Тропа (джен)

Мне, двум моим соседям и молодёжи напротив всегда нравилось наблюдать, как по тропе передвигаются люди. Если они идут влево, в гору, то катят повозки и тащат на своих спинах мешки с какими-то камнями. Когда вправо — груз на их повозках и в мешках становится куда разнообразнее, а рядом с прежними шагают новые люди. Заметно, что они здесь впервые — одни со страхом и любопытством озираются по сторонам, другие вяло переставляют ноги, опустив голову в мрачном равнодушии или отчаянии.

Эта тропа пролегает здесь очень давно. В прежние времена движение на ней то становилось очень оживлённым, то почти замирало на долгие годы. Иногда ею пользовались не только люди, но и животные, орки, а также прочие существа. Но всё же люди ходили мимо нас чаще всего.

Обычно они на ходу разговаривали между собой, и мы слушали их речи, узнавая слова и запоминая их значение. С течением лет слова менялись, появлялись вещи с новыми именами, а люди… люди оставались такими же.

В последние годы движение на тропе стало более однообразным.

Правда, какое-то время по ней куда чаще, чем сейчас, перемещались группы людей с кирками, а повозки с камнями сновали в обоих направлениях. Затем наступил день, когда земля содрогнулась, с окружающих тропу скал скатились несколько глыб, а потом всё затихло.

Вскоре после этого происшествия мимо торопливо прошла группа людей с оружием. Назад они возвращались медленно — печальные, притихшие и задумчивые. С тех пор движение стало таким, как сейчас: камни налево, другие вещи и новые люди — направо. Однообразие нарушали только время от времени прибегавшие невесть откуда стайки падальщиков, кротокрысов или волков, копошившиеся в траве мясные жуки да птицы, которые пролетали мимо или присаживались отдохнуть и пропеть одну из своих песен.

* * *

Сегодня всё начиналось как обычно. Появился очередной караван. Мне пришлось до предела ускорить своё восприятие, чтобы не пропустить ничего интересного. Теперь люди не мелькали мимо, как падающие звёзды — удалось подстроиться под их торопливый ритм.

Мимо меня и моих соседей тянулись скрипучие, грубо сколоченные повозки, тяжело нагруженные камнями. Большая часть людей, кряхтя и переругиваясь, катила их вверх по тропе. Только несколько человек, с оружием и в крепких красных доспехах, шли налегке и зорко оглядывали окрестности.

Караван скрылся из виду, повернув за скалы. Стих натужный скрип колёс. Но тишина над тропой стояла недолго. Над самым низким из ближайших каменных выступов вдруг поднялась чья-то голова, а затем и остальное тело. Это был человек в синей одежде, отороченной волчьим мехом. На бедре у него висел меч, а за спиной — большой лук.

Человек внимательно огляделся вокруг и обернулся назад.

— Давайте лестницу! — приглушая голос, велел он.

Вскоре с уступа свалилась вниз верёвочная лестница, и по ней один за другим спустились вооружённые люди. Они рассыпались вдоль тропы, укрывшись в траве и за камнями. Ещё несколько человек затаились наверху, куда втащили и лестницу.

Долгое время тишину нарушали лишь редкая возня и шепотки в траве, да шелест ветра в листьях. Затем из-за скал слева послышались сначала отдалённые, а потом всё более явственные скрипы тележных колёс и человеческие голоса.

Когда караван поравнялся с местом засады, из травы в полный рост поднялись налётчики в волчьих шкурах с натянутыми луками и сразу же спустили тетивы. Целились они в основном в людей в красных доспехах, которые охраняли караван. Кто-то упал, пронзенный стрелами. Началась суматоха.

Большинство охранников сразу же оказались ранены, но благодаря прочной броне никто не погиб. В ответ защёлкали арбалеты.

Тем временем главный из людей, что вели караван, попытался навести хоть какой-то порядок. Он приказал как можно быстрее гнать повозки вниз по тропе и стал собирать вокруг себя ещё способных сражаться бойцов из охраны.

Повозки резво покатились под гору. Лишь возле предпоследней люди без доспехов замешкались, она остановилась, развернулась поперёк тропы, и в неё врезалась та, что шла следом. Раздался громкий хруст, у последней повозки подломилась ось, она опрокинулась и развалилась. Груз рассыпался по земле.

Главный, громко ругаясь, пинками и оплеухами растолкал сгрудившихся возле повозок людей. Повинуюсь его приказу, они вместе развернули оставшуюся целой повозку и быстро покатили её прочь.

Лишь один из людей заметался в панике, попытался проскочить мимо нападавших, но быстро понял, что оказался в тупике. Повернувшись к врагам лицом, он выхватил из-за пояса дубинку, но тут же упал, сражённый несколькими стрелами.

