Однажды... (джен)

— Не делай этого.

Джейсон оглянулся через плечо, щуря слезящиеся глаза, в которые будто песку насыпали. Он понятия не имел, откуда взялся незнакомый мужчина на мосту в такой поздний час, но обращался он явно к нему. Других идиотов, сидящих на шатком ограждении со вполне понятными намерениями, в радиусе сотни метров не было. И Джейсон даже под пытками бы не признался, что именно этого он и ждал. Подсознательно, конечно. Он же не долбанный ясновидящий, чтобы предсказать, что конкретно здесь и в этот час, при попытке суициднуться, его будет ждать некий ангел-хранитель. Просто, наверное, каждый человек, подошедший к этой грани, подсознательно надеется, что его остановят. Что найдётся кто-то… раздастся этот голос за спиной от человека, которому не плевать… Кому-то везёт, но чаще — нет. Потому что в нашем долбаном мире все люди слишком озабочены своими проблемами и слишком эгоисты, чтобы обращать внимание на других.

— Что бы у тебя ни случилось, это того не стоит.

Незнакомец не собирался уходить. Подступил ближе, явно рассчитывая отвлечь внимание Джейсона словами, и перехватить, сдёрнуть вниз, на безопасный кусок асфальта. Парень развернулся боком, осторожно балансируя на тонкой полосе металла — держаться тут было не за что, — и отметил, как мужчина в тёмно-зелёной дешёвой куртке напрягся, готовый его ловить. Джейсона разобрал смех.

— Ты нихуя обо мне не знаешь.

— Не знаю, — тут же отозвался мужчина. — Но знаю, что таким способом никаких проблем не решить. Это просто ставит точку в твоём существовании, и пути назад уже не будет.

— Охереть! В одиннадцатом часу ночи мне повстречался долбаный философ!

Джейсон и сам не мог с уверенностью сказать, что с ним. Злоба? Нервный срыв? Истерика? Или реакция на ебанутый божий промысел, о котором так любила заикаться его покойная матушка? А может, всё сразу?

Мужчина на его язвительный комментарий не обиделся, неловко пожал плечами, слегка улыбаясь. Джейсон почему-то залип на его губы.

— Можно сказать и так. Хотя в жизни я автомеханик.

— Ну надо же, — иронично фыркнул Колчек. — Я тоже. По крайней мере, был им… когда-то…

«До того, как спустил свою жизнь в наркотический унитаз», — промелькнуло в голове, и события прошедшего вечера нахлынули с новой силой, ударили в голову, сыпанули нового песку в глаза. От вяжущей боли и унижения сбилось дыхание, и Джейсон на какое-то время выпал из реальности, тупо сверля взглядом полосу дороги под собой, зелёные мусорные баки на обочине, чей-то брошенный, ржавеющий велик. «У меня тоже был такой в детстве».

Голос незнакомца дорвался до рассудка обрывком фразы.

— …слышишь?

Джейсон вывернул голову — и чуть не шарахнулся от оказавшегося слишком близко незнакомца в пропасть. Жёсткая рука ухватила за шиворот, удерживая на месте, но не пытаясь вытащить на безопасное место. Просто удержала от падения.

— Осторожно!

— А ты, блять, не подкрадывайся так ко мне! Шпион хуев!

— Мне показалось, ты задремал, — извиняющимся тоном бросил мужчина, пристраиваясь рядом, облокачиваясь об ограждение бедром. — Ты не отвечал на мои слова, и я опасался, что ты свалишься…

— Ну и прекрасно! Ну и дал бы мне уже разбиться. Кому какое дело?

— Мне есть дело.

Джейсон иронично глянул на незнакомца. Тёмные, волнистые волосы. Чёрные глаза. Пухлые губы и загорелая кожа. Араб, лет под сорок, явно после работы. Чувствовалось это в его позе, в тёмных тенях под глазами и устало обмякших плечах. Однако взгляд — цепкий, внимательный — ни на мгновение не сходил с Колчека. И Джейсон был уверен — задумай он какую глупость, мужчина отреагирует мгновенно. Даже не на действие, а уже на одну мысль. Реакция у него явно была будь здоров.

«И чем я, блять, такое заслужил?»

— Мужик, ты меня пять минут знаешь. Не надо втирать мне этой херни про мир во всём мире, дружбу, жвачку… Приди ты сюда на полчаса позже — и прошёл бы мимо, даже был бы не в курсе, что тут какой-то придурок коньки отбросил.

— Может ты и прав, — мужчина улыбнулся краешком рта, отчего его лицо приняло хитрое и весёлое выражение, а голос потеплел на добрый десяток градусов. — Но я пришёл сейчас. И как бы тебе это не казалось заезженным, не в моих правилах проходить мимо людей, которым нужна помощь. Особенно если я могу помочь.

— Даже если этот человек — шлюха и наркоман?

Джейсон пристально вглядывался в чужое лицо, и уловил этот момент перехода. Когда чужой взгляд застыл, лицо окаменело, и улыбка, ещё секунду назад казавшаяся естественной и живой, превратилась в своё жалкое подобие. Маска на чужом лице.

