Семейное дело (джен)

— Да понимаю я, что это просто ограбить хотели! — Тарас Петрович Смолокуров тяжело вздохнул. — Вне всякого сомнения. Только вот труп тогда откуда? Вы его знаете? — пристав обратился к хозяину кондитерской, который пришел поутру в свое заведение и наткнулся на настоящий погром: витрины были разбиты, вчерашняя выпечка раскидана по полу, ящики со сладкой пудрой и цукатами разломаны, а их содержимое рассыпано по подоконникам да разбитым стеклам витрины. Венцом же происшествия стал найденный в кладовой труп молодого человека лет двадцати пяти, перемазанного лучшим заграничным джемом, что использовался только для самых дорогих пирожных.

— Первый раз его вижу! — хозяин кондитерской, Иван Иванович Петров, был невысоким человечком в дорогом костюме и с огромными золотыми часами, которые все норовили выскользнуть из бокового кармана. — Никогда его здесь не видел. К тому же… Вы посмотрите, как он одет! Такие люди ходят по трактирам да дешевым бистро. Что ему делать в моей кондитерской? Ко мне из самых богатых домов Петербурга за пирожными да тортами заказы шлют, а тут какой-то студентик без роду и племени.

— Так говоришь, что не знаешь его!

— Так они все на одно лицо. И даже одеваются одинаково. Сколько таких перевидал. Стоят перед дверью, зайти хотят, да чего тут без денег делать? Изредка кто решается порог переступить да купить что-то подешевле. Обычно перед барышнями хвосты распускают. Вон, на прошлой неделе, один такой зашел. Сам голодными глазами на все глядит, да для девицы, что с ним пришла, денег не пожалел. Два пирожных дорогих и чай с прянностями пила. Погодите-ка… — Петров вдруг осекся. — Точно! Он и был. Как же я сразу не припомнил! Картуз на нем другой. И штаны тоже. Те, в которых был, подороже да почище. Вы гляньте, если у него на правой руке кольцо дешевое с черным камушком, то точно он.

— И откуда столько подробностей?

— Так мы с Аннушкой, что гостям чай заваривает, следили за ним. Уж больно вид голодный. А если он барышню свою привел для того, чтобы подозрение от себя отвести? А сам с револьвером грабить нас кинется? Сейчас какую газету ни открой, все про кражи да убийства пишут. Вот и попробуй угадай, кто в заведение зашел.

— Есть камень! — Ухов, который при словах про приметы, отправился на труп еще раз посмотреть, протянул Смолокурову серебряный перстень.

— Ты зачем его с руки снял! Вот зачем? — загремел Смолокуров. — Мало ли какие следы на нем были!

— Так не на руке он был, Тарас Петрович! Рядом лежал.

— И как же он с пальца-то слетел? — пристав задумчиво повертел перстень в руке, а потом поднес к глазам и взглянул внимательнее. — Надо ж. Чудеса какие.

— Что такое, Тарас Петрович?

— Да ты сам смотри, Ухов. Блестит как монетка новенькая. Вымыл его кто-то да рядом с телом и бросил. Только вот зачем такие ухищрения? Следов что ли, преступник оставил таких, что только мытьем убрать возможно?

— Тарас Петрович, — Ухов тоже пригляделся. — Мал этот перстень покойнику. Руки у него, как у мастерового. Пальцы большие, натруженные. Если он и студент, то где-то еще работает. А перстенек — именно что перстенек. Маленький больно. Больше для женской руки подходит.

— Вот и я об этом подумываю. Он мне разве что на мизинец налезет, да и то вряд ли. Что-то тут концы с концами не сходятся. Хозяин!

— Тут я! — Петров, явно прислушивавшийся к разговору, сделал шаг вперед и чуть не наступил на кусок торта с черникой, что лежал на полу.

— Про барышню давай расскажи.

