Простите, я специально (джен)

Йокогама, словно гигантский зверь, медленно просыпалась ото сна, продирая свои глаза и избавляясь от дрёмы. Улицы заполнялись зевавшими прохожими, клубами пара, поднимавшегося от труб автомобилей, запахами утреннего кофе, наливавшегося в чашки в уютных кафе. Солнце только-только начало пробиваться сквозь плотные тучи, освещая знакомые улочки. В это время дня Йокогама была ещё спокойна и умиротворена, балансируя на грани между сонным утром и городской суетой.

Черная, тонированная и, возможно, бронированная машина плавно подъехала к кирпичному, но явно новому двухэтажному зданию, что терялось на фоне небоскребов и пряталось среди зелёных зарослей. Со всех сторон его подпирали различные магазинчики, лавки и скромные кофейни. Люди неспешно двигались по тротуарам, проводя свой выходной так, как хотелось им. Только Мори, с завистью смотревший на прохожих, свой выходной желал провести иначе.

Слаженный, крепкий водитель в черном костюме и солнечных очках вышел, чтобы открыть переднюю дверь, выпустив его, одетого не по погоде: в плащ с высоким воротником и накинутым красным шарфом, а после потянулся к задней двери, но вовремя себя остановил, вспомнив о правилах безопасности. В следующую минуту дверь с силой распахнули изнутри, чудом не задев водителя, а из салона лицом в асфальт вылетел перебинтованный подросток. Зыркнув на мужчину снизу вверх обманчиво невинным взглядом единственного незабинтованного глаза, он поспешно полез обратно в машину, куда его отчаянно пускать не хотели, выталкивая ногой.

Мори тяжело вздохнул, устало потёр переносицу и молча перекинул подростка через плечо, не утруждая себя лишними уговорами. Водитель в этот момент, как ему и положено, притворялся слепым и глухонемым.

— Чуя-кун, выходи.

Рыжая макушка немедленно показалась из салона, осмотрелась по сторонам, и на тротуар, чуть светясь красным, опустился второй подросток, нахлобучив на голову шляпу. Водитель, работавший на Мори уже не первый год, поспешил уехать подальше от эпицентра, заранее предвидя приближающийся апокалипсис.

Дазай, болтавшийся на плече, потянулся длинной рукой за шляпой напарника, но Огай, предугадывая его действия, уже сделал шаг вперёд, направляясь в сторону входа, уверенный, что Чуя последует за ним.

Стоматологическая клиника оказалась самой обычной, но новой и добротной. Чистые светлые стены, улыбчивый и доброжелательный персонал, готовый за лишнюю плату выполнить любой каприз. Сам Мори никогда бы в такое место не пошел, но Фукудзава-доно намекнул, что первоклассные сотрудники легко находят язык с разного рода детьми и умело прикидываются слепыми и глухими, так же как и посетители. Зная подопечного своего бывшего телохранителя, Мори без лишних колебаний отправился туда решать свои проблемы, о существовании которых он даже не подозревал, когда заводил в организации подростков.

Поднимаясь по лестнице, при этом неся на плече своего протеже, который подозрительно притих, явно планируя либо план побега, либо мести, а второй рукой держа поближе к себе одного из Членов гребаного Исполнительного Комитета Портовой мафии, Мори, босс организации, думал о том, что это и есть кара небесная за все грехи его. Наверное, со стороны выглядели они нелепо, но ради того, чтобы спасти свои нервы и родную организацию, Огай был готов потерпеть некоторые неудобства.

Он даже подумать не мог, что самый опасный дуэт Йокогамы, способный всего за ночь уничтожить целую вражескую организацию, боится зубных врачей. Для него это стало настоящим ударом. Сразу после Накахары, свалившегося ему на голову в тренировочном зале, где прятался Двойной Черный. Радовало лишь то, что с воспитанием он не прокачал, потому как правду о своем состоянии они не выдали даже под угрозой пыток. Пришлось подкупать конфетами Эдогаву. Мори даже не удивился, узнав, что подростки в очередной перепалке умудрились повыбивать друг другу зубы. Пару лет назад это было обыденностью, а теперь молочные сменились коренными, и игнорировать крошившиеся премоляры и моляры больше не представлялось возможным.

Изначально Мори отправил обоих к штатному врачу, но тот через пару часов заявился с заявлением об увольнении, а при отказе начал угрожать пистолетом. Не Мори. Себе. Огай накапал ему валерьянки и отправил работать обратно в морг. Там пациенты молчали и не возникали.

С каждым сделанным шагом Мори чувствовал нарастающую неловкость, что для него, босса мафии, явлением было крайне редким. С одной стороны, ему казалось, что выглядит он максимально нелепо, с другой — задумывался, почему его это волновало.

Осаму неожиданно взбрыкнулся всем телом, угрём выскользнув из хватки прямо в руки Чуе. Использовать способность на Дазае он не мог, но был достаточно силен физически, чтобы подстраховать напарника и не дать разбить голову о пол, как бы тот не мечтал об этом. В обычное время эти двое пытались перегрызть друг другу глотки, но стоило им объединиться, и они превращались в бомбу замедленного действия. И он в очередной раз задался вопросом, почему решил вести их лично, а не поручил Коё или… Или… Или ещё кому-нибудь, кого не жалко.

Мори тяжело вздохнул, проследил усталым взглядом, как обрадованные своей хитростью подростки бросились наутёк. И резко сделал подсечку. Чую рефлексы не подвели, поэтому он, использовав способность, завис в воздухе. А вот Осаму ещё нужно было работать над ловкостью. Как бы часто он не рассуждал о смерти, убиться головой о кафель явно не собирался. Поэтому ухватился за напарника, пытаясь не упасть. Накахара витиевато выругался на французском, приятно удивив знанием языка. Коё говорила, что он быстро учится, но Мори ещё не доводилось оценить его способности.