Парень горько усмехнулся. Вот и всё. В новом знакомстве можно ставить точку. Наверняка сейчас в голове мужика крутятся мысли, как бы теперь выпутаться из неловкой ситуации, поскорее свалить и забыть об этом неудачнике, к которому он так опрометчиво сунулся. Добреньким быть легко, пока не заглянешь в чужой омут. А там не всегда хрустальная вода да золотые рыбки. Куда чаще там гниющие от сырости велики, драные покрышки и разлагающиеся трупы тех, через кого ты перешагнул. И вода в твоём омуте чёрная, как дёготь. Никакая рыба там не выживет. Только черти, которые уже заранее готовят цепи и котёл в Аду.

Мужчина хмурился, поджав губы и явно пытаясь подобрать слова. Джейсон хмыкнул и отвернулся, примериваясь к автостраде. Интересно, как будет смотреться его тушка на асфальтовом покрытии? Как скоро дорожники уберут все следы, и ничто больше не будет напоминать о закончившем тут свою жизнь Джейсоне Колчеке?

— Нечего сказать, да? Ну и сваливай нахуй. Я тебя не держу…

— Если ты думал отпугнуть меня своими словами, то тебе это не удалось.

Джейсон удивлённо оглянулся на спокойный, негромкий голос. Мужчина внимательно смотрел на него, и от него шло всё то же тепло. Ровное, как от обогревателя в зимнюю ночь. Согревавшее и прогонявшее начавшую было затапливать Джейсона чёрную топь безысходности. Он думал, что у него нет выхода. Но, кажется, тот располагался прямо рядом с ним. Только руку протяни.

— Ты меня, кажется, не расслышал… — он просто должен был это сказать. Чтобы убедиться… понять, что не ослышался. Что ему не показалось, и этот мужчина…

— Я всё понял правильно. И это ничего не меняет.

…не уйдёт. Твёрдый взгляд чёрных глаз буквально привязывал его к месту, надёжнее, чем если бы Колчек цеплялся за что-то обеими руками и изо всех сил.

— Каждый из нас совершает ошибки, — негромко произнёс незнакомец, и что-то такое появилось в его взгляде. Как будто он был здесь — и не здесь. Смотрел на Джейсона, а мыслями был далеко. Совсем в другом месте, может, даже, в другое время. И говорил он эти слова словно бы не Джейсону, а кому-то ещё. Может, самому себе? — Главное, вовремя всё осознать и захотеть это исправить.

Между ними повисла тишина — хрупкая, но необходимая. Когда каждый ушёл в свои мысли.

Джейсон вспомнил прошедший вечер. Нарядно одетых людей — ночной клуб, где толпа бьётся под бессмысленную музыку в агонизирующем ритме, как мухи в паутине. Он и сам был такой мухой, только прилетевшей не за музыкой, а за очередной дозой.

Липкие взгляды, которые его раздевали.

— Обслужишь нашу компанию — получишь хороший товар. По-настоящему хороший, тебе такой и не снился.

Слова Генри даже сейчас вызывали тошноту. А то, что он задумался — не стоит ли уступить? — усиливало её вдвойне. На какое-то мгновение он даже позволил себе допустить, что можно согласиться. Генри никогда его с дурью не наёбывал. Если он обещал хороший товар, значит, не подведёт. Нужно только поучаствовать в групповухе…

Тошнота поднялась — и сдавила горло, как только он представил эти руки… эти взгляды… Не на человека, а на кусок мяса, презерватив, которым можно попользоваться и выбросить…

Джейсон сбежал. Свалил оттуда с чётким осознанием, что скоро вернётся. Когда ломка начнёт выкручивать суставы и мышцы. Когда кровь превратится в огонь и будет плавить тело, как свечной воск, а голова станет тяжёлой, и каждая мысль будет резать её по живому, подобно осколку стекла. Он вернётся, и ему будет похуй, что делать и сколько членов в себя принять, лишь бы дали ширнуться и забыться ещё на день, два, неделю… на сколько там хватит полученной у Генри дозы?

И тогда остатки растоптанной гордости привели Колчека на этот мост…

Джейсон судорожно вздохнул, вырываясь из своих мыслей. Ему показалось, что прошло несколько часов — а по факту, не больше нескольких секунд. Потому что задумавшийся о чём-то араб с не менее тяжёлым вздохом закончил начатую фразу:

— Кто-то справляется сам, а кому-то надо помочь. Пути Аллаха неисповедимы.

Последняя фраза показалась Джейсону настолько смешной и неожиданной, что он не удержался от ироничного хмыка:

— Хочешь сказать, это он привёл тебя сюда?

— Кто знает? — мужчина не обиделся, легко пожимая плечами. — Я верю, что всё в жизни происходит не просто так. И хорошее, и плохое. Если мы сегодня встретились… может, это тоже кому-то нужно?

«Мне так точно нужно», — отстранённо подумал Джейсон. Он ведь ждал этого. Ждал, что его кто-нибудь остановит. Что всё это не просто так. И появился…

— Салим.

Джейсон ошарашенно моргнул — и уставился на тепло смотревшего на него мужчину.

— Что, прости?

— Моё имя, — невозмутимо пояснил незнакомец. — Салим Осман. А твоё?

— Джейсон Колчек.