— А чего про нее рассказывать? Невысокая. По новой моде с волосами короче некуда, — Петров сморщился, будто кислого переел. — Одета вроде прилично, но кто там сейчас разберет, что прилично, а что нет. Платье из материала красивого. Это я запомнил. Аннушка тогда еще сказала, что такого оттенка ткань быстро разбирают. Цвет называла, да я в этих женских штучках не силен. Но хотел Аннушке отрез на платье подарить именно такой. Аннушка к родне уехала. Как вернется — вы ее спросите. Может, она что еще припомнит.

— Обязательно расспросим. А пока проверьте, ничего не украли? Кроме тех денег, что тут были.

— Так сейф у меня с секретом! — гордо провозгласил Петров. — Да и денег там не особо.

— А вы все равно проверьте. Мало ли что для отвода глаз преступники могут сделать. Вдруг и побили все для того, чтобы не подумали чего лишнего.

— Ну если вам это так важно, — Петров пожал плечами и направился внутрь помещения.

— Ухов, давай за ним. Что-то не нравится мне его внезапное прозрение про студента с пирожными. То все они у него на одно лицо, то описание выдает такое, будто с жертвой дружен. Да и то, что Анна эта в отсутствии, тоже странно. Посреди летнего сезона помощницу отпускать… Давай, бегом, пока он из сейфа чего не повытаскивал.

— Думаете, Тарас Петрович, что хозяин тут замешан? — Перетрухин с обожанием смотрел на пристава, что еще раз со всем вниманием оглядывал разгромленную залу, где гости кондитерской пили чай и угощались пирожными. А сейчас еще и лимонадами да мороженым. Мороженым! Тарас Петрович понял, что с самого прихода не давало ему покоя. Кондитерская эта была известна еще и тортами, что из мороженого делали. Тарас Петрович сам водил сюда Анфису из дома купца Милованова эту новомодность пробовать. Аппарат тогда ему показывали, из Франции привезенный, что на торты эти листы режет. В самом начале лета водил. Кондитерская эта тогда множество новых покупателей приобрела. Вот только в зале не Петров был.

— Вот! — в залу размашистым шагом вошел Ухов, держа в руке шкатулку. — Он, — Ухов кивнул в сторону семенившего за ним Петрова, бледного и будто бы испуганного, — порвать какие-то листы отсюда норовил. Я вовремя успел, а то бы по клочкам собирать пришлось бы.

— Так, так… — Смолокуров открыл шкатулку и принялся осматривать бумаги. — Да ты погляди только! Завещание. И не Иван Иванович Петров в наследниках заявлен, а Петр Иванович Петров. Это кто ж так тебя обойти сумел?

— Батюшка на старости лет с ума сойти изволили! — Петров пожал плечами. — Брату покойному все завещал. А тот пять лет уже как потонул.

— Точно ли потонул? — ухмыльнулся Тарас Петрович. — А кто ж тебе помогал в начале лета?

— Никто не помогал. Да и кто мог? Петр в кулинарном деле ничего никогда не понимал. Каменщиком в пику отцу устроился. А потом и утонул. Напился, да в речку полез.

— А что здесь происходит? — пристав обернулся на девичий голос. Перед ним стояла юная особа с короткой стрижкой и больше похожая на мальчика-гимназиста, чем на барышню.

— А вы кто?

— Анна Игнатова, — девушка уставилась на перстень в руках у Смолокурова. — А Петя где? Это я ему подарила. Мы жениться хотели. Он мой носил на цепочке. Как обещание мое.

— Это какой же Петя?

— Петр Иванович, — что-то явно заподозрив, Анна обернулась к Петрову. — Оказия сорвалась с поездкой. А поезд только вечером. Вот я и решила прийти, узнать, что вы решили.

— Поделить хотели? — Смолокуров вздохнул. — Вечно так при дележе имущества. Кто-то оказывается хитрее и получает все.

— Петя хотел свое заведение открыть. Мы и место присмотрели. И часть имущества перевезли.

— А студенты у вас бывают?

— Здесь? — Анна покачала головой. — Иван Иванович их на дух не переносит.

— Перетрухин! Своди барышню в кладовую. Пусть официально подтвердит. А вы, — Смолокуров оглядел Петрова, который внезапно побледнел и упал на колени, — сейчас мне расскажете, как брата два раза убивали.