Ваше величество, начинается обход... (джен)

Москва, 2010

Честное слово — эти современные пациенты со своей непробиваемой глупостью и самоуверенностью еще хуже, чем гугеноты из времен моей молодости, с раздражением думал я, запершись у себя в кабинете после сегодняшнего обхода. Меня они и всегда-то раздражают, но этим утром буквально из себя вывели, и я, сидя в своем кабинете с табличкой «Андрей Евгеньевич Быков. Заведующий терапевтическим отделением» угрюмо размышлял, не совершил ли я роковой ошибки тогда, когда решил выбрать для себя другое имя, другую профессию, другую жизнь…

Париж, 1580

Я, Божьей милостью король Франции и Польши Генрих III де Валуа, вызвал к себе своего придворного астролога Мишеля Нострадамуса, прекрасно зная, что ему подвластны просто невероятные магические силы и возможности, о чем ничего не известно обычным людям.

— Господин Нострадамус… Я просто больше не могу, — откровенно сказал я, глядя ему в глаза.

— Ваше величество?.. — вопросительно посмотрел на меня Мишель.

— Эта жизнь ужасна… Католики воюют с гугенотами, Гизы без конца плетут интриги, мой брат мечтает лишь о моей смерти — я смертельно устал, господин Нострадамус, — вздохнул я. — Помогите мне избавиться от всего этого, от этой короны, которая просто не дает мне жить, я знаю, что вы все можете — просто помогите!

Астролог несколько минут сидел в задумчивости, опустив глаза, но потом заговорил — и я знал, что он придумает какой-нибудь выход для меня, несчастного, смертельно уставшего от забот и неприятностей короля.

— Ваше величество… Я действительно мог бы все изменить для вас, но в таком случае это будет путь лишь в одну сторону, я уже не смогу вернуть вас обратно, на французский трон, вы должны тщательно все обдумать и принять окончательное решение, — произнес Мишель. — Вы перестанете быть королем Франции и никогда не вернетесь сюда, в Лувр, у вас больше не будет власти и подданных, дальше на свете станет жить совсем другой человек, вам самому придется забыть, кем вы были раньше, полностью забыть…

— Да не нужна мне эта власть! — вскричал я. — Я же вам говорю — у меня больше нет сил, я скоро умру в этом дворце, среди этих лицемеров, готовых предать в любой момент! Скажите, господин Нострадамус, что же вы придумали?

То, что он сказал затем, просто лишило меня дара речи.

— Ваше величество, я могу отправить вас в другую эпоху. Вы будете жить, к примеру, в 21 веке, вам там придется работать, скажем, врачом или учителем, и носить вы там будете совсем другое имя, никто никогда не должен узнать, кем вы были раньше, иначе вы погубите себя, меня и многих других людей. Ваше величество, пожалуйста, подумайте, возможно, вы просто устали, а завтра передумаете и останетесь нашим королем?

— Пожалуйста, Нострадамус, дайте мне время на размышление, — еле слышно выговорил я. На такое действительно не так просто решиться…

В течение следующей недели Мишель объяснял мне, что если я все же отправлюсь в другое время, мне сначала понадобится очень долго учиться многим вещам, однако в каждом времени имеются специальные люди, которые помогают тем, кто попадает туда из другой эпохи. Я подумал о том, что мне обязательно следует взять с собой кого-то, кто тоже пожелает последовать за мной в эту новую жизнь, и осторожно попробовал поговорить о такой возможности со своими миньонами.

Келюс без колебаний согласился ехать со мной.

— Конечно, ваше величество, я вас не оставлю, — весело отозвался он. — Интересно — там нас, может быть, и летать научат?

— Ах, что же ты говоришь! — ужаснулся я. Хотя… Нострадамус может сделать все, что угодно, кто знает, что нас там ждет… Господи, я же не имею ни малейшего представления о том, куда он нас отправит, и что мы там будем делать, на что я, король Франции, решаюсь?!

Шомберг и Можирон также не стали раздумывать, сказав, что всегда и везде будут со своим королем, а поменять свою теперешнюю жизнь они вовсе не против. А вот д’Эпернон желания присоединиться к нам не высказал, но я не слишком и расстроился, ненадежный он человек, если быть до конца честным, а в будущем и без него проблем будет предостаточно…

Я вызвал брата и сказал, что передаю ему корону, а причину моего исчезновения пусть придумает сам. Он не очень-то понял, куда мы все уезжаем, я ведь и сам толком не знал, но глаза Франсуа просияли, и он пообещал, что со всем прекрасно справится, я могу не беспокоиться. Я лишь покачал головой, но пусть хотя бы некоторое время попользуется этой короной и поймет, что она совсем не приносит счастья… Я также попросил его поговорить с матерью и все ей объяснить. Я знал, что не смогу, глядя ей в глаза, сообщить, что больше никогда мы с ней не увидимся, и брат сказал, что он и это возьмет на себя.

Затем я снова пригласил Нострадамуса и объявил, что мы едем вчетвером, и он приступил к подготовке нашего путешествия. В один из дней я, Келюс, Шомберг и Можирон поздно ночью пришли к нему, и Мишель отвел нас в какую-то комнатку с весьма странными предметами, а дальше я просто заснул, как и мои друзья, а очнулись мы уже в Институте времени в Москве, как нас и предупреждал придворный астролог.

Москва, 2010

Как только мы оказались в 21 веке, Мишель, который, разумеется, прилетел туда вместе с нами, сообщил, что придется остаться в России, здесь меньше шансов, что о нас когда-нибудь узнают правду. Выбора не было — мы взялись за изучение русского языка, при этом мы также учились жить в этом новом мире. Помню, как долго я вздрагивал от звонка мобильного телефона, в какой ужас меня приводили телевизор и компьютеры, и чего стоило научиться водить автомобиль. В Институте времени мы также усердно занимались медициной, и через несколько лет друзья Нострадамуса, которые постоянно нас опекали, выписали нам дипломы врачей, в которых, разумеется, стояли совсем другие имена и фамилии.

Так вместо французского короля Генриха III де Валуа появился доктор Андрей Евгеньевич Быков. Граф де Келюс стал Глебом Романенко, Шомберг — Семеном Лобановым, Можирон — американским подданным Филом Ричардсом, прошедшим стажировку в Москве и решившим остаться здесь работать. Все вместе мы устроились в обычную больницу, работу, разумеется, нам нашел наш старый астролог.

У нашего главного врача Анастасии Кисегач тоже есть своя тайна — она точно так же, как и мы, пришла сюда из другой эпохи. Настя происходила из русской аристократической семьи, едва не погибла во время Октябрьской революции и спаслась только с помощью того же Нострадамуса, который отправил ее на сто лет вперед. Она знает правду о нас и даже согласилась выдать Келюса за своего сына Глеба, мы давно работаем все вместе, но никогда не говорим о прошлом, мы стараемся вообще не вспоминать о том, что прежде были другими людьми.

Дни пролетают за днями, они складываются в годы, и я, Андрей Евгеньевич Быков, уже почти не помню Франции, Лувра, придворной жизни. Я стал заведующим терапевтическим отделением и ежедневно отчитываю подчиненных за скверное выполнение обязанностей, Романенко, Лобанов и Ричардс постоянно получают от меня выговоры. Впрочем, после работы мы нередко проводим время вместе, но по негласному уговору никогда не называем старых имен и не возвращаемся к тому, что было прежде. Мы живем здесь, в Москве, в 21 веке, для нас существует только эта реальность. У Семена уже есть жена и дочь, Глеб и Фил постоянно меняют девушек. Что же касается меня, то все сложно, я знаю — в больнице думают, будто у нас с Настей роман, но это не совсем так. Мы с ней близкие друзья, и одна из причин нашей дружбы заключается в том, что мы оба — немного не такие, как все, но храним свою тайну, привыкнув к новой жизни…

Не жалею ли я, что не отказался тогда от предложения Мишеля Нострадамуса? Иногда я спрашиваю себя об этом, находясь в одиночестве, и отвечаю себе — нет, там я был глубоко несчастен и постоянно чувствовал свое бессилие, а в этой жизни я все же лечу людей, занимаюсь настоящим, полезным делом, хотя многие коллеги меня весьма и весьма недолюбливают… Но у меня есть мои пациенты, правда, порой я на них здорово злюсь, бестолковые, но такие любимые Сеня, Глеб и Фил, а во время дежурств я всегда с удовольствием играю в приставку…