Яркая голубая вспышка на мгновение ослепила и дезориентировала на манер светошумовой гранаты.

Огай ещё не растерял форму, поэтому не дал самому опасному дуэту Йокогамы бесславно умереть в стоматологии, поймав камнем полетевшего с лестницы Накахару и удержав покатившегося вслед за ним по ступенькам Дазая. Бросив на разом притихших подростков предупреждающий взгляд, он снова закинул Осаму на плечо, схватил за руку Чую, сделав вид, что не заметил проскочившего на его лице смущения, и продолжил путь.

Вот она — причина, по которой Мори не мог доверить это дело хоть кому-нибудь. Разве что Коё. Но та раскусила его, стоило перешагнуть порог ее кабинета. Ни жалостливыми глазами, ни премией, ни даже отпуском подкупить ее не удалось. Озаки одним взглядом высказала свое мнение относительно сложившейся ситуации, из рук в руки передала ему своего подопечного, предупреждающе сверкнув глазами, и закрыла перед его носом дверь, оставив взглядом Хатико пялиться на древесину. Самый опасный дуэт Йокогамы они воспитывали вместе, а отдуваться в итоге приходилось ему одному.

Огай подавил горестный вздох. Он предполагал, что подростки будут пытаться сбежать. И пусть Мори не сомневался в том, что сможет с ними справиться, все же решил перестраховаться. Хироцу со своими людьми дежурил не только у всевозможных выходов, но и по всей улице. Мори ведь не просто так руководил целой организацией. Он умел просчитывать действия противников и предотвращать их. А так как Дазая с Накахарой они воспитывали лично, то… От них можно было ожидать чего угодно.

Оказавшись на нужном этаже, Огай понял, что зря беспокоился за свою репутацию. Находившиеся у кабинета родители даже не посмотрели в его сторону, слишком занятые тем, чтобы успокоить своих чад. А те, кто бросил короткий взгляд, источали искреннее понимание, сочувствие и моральную поддержку. Мори некстати подумал о том, что она ему пригодится, потому как атмосфера в помещении наводила ужас больший, чем в его подпольной клинике и на нижних этажах мафии. Чуя даже опасливо шагнул ему за спину, волком смотря на окружающих, пока Осаму, опущенный на пол, укрылся за полами его плаща, с любопытством и лёгкой опаской поглядывая оттуда на дверь, откуда доносились душераздирающие крики. Он явно был заинтересован тем, какие там применялись пытки, и одновременно обеспокоен, что им придется туда идти.

Огай, окинув взглядом жавшихся к нему подростков, вновь тяжело вздохнул, досчитал до десяти и, схватив обоих за руки, двинулся к свободным местам в тени коридора, откуда хорошо было видно дверь. Накахару и Дазая он усадил по обе стороны от себя, чтобы они, во-первых, не подрались, во-вторых, не так быстро составили очередной план побега. Навязчиво мелькала мысль пристегнуть их к себе наручниками, но здравый смысл оказался сильнее.

— Ведёте себя, как маленькие, — проворчал он, подумав, что Элис права, называя его стариком. — Не наигрались? Нянчусь, будто вам по пять.

— Смею напомнить, что в пять вы со мной так не возились, — надул губы Дазай.

— Только потому, что в пять я не был с тобой знаком. И не надо придуриваться, будто я никогда о тебе не заботился, — не дал ему возразить Мори.

Осаму возмущённо набрал в лёгкие воздух, но быстро сдулся. Возразить ему было нечего. Огай и вправду многое ему дал. И пусть совесть Дазай не то потерял, не то вовсе с рождения был ей обделен, всерьез задеть чувства наставника никогда не пытался.

Между ними временно воцарилась тишина, которой Мори воспользовался, чтобы осмотреться. Мысленно он уже наметил пути отхода в случае предвиденных или нет ситуаций, а также возможные пути побега своих подопечных. Профессиональная привычка.

Люди вокруг суетились, сюсюкаясь как с совсем еще маленькими детьми, так и с откровенно взрослыми лбами, которые были явно старше его собственных. Мори даже не чувствовал себя не в своей тарелке и почему-то испытывал гордость, потому что его «отпрыски» не позорили. Чуя привычно хмурился, сверля табличку на двери показательно безразличным взглядом. Только лёгкое постукивание ногой выдавало его волнение. Осаму, успев стянуть его шарф, что-то из него вязал. Огай надеялся, что не удавку. Взрослые в помещение бросали на него завистливые взгляды, пока сам он, изображая внешнюю расслабленность, пытался уследить одновременно за двумя подростками и при этом не заработать косоглазие.

Двойной Черный вел себя удивительно смирно, лишний раз не дергаясь и не огрызаясь. Мори грешным делом подумал, что им и вправду захотелось внимания, поэтому они не придумали ничего лучше, чем вытащить его на совместную поездку хоть куда-нибудь. С Осаму станется предложить что-то подобное, а Чуя, как не ругался, поддерживал все его планы. Не сглазить бы. Огай осмотрелся в поисках дерева, а не найдя, трижды хлопнул ладонью по двум макушкам. Хотя бы одна из них должна быть деревянной.

— Мори-сан, я хочу пить, — настойчиво подёргал его за рукав Дазай, заглянув в глаза своим цепким взглядом и ткнув пальцем в сторону стоявшего неподалеку кулера.

