Сокол (джен)

Обманчиво мирный треск огня подпевал флейтам и барабанам музыкантов, что играли на площади за окном, встречая вечер и зажигая сердца прохожих, как рабочие зажигали жаровни и факелы на улицах Меридиана. Мелодия, звонкая, как тетива, летела над Пёстрым рынком подобно обронённым ястребиным перьям — легко, почти невесомо она ласкала слух и щекочущим прикосновением будоражила души.

Ширан обнаружила, что постукивает пальцами ей в такт, только когда оторвала взгляд от сумерек в узком проёме окна и заметила усмешку на скуластом лице своего наставника. Последний стук пальца о стол вышел резким, жёстким, подводя итог мелодии. Ашэй смотрел на неё с хитрым прищуром, подперев подбородок сцепленными руками.

— Никак предвкушаешь охоту, Сокол? — поддел он и, когда Ширан удивлённо приподняла брови, пояснил: — Ты отстукивала эту мелодию слишком резко и быстро, будто мысли твои занимает нечто другое.

— Ты же знаешь, к чему я стремлюсь, — пожала плечами та.

Они сидели за столом в просторном зале, озарённом лишь огнём в очаге да несмелым лучиком едва показавшейся над горизонтом луны, у самого окна, где гомон и смех охотников не заглушал музыку снаружи. Сегодня их собралось больше обычного: чествовали нового Ястреба Солнца, принёсшего самый внушительный трофей за последнее время. К Ястребам и Дроздам присоединились птенцы, оказавшиеся в этот час в Меридиане или приехавшие специально на празднество.

Нет большей чести, чем стать Ястребом Солнца. Когда-то, будучи девчонкой, Ширан заглядывала в окна Дома охотников с крыши напротив, представляя себя в их рядах. Ей виделось, как она возвращается с трофеем гигантской машины, и охотники чествуют уже её, лучшую из лучших… Ястреба Солнца. Она смастерила лук, упражнялась в стрельбе, но, конечно, не могла сразить даже самую слабую машину. Старшие сёстры смеялись, и насмешки подстёгивали Ширан гнаться за мечтой всё усерднее. Она становилась старше, искала части машин, старалась собрать лук, стрела из которого способна пронзить линзу рыскаря…

И вот она здесь. Уже не наивная девчонка, бежавшая за недостижимым, а молодая женщина, сумевшая добыть три полусолнца в охотничьих угодьях. Гордость смирившейся с её выбором семьи, полноправная охотница, гроза машин… Дрозд. Уже не птенец, каким Ширан впервые шагнула на эти ступени, но и не Ястреб.

Только его ученица.

Ашэй ничего не ответил на её замечание. Тоже посмотрев в окно, на городские огни, он поднял кружку и отпил пенной браги. Ширан ругала себя за неосторожные слова, ведь Дом охотников диктует свои правила. Так ли она хочет добиться большего, если Дрозд может стать Ястребом только после гибели своего наставника? Будучи птенцом, Ширан не думала об этом, но потом её выбрал Ястреб, и теперь, глядя в его цепкие, как у настоящей птицы, глаза, она не знала, чего хочет. Нужна ли ей мечта, если её исполнение требует жестокой потери?

Стоят ли звание Ястреба и шанс однажды возглавить Дом охотников того, чтобы больше никогда не услышать это гордое, красивое прозвище, сказанное с задором и восхищением — Сокол? Ширан пугала мысль, что Ястребы всё равно когда-нибудь уходят на свою последнюю охоту. Нельзя всю жизнь сражаться с машинами и умереть от старости. Рано или поздно и её Ястребу, первому, кто увидел в ней потенциал и открыл дорогу к мечте, встретится противник, который окажется ему не по зубам.

Каждый раз, стоило этой мысли прийти в голову, Ширан гнала её. Смотрела на подвешенного на цепях у них над головами мёртвого громозева, напоминая себе, что кто-то одолел и эту ужасающую машину. Вот и сейчас она подняла взгляд на огромную механическую тушу. Ашэй понял это по-своему.

— Мечтаешь когда-нибудь сразить такого же?

Звук его голоса вернул Ширан в реальность. Что бы ни ждало их впереди, сейчас они здесь, и это главное. Её наставник жив, он рядом. Он всегда поможет, прикроет, поддержит…

— Это была бы достойная охота, — уклончиво ответила Ширан.

