нужен. А проблемами детей должны родители заниматься.

Мужчина в штормовке и тельняшке, с крупными чертами лица, исчерченного глубокими морщинами, делающими его похожим на каменное изваяние, незаметно кивнул куда-то вглубь вагона. Его спутница, молодая девушка с волосами, собранными в неопрятный хвост, прикусила губу, напряженно высматривая кого-то среди пассажиров.

Полностью поглощенная своими переживаниями, воткнув в уши капельки наушников и отвернувшись к окну, она не замечала ничего. Кто-то шумно опустился на сиденье. Девочка вздрогнула и повернулась, встретившись взглядом с девушкой чуть старше, в черной кожанке. Соседка неожиданно тепло улыбнулась и подмигнула.

— Что? — переспросила она, вынимая наушник…

— Что слушаешь? — дружелюбно спросила соседка.

— Да, так…, — пряча опухшие глаза, пробормотала девочка.

Попутчица взяла наушник, — Крутая песня, — одобрила она, — Куда едешь?

— Да, вот… С родителями поссорилась… Села на первую попавшуюся электричку. Не знаю, куда ехать? — с трудом сдерживая набегающие слезы, прошептала младшая.

— Ничего, бывает, — со знанием дела, поддержала ее девушка, — Слушай, может, пойдем ко мне, вина попьем.

Беглянка смутилась, — Мы с тобой не знакомы…

— Ну и что? Какая разница? Давай! — уговаривала соседка, — Если тебе реально некуда ехать, то давай ко мне! У меня все равно никого не будет дня три.

За беседой внимательно следил мужчина в штормовке, а возле его плеча суетилась девица, то и дело смахивая пряди волос, щекочущих лицо. Слов было не разобрать, но он, не отрываясь, следил выражением лиц девочек, иногда беззвучно шевеля губами в такт разговора.

Дача оказалась не в поселке. Идти нужно было через лес, и беглянка пожалела, что согласилась, но обижать новую знакомую, так вовремя предложившую ей помощь, не хотелось. Оглянувшись, она заметила идущих за ними высокого мужчину с громадной сумкой и девушку, возможно, его дочь. В этом не было ничего странного, ведь здесь должны быть дачи, но девочка напряглась. Спутница это заметила.

— Ты чего? Ты его испугалась? — она развернулась и обратилась к преследователю, — Дяденька, а можете вперед пройти, просто моя подруга боится.

Девочка смотрела на приближающегося широкоплечего хмурого мужчину и молодую девушку, едва достающую ему до плеча, и почувствовала нарастающую тревогу. Сорвавшись с места, она бросилась в заросли, преследуемая новой подругой. А среди деревьев мелькала другая бегущая за ней девушка, та, что сопровождала мужчину в штормовке. Вдвоем они довольно быстро ее догнали, и теперь стояли, тяжело дыша, с какими-то странными радостными улыбками на пересохших от быстрого бега губах. Оглянувшись, она увидела мужчину, напугавшего ее, и заметила, что его морщины странным образом разгладились, а с лица исчезло угрюмое выражение. Его темные, глубоко посаженные лаза смотрели почти ласково, по-отечески, что ли.

— Испугалась? — тихий голос чуть дрогнул. Мужчина протянул руку, отвел длинную, упавшую на глаза челку, и погладил дрожащую девочку по мокрой от слез щеке, — Тихо-тихо, все будет хорошо. Пойдем домой…, дочка.

* * *

«Вера Вячеславовна Стеклова

22.06.1968 — 26.10.1999

Личное дело № 1733/165891-22

Убита в 1999 году при невыясненных обстоятельствах.

Дело вел следователь по особо важным делам СК М.О. Огнарев…»

Андрей Сергеевич Стеклов тоже брал работу домой. Хотя, это сложно было назвать работой. Это то, с чем он просыпался каждое утро и засыпал каждую ночь. Услышав шаги, прокурор тут же сложил все материалы и спрятал в папку. Впрочем, слишком поспешно, и даже нервно, что не укрылось от взгляда дочери.

— Как ты? — шурша бумагами, поинтересовался Стеклов.