Огай посмотрел в указанную сторону. Недолго помолчал, оценивая риски. Лицо его приняло отрешённо пугающее выражение, и какая-то девочка, глянувшая на него, расплакалась. Отпускать Дазая от себя дальше, чем на метр, предвещало проблемы, а если не отпускать, то тот обещал чайной ложкой выесть ему мозг. Взвесив все за и против, он коротко кивнул, разрешая. Осаму заметно повеселел. И пусть на лице у него даже мускул не дрогнул, Мори заметил блеск в глазах.

Его протеже стремительно подскочил на ноги, словно устал сидеть, сунул ему в руки скрученный в петлю шарф и почти вприпрыжку направился к кулеру.

— Мори-сан, — негромко позвали уже с другой стороны, — можно мне тоже попить?

Чуя, смотревший побитым котёнком, совершенно не вызывал подозрений. Чистый и поистине невинный взгляд голубых глаз будто глядел в душу. Огай, босс мафии, ложь чувствовавший за версту, как сухари, раскусывавший чужие планы и авантюры, даже не подумал заподозрить подвоха. Будь с ним Коё, она бы не позволила ему совершить ошибку. Но ее не было.

— Иди, — кивнул он вслед Накахаре, поспешившему за Осаму, что уже пытался свернуть кулеру голову: снять бутыль.

— Надо что-то делать, — негромко озвучил Чуя очевидное, покосившись на босса, и показательно взял одноразовые стаканчики, протянув один из них напарнику. — Я не могу больше сидеть без действия в ожидании скорых мучений.

Он, с трудом подавляя раздражение, принялся наполнять стаканчик водой, не заметив, как под действием способности его шляпа невольно поднялась над головой. Дазай, выглянув из-за спины напарника, с облегчением заметил, что наставник на них не смотрит, пытаясь развязать свой шарф, и грубо пихнул Чую плечом, оттолкнув в сторону и аннулировав способность. У Накахары хватило ума не врезать напарнику в ответ, чтобы не привлечь внимания, а Дазай лишь чудом удержался, чтобы не выдать очередную шутку про «дрессированных псов».

— О, неужели ты уже готов к побегу? — привычно протянул он, едва заметно пропитывая голос ядом. — Я уж думал, что ты смирился.

Он смотрел, как вода заполняла стаканчик, краем глаза наблюдая за напарником, что подпирал рядом стену и показательно медленно цедил жидкость.

— Это не смешно! У меня уже зубы скрипят от ожидания. Надо придумать план!

— Чуя такой трусишка, — надул губы Дазай, метнувшись к Накахаре и поддев его шляпу пальцами. — Стоматологи не такие страшные.

— В таком случае, — Чуя резко отобрал шляпу, залпом выпил воду и, кинув стаканчик в урну, ткнул пальцем в грудь напарника, — ты идёшь первым. Говорят, девочек надо пропускать. Я тебе лично дверь открою и придержу, чтоб не прищемил себе ничего.

— Чуя такой джентльмен, — всплеснул руками Дазай, как бы случайно плеснув водой в лицо Накахары.

Тот незамедлительно схватил его за грудки, вжав в стену. Натянувшаяся ткань рубашки неприятно давила и натирала кожу даже сквозь бинты. Осаму привычно оскалился и ухватился за сжимавшую его одежду руку, но не пытался ослабить хватку, только принял более устойчивую позу, чтобы не рухнуть на пол, когда его отпустят.

— Я хотел предложить тебе устроить драму: ты упадешь в обморок, а я буду требовать экстренной помощи, но твой план выбить друг другу больные зубы тоже неплох.

Заметив, что Осаму следит, чтобы они не привлекали внимания Мори, Чуя сам немного ослабил давление и шагнул ближе, удачно закрыв их своей спиной, чтобы со стороны не было видно, о чем они говорят. С босса станется читать по губам.

— Мы это утром трижды делали, — процедил он сквозь зубы. — Твой гениальный мозг никак не поймет, что Мори-сан не ведётся на наши спектакли.

— Тогда притворимся, что у нас срочное дело, — нисколько не задетый, предложил Дазай.

— Какое же, если нас отстранили от работы на несколько дней?

— Отпросимся в туалет и просто сбежим?

— Ты напрасно считаешь Мори-сана дураком.

Сбоку раздался хлопок двери, и по коридору разнёсся громкий плач. Скорее даже вопль, заставлявший кровь стыть в жилах. Дазай с Накахарой одновременно обернулись. Из кабинета на руках вынесли заливавшуюся слезами девочку. Родители ее выглядели измученно и словно постарев на несколько лет, а у девочки взгляд был далеко не детский. Она будто видела в своей жизни дерьма больше, чем они, малолетние исполнители Портовой мафии, выросшие в трущобах.

Проследив, как удалились на лестницу жертвы стоматолога, а в пыточную принялись затаскивать очередного ребенка, каждый из них, мысленно что-то для себя решив, посмотрел в глаза напарнику.

— Окно.

Воспользовавшись тем, что Мори тоже на мгновение отвлекся, оба ринулись к единственному выходу из сложившейся ситуации. Про то, что запасные выходы по приказу босса могут охраняться, они подумали, а про окна — нет. Второй этаж никого не смутил. Они бы прыгнули даже с крыши высотки, если это гарантировало им спасение от кресла стоматолога.

Перед носом показалась пожарная лестница. Чуя спустился первым. Просто прыгнул вниз и, засветившись красным, плавно опустился на землю. Но стоило ногам коснуться твердой поверхности, как со спины обхватили крепкие руки, а рот зажала ладонь в белой перчатке. Даже рефлексы не поспели за резвостью и точностью чужих действий. Осаму, не обладавшему способностью летать, пришлось воспользоваться лестницей, и он не сразу обратил внимание на непривычно бесшумного напарника. А когда заметил, было уже поздно. Его грубо сдернули за подол плаща с последних ступенек и закинули на плечо. Насупившийся Чуя, как посылка, болтался, зажатый второй рукой.