Принеся трофей подобной машины, она докажет, что однажды из неё тоже выйдет достойный Ястреб. Её переполнило предвкушение. Захотелось схватить лук, вскочить из-за стола и мчаться туда, где их ждёт новая грозная машина. Та, что ничем не хуже громозева.

— Я вижу нетерпение? — приподнял уголки губ в усмешке Ашэй.

— Вспомни себя, когда был Дроздом, — фыркнула Ширан. — Скажешь, не рвался в бой?

— Не скажу, — качнул головой Ястреб. — Каждый Дрозд хочет проявить себя.

— Но не у каждого получается? — поняла его с полуслова Ширан. — Твой предыдущий ученик… Что с ним случилось?

Но Ашэй только покачал головой, вздохнув каким-то своим мыслям, залпом допил брагу и громко поставил кружку на стол.

— То, чего не случится с тобой. Пошли, — с этими словами он поднялся и перелез через скамью.

Он никогда не рассказывал о предыдущем Дрозде, не отвечал на расспросы и становился мрачнее тучи каждый раз, когда Ширан пыталась вызнать что-нибудь, будто воспоминания нависли над ним тенью, которую не развеет свет Солнца. Так нависает чувство вины.

Ни разу не обернувшись, Ашэй вышел за дверь, и Ширан не оставалось ничего, кроме как поспешить за ним. Из тёплого, душного зала, чьи каменные стены ещё не забыли полуденную жару, она нырнула в свежесть ночи. На выложенном камнем крыльце перед ней выросла широкая спина наставника: он всё-таки остановился подождать её, а, услышав позади её лёгкую поступь, двинулся дальше.

Ширан следовала за ним на некотором расстоянии, окидывая цепким взглядом горожан. Спешащие простолюдины, громкоголосые торговцы Карха и Озерам, прогуливающиеся или глядящие на вечерние тропики аристократы… Ширан поймала себя на том, что больше не ассоциирует себя с последними. Она происходила из знатного рода, но сейчас от них, разодетых в яркие, очень дорогие одежды и украшения, её отличал головной убор из перьев и частей машины, напоминающий птичий клюв, а вместо шелковистых, приятно холодящих кожу тканей на ней позвякивала лёгкая броня — в тех же ярких цветах, что так нравятся Карха, сделанная из трофейных металлических осколков в сочетании с тканью.

— Ты мне так и не сказал, почему мы идём на охоту одни, — напомнила Ширан.

— Потому что это личные счёты, — голос Ашэя зазвенел, как сталь.

Ширан нахмурила брови, обдумывая услышанное. Погибший Дрозд, о котором наставник не любит вспоминать, месть машине… Догадка заставила её с сожалением поджать губы. Что она могла сказать? «Сочувствую»? Вот только Ашэю её слова не нужны. Ему нужна помощь в неравном бою.

Когда джунгли сменила пустыня, а край горизонта побагровел и залился золотом, охотники Карха поднялись на вершину холма, с которого открывался вид на бескрайние пески, расчерченные лентой реки, скалы и далёкую крепость — одну из тех, через которые проходят странники из других племён на пути в земли Карха. Зажмурившись, Ширан подставила лицо спускающемуся с гор ветру, что легонько перебрал её рассыпанные по плечам тёмные волосы.

Услышав шелест песка, Ширан схватилась за лук и открыла глаза, но противника рядом не было: это Ашэй спустился к реке, чтобы пополнить запас воды. Он присел на берегу и опустил бурдюк в кристально чистый поток, наверняка не забывая поглядывать по сторонам: за пределами Меридиана небезопасно, а уж так далеко от Алмаза и вовсе ни на миг нельзя ослаблять бдительность.

Ширан окидывала взглядом окрестные холмы и скопления валунов, представляя, как совсем недавно Ястреб и Дрозд сражались здесь с машиной. Как стрелы отскакивали от брони, а от клёкота звенело в ушах, пока машина не нанесла всего один удар — смертельный… На миг ей почудилось, будто ветер всё ещё пахнет металлом — остро, тошнотворно.