Он представился даже быстрее, чем успел об этом подумать. Это казалось таким естественным и простым. Имя со щелчком встало в голове, как кусочек законченной мозаики. Салим. Оно рокотом приливной волны скатывалось с языка, и твёрдым, конечным звуком разбивалось о прибрежные скалы. Джейсон вглядывался в чужое лицо и понимал, что пропал безвозвратно.

— И что будет дальше?

Салим выпрямился, окидывая взглядом пустую улицу. Джейсон следил за ним с отстранённым любопытством, как за мессией, который знает все ответы.

— Мой дом отсюда недалеко. Если ты никуда не спешишь… — в чужой голос закрались неуверенные нотки. Джейсон отрицательно качнул головой, и мужчина продолжил уже куда бодрее: — …я бы предложил зайти ко мне на чай. А дальше посмотрим.

— Не страшно приглашать домой нарика на грани ломки?

Последний, пробно брошенный камень, разбился вдребезги об ответный взгляд — спокойный и твёрдый, как упомянутая выше скала.

— Думаю, стоит рискнуть. Тебе помочь отсюда выбраться?

Джейсон фыркнул — и ловко развернулся, соскальзывая с прутьев ограждения на асфальт. Пока с другой стороны. Стоило только подтянуться, взобраться на решётку… За Салима всё-таки пришлось ухватиться. Он поддержал его под локти, помог спрыгнуть, и далеко не сразу убрал руки. За что Джейсон, наверное, мог бы сказать ему спасибо. Рядом с этим человеком он чувствовал себя под защитой… как за каменной стеной. Укрытым от грядущей бури. И что-то Джейсону подсказывало — в этот раз он выстоит, потому что — не один.

* * *

Ломка.

Кто только придумал это слово?

Как бы то ни было, ситуацию оно обрисовывало очень точно.

Боль выламывала тело — каждую мышцу, каждый сосуд! — и одновременно скручивала агонизирующий организм тугим валиком, как мокрое бельё после стирки.

Джейсон и чувствовал себя этим бельём — мокрый от пота, дрожащий, сжавшийся в тугой комок в попытке хоть как-то уменьшить боль. В тёмной комнате почти не было раздражителей — Салим задёрнул шторы и не включал свет, однако Джейсона раздражал, казалось, даже сам воздух, с трудом проходивший в уменьшившиеся до размера горошин лёгкие. Он не мог дышать глубоко и так часто, как ему хотелось. Воздуха казалось мало, грудь периодически сдавливало гидравлическим прессом.

Ему нужна доза.

— Джейсон?..

Узкая полоса света ложится на полинялый ковёр. Джейсон шипит как вампир при виде солнца. Свет почти сразу исчезает, но человек остаётся. Осторожно приближается к кровати, ставит на тумбочку поднос. Он не боится Джейсона, боится лишь навредить ему. За прошедшие дни они уже убедились: истощённому парню с мускулистым иракцем не справиться. Колчек испытал это при первом приступе, когда Салиму пришлось его привязывать, чтобы поставить капельницу. Взбесившийся Джейсон едва не расцарапал ему лицо, воя в голос и требуя наркотик. Интересно, что подумали соседи Салима? Джейсон невесело усмехнулся. Раз его до сих пор не забрала полиция, значит, Осман смог как-то отговориться. Или им просто плевать.

— Как ты себя чувствуешь?

— А ты, блять, как думаешь? — Джейсон мажет по опустившемуся на кровать мужчине воспалённым, слезящимся взглядом. — Мне нужна доза!

— Я принёс тебе суп, — Салим его словно не слышит. — Тебе нужно восстановить силы. Ты почти ничего не ешь…

— Я не хочу есть! Мне нужна доза. Мне нужен наркотик, понимаешь?! Мне больно…

В ответном взгляде — тёплое сочувствие и стальная твёрдость. Не передавишь, не переломишь.

— Потерпи ещё немного. Скоро тебя должно отпустить. Я могу дать тебе обезболивающее, но только после еды…

— Ты меня не слышишь, Салим? — голос срывается на болезненный хрип. — Я не хочу обезболивающее! Я хочу наркоты! Это было ошибкой. Я с этого никогда не слезу…

— Слезешь, — твёрдость проникает в чужой голос, заражая уверенностью. — Ты вытерпел три дня. Ещё немного — и всё это кончится. Ты…

— Да кем ты себя возомнил?! — очередной приступ боли прогибает его спину, заставляет царапать простыни, и Джейсон стонет в голос, кусая губы. — Я не твоя грёбаная игрушка! Я хочу уйти!

Салим только тяжело вздыхает.

«Я захочу уйти, но ты не должен меня отпустить».

Эти слова он сказал Салиму, ещё когда был в сознании. В ясном рассудке, за несколько часов до ломки. До того, как всё покатилось… Джейсон не был уверен, что его новый знакомый выдержит. «Ты понятия не имеешь, что это такое», — с горьким смешком бросил он тогда. И был немало удивлён, услышав в ответ короткое: «Знаю». Откуда — Салим не прояснил, а Джейсон уже был не в том состоянии, чтобы его допрашивать. Боль начинала ввинчиваться в тело, и он сосредоточил все силы на том, чтобы это пережить. Силы закончились быстро, а вот Салим остался.