Хироцу-сан уже при прошлом боссе был пожилым, но силы ему было не занимать. Тащил двоих подростков в одиночку, особо не напрягаясь. Только закурить не мог. Руки были заняты. Но тут словно из воздуха возникла Гин, протянув сигарету и щёлкнув зажигалкой, вновь испарилась. Значит, где-то у запасного выхода должен был пинать балду Тачихара с отрядом. На задания их обоих пока не брали, но караулить выходы доверяли. Даже если через них собирался бежать Двойной Черный.

— Возвращаю в целости и сохранности, — поклонился Хироцу, опуская перед Мори подростков.

— Спасибо, Хироцу-сан, — дежурно улыбнулся Огай, послав капитану Черных ящериц благодарный взгляд и сделав мысленную пометку выписать тому премию в этом месяце. А ещё дать несколько выходных в качестве моральной компенсации за потрёпанные нервы.

Проводив удалившегося Хироцу взглядом, Мори перевел внимание на замерших перед ним подростков. Чуя стоял, понурив голову, и смотрел на него из-под полей шляпы, выражая искреннее раскаяние, в отличие от Осаму, сложившего руки на груди и показательно отвернувшего голову. Босс подавил тяжёлый вздох.

— Сели.

Он знал, что от его тона у подростков по коже пробежали мурашки. Даже у Дазая, как бы тот не делал вид, что ему все равно. Оба заняли свои места, и пока Накахара отвлекся на маленькую зареванную девочку, с восторгом в глазах потянувшую ручки к его шляпе, Осаму, не терзавшийся совестью, вновь стащил с него шарф, дав Мори заметить свои дрожащие пальцы. Огай соврет, если скажет, что его не радует наличие страхов у подопечных. Глупо, но они свидетельствовали о том, что для подростков ещё не всё потеряно, что жизнь не сломала их окончательно и бесповоротно. Шанс на спасение был. Совсем крошечный, но одно только его наличие уже давало Мори надежду.

Огай никогда не признается, но дети в организации были ему дороги. И он старался как мог, чтобы в тяжёлых мафиозных условиях они не забывали, кем являются. Не теряли себя. Ему не нужны бездушные машины, безоговорочно выполняющие приказы. Ему нужны сотрудники. Верные и умеющие хотя бы изображать наличие здоровой психики.

Мори сам не заметил, как накрыл подрагивающие пальцы, что вновь мучили его шарф. Холодные и нездорово бледные, особенно контрастирующие с кроваво-красной тканью, они напряжённо замерли под чужой теплой ладонью. Дазай не пошевелился. Даже голову не поднял, продолжая сверлить взглядом руку, лежавшую поверх его собственных. Но Огай почувствовал, что он затаил дыхание. Выждав какое-то время и дав подопечному привыкнуть к прикосновению, Мори осторожно, на пробу, провел по коже подушечками, незаметно прижав большой палец к запястью, нащупывая пульс. Тот бешено бился, как птица о прутья клетки, ломая крылья.

Он оглянулся на Чую, который возился с девочкой, что до этого пугливо жалась к своей маме, до побеления костяшек сжимая в цепких ручонках мягкую игрушку. Щёки у нее были мокрые и румяные от слез, но она уже не плакала, с трепетом оглаживая пальчиками поля врученной ей шляпы. Её мать, с осунувшимся, усталым лицом, обнимая дочь, одарила его благодарной улыбкой за временную передышку, видимо, не добившись внимания самого Чуи. Взрослые у Накахары интереса не вызвали, в отличие от маленьких детей. Они милые, невинные, искренние, ещё не познавшие горечи этого мира. В них ещё светит солнце, лучами которого они стремятся поделиться.

Чуя, пусть и обратил все свое внимание на малышку, украдкой поглядывал по сторонам. И по тому, как он еле заметно хмурился, Мори сделал вывод, что подросток о чём-то серьезно задумался. И его догадка подтвердилась, когда подопечный начал исподтишка смотреть то на женщину, прижимавшую дочь к своему боку, то на него.

Огай мысленно взвыл. Он был готов предоставить недолюбленным и обделённым не просто родительским вниманием, а в принципе, родителями подопечным свою заботу. Но не разом. Его настолько просто не хватит.

Мори обернулся на Дазая, собираясь убедиться в том, что тот ещё рядом, несмотря на то, что он продолжал держать его за руки. Протеже тоже заинтересовался взаимодействием напарника с ребенком. Смотрел непривычно задумчиво, словно пытался решить какую-то сложную задачу. Страхи у детей тоже простые, но они остаются страхами, вызывая невинную реакцию: слёзы. Девочка не плакала, только цеплялась за маму, пряталась за ней, чтобы не видеть пугающей иглы. Ей было за кем спрятаться.

Мори попеременно всматривался в лица подопечных, что сейчас осознавали для себя что-то очень важное, и пытался подавить сочувствие на этапе его зарождения. В мафии не было места для сантиментов. Любая слабость могла стоить жизни. А Огай заботился о безопасности подопечных. Он и так давал детям все, что только мог.

«А нужно ли им это?» — едко поинтересовалась совесть почему-то голосом Коё.

Поразмышлять ему не дали.

— Дазай Осаму, — донеслось из-за двери, и Огаю показалось, что время на мгновения остановилось.