Летели стрелы и в главного охранника, но того вновь спасли доспехи. Убедившись, что все оставшиеся повозки в безопасности, он приказал своим людям отступать следом. Они стали пятиться, отстреливаясь из арбалетов. Но вдруг один из них рухнул как подкошенный, получив стрелу в лицо. Следом свалились ещё двое. Оставшиеся засели за разбитой повозкой и продолжали стрелять.

Один из нападавших закричал от боли и упал, получив в живот короткую толстую стрелу. Он свернулся на земле, прижал ладони к ране и тихонько подвывал от боли. Мне стало его жалко даже несмотря на то, что он был в числе тех, кто затеял эту бойню. Не меньшую жалость вызывали и другие убитые и раненые.

Остальные нападавшие, не желая разделить участь своего товарища, попрятались кто куда. Стрельба стала реже, а потом и вовсе прекратилось.

— Эй вы, псы Гомеза! — высунувшись из укрытия, крикнул один из людей в волчьих шкурах, лицо которого рассекал старый шрам.

— Чего тебе, шваль новолагерная? — отозвался главный охранник каравана.

— Нам нет нужды убивать вас. Можете проваливать! Только не оставьте товары с повозки.

— А если не уйдём?

— Тогда мы положим всех. Вас осталось всего пятеро, способных сражаться, а нас втрое больше! Обещаю, что не станем стрелять вам в спину.

— Ха! Поверить слову вора и убийцы из Нового лагеря?

— Буллит, мы же оба знаем, что ты прикончил людей куда больше, чем все мы, вместе взятые. Не строй из себя невинную дочку хоринисского лавочника! — засмеялся главарь налётчиков.

— У кого в Хоринисе ты видел невинных дочек, Ларес? — заржал в ответ главный охранник.

— По совести говоря, я уже и не припомню. Так что скажешь — начинать вас убивать, или пойдёте к себе в Старый лагерь жрать ветчину с пивом?

За повозкой возник и тут же погас короткий спор, и главный охранник снова подал голос.

— Хорошо, мы уходим! Но если снова начнёте стрелять, то клянусь клыками Белиара, это дорого вам обойдётся! — крикнул он.

— Катись уже отсюда! Тошнит от твоей гнусной рожи! — снова засмеялся главарь налётчиков.

— На свою бы лучше посмотрел… — проворчал Буллит и стал отдавать распоряжения своим людям.

Двое из них подхватили с земли третьего, который был ещё жив, а двое оставшихся во главе с Буллитом прикрывали их с арбалетами наготове. В таком порядке охранники отступили вниз по тропе и скрылись за скалами.

— Так, парни, быстро собираем всё ценное и сваливаем отсюда! — приказал Ларес своим подручным.

Те сразу же бросились к разбитой повозке и принялись распихивать по мешкам выпавший из неё груз. Главарь тем временем склонился над раненым.

— Ты как, дружище?

— Больно! Проклятый болт пропорол мне брюхо! — простонал тот.

— Ничего, потерпи, мне приходилось видеть раны и пострашнее твоей. Сейчас вернёмся в лагерь, и служители Аданоса живо поставят тебя на ноги. А потом вместе отметим сегодняшнюю удачу в таверне на озере.

— Поскорее бы, сил нет терпеть… — проскулил раненый.

Главарь налётчиков выпрямился.

— Эй, чего вы там возитесь? Давайте живее! — крикнул он остальным.

— Ларес, доспехи с дохлых стражников снять бы… — отозвался один из мародёров.

— Нет времени! Собирайте последние товары, и уходим!

Однако спокойно скрыться им не дали. Из-за скалы справа вдруг высыпала целая дюжина закованных в красную броню людей и с яростными криками бросилась к налётчикам.

— Стражники! Бежим! — заорал кто-то.

Люди в волчьих шкурах кинулись к верёвочной лестнице, которую их друзья уже снова спустили вниз. Они один за другим стали торопливо карабкаться вверх. Оставшиеся внизу натянули луки и начали стрелять.

Люди в красном остановились и подняли арбалеты. И хотя целиться им мешали камни и ветки, среди налётчиков сразу появилось несколько раненых. Правда, их состояние не помешало им благополучно унести ноги. В отличие от того, что валялся на земле с болтом в животе.

— Ларес, а как же я?! — прохрипел он.

— Извини, приятель! — бросил в ответ главарь, который отступал последним. Он повернулся и побежал к лестнице. Под злобный стук арбалетных болтов о камень быстро вскарабкался наверх и втащил лестницу следом.