— Пожалуйста. Дай мне уйти…

Слёзы неконтролируемо катились по лицу вместе с потом. Он с надеждой вглядывался в чужое лицо, и теперь оно уже не казалось ему ласковым или тёплым. Оно было пугающе грозным и на удивление жёстким. Как скала, так он его охарактеризовал? Весьма точное определение.

— Пожалуйста, съешь суп. Я зайду к тебе позже, когда тебе станет лучше.

Он тоже не выдерживает и сбегает. Его можно понять — нелегко смотреть на мучения человека, которому не можешь помочь. Эту битву Джейсон должен выдержать сам. И он её с треском проигрывает.

Он ревёт и воет, как раненный зверь. Период апатии сменяется буйством. Он швыряет тарелку в стену, бьёт кулаками по постели, кричит, что-то требует, швыряет подушки. Потом сворачивается в коконе из одеяла, вымороженный снаружи и изнутри адским холодом. Даёт о себе знать нарушенный теплообмен. Его трясёт мелкой дрожью, и Джейсон не сразу осознаёт, когда чужие руки — раскалённые, обжигающие — аккуратно обнимают худые плечи и привлекают его к горячему боку. Джейсон впивается в него клещом, прижимается к тёплому телу, греется о него, как о печку. Его гладят по волосам, уговаривают выпить воды — и он послушно глотает влагу, которая всасывается в рот, как в пустыню Сахару, не оставляя после себя следа и не принося облегчения.

Холод сменяется жаром — и Джейсон горит. Стонет, распластавшись по постели, измотанный настолько, что едва может пошевелиться. А Салим снова рядом, обтирает его виски и лоб холодной водой, говорит что-то… нет, кажется, поёт. Джейсон не запоминает слов, но сам мотив, лёгкий и успокаивающий, тягучий, гипнотизирует и помогает отвлечься. Когда позже он спросит Салима, что это было, тот, смущаясь, пояснит, что это — колыбельная, которую он пел Зейну, своему сыну. Мальчик под неё быстро засыпал, и Джейсону она помогла тоже. Он отключается, проваливается в беспокойное забытьё до следующего приступа, но спит без сновидений. Хотя бы об этом можно сказать спасибо — кошмары боятся колыбельной Салима.

Джейсон просто спит.

* * *

— Дай угадаю, ты опять не с нами?

Салим, зависший над раковиной, где они промывали детали, встряхнулся и виновато покосился на прислонившегося к стене Мёрвина. Китаец буравил его насмешливым взглядом, скрестив руки на груди и прикусив сигарету. Так же он смотрел при их первом знакомстве — весело и вместе с тем изучающе. Будто сканером просвечивал.

Осман вздохнул и покачал головой.

— Нет. Прости, Натан, но я должен идти.

— Да ты заебал! Мог бы уже познакомить нас со своей бабой! Чё это за фифа такая, что ты ради неё впервые отпуск взял и две недели тут не показывался?

— Это… сложно объяснить… — замялся Салим — и вздрогнул от сурового, командирского рыка.

— Ну так попробуй, блять! Ты на десяток лет постарел за эти две недели! Ни одна баба такой херни не сотворит, так что тут явно не в ней дело.

Мёрвин резко подступил ближе, вынуждая Османа развернуться всем телом и инстинктивно отступить, удерживая безопасное расстояние. Хоть он и был выше ростом, но накачанный приятель умел вселять трепет одним своим видом. Уверенностью от него полыхало за версту. Однако сейчас вид у него был не угрожающий, а скорее обеспокоенный. Это чувствовалось и в позе, и в напряжённом, сбившемся на два тона голосе:

— Если ты в какое дерьмо впутался, бля, лучше так и скажи. Не чужие ж люди! Что я, не помогу, что ли? Только хватит эту брехню нести про семейные проблемы.

Салим напряжённо гипнотизировал взглядом круглое лицо напротив, и с горечью думал: а ведь это и правда семейные проблемы. Когда подобранный на улице наркоман и самоубийца успел стать частью его семьи, Осман так и не понял. Всё случилось будто само собой. Ещё и месяца не прошло, как они познакомились, а он уже не мыслил себя без Джейсона. Ершистого, колючего, болезненно гордого и бритвенно-откровенного. Того Джейсона, который, смущаясь и фырча, стал готовить ему ужин по вечерам, как только более-менее пришёл в себя. И пусть его омлет часто был подгоревшим, а всё остальное — неизменно пересоленным, Салим бесконечно ценил этот жест внимания. Как и то, что парень пытался прибираться в доме, занялся спортом, чтением, помогал ему с ремонтом вещей для мастерской — в общем, хватался за любое занятие, лишь бы не лежать апатичной грудой на кровати, тупо уставившись в стену.

Депрессия после ломки — обычное явление, которое в девяноста процентах случаев возвращает наркоманов обратно к их пристрастию. Не понаслышке знакомый с этим, Салим первую неделю сам тормошил парня, заставлял разгадывать кроссворды, смотреть телевизор, выводил на прогулку, дышать воздухом. Они много говорили. Так Салим узнал, что у Джейсона есть сестра, но они не общаются. Был и отец, но он скончался полгода назад. Дома не было, потому что сестра его выгнала, а на съёмное жильё не хватало денег, потому что не было работы. Зато был героин.