Его ладони сжали так же неожиданно, как и предплечье. Оба подопечных вцепились в него, не то ища поддержки, не то в попытке удержать на месте. Он не зря первым записал на прием именно Осаму. Оставить его одного в коридоре значило в ближайшие месяцы искать с собаками в лучшем случае по всей Йокогаме, в худшем — по всей Японии, а может, и того дальше. А остаться стеречь свою «праву руку» и отправить в кабинет одного Чую: платить за разрушенное в щепки здание и отчитываться перед Ане-сан за лишнюю детскую травму. А Дазай в данном случае не просто не попытается помочь напарнику, но ещё и сам взрывчатки доложит.

— Идем, Дазай-кун, — легко высвободив свои руки, Мори постарался улыбнуться как можно искреннее, понимая, что Осаму не пойдет с ним, если хотя бы предположит фальшь.

— Нет.

Огай тяжело вздохнул. Этого следовало ожидать. Он честно игнорировал сочувственные взгляды других родителей.

— Осаму, не вынуждай меня применять силу.

Подопечный даже ухом не повёл, но Мори таким было не взять. Он достаточно насмотрелся на выходки своего самого опасного дуэта. Одни только гора скумбрии в коридоре мафии и пошлые рисунки в отчётах чего стоили. А это лишь вершина айсберга. Огай, собрав остатки терпения, решил просто внести протеже в кабинет, но тот увернулся, перевернулся и, как краб, вцепился в стул, со скрежетом потащив вслед за собой, когда Мори потянул его за ноги. Окружающие зажали уши от пронзительного скрипа металлических ножек по плитке. Сам он не обращал на это внимание, собираясь затащить подростка в кабинет со стулом или без него.

Мори поздно подумал о том, что стоило связать подопечному руки хотя бы своим шарфом. На помощь Дазаю, что неудивительно, пришел Чуя, удержав стул. Его самого за край жилета держала девочка, и если бы не аннулирующая способность Осаму, он бы решил, что она эспер, потому что движение импровизированной репки резко встало.

— Чуя, я целый месяц не буду называть тебя собакой, — заголосил Осаму.

— Я отпущу, если не заткнёшься, — рыкнули в ответ, и Огай решил сменить тактику.

Под всеобщее удивление он отпустил Дазая, неаккуратно уронив его ноги на пол. С хищной улыбкой оголодавшей акулы, что приметила добычу, шагнул ближе к подросткам, отметив, как вздрогнул Накахара, вжав голову в плечи, рук, правда, не разжав, а Осаму зажмурился, словно ожидая, что его сейчас ударят. И прибегнул к запрещённому приему. Начал щекотать подопечного.

Сперва тот держался. Когда ловкие пальцы пробежались вдоль ребер, он только шумно втянул носом воздух. Напрягся всем телом, прикусив губу почти до крови, терпя изо всех сил, но хватило его ненадолго. Вскоре подросток начал мелко подрагивать и издавать звуки, напоминавшие подавившуюся чем-то крупным чайку, а после и вовсе отпустил спасительный стул, чуть не шлёпнувшись на пол в попытке уйти от прикосновений. Мори вовремя предостерег его от встречи с полом, вновь закинув себе на плечо.

— Чуя! Спаси! — отчаявшись, Осаму решил до конца отыгрывать роль капризного ребенка, видимо, ожидая, что нервы наставника все же сдадут, и потянул руки в сторону напарника.

— Чуя-кун, даже не двигайся, — Мори смерил его предупреждающим взглядом, но заметив, что тот как-то чересчур уж сильно побледнел, понял, что перестарался, и ободряюще приподнял уголки губ.

Не хватало ещё ненароком запугать Накахару. Дазай хотя бы знал, что он спустит им с рук эту театральщину, пусть и не понимал почему. А вот Чуя нет. Поэтому и старался изо всех сил быть послушным и полезным. К тому же если он вынудит Чую шарахаться по углам, то Коё его самого заставит по углам писаться. Она быстро привязалась к мальчику и даже Огаю не разрешит его обижать.

Клиника и вправду была хорошей, потому что ни медсестра, ни врач не выказали удивления, когда он внёс Осаму в кабинет. Хотя они, скорее всего, видели и не такое.

Занести он его занёс, а вот усадить в кресло не смог. Подопечный обхватил его, как коала дерево, руками в плащ вцепился так, что воротник начал приносить легкое удушье, и категорически отказался слезать.

— Дазай-кун, зуб вылечат. Хочешь ты или нет, — Мори перешёл на уговоры с оттенком лёгкой угрозы. — Разница лишь в том, окажешься ли ты под домашним арестом.

Он посягнул на святое. Шантажировать подопечного особо было нечем, и только его свобода и отсутствие тотального контроля оставались неприкосновенны. Мори знал, что Дазай скрипел зубами только от одной мысли о том, что окажется заперт в стенах штаба наедине с отчётами под его личным надзором, лишённый уймы возможностей бороться с преследовавшей его скукой.

Подопечный пробурчал ему в пальто что-то нелестное, но конечности разжал и аккуратно сполз вниз, облегчив страдания поясницы наставника. Как ни крути, а Мори был уже не молод. Самостоятельно двигаться в сторону кресла Дазай отказался, поэтому Огай просто подтащил его за шкирку и усадил, придержав за плечи, когда подросток предпринял последнюю попытку сбежать. Врач уже успел подготовить инструменты и включить лампу. Он, как настоящий профессионал даже попытался Дазая успокоить и приободрить, но тот посмотрел на него таким мрачным взглядом, что Мори, дружелюбно улыбнувшись, попросил с ним не разговаривать, опасаясь за жизнь стоматолога. Он ведь не был виноват, что к нему на прием попал сам Демонический вундеркинд, который предпочтет избавиться от любых свидетелей его слабостей. Не отбери заранее Мори всё возможное оружие, Дазай бы давно вытащил пистолет.