Ширан повела плечами, сбрасывая наваждение. Не самые подходящие мысли перед боем. Повесив бурдюк на пояс, Ашэй направился к ней, а она подняла взгляд на плоский край скалистой гряды. Небо светлело медленно, неохотно сменяя монотонный синий цвет на всевозможные оттенки багрянца и золота, а облака светлели, из тёмных, как глубь озера, становясь фиолетовыми, а из фиолетовых — розовыми.

Безмятежным рассвет был недолго. Уже в следующий миг багрянец стал похожим на кровь, а алый диск солнца заслонила крылатая тень. Гигантская птица раскинула механические крылья.

— Буревестник! — только и успела предупредить Ширан, чем заставила Ашэя обернуться.

И небо пронзил клёкот, предвещающий скорый конец. Охотники бросились в разные стороны и укрылись за валунами. В мгновение ока чудовищная машина преодолела отделявшее её от совсем крохотных для неё людей расстояние и, выставив когти, устремилась вниз.

— В сторону! — поднимаясь и вскидывая лук, крикнул Ашэй.

Ширан среагировала мгновенно — она выкатилась из-за валунов за миг до того, как промчавшийся над самой землёй буревестник разбил камни в пыль. С разочарованным криком он взмыл в небо на огромных крыльях, за которыми тянулся реактивный след. Перевернувшись на спину, Ширан выпустила ему вдогонку стрелу, но та, конечно, лишь ударилась о металлический хвост и, сломанная пополам, полетела вниз.

И только сейчас Ширан заметила, что у машины нет одного двигателя. На его месте осталось только сломанное крепление, будто кто-то уже отстрелил компонент… И она знала, кто. Ранить буревестника — такое не каждому охотнику под силу. А победить его — честь даже для Ястребов.

Ашэй снова натянул тетиву. Наконечник стрелы следил за виражом машины, словно хищник, выгадывающий момент для атаки. И машина такой момент предоставила. В ответном пике она устремилась к земле, и на груди у неё заискрился разрядник. Буревестник словно не чувствовал стрел, бьющихся о броню, и уж точно ни одна из них не могла его остановить.

Ашэй выстрелил в очередной раз, когда на землю уже посыпались разряды молний. Хлипкая защита разрядника отвалилась, и в тот же миг он кувыркнулся в сторону. Ширан прильнула спиной к одинокому дереву, прячась от острого взгляда птицы под кроной. Снопы искр цепью опадали на землю и гасли, оставляя за собой жжёный след, и любой из них мог в один миг убить слишком хрупкого для этого нового мира человека.

Почти вертикально буревестник устремился ввысь. Ширан отпустила стрелу. Звонко хлестнула воздух тетива, наконечник взрезал воздух — и один из двигателей машины, лишившись крепления, разлетелся пополам во всполохах синего огня. С полным злости механическим урчанием буревестник накренился на одно крыло.

Но оба охотника понимали, что менее опасным он не стал. Нет, наоборот — они его разозлили. Взмахнув крыльями, как если бы это как-то помогало такой тяжёлой махине держаться в воздухе, буревестник окутал себя разрядами молний. Сфера сверкающих росчерков ширилась, сыпя искрами, разрасталась, пока не стала больше самой машины, и Ширан невольно замерла, поражённая этим зрелищем. Но замерла она только на секунду, потому что короткий окрик наставника встряхнул её:

— Сокол! Прячься!

Не успел он договорить, как Ширан юркнула под прикрытие камней. Она никогда не видела, как буревестники накапливают энергию, но слышала о том, что за этим последует, и сейчас надеялась только, что Ашэй тоже успел найти укрытие. Потому что в следующий миг буревестник приземлился с такой силой, что содрогнулась земля, и вокруг него вспыхнул настоящий электрический шторм. Воздух затрещал, запах грозой.

Ширан схватила с пояса канатомёт. Едва отсверкала гроза, она выскочила из укрытия и выстрелила. Толстый канат прикрепился к крылу машины, и та тут же метнулась к охотнице. Выстрелив другой конец каната в землю, Ширан бросилась в сторону.

Она не успевала. Совсем чуть-чуть, но и этого хватало, чтобы механическая птица сомкнула на ней смертоносный клюв. Но с другой стороны вылетел ещё один канат, и связанный буревестник упал, пропахав землю металлическим корпусом. Он лишь слегка зацепил охотницу по инерции — и она, сбитая с ног, упала на песок в нескольких метрах от того места, где только что находилась.