Есения проводила взглядом суетливые движения рук и плюхнулась на диван, — Он ненормальный, — и, закрыв лицо руками, выдохнула, — Как его, вообще, на службу взяли?

Андрей Сергеевич молчал, боясь вспугнуть столь редкие откровения.

— Что это за знаменитый метод такой, а? Как он может ловить маньяков, если он больной на голову? Я не понимаю… — рассуждала девушка.

— Что дальше решила?

— Отдохну…

— Правильно! — поддержал ее решение отец, — Есень, нет никакого метода, — он понизил голос, — Меглин ловит маньяков, потому что он сам — маньяк.

Меж бровей девушки залегла упрямая морщинка, она могла означать что угодно, но Андрей Сергеевич надеялся, что дочь его поняла правильно, и в этот раз поступит так, как надо, а не наперекор ему. Но все же, для собственного спокойствия, запер на ключ ящик стола, куда убрал папку с документами.

Есения твердо решила уйти со стажировки. Что может ей дать Меглин? Оказывается, он не сыщик, а маньяк, значит в раскрытии убийства ее матери он ей не поможет. Поэтому, она будет действовать самостоятельно. Дождавшись ухода отца, Есения вошла в кабинет. Один из ящиков стола был заперт, но она без труда нашла спрятанный ключ. Ксерокс равнодушно выплевывал копии материалов дела Веры Стекловой, а девушке не терпелось изучить содержимое документов там, где ее никто не побеспокоит. С улицы раздался нетерпеливый автомобильный гудок. Есения быстро убрала все следы своего пребывания в кабинете и поспешила к воротам.

На капоте свежевымытого Мерседеса сидел майор Меглин. Тоже, кстати, довольно неплохо выглядевший.

— Потрясена, — Есения улыбнулась, приняв соответствующую моменту небрежную позу, — Но это ничего не меняет, я ухожу, — она пожала плечами, словно ее решение было очевидным и неоспоримым.

Меглин никак не отреагировал на это заявление. Он даже не посмотрел в ее сторону. Это было обидно. А потом он выстрелил окурком куда-то в сторону и открыл дверцу, явно собираясь уехать.

Есения не выдержала, — Пять минут!

— Две минуты, — отрывисто бросил Родион Викторович и сел за руль.

Никогда еще Стеклова не собиралась так быстро, понимая, что следователь может запросто уехать без нее.

— Все прочитала? — хмыкнул следователь, устав от шуршания бумаг.

— Здесь страниц не хватает, — огорченно поджала губы Стеклова.

Меглин помолчал, а потом все же спросил буднично, — Что собираешься делать?

— Искать, — твердо ответила Есения, упрямо сведя брови.

Этот ответ ему понравился, он даже улыбнулся уголком губ, но как-то загадочно, словно говорил — «Ну-ну… Ищи...»

И снова провинциальный городок. На этот раз Тихвин. И переулок вымерший, и дома старые, и название странное — переулок Рыбный. От стены дома отлепился какой-то мужик, подошел к машине и молча отдал Меглину папку. Стеклова аж подпрыгивала на сиденье, стараясь заглянуть внутрь, пока следователь изучал содержимое. Наконец он заговорил:

— Света Приходько. Вышла на станции Васильково, до дома не дошла, — Родион Викторович бросил на колени стажера папку и продолжил скупо излагать факты, будто писал протокол, — Лес прочесали, тело не нашли. Есть шанс, что еще жива.

Есения уже поняла, что от Меглина можно ожидать чего угодно, но металлические интонации голоса следователя беспокоили, и словно в подтверждение ее опасений он добавил:

— Вернемся, можешь гулять на все четыре стороны.

Как-то сразу стало трудно дышать, она чуть было не спросила: «Почему», но вспомнила свой утренний демарш и притихла.

А следователь прищурился и нехотя выговорил, — Сейчас ты мне нужна.

Эта короткая фраза приободрила Стеклову, она захлопнула тонкую папку и тоном прокурорской дочки дала свой ответ, — Хорошо, — но при этом к следователю не повернулась, ясно давая понять, что это она одолжение делает, а не Меглин снизошел до ее скромной персоны.