— Ушли! — опуская оружие, с досадой выдохнул предводитель стражников — плечистый темнокожий человек. — Эх, если бы мы встретили ваши повозки чуть раньше…

— Может, попробовать перехватить на пути к Новому лагерю? — спросил Буллит, который тоже вернулся к месту засады.

— Пробовали уже. Не хочу больше терять людей без всякой пользы, — отмахнулся предводитель и обернулся к остальным. — Заберите мёртвых парней, надо их похоронить по-человечески.

— Там ещё рудокопа убили, — кивнул Буллит в сторону одного из моих соседей.

— Да Белиар с ним, не на тропе валяется, ходить не мешает…

— Торус, а с этим что делать? — спросил один из стражников, пнув раненого налётчика. Тот взвыл от боли.

— Повесить!

Стражники размотали верёвку и перебросили через мой сук — тот, что торчит в сторону тропы. На шею раненого накинули петлю, потянули за другой конец верёвки, и вскоре незадачливый налётчик, хрипя и суча ногами, повис среди моей редкой кроны.

— Привяжите покрепче. Пусть болтается в назидание другим, — распорядился Торус.

Вдруг в нескольких шагах от стражников сверкнула голубая вспышка, а на тропе возник ещё один человек — высокий, сухощавый, с седыми волосами. Одет он был в тёмно-красную мантию, украшенную вышитыми золотой нитью языками пламени. Оглядев место побоища какими-то белёсыми, словно незрячими глазами, новоприбывший досадливо поморщился и спросил:

— Ну, что тут у вас стряслось?

— Нападение, мастер Ксардас. Подонки из Нового лагеря. Совсем обнаглели... — ответил Торус, и в голосе его не осталось прежней властности — только робость и подобострастие.

— Понятно. Но, гляжу, вы уже и сами справились, — проговорил названный Ксардасом человек. — В ту сторону ушли?

— Да.

— Дозорного они не могли оставить?

— Вроде нет... — пожал плечами Торус. — Да и зачем? Они уже сделали, что хотели.

— Кто знает, что у них на уме. Лучше подстраховаться, — заявил Ксардас.

Он повернулся в мою сторону, воздел руки, что-то прошептал, и на уровне моих корней прокатилась волна какой-то серой мглы. Я ощутило холод, будто на горы Хориниса внезапно опустилась зима.

— Так-то оно вернее, — проворчал Ксардас.

— Мастер, что это за заклинание? Это же не огненная магия? — испуганно пробормотал Торус.

— Ты что, великий знаток магии? — резко обернулся к нему Ксардас.

— Н-нет...

— Тогда не лезь не в своё дело!

— П-простите, мастер...

Ксардас презрительно фыркнул, снова вскинул руки и исчез в голубом сиянии.

— Ну, что рты разинули? Ночевать здесь собираетесь? — рыкнул мгновенно преобразившийся Торус на стражников.

Вскоре, забрав тела убитых, люди ушли.

Остались лишь два трупа, я, двое моих соседей и несколько молодых деревьев, наших потомков, что растут по другую сторону тропы. Они возмущённо шелестели кронами, делясь впечатлениями от увиденного сегодня.

* * *

На Рудниковую долину опустилась ночь. Труп налётчика всё так же висел на моём суку, похолодевший и вытянувшийся. Соседи взирали на него и скорчившееся между корнями тело рудокопа с молчаливым ужасом. Молодёжь тоже притихла.

Молчало и я. Мою древесную душу, неотделимую от ствола, корней, веток и листьев, терзала боль. Она была куда сильнее, чем в тот день, когда в мою верхушку во время сильной грозы ударила молния. Я лишилось большей части кроны, обгорело и едва не погибло, но страдало не так мучительно, как сегодня.

Нет, мне за многовековую жизнь не раз приходилось видеть смерть. Засыхали деревья, рушились скалы. Волки рвали падальщиков, а люди убивали волков. Нередко они срубали и деревья, чтобы сделать из их стволов жилища, повозки и прочие нужные вещи. Но всё это было естественной частью жизни, которая текла вокруг. Однако на этот раз это было нечто противоестественное.

Трава у моих корней пожухла и почернела. Сами корни уже потеряли чувствительность и всё слабее подавали сок к ветвям и листьям. Похоже, волну смерти, выпущенную магом по имени Ксардас, мне не пережить. Я ещё пыталось бороться за жизнь, наполняя соком остатки убогой кроны, но уже отчётливо понимало, что погибну и останусь торчать возле этой тропы чёрной мёртвой корягой.

Мои соседи — куда более сильные и здоровые — тоже вряд ли смогут жить дальше. Тёмное заклинание поразило и их. Лишь молодые деревья по другую сторону от тропы продолжали упрямо гнать соки от корней к густой зелёной листве…