Театр теней (джен)

— Этот тоже мертв! — Арамис окинул внимательным взглядом поле боя, в которое по воле Атоса превратилась прекрасная рощица. Хотя если быть до конца честным не по воле Атоса, а по глупости, совершенной безымянным гвардейцем кардинала. А ведь именно этот вечер не предвещал ничего, что могло бы закончиться кровью на новом камзоле самого Арамиса, недовольством Портоса, который был вынужден отказаться от превосходного ужина, и странной улыбкой Атоса, превратившей на мгновение его лицо в идеально красивую и оттого ужасающую маску.

Последние два месяца Арамис чувствовал себя неуютно, а Портос делал вид, что все в порядке, но не верил сам себе. Лето в этом году началось холодными ветрами, но всего через несколько дней жара, от которой было некуда спрятаться на улицах, поселилась в Париже. Жгучие лучи проникали всюду, и ни шляпа с широкими полями, ни обшитые дорогими кружевами рукава не спасали от ожогов. Арамис обзавелся большим количеством бальзамов, чтобы хотя бы придать своей коже видимость здоровой и красивой, но и эти предосторожности не помогали. Волосы же вовсе превращались порой в настоящую паклю, приводя Арамиса чуть ли не в состояние обморока.

Поначалу все летние трагедии Арамиса были сосредоточены на внешности и изъянах, которые причиняла жаркая погода. Так продолжалось до тех пор, пока из поездки, в которой он сопровождал капитана де Тревиля, не вернулся Атос. Мрачный, молчаливый, не выпускающий из рук бутылки с вином. Только редкие караулы превращали Атоса в подобие себя прежнего. Спокойного и непроницаемого мушкетера, не выходящего из ровного состояния духа и умеющего ободрить Арамиса одним словом или спокойной улыбкой. Сейчас же Арамису казалось, что из Блуа вернулся незнакомец, просто спрятавшийся в обличии Атоса. Демон, который лишь казался человеком, которого Арамис за полгода успел основательно изучить.

В июне и июле спокойным Атос бывал лишь в те редкие моменты, когда засыпал от излишне выпитого вина. Только тогда Арамис мог дышать полной грудью. Если Атос впадал в забытье в трактире, то Портос и Арамис переносили его домой, а потом возвращались обратно и расплачивались за бутылки, которые опустошенными стояли на столе. После первой недели подобной жизни Арамис понял, что при виде вина у него к горлу подступает настоящий ком. Портос же вовсе перестал пить, вызывая у трактирщиков священный ужас.

Чаще же Атос бывал вспыльчивым и мог прийти в ярость от любого слова. Даже Арамис с Портосом в компании Атоса теперь больше молчали. Портос старался почаще сбегать в караулы, меняясь со своими приятелями, которых у него было предостаточно. Арамису, увы, меняться было не с кем. Именно поэтому он старался придумать новые причины, чтобы оставить Атоса пить в одиночестве. Но после того, как Атос чуть не сжег трактир, где ему отказались подать бургундское, которое попросту закончилось, или Портос, или Арамис всегда находились поблизости. Арамис взял в привычку перебирать четки, мечтая, чтобы лето поскорее закончилось. Или молился о холодах. Быть может, именно жара мешала Атосу жить привычной жизнью. Портос же прямо заявил вчера, что жалеет, что он не Всевышний, иначе бы всю Францию засыпал снегом, чтобы от внезапной зимы Атос хотя бы ненадолго пришел в себя.

Сегодняшний вечер почти закончился, когда мимо Атоса прошествовал гвардеец кардинала в новеньком плаще и с кувшином, полным вина. Именно это вино он и вылил на Атоса. Арамис так и не понял, сделал это гвардеец нарочно или так неудачно сложились обстоятельства. Впрочем, как бы ни было, вечер был испорчен. Хотя именно сегодня Атос пил меньше обычного и даже принимал участие в разговоре. Закончилось все дуэлью трое на трое, в которой зачинщик и его приятель, присоединившийся к насмешкам над Атосом, были убиты. Третьего гвардейца Портос пощадил, потому что тот хотя и безуспешно, но пытался остановить своих товарищей.

— Который час? — Атос стоял, опираясь о ствол дерева. Его глаза впервые за долгое время смотрели проницательно и строго. Почти как прежде.

— Вот-вот начнет темнеть, — Портос помог своему сопернику встать на ноги, а сам подошел к Атосу и Арамису. — Можем вернуться в трактир.

— Сегодня последний день июля? — Атос внимательно осмотрел свою шпагу, прежде чем вложил ее в ножны.

— Да, — Арамис посчитал про себя и улыбнулся. У лета остался всего один месяц. Холодов ждать не так уж и долго.

— Завтра я приглашаю вас к себе, — Атос улыбнулся, а Арамиса с Портосом словно пригвоздило к земле: вдруг показалось, что последние два месяца им просто приснились. — Мне нужно поговорить с вами о важных вещах. И я приношу извинения, что не сделал этого раньше. До наступления июня.

— Атос, вы в порядке? — Арамис вдруг почувствовал, как с плеч упала тяжелая ноша. Портос тоже ждал ответа, затаив дыхание.

— Завтра вам больше не придется меня бояться, — Атос внимательно посмотрел на друзей. — И я приложу все силы, чтобы более вы никогда о подобном не задумывались. Я слишком дорожу вами, чтобы снова совершать ошибки.

— Тогда я настаиваю, чтобы завтра было то прекрасное вино, которым вы угощали нас весной, — Портос рассмеялся. — И, Арамис, больше никаких ваших молитв каждые пять минут. Я их и так уже наизусть выучил.

— Все, как вы хотите, дорогой Портос! — Арамис поправил волосы и улыбнулся. Впервые после начала лета завитые локоны выдержали все испытания. За это точно следовало выпить. Так что приглашение Атоса оказалось как нельзя кстати. А жаркое лето вдруг показалось само собой разумеющимся и даже очень нужным, ведь холодная погода и так слишком долго задержалась в Париже этой весной.