Осаму уже даже не пытался притворяться, что не боится. Схватился за его руку, как утопающий за соломинку, но рот послушно открыл. Вполне спокойно перенес осмотр и противное шкрябанье зондом по зубам. Только смотрел загнанным в западню зверьком и по цвету сливался с белыми стенами. Ладонь наставника он сжимал все крепче и крепче, и Огай честно пытался абстрагироваться от, казалось, беспочвенного напряжения, что постепенно росло внутри.

Нервы у Осаму сдали, когда он услышал про анестезию. На Мори посмотрели снизу вверх, жалобно, с блестящими от подступающих слез глазами. Он почти повелся. Почти.

— Не бойся. Это не больно.

Непривычная мягкость в голосе стала неожиданной для них обоих, вызвав неловкую паузу, в которую они обменивались взглядами. Огай делал вид, что ничего не произошло, а Дазай пытался понять, не померещилось ли ему от страха. С его лица слетели маски и наружу вылезли искренние эмоции, что показалось Мори очень интересным. Он мысленно поставил галочку на этом воспоминании, собираясь позже проанализировать его в тишине.

— Лжёте! Вы когда уколы делали, то же самое говорили, — Осаму отмер и вернулся в свою роль, показательно надув губы и отвернув голову.

— Не преувеличивай.

Ему показали язык. Огай сдержал тяжёлый вздох. Он был уверен, что прививки ставил совершенно безболезненно, но его подопечный любил драматизировать и заражать этим своего напарника.

Когда на свету блеснуло острие иглы, Мори пришлось буквально прижать Дазая за плечи к креслу и пообещать после выполнить любое его желание. Это было сделкой с самим демоном, который за свои мучения высосет из него остатки души, но на что не пойдешь ради здоровья детей.

Осаму напрягся. Буквально натянулся, как струна, стоило врачу нанести обезболивающий гель. А когда иголка осой ужалила десну, он содрогнулся всем телом, заскулив побитой собакой, отчего Мори даже стало его жалко.

— Расслабься. Я рядом. И никому не позволю тебя обидеть.

Он свободной рукой дотянулся до растрёпанной макушки, положив на нее ладонь, напоминая о своем присутствии. Это то, в чём подопечный сейчас по-настоящему нуждался. Огай смерил врача, разбиравшего шприц, острым взглядом, который буквально кричал: «Я уничтожу тебя, если посмеешь ему навредить». Мужчина предупреждение уловил и принял к сведению, и только дернувшийся кадык выдал его нервозность.

— Самое страшное позади, — негромко заметил Мори, уже не пытаясь задумываться над своими действиями.

Подопечный не ответил. Посмотрел долгим взглядом, расшифровать который он не сумел. В темных омутах появилось что-то неуловимое. Чужеродное, обещавшее стать родным. Ослабла хватка на его руке. Пальцы теперь просто мягко удерживали ладонь.

Следующие пятнадцать минут пролетели быстро. Осаму, очевидно, не чувствуя боли, которую так не любил и ожидал от лечения, расслабился и не противился действиям врача. Смирно сидел, не дергаясь лишний раз. Только глаза не открывал и руку наставника не выпускал, усиливая хватку всякий раз, как включалась бормашина. Они закончили быстрее, чем Мори мог надеяться, отчего он мысленно вознёс молитву всем известным богам. Казалось, никто даже сильно не пострадал — ни физически, ни морально. Огай с замиранием сердца следил за последними этапами: врач проверил пломбу, отшлифовал ее и… Отпустил их. Где-то на улице облегчённо выдохнул Хироцу-сан.

Мори сам почувствовал внезапный прилив сил. Даже напряжение, что сковывало его не меньше, чем подопечных, наконец, начало отпускать. Он под дулом пистолета ощущал себя спокойнее, чем в поликлинике с двумя подростками. Ему определенно нужно выпить валерьянки, а лучше чего-нибудь покрепче. На радостях Огай помог измученному страхом Дазаю выбраться из кресла, придержав за руку, когда тот запутался в собственных ногах. И приобнял подопечного за плечи. Тот скривился, как от кислого лимона, всем своим видом показывая, что ему неприятно. Правда, сам прильнул к его груди, на какие-то мгновения спрятав лицо в складках одежды, успокаивая нервы и учащенное сердцебиение.

— И стоило так волноваться?

— Будьте осторожны, Мори-сан, а то вдруг вам по злому умыслу случайно упадет на голову, скажем… Люстра

Он в ответ только хмыкнул и, убедившись, что подросток твердо стоит на ногах, направился к выходу.

Оба они сделают вид, что этого дня никогда не было. И все сотрудники автоматически забудут про его существование. Только Дазай поздно ночью придет к нему в кабинет, волоча за собой плед. С невозмутимым и даже недовольным видом ляжет на диван, показательно игнорируя наставника, согнувшегося над бумагами, и спокойно уснет. А утром специально не задумается о том, как оказался в своей комнате и почему не мучили кошмары.

До двери оставались считанные шаги. Огай даже успел взяться за ручку, когда Осаму остановил его, настойчиво потянув за рукав. Он вопросительно посмотрел на подопечного, который, хитро улыбнувшись, набрал в лёгкие воздух и… Закричал. Мори в недоумении даже не смог должно отреагировать, беспомощно посмотрев на врача. Но от него и медсестры поддержки ждать не стоило. Они просто не реагировали. Настоящие профессионалы. Ему бы такие железные нервы. Надо бы поинтересоваться секретом такого спокойствия. Не пьют же они вместо чая валерьянку, в самом деле.