* * *

На тарелке аппетитно дымилась яичница с помидорами. Деревенская, немного подгоревшая, но оттого еще более вкусная, с оранжевым желтком, похожим на утреннее солнце.

— Пожелай приятного аппетита! — напомнил мужчина в тельняшке совсем юной темноволосой девушке, которая вполне могла бы быть его дочерью.

Молча взяв тарелку, она спустилась в подвал, где на старом грязном матрасе со связанными руками сидела та самая беглянка из электрички. Она сжалась в комок и закрыла лицо руками. Темноволосая слегка подтолкнула ее, — На, поешь!

— Не буду! — закричала в ответ пленница.

— Жри, я сказала! — тарелка полетела на землю, а через несколько секунд захлопнулась крышка люка.

* * *

Есения злилась. На себя, что добровольно ввязалась в эту историю, на отца — за то, что мог бы быть более убедительным, а особенно на Меглина. На его способность молчать, игнорируя ее, на его непробиваемое спокойствие, на его долбаный метод, да в конце концов, на следователя в целом. Она безумно хотела во что бы то ни стало вывести его из себя, показать, что с ней нельзя так обращаться. Как только Стеклова приняла это решение, машина остановилась. Она едва успела прошмыгнуть за наставником в подъезд какой-то серой пятиэтажки.

На решительный стук дверь открыла женщина в халате, вытирающая руки застиранным кухонным полотенцем.

Меглин вошел без приглашения, оттеснив хозяйку к стене узенького коридорчика.

— Инспекция по делам несовершеннолетних, разуваться не будем.

Подобные визиты, по всей вероятности, уже не удивляли женщину, она только вздохнула устало, — У нас были уже следователи, я все им рассказала.

— Нам положено, жилищные глянем… У вас туалет где?

Хозяйка махнула полотенцем в сторону.

— Ага, — буркнул Родион Викторович.

Есения зачем-то пошла следом, но дверь захлопнулась прямо перед ее носом.

Меглин сидел на краю ванны, пытаясь успокоить дрожь в руках — опять приступ. Слишком часто… Он достал флакончик с таблетками, вытряхнул несколько штук на ладонь и запил водой из крана. Вода была невкусная, с запахом хлорки и неприятным металлическим привкусом, но холодная, почти ледяная. Следователь умылся, с наслаждением окуная лицо, уже не обращая внимание на запах. Приступ понемногу отступал. Закрепив результат глотком коньяка из фляжки, Меглин оглядел ванную комнату. Потрескавшаяся плитка на стенах, сантехника, сохранившаяся еще со времен Советов, в ванне замочено белье… Его внимание привлек навесной шкафчик, в котором обычно хранились лекарства. Сейчас на полочке одиноко лежал градусник. Все. Ни таблеток, ни мазей, ничего.

— Они дружили, — на этих словах следователь вошел в комнату, где стажер беседовала с хозяйкой, — Ну, правда, разное бывало, все-таки дети — есть дети. Она сейчас придет и все расскажет вам, — с его появлением женщина занервничала, теребя в руках полотенце, а глаза перебегали со стажера на портрет девочек-близняшек, висящий на стене, потом на Меглина, и снова на фото.

Родион Викторович прошелся по тесной комнате, никак не комментируя услышанное.

— А отец их, — уточнила Стеклова.

— Отец погиб. Давно. Девочкам еще года не было, — руки с коротко обрезанным ногтями сжали полотенце, а вокруг рта залегла горестная складка.

Меглин подошел к единственному окну, освещавшему узкую, как пенал комнату, — Вы нас оставьте, мы комнатку осмотрим. Хорошо?

Хозяйка ничуть не возражала, она, казалось, с облегчением покинула комнату, возвращаясь к нескончаемому потоку дел.

Следователь сел напротив Есении, туда, где только что сидела женщина, — Ну, начинай.

— Что? — захлопала ресницами стажер.

— Осмотр места жительства, — терпеливо пояснил Родион Викторович.