Джейсон сидел на наркотиках чуть больше года. Начиналось всё, как обычно, невинно. Травка, колёса. Потом пошёл героин. Он употреблял не постоянно — бросал, снова начинал и снова бросал. Отец, пока был жив, пытался его лечить. При нём Джейсон ещё как-то держался. Когда его не стало, у Колчека снесло все оставшиеся барьеры. Последние полгода было совсем плохо. К этому моменту денег уже не было от слова совсем, и Джейсон платил за наркоту своим телом. Трахался, с кем говорил дилер, питался чем придётся, ночуя в притонах.

Рассказал Джейсон и про групповуху. С трудом выдавил из себя, не глядя на Салима, запинаясь над каждым словом. Иракец терпеливо выслушал его и сказал, что он поступил правильно. Теперь ему оставалось только не сорваться…

— Салим? Ты спишь, что ли, на ходу?

Салим встрепенулся от тяжести чужой руки на плече, оглянулся на встревоженного Натана. Задумался за всеми этими переживаниями. Ему искренне хотелось помочь Джейсону, который казался ему неплохим человеком. Просто в какой-то миг оступился, наделал дел — и все отвернулись. Никого рядом не оказалось, чтобы со дна вытащить, когда сам выплыть захотел. Один Салим появился, но и у него сил не хватает тянуть… Если б занятие какое Джейсону постоянное найти, а то не может же он, в самом деле, постоянно мелкий ремонт на дом таскать, под предлогом, что в выходные занимается…

Неожиданная мысль была сродни озарению, и Осман задумчиво уставился на Мёрвина. Тот ведь ему помог когда-то… Где бы Салим был, если бы Натан тогда поступил по закону, а не по совести? Может, и сейчас поможет, позволит…?

— Наверное, кое-что ты можешь сделать, — пробормотал он. — Только не суди сразу строго, прошу.

— Уже интересно, — хмыкнул Мёрвин. — Ну пошли, побеседуем…

* * *

Почувствовав, как чужие пальцы аккуратно лезут ему в карман, Натан среагировал мгновенно. Ухватил худенького пацана за руку и шкирку, не обращая внимания на злое шипение, вытолкнул за угол, подальше от чужих глаз. Мальчишка не звал на помощь, бился бешеным волчонком, но Мёрвин легко сломил чужое сопротивление — и вот тогда задумался.

Отец ему всегда говорил: не переступай через чужую жизнь. Как бы тяжело и обидно ни было, но зла другим не делай. Всё к тебе вернётся. Натан эти слова запомнил накрепко, жаль, осознал слишком поздно, когда ничего уже не поправишь, отца за добрый опыт не поблагодаришь. Фрэнка Мёрвина не стало, когда их дела только-только начали выправляться. Глупо, трагично и до обидного просто — прихватило сердце на улице. До больницы не довезли. Всю жизнь он пахал за троих, на сына ворчал, когда тот в бизнес подался, а Мёрвин только отмахивался. Ничего ты, батя, не понимаешь! Принципы-хуинципы! Деньги в этой жизни всё решают.

Стоя у гроба на маленьком кладбище, в толпе людей, большинство из которых он впервые видел, Натан тупо вслушивался в тёплые слова, которыми поминали отца незнакомцы. Все, кому он добро сделал. Богатства не нажил, зато память заработал. «А меня и вспомнить некому будет», — проскользнуло тогда с отстранённой обидой. Дошёл наконец смысл чужих слов.

С бизнесом у него не сложилось. Там, где нужно было по головам идти, Мёрвин… не пасовал и не дрейфил, нет. Просто не хотел. Завет отца свято помнил. Открыл, как итог, небольшую мастерскую. Сперва технику ремонтировал — и к нему люди сами потянулись, со всей улицы. Натан ни с кого три шкуры не драл. Старикам, бывало, и так, задарма услуги оказывал. И помнил, как взялся за первый автомобиль…

Сейчас, семь лет спустя, мало что изменилось. По месту, оно, конечно, разрослось. Мастерская теперь весь первый этаж занимала. Мёрвин с Джоуи — его помощником и любимым человеком — на втором жили. Была у них и наёмная сила — работники приходили-уходили. А вот Салим остался.

…Решив не губить пацану жизнь, Мёрвин угрозами и враньём вытряс из него адрес, и повёз на расправу к суровому папаше. Так, по крайней мере, сложилось у него впечатление, когда мальчишка жалостно просил его «отцу не сдавать». Натан, конечно, эту просьбу проигнорировал. Либо адрес — либо полиция. Пацан дураком не был и выбрал первое. На такси они доехали до бедных кварталов на окраине города, где селились в основном преступники и мигранты, что Мёрвина совсем не удивило. После прогремевшей войны многие бежали с Востока в поисках мирной жизни. Наверняка не был исключением и отец пацана. Зейна, как его звали.

Замусоренная пятиэтажка производила не самое лучшее впечатление. Они поднялись на третий этаж, и Мёрвин, крепко удерживая парня за шкирку, позвонил в, на удивление порядочного вида, дверь, целую и даже побелённую. Звонок работал — тоже само по себе достижение, — однако открыли им не сразу. Мужчина в чёрной майке и домашних серых штанах выглядел измотанным и уставшим, но, увидев своего мальца в чужих руках, тут же напрягся, смерив Натана бритвенно-острым взглядом.