В глазах потемнело, и только прохладный песок под щекой не дал Ширан даже на миг потерять сознание. Она перевернулась на спину. Сквозь звон в ушах донеслись щелчки канатомёта и яростный клёкот машины. Лязг, топот, свист вспарываемого резкими движениями воздуха… Рассветное солнце коснулось лица. Щурясь, Ширан прикрыла глаза рукой — но она приподняла веки, и время снова побежало в не терпящем промедления темпе.

Опомнившись, Ширан подхватила лук и вскочила. Связанный буревестник рвался из пут, и канаты были готовы вот-вот треснуть, а Ашэй не успевал разорвать дистанцию до того, как птица кинется на него. Две стрелы плавно выскользнули из колчана, оперение защекотало ладонь. Ширан до упора натянула тетиву. Вдох. Выдох. Рука задрожала от напряжения.

Ширан разжала пальцы. Прочертив воздух, стрелы пробили разрядник, и он, уже окончательно сломанный, вспыхнул множеством молний. Машину закоротило, но всего на пару мгновений: не успели охотники выпустить по ней и нескольких стрел, сбить с крыльев хоть пару двигателей, как она поднялась на лапы и с силой, разрывая канаты, обернулась вокруг своей оси.

Сверкнул в лучах восходящего солнца бритвенно острый хвост, и алым на нём стал не только свет. Ашэй упал, как подкошенный. Ширан почувствовала, как сердце пропустило удар. «Нет, только не это!» — билась отчаянная мысль. Но она не могла броситься к наставнику, забыв о буревестнике.

Буревестник повернулся к ней. Линзы на металлической птичьей голове горели угрожающим красным светом. Машина уже искрила, но серьёзные повреждения не мешали ей сражаться. «А мне не помешает сражаться боль!» — решила Ширан. Она не сбежит, не подставится под удар, попытавшись добраться до Ястреба. Она прикончит машину, а потом дотащит его до крепости. И его спасут, всё снова будет, как до этой злополучной охоты — Дрозд, которую он зовёт Соколом, и Ястреб. Её Ястреб…

Ширан выхватила новую стрелу — отбойную. Буревестник расправил крылья, под которыми полыхнули синим его уцелевшие двигатели. Последний двигатель под повреждённым крылом… Ширан выстрелила за миг до того, как машина взлетела и устремилась к ней, готовая разорвать стальными когтями.

Сработал эхо-патрон. Двигатель оторвало вместе с куском брони. Но Ширан на это уже не смотрела — она перекатилась в сторону, и за её спиной грузно рухнул в песок буревестник. Не дожидаясь, когда он поднимется, она обернулась и выпустила ещё одну стрелу. Теперь уже — в клюв.

Разлетелись сбитые сжатым воздухом осколки брони. С возмущённым клёкотом буревестник подпрыгнул. Ширан отскочила, и он вонзил когти в землю там, где она только что стояла. В воздухе просвистел окровавленный хвост. Охотница Карха пригнулась, пропустив его над собой, и наложила пару высокоточных стрел на тетиву.

Она выстрелила ровно в тот миг, когда машина оглянулась, и точно в то место, где темнела прореха в броне. Стрелы вонзились в синтетические мышцы. Посыпались искры, клёкот превратился в скрежет, и механическая птица упала, подняв клубы пыли. Свет в её линзах угас.

А Ширан, мигом забыв о сражённой машине, подбежала к наставнику, упала перед ним на колени, бросив рядом лук. Песок под Ястребом стал бурым от крови. Жуткая рана пересекала тело — хвост буревестника вспорол броню, как пергамент. Но Ашэй был ещё жив. Он открыл глаза, поднял погасший взгляд на Дрозда — и, протянув к ней руку, невесомо погладил по щеке.

— Сокол… — едва слышно выдохнул он. Из уголка его рта потекла багровая струйка.

Ширан накрыла его руку своей, сжимая в ладони грубые от стрел пальцы. По её щекам прочертили дорожки слёзы.

