Яд (джен)

— Помогите Месье! — чей-то испуганный голос Генрих слышал словно бы издалека. Голова кружилась от запаха крови и пота, бряцание металла о металл превращало все вокруг в какую-то яркую, но при этом совершенно бессмысленную и ядовитую фантасмагорию. Полную причудливых образов, почти неразличимых в свете обезумевшего солнца, наблюдающего за смертью, что по праву заняла свой трон этим ярким днем. Почему же смерть так любит красный? Может, потому, что все остальные цвета выглядели рядом с ним блеклыми и нелепыми? Даже золото солнца тускнело перед алой кровью, приторной и одновременно горькой.

Боль вырвала из странного и безумного переплетения звуков и красок. Генрих, прикусив нижнюю губу, застонал от боли, хотя больше всего сейчас хотелось кричать. Но потакать своим прихотям — даже если кажется, что боль разрывает в клочья, — невозможно. Нельзя подавать ни единого повода решить, что все проиграно. Нельзя показывать свою слабость. Для подобного найдется время потом, когда этот бой будет выигран. И неважно, доживет до этого момента Генрих или нет. Сейчас важно лишь то, что он представляет королевскую власть. Незыблемую и несокрушимую в своем желании победить. Не потому, что это принесет славу, почести и ввергнет врага в ужас, а друзей в восторг, пусть славы и хотелось в восемнадцать лет. А потому, что это принесет мир. Никто не заставит Генриха думать по-другому. Матушка всегда учила, что нужно быть достойным той власти, которой тебя облекли. А значит, нужно забыть о собственной боли, ничем не показывать слабость, и, если придется умереть, сделать это достойно. Смерть — это тот же яд, что и жизнь. Все взаимосвязано.

— Сдвигайте лошадь! Она придавила ногу Месье!

Нога Генриха полыхнула новой огненной волной боли, устремившейся прямо к сердцу.

— Разрубите ее на части, если не выходит сдвинуть. Нельзя терять времени, это может повредить Месье еще больше, — спокойный голос Вилляра прозвучал для Генриха гораздо четче, чем все предыдущие звуки. — Только делайте все аккуратно, нельзя ранить Месье.

Алая струя крови ударила в лицо Генриха, заставляя его зажмуриться, но он тут же открыл глаза, чувствуя, что ресницы слиплись от крови. И в тот же момент боль исчезла, словно ее и не было.

— Отгоняйте этих протестантских выскочек прочь отсюда, позовите швейцарских пикинеров! — Генрих почувствовал, как ему помогают снова встать на ноги. — Держитесь, Месье, все самое страшное позади. Вы живы, а значит, мы уже победили.

— Нет, — Генрих глубоко вдохнул, когда мир вокруг приобрел привычные краски, пусть запах крови по-прежнему обволакивал все вокруг. — Мы сделали первый шаг.

— Порой и этого достаточно для победы, — Вилляр улыбнулся и обтер лицо Генриха платком. — Но вы правы: до полной победы еще долгая дорога.