— Добрый день. Зейн? Что случилось?

Пацан только носом хлюпнул, и Мёрвин счёл нужным ответить за него:

— И вам не хворать. Вот, привёл потеряшку домой, пока в неприятности не впутался.

Подтолкнул легонько к отцу — мол, не претендую, забирай мальчишку. Иракец тут же посторонился, пропуская сына в квартиру, бросил ему что-то коротко на своём. Тот поспешил скрыться из виду, а мужчина оглянулся на Мёрвина, цепко обшаривая взглядом его фигуру, осторожно произнёс:

— Спасибо. И всё же…

— Войти можно? — напрямую поинтересовался Натан. — Думаю, не стоит ваших соседей сплетнями радовать.

Иракец, посмурнев, помедлил, но всё же кивнул и посторонился:

— Конечно. Прошу вас, мистер…

— Натан Мёрвин. Можно просто Мёрвин.

— Салим Осман, — коротко кивнул мужчина, прикрывая за ним дверь, сделал приглашающий жест в сторону кухни.

Прошедший внутрь Натан с любопытством оглядывался по сторонам, и то, что он видел, ему нравилось. Чисто, хоть и очень бедно. Но даже эта скудность мебели или личных вещей скрадывалась несколькими развешанными картинами на стенах, подушками на диване и другими мелочами, придававшими пустым помещениям ощущение жизни и уюта.

На кухонном столе дымилась чашка недопитого кофе. Салим достал ещё одну кружку, вопросительно покосился на Мёрвина:

— Чай, кофе?

— Чай, — кивнул Натан, присаживаясь на стул.

Иракец споро заварил напиток, подвинул ему сахарницу, достал из шкафа какое-то печенье — явно домашнего приготовления — и сел напротив, тяжело навалившись локтями на стол. Во всей его позе чувствовалась бесконечная усталость и смирение человека, готового к пришедшим в дом новым неприятностям. Как будто мало их на шею его народа и так свалилось…

Мёрвин не стал мужика лишним ожиданием мучить и, прихлёбывая горячий чай, спокойно сообщил:

— Ваш пацанёнок ко мне в карман забрался на улице. Я решил дело до полиции не доводить. Люди цивилизованные, глядишь, сами разберёмся.

Иракец тоскливо потёр рукой лицо, ругнулся на своём и хмуро кивнул:

— Спасибо. Сколько я вам должен?

— Да нисколько, — весело бросил Натан и развеселился ещё больше от настороженного чужого взгляда. Правильно, не ожидал мужик, что в продажной Америке, где за любой чих на соседа тут же в суд тащат, можно столкнуться с простым человеческим отношением. Поинтересовался осторожно:

— Но… тогда чего вы от меня хотите?

— Да, по сути, ничего, — пожал плечами Натан. — Просто хотел пацана домой доставить и на вас посмотреть. По какой причине тот по кривой дорожке пошёл. Я-то человек отходчивый, быковать не стану, но окажись кто другой на моём месте…

Он не закончил, но Салим намёк понял, опустил голову, тихо вздыхая:

— Я поговорю с сыном. Зейн просто хотел мне помочь… как умеет.

«Нам сейчас нелегко»

Невысказанная фраза повисла в воздухе. Грех чужому человеку жаловаться, но, когда ты один на чужбине, это вдвойне тяжело. Никто не поможет, руку помощи не протянет. У всех и так свои проблемы. А вроде вслух выскажешь — и становится легче.

Мёрвин попробовал печенье. Вкусное. Вот только женской руки в доме не чувствовалось…

— Жены нет?

Салим качнул головой, меланхолично отхлёбывая кофе.

— Мы разошлись ещё в Ираке. Сына я сам растил. Воевал много, дома не бывал, вот и… сказалось.

Мёрвин задумчиво покивал. Знакомая история. Бабы — они такие. Ждать не любят. Верность хранить — это нужны силы, терпение, а у многих его и в мирной жизни не хватает. Что уж тут про войну говорить?

— А здесь чё? Работа есть?

Иракец нахмурился, глянул исподлобья.

— Есть.

— Ой, вот не пизди, мужик! Постоянной нет?

— Мы справляемся.

Резко похолодевший тон и распрямившиеся плечи Мёрвина не напугали. Он только хмыкнул мысленно: гордый! Восточная кровь-то, поди, играет. Говорят, гордость — это роскошь, которую бедняки не могут себе позволить, но, когда ничего другого не остаётся, нужно хоть за что-то держаться, чтобы сохранить в себе человека. Мёрвин это сам, не понаслышке знал. А уж сколько отец ему в голову это вколачивал…

Натан откинулся на спинку стула, миролюбиво поднимая руки вверх, успокаивая собеседника:

— Да я и не сомневался! Я просто так интересуюсь, вдруг ты работу ищешь, а мне как раз помощники нужны.

— Какие помощники?