— Всё будет хорошо, слышишь? Ашэй… — всхлипнула она. — Продержись ещё чуть-чуть, крепость совсем рядом! Прошу…

Она не знала, кого хочет утешить — его или себя. Ашэй, похоже, знал, что она не успеет, даже если попытается. Времени слишком мало, чтобы добраться с ним до крепости или привести помощь. Ширан тоже это понимала, но не знала, что ещё сказать. Как простить себе собственное бессилие…

— Послушай, Ширан, послушай, — тихо попросил Ашэй. Та снова взглянула на него, и он, натужно сглотнув, продолжил: — Эта машина… Месть… Я не думал, что всё сложится… так. Мне казалось, мы ещё отпразднуем эту победу, как я не смог отпраздновать её со своим Дроздом. С той, что была до тебя. Я не сумел её спасти… Зато сумел уберечь тебя.

Дыхание перехватило. В горле стоял ком.

— Ты должна вернуться в Дом охотников, — продолжал Ашэй. — Обещай, что сделаешь это. Что станешь Ястребом, как и хотела. Я был готов уйти, когда потерял Дрозда… но появилась ты. Тебя вела мечта. Ты сильная, гордая… Ты не Дрозд, Ширан. Ты Сокол. Самый настоящий Сокол. Я остался, чтобы обучать тебя. Больше… Больше было некому.

С каждым его словом дышать становилось всё труднее. Ширан наклонилась к наставнику, прижалась к его лбу своим. Отчасти потому, что разобрать его слова становилось всё труднее, отчасти — потому, что не сделала этого раньше.

— Я не хочу становиться Ястребом такой ценой… — сквозь слёзы выдохнула Ширан.

— Не в цене дело, Сокол, — Ашэй улыбнулся. Ласково, ободряюще, как не улыбался никогда. — Ты боишься. Но тебе пора расправить крылья. И может, когда-нибудь ты станешь Ястребом Солнца…

Ширан хотела сказать хоть что-то, но сказать было нечего. Она почувствовала щекой тепло дыхания — в последний раз. А когда подняла голову, Ястреб уже не дышал. Что-то надломилось внутри, и Ширан не услышала собственного крика…

…Она вернулась в Дом охотников с трофеем буревестника, но без триумфа. Зашла в зал в скорбном молчании, и по её лицу все те, кто ждал, что следом появится её Ястреб, поняли, что произошло. Как поняли они и то, что ей это звание не нужно, что она предпочла бы остаться Дроздом хоть навсегда, если бы только он был рядом.

Но этот жестокий мир, где соседствуют люди и сталь, распорядился иначе.

* * *

Ширан смотрела на рассвет. Алое солнце отразилось в её глазах, озарило всё тот же головной убор, похожий на птицу. Как и тогда, много лет назад, когда оно, солнце, вставало над пустыней, красное, как кровь… Ширан тряхнула головой. Время лечит, раны затягиваются, и нечего их бередить.

Она сидела на ступенях Дома охотников, и прохладный утренний ветер играл её волосами. Мимо, будто проснувшись в одно мгновение с Меридианом, проходили люди — Карха, торговцы, странники из далёких земель… И каждый из них нёс за плечами свою историю. Может быть, счастливую, может — трагичную. И каждый мог рассказать её, как рассказала охотникам свою Ширан. Рассказала целую вечность назад и порой рассказывала вновь, когда появлялись новые люди и спрашивали, кем был тот Ястреб, что научил её побеждать самые свирепые машины.

И Ширан никогда не отказывалась рассказать. Он, её Ястреб, был достоин того, чтобы о нём помнили, как о славном охотнике. Таким запомнила его и она — не умирающим у неё на руках, а тем, кого представляет любой птенец, слыша гордое: «Ястреб».

Позади раздались шаги. Осторожные, лёгкие, словно тот, кто вышел только что на крыльцо, не хотел потревожить сидящую там женщину.

— Ты Ширан? — окликнули её.

Она обернулась. Перед ней замер птенец — совсем молодой охотник, только-только получивший полусолнца и поспешивший в Меридиан в надежде достичь своей мечты.

— Мне сказали, ты готова взять в ученики Дрозда… Ястреб, — птенец смотрел на неё с восхищением и… надеждой.

Ширан кивнула.

— Так и есть. Добро пожаловать в Дом охотников, Дрозд… Но Ястреб — всего лишь звание.

— А как же тогда к тебе обращаться? — птенец — теперь уже Дрозд, — удивлённо уставился на неё.

Ширан приподняла уголки губ в улыбке, полной тепла и грусти.

— Все зовут меня Соколом.