Дазай тем временем резко замолк и посмотрел так, что Мори увидел чертей, плясавших в темных и глубоких омутах. А вечеринка у них там была знатная. Гуляли с размахом. Он весь подобрался, готовый к любому сюрпризу. Не прогадал. Подопечный щёлкнул пальцами и потерял сознание, явно собираясь довести наставника до инфаркта. Мори успел подхватить его до того, как темная макушка встретилась с белым кафелем. Так и пришлось вынести бессознательное тело подопечного на руках, чтобы в коридоре привести в чувство, выяснить, что это было. А потом отвести на прием уже Чую.

Чуя. Его не было. Как и девочки. Как и половины коридора. Дазай распугал всех своих воплем. Перепуганные дети, как тараканы, забились во всевозможные щели и затаились.

— Кто-то все же окажется под домашним арестом, — процедил Мори, усадив Дазая на стул и похлопав по щекам.

Ответом ему послужила издевательская улыбка, так и кричащая о том, что подопечный испытывает его терпение. Дазай всегда вел себя пренебрежительно. Прямо показывал, что даже босс и наставник ему не указ, отчего самые преданные старшие сотрудники его откровенно не любили. Они не знали, что Дазай будет первым, кто встанет на его защиту.

Огай иногда сравнивал его с дворняжкой, что будет насмерть драться за того, кто подарил ей дом, семью и смысл жить. Он видел то, что подопечный скрывал за масками, знал, что за тварь жила внутри Осаму. Черная дыра, медленно пожирающая его изнутри. Ее нужно кормить эмоциями. Чуя с этим отлично справлялся, терпя напарника и давая нужную отдачу на его выходки. Но Мори тоже нужно было реагировать, потому что именно он занимал центральную роль в импровизированном мире подопечного. Будь это иначе, тот давно бы ушёл, а не позволял медленно снимать с себя не только бинты, но и маски. Разрешал обнажать израненную душу, которую Огай заклеивал пластырями.

— Сам исправишь последствия своего розыгрыша? — поинтересовался Мори, уже зная ответ.

— А что мне за это будет? — с хитрой улыбкой протянул Дазай, подавшись ближе к нему.

— Дай подумать, — он показательно зажал подбородок указательным и большим пальцами, выдержав паузу. — Я тебя не накажу.

— Это нечестно, — Осаму сложил руки на груди, откинувшись назад. — Я пострадавшая сторона. Меня пытали!

Огай помассировал пальцами переносицу. И не поспоришь. Подопечный откровенно нарывался, что было видно по коротким взглядам, которые тот бросал на него, следя за реакцией. Что на них нашло. Он, босс мафии, как книги читал врагов и их действия, а разобраться в мотивах подростков не мог. Хотя бы догадывался, чего ждал от него подопечный. И в этот раз Осаму желаемого не получит.

— Ты прав, — смиренно согласился Мори, уловив недоверие подростка, и прошёлся вдоль коридора, раздумывая, куда мог спрятаться Чуя.

Коё хорошо его натаскала. Пара лет, и в маскировке ему равных не будет. А пока было над чем работать. Он остановился у кулера, убедившись, что Чуя не приклеился где-нибудь под потолком на манер паука и не притаился в каком-нибудь из углов. Накахара был миниатюрным, он мог и не заметить его. Правда, подростку об этом знать не стоило. Дазай и так издевался над его ростом, а если ещё и он начнет, то Коё отрубит ему катаной голову. Мори неспешно прошёлся до запасного выхода, выглянув на улицу, где Гин с Тачихарой на лавочке играли в карты. Но, завидев его, Мичизу со страху попытался проглотить колоду, вытянувшись по струнке вслед за подскочившей и порозовевшей щеками Гин. Выглянул в окно, кивнув курившему Хироцу. Шугнул за раскидистым фикусом толпу детишек. Выудил из-за кулера ту самую девочку, вручив ее прямиком в руки матери. Чуи нигде не было. Он покосился на ухмылявшегося Осаму. Замер посреди коридора, делая вид, что вновь осматривает потолок. Резко обернулся, поймав поздно среагировавшего подростка за руку.

— Неплохо, Чуя-кун, — похвалил Мори, подняв уголки губ. — Осталось поработать над контролем эмоций. Я слышал твое нервное дыхание. А кто-то может услышать и учащенное сердцебиение.

Накахара потупил взгляд, неловко кивнул, показывая, что услышал, и принялся нервно крутить в руках шляпу. Мори еще не видел его таким. Даже в их первую встречу Чуя пытался разнести в щепки его кабинет, а не мялся в нерешительности. Где-то в подсознании Коё огрела его веером по голове. Огай сделал то, что никогда прежде. Подол пальто и концы красного шарфа подмели пол, но колени не хрустнули, когда он опустился перед подростком на корточки, компенсируя разницу в росте.

— Чуя-кун, — позвал он, доверительно заглянув в глаза, и накрыл ладонями чужие руки, прекращая издевательство над шляпой, — ты-то чего испугался? Ты же ещё ни разу у стоматолога не был.

Подопечный ответил не сразу, но Мори его не торопил, позволяя взвесить в голове все за и против.

— Дазай сказал, что это больно, — стыдливо опустив голову, сдал он напарника.

— Больно будет кому-то сидеть за подобные выходки, — вздохнул Мори, бросив укоризненный взгляд на протеже. — Давай отомстим ему.

— Как?