Настороженности в голосе меньше не стало, но рыбка на удочку явно клюнула. Не будь этот Осман в отчаянии — тут же бы послал незнакомца, который вот так с ходу ему в квартиру завалился, и теперь работу предлагает. Но то, что не доверял, сторожился, значило, что мозги у него есть. Тридцать с гаком лет, военный, жизнь научила…

— В ремонтную мастерскую, — выдал Натан самым нейтральным тоном. — Мелкий ремонт, техника, с машинами тоже занимаемся. Я у нас всю улицу обслуживаю, меня на Ровер-стрит все знают. От тебя это далековато, но если есть желание…

— Вы знаете меня меньше часа, — с сомнением отозвался Салим. — И так легко готовы довериться?

— Не довериться, — возразил Мёрвин, — а предоставить шанс на лучшую жизнь. Мой папашка мудрый был человек. Говорил, что хороших людей издалека видно. Ты мне кажешься неплохим мужиком, Салим, потому я и предлагаю тебе работу. На первую пору — четыреста долларов в неделю. Потрудишься у нас, присмотришься, и я к тебе присмотрюсь. Руками-то, я полагаю, ты работать умеешь?

— Умею, — коротко кивнул иракец, напряжённо сверля взглядом стол. Натан почти что мог слышать, как скрипят шестерёнки у него в мозгу. — Но ничем не законным я заниматься не стану.

Эта поспешная приговорка Мёрвина только рассмешила.

— Да я и сам таким не промышляю. Меня вполне мой небольшой честный заработок устраивает, чтоб ещё жопой рисковать.

Заметив, что иракец всё ещё колеблется, Натан махнул рукой и поднялся из-за стола.

— В общем, я тебя неволить не буду. Захочешь — приходи. Нет — всё пойму, обижаться не буду.

Мёрвин назвал адрес и с Османом распрощался. С устойчивым, впрочем, ощущением, что видятся они не в последний раз. И не ошибся.

Салим объявился через три дня, рано утром, как раз к началу смены. Тепло поздоровался с Джоуи, пожал руку Натану и коротко отрапортовал, что готов приступить к работе. Следующий месяц они притирались друг к другу — и Мёрвин обнаружил, что с Салимом ему невероятно повезло. Сложно было бы найти второго такого старательного и сговорчивого работника с такими золотыми руками. Осман без пререканий брался за любую работу — хоть сантехнику наладить, хоть радиоприёмник починить. На осторожные вопросы Мёрвина, откуда такие познания, он с беспечной улыбкой пояснил, что занимался примерно тем же в Ираке. Когда не пропадал на войне. Жизнь отца-одиночки многому учила. И дом приходилось самому содержать, и соседям помогать. Да и на службе он не за просто так хлеб ел. Мёрвин только покивал задумчиво.

На исходе месяца он сам подошёл к Осману и поинтересовался, планирует ли тот у него задержаться. Салим ответил охотным согласием, и они заключили полноценный договор: по семьсот пятьдесят долларов в неделю, плюс проценты за срочные заказы, и если он вдруг приведёт новых клиентов.

Иракец это учёл — и в мастерскую Мёрвина периодически стали заглядывать его сородичи. С теми же запросами: там починить, там отремонтировать, тут что-то наладить. Ремесло процветало, а Натан стал частым гостем в доме Османа, с сыном его поближе познакомился. И все были счастливы…

* * *

— Прости, я тебя правильно понял?!

Натан тяжело навалился локтями на стол, сверля товарища сумрачным взглядом. Салим нахмурился, явно недовольный его реакцией, но Мёрвин не дал ему и слова вставить.

— Ты подобрал на улице какого-то бомжа-нарика-суицидника — комплект 3в1, блять! — и все эти две недели его выхаживал?!

— Не надо так…

— А что не надо?! Да у меня в голове не укладывается! Как ты его вообще… как бродячего кота, что ли?

— Джейсону была нужна помощь, и я не смог пройти мимо.

— В этом мире каждому второму нужна помощь, — фыркнул Мёрвин, откидываясь на спинку стула. — Вообразил себя матерью Терезой?

— Это другое.

— Ну да, ну да, конечно…

— Послушай! — Салим с напором подался вперёд и упёрся руками в стол. — Джейсон не плохой человек. Он просто оступился, и теперь хочет выбраться. Ему нужна поддержка, какое-то занятие, чтобы не возвращаться к наркотикам. Поэтому я и решил обратиться к тебе…

— Допустить его в мою мастерскую? — сразу догадался Мёрвин. — Чтоб он у меня тут всё повыносил нафиг, за дозу?

— Аллах, ты вообще меня слышишь?! — раздражённо вскинулся Салим. — Джейсон не такой!

— Это ты так думаешь, — спокойно пожал плечами Натан. Гнев товарища его забавлял, беспокоил и вызывал ностальгическую грусть. Когда-то и он был таким же наивным, думающим, что можно помочь всему миру, что каждого человека можно исправить, найти в нём что-то хорошее. Благо жизнь быстро научила: далеко не всем можно помочь. Иногда даже близким помочь нельзя, как бы сильно ни хотелось, что уж говорить про посторонних людей. А ещё те, кому ты помогаешь, часто садятся тебе на шею и вообще прекращают что-то делать. Ты ведь решил им помогать? Ну так вперёд! Решай теперь за них все их проблемы! А если отказываешься — ты сволочь и подонок, потому что бросаешь беспомощного в беде. Интересная история получается, правда?..

