Группа крови (джен)

Группа крови — на рукаве, мой порядковый номер — на рукаве,

Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:

Не остаться в этой траве, не остаться в этой траве.

© Виктор Цой и группа Кино

* * *

Он спал и видел сны. Кровавый ужас смешанный с ложью и криками умирающих солдат. Та война, не знающая устали, собирающая урожай жертв. Он прекрасно знаком с ней. Он нутром чувствует, когда приходят воспоминания. Перед этим, он старается закрыться от всех, уйти подальше, как погибающий, смертельно-раненный зверь.

Сегодня, они пришли снова. Лица. Почти полустёртые. Забытые всеми, особенно властями. Гниющие тела, разлагающаяся плоть, пахнущая не смрадом, а отравленная ядом лжи. Вопиющая несправедливость, оставить своих сынов в дебрях лесов, наедине с истиной. Что стоит истина, когда вместо славы и уважения, вы получаете жалкую роль марионетки? Что стоят слова и посулы, когда вместо совершенно здоровых ребят, домой возвращаются лишь бледные тени? Он хорошо знает об этом.

* * *

Стон и короткая очередь. Бег. Падение. Снова в строй! Команды начальства следует выполнять, иначе, пойдешь под трибунал. Война не игра в шахматы, это не стратегия наделённых умом спесивцев. Это реальность. Это кровь. Это смерть.

Он бежит не разбирая дороги, пытаясь прикрыть с фланга своего друга. Он слушает стук сердца, мысленно обещая, что они вернутся. Нога запутывается в растяжке. Взрыв. Его отбрасывает на огромное расстояние. Амуниция уже никуда не годна: каска пробита в двух местах пулями, бронежилет тянет и давит, в сапогах хлюпает (вероятно раздроблена лодыжка). Но он старается не поддаться панике, идёт вперёд. Ведь его учили, что зло всегда побеждает добро. А правда…

Он открывает глаза. Кровь стекает по подбородку, глаз заплыл и ничего не видит (очки, он потерял их в схватке), в груди больно режет, он старается дышать через раз. Подняться и идти! Вперёд!

Он приподнимает голову, осматриваясь. Мира нет, есть лишь красное нечто и свет. Рука тянется к лямке автомата, не стрелять, а опереться. Шум. Он обнаруживает, что не слышит, ничего. Совсем. Контузия? Нет-нет, не может быть! Труднее всего оказывается говорить. Язык прилип к нёбу, из горла вырываются не слова, а карканье. Его начинает тошнить, хотя желудок пуст.

«Минутку… Это не со мной…»

Он спорит сам с собой, хотя тело ясно говорит, происходящее — реальность.

Он еле-еле переворачивается на спину, видя лишь клочок грязно-серого неба. Дым и гарь накрывают его с головой. Откуда-то тянет палёным мясом. Обоняние. Чёрт его подери, оно продолжает функционировать. Он несмотря на протесты организма, вдыхает воздух. Точнее, старается. Рёбра ломит.

«Где ребята?»

Запоздалая реакция, признак сотрясения мозга. Молодой человек пытается разглядеть хоть что-нибудь.

— Ты останешься здесь! — резкий удар по голове и темнота.

* * *

Сколько он бродил в своих ведениях? Как часто он кричал от несуществующей боли? Где все те, с кем он бок о бок сражался на той войне? Молодые, улыбающиеся парни в военной форме остались теперь лишь на редких фотографиях. Он проклинал нечестное правительство пославшее их в ту мясорубку. Молил небеса вернуть матерям их сыновей, а детям отцов. Все упрёки вернулись назад, с пометкой: «Пропал без вести». Слёзы уже высохли. В них смысла нет. А жажда правосудия, неуловимой истины — осталась.

* * *

Он видел Ад на Земле. Он умирал и возрождался. Он нёс с собой свою боль, осколки той войны. Он был ТАМ, где не существовало понятий о чёрном и белом. Где были лишь вина, горе, страх и бродящие во мгле души солдат.