У Чуи загорелись глаза. Как можно отказаться, когда сам босс предлагает развести Осаму. Накахара, выслушав указания, под недоверчивым взглядом Дазая, сам зашёл в кабинет. Тот делал вид, что ни капельки не расстроен несостоявшимся представлением. И вообще ничего он не планировал. Мори, сдержав довольную ухмылку, последовал за подростком, закрыв дверь, но так и остался у входа, оказывая моральную поддержку и выполняя роль вешалки для шляпы, которую ему доверили на сохранение. Прежде чем сесть, Чуя помялся у кресла какое-то время, словно не мог понять, как оседлать бирюзового коня. На врача он реагировал спокойно, позволив себя заговорить, и в целом был послушен. Огай даже расслабился. Он предполагал, что Накахара на многое готов, чтобы отплатить Дазаю за его шуточки, но чтобы настолько…

Закончили быстро. Чуя выглядел необычно радостным, то и дело проверяя языком вылеченный зуб, и счастливо сверкал на него глазами. Судя по его подсчётам, Дазай должен был уже известись от неизвестности и беспокойства из-за отсутствия криков, которых он ожидал, когда запугивал Чую. Поэтому Мори нарочито медленно заполнял квитанции и ставил подписи, пока Накахара рассматривал в зеркальце свою улыбку. Он вовремя остановил подростка, собиравшегося резко открыть дверь, иначе бы Дазаю, быстро отскочившему в сторону, пришлось бы лечить ещё несколько зубов. Его реакция превзошла все ожидания Огая. Протеже двигался рвано, явно сдерживался, чтобы не ворваться в кабинет. Бледный, почти слившийся с цветом стен, и руки, которые он сложил на груди, подрагивали от волнения.

— Я думал, тебя там убили, — съязвил Дазай, окинув довольного напарника хмурым взглядом. — Уже собирался бежать спасать. Не то что ты, трус.

Мори удовлетворенно отметил дрогнувший голос.

— Что?! — тут же взвился Чуя. — Ты сам сказал прятаться, если услышу крик.

— Заткнись, придурок!

Огай посмотрел на протеже, удивленно вскинув бровь. Он и сам уже догадался, но решил не расстраивать ребенка. Пусть думает, что смог обхитрить его. Коё говорит, что нужно поощрять детей.

— Остаток дня и весь завтрашний день будешь писать отчёты, пока Чуя вслух будет читать на французском.

— Нет!

— Мори-сан!

Он направился к выходу, оставив принявшихся препираться подростков позади. Стенания протеже ласкали слух, и улыбка липла к губам, пугая прохожих. Возможно, это был не самый ужасный выходной.

* * *

Ночь окутала Йокогаму. Лёгкой вуалью расстелился туман. Мерцали огни в отражении тихих вод залива. Луна в темном небе заглядывала через панорамные окна в просторный кабинет босса мафии.

— Я вижу, без прецедентов не обошлось, — негромко заметила Коё, взглянув на спящих на диване подростков.

— Не то чтобы, — в тон ей отозвался Мори, устроив подбородок на скрещенных пальцах. — Скажи, я плохой наставник?

— Почему тебя это вдруг стало волновать?

Она сделала вид, что вопрос ее удивил.

— Осаму пытался меня разозлить. Запугал Чую и втянул его в свой план по уничтожению моих нервных клеток.

— Проверять тебя на прочность — цель его существования, — коротко улыбнулась Коё, замерев у него за спиной и помассировав затёкшие от нахождения в одной позе плечи.

— Зачем? — Мори позволил себе расслабиться и прикрыть глаза. — Подскажи. Ты ведь обещала помочь горе-лидеру возродить организацию.

Коё хихикнула, кокетливо прикрыв лицо широким рукавом кимоно, и стукнула босса сложенным веером по плечу.

— Он ждёт твоей реакции на свои действия.

— Я понимаю, но какой?

— Очевидно, негативной. А ты не оправдываешь его ожиданий, поэтому он каждый раз постепенно повышает планку.

— Ему настолько не терпится занять мое место? — вскинул бровь Мори, снова получив веером.

— Он ищет грань, которую нельзя переступать, чтобы ты не отказался от него.

Мори обернулся на нее в немом удивлении. Удар веера пришелся прямо по лбу.

— Огай, — Озаки подавила усталый вздох, чувствуя себя так, словно объясняла гению, почему два плюс два — четыре, — мальчик горд, умен и осторожен, поэтому просто не доверится даже тебе. Особенно тебе.

Её изящные пальцы осторожно убрали рыжую челку, из-за которой Чуя забавно морщился во сне и фыркал, напоминая ежика. Ладони нежно огладили его лицо, ещё не утратившее черты детской миловидности. Она убрала сборник французской поэзии, в обнимку с которым заснул ее подопечный, и, задумавшись всего на мгновение, переложила Осаму, уснувшего за столом прямо на отчётах, на подушку. Тот, почувствовав смену положения, как мог раскинул руки в стороны и бессовестно уложил длинные ноги на напарника, который рефлекторно попытался их скинуть вместе с владельцем, но добился лишь того, что одна нога так и осталась на его коленях, а вторая упала на пол. Коё скрыла улыбку веером.

— И что мне делать? — отозвался Мори, замерев рядом, смотря на мирно сопящих подростков.

— Смириться и набраться терпения. Возможно, когда-нибудь он поймет, что тебе не чужды привязанности.

Коё накрыла Чую пледом, оставив призрачный поцелуй на лбу, и незаметно выплыла из кабинета. Только тихо шуршала ткань кимоно. Мори проводил ее задумчивым взглядом и тоже укрыл своего подопечного, задержав руки у него на плечах дольше необходимого.

— Я не брошу тебя, чтобы ты не сделал, — шепнул он на ухо подростку и, подражая Озаки, невесомо коснулся губами лба.

Стоило ему отстраниться, Осаму шумно втянул носом воздух, восстанавливая затаённое дыхание и забившееся в приступе сердце, чей ритм он перестал контролировать. Огай притворился, что ничего не заметил, вернувшись за стол. Полумрак в кабинете удачно скрыл короткую искреннюю улыбку, свидетелем которой была лишь луна.