Мёрвин смотрел на Салима — и видел отражение похожей истории. И главное, иракец явно не понимал, в какое дерьмо радостно нырнул с головой по своей доброте душевной. А теперь ещё и пытался его защищать, судя по закаменевшему лицу.

— Прости, — Салим порывисто выпрямился. — Не стоило мне… Забудь.

— Салим…

Однако Осман уже отвернулся и направился к выходу, печатая шаг. Мёрвину хотелось его догнать и стукнуть больно, чтоб мозги на место встали, да только знал — не поможет. Если уж решил чего… Он ведь и сам той же породы. Таких упрямцев только личный опыт учит.

— Салим, постой. Да подожди ты, блять!

Иракец замер у двери, уже взявшись за ручку, хмуро оглянулся. Мёрвин тяжело вздохнул и махнул рукой:

— Завтра сможешь его привести?

— Конечно, — он тут же оттаял, и Натан грустно хмыкнул. Ну-ну… — К началу смены?

— Ага. Посмотрю я на этого твоего… найдёныша.

— Договорились, — Салим тепло улыбнулся. — Спасибо тебе.

— Рано ещё спасибо говорить, — проворчал Мёрвин. — И я всё равно не понимаю, нахрена ты в это влез.

— Каждому человеку нужно, чтобы в него кто-то верил, — пожал плечами Салим. — Ты сам мне это показал.

Мёрвин хотел возразить, что это другое, но только безнадёжно вздохнул. Тут ничего не докажешь. Оставалось лишь надеяться, что в этот раз интуиция его восточного товарища его не подвела.

* * *

— Я договорился с Мёрвином. Он встретится с тобой завтра и допустит до работы в мастерской.

— Прям-таки допустит?

Салим покосился вбок. Джейсон сосредоточенно натирал полотенцем тарелку, словно дыру собирался в ней протереть. По напряжённо сведённым плечам и хмурому взгляду сразу стало ясно, что что-то не так.

— Всё в порядке?

— Ты правда думаешь, что он мне поверит?

— Я же поверил.

— Таких, как ты, один на миллион. Обычно люди шарахаются от наркоманов. Не думаю, что этот твой Мёрвин будет исключением.

Горькие нотки в голосе заставили Салима отложить в сторону чашку и выключить воду.

— Джейсон. Посмотри на меня, пожалуйста.

Тот глянул косо — и тут же отвернулся. Салим вздохнул, протянул руку и, бережно коснувшись его щеки ладонью, вынудил парня повернуть к нему лицо. Тёмные глаза смотрели виновато, сердито — и напугано. Как у дикого пса, не привыкшего к такой редкой ласке.

— Ты больше не наркоман, Джейсон. Уже нет. Ты справился, победил свою зависимость, и теперь нам осталось сделать всё возможное, чтобы она не вернулась.

— Я…

— Я верю в тебя! — с нажимом произнёс Салим. — Ты обещал мне, что не подведёшь, и я верю тебе. Теперь нужно, чтобы ты сам поверил в себя.

— Это не так уж просто, — криво усмехнулся Джейсон. Салим опустил руку ему на плечо и успокаивающе сжал.

— Я знаю. Но мы справимся, что бы дальше не случилось, потому что я буду рядом и тебя не оставлю. Обещаю.

Джейсон болезненно дёрнул губами, но спорить не стал, только склонился к Салиму и уткнулся лбом ему в плечо с усталым вздохом. Осман скользнул ладонями на чужую спину, приобнимая и успокаивающе поглаживая.

Уже после разговора с Мёрвином он подумал о том, что напоминала ему вся эта ситуация: его собственного сына, за которого Салим боролся, вернувшись в один день с войны. Которого отстоял у смертельной заразы, хотя было тяжело и больно наблюдать за мучениями родного ребёнка. Встретив Джейсона, он будто увидел в нём отражение Зейна, пусть и не ребёнком тот был, а взрослым уже мужчиной, запутавшимся и почти сдавшимся.

Но если в первый момент им двигало желание удержать, спасти, то сейчас… После того как Зейн поступил в университет, он почти перестал появляться дома. Салим остался один, и это… угнетало. Джейсон будто встряхнул его скучную рутину. С ним Салим снова чувствовал себя живым. Разговаривая, делясь чаем и историями с работы. Получалось так, что они исцеляли друг друга. Стоил ли Джейсон того, чтобы за него бороться? Определённо стоил.

* * *

Одного взгляда Мёрвину хватило, чтобы понять: Джейсон Колчек ему не нравился. Нет, он оказался куда лучше, чем Натан себе представлял: не какой-нибудь дрыщ субтильный с крысиным лицом и бегающим взглядом. Вполне себе нормальный парень, в чёрной ветровке, синей футболке и серой кепке, тощеватый, но спортивный. И только некая дёрганость движений давала понять, что с ним что-то не так. Но Мёрвину он всё равно заочно не понравился.

— Ну, добро пожаловать, — он первым протянул руку, жалея, что не может увидеть локтевой сгиб. По количеству следов можно было бы сразу определить, как долго сидел и когда бросил. Сучёныш перестраховался, но это ненадолго. В мастерской он в куртке работать не будет.

Ответное рукопожатие оказалось на удивление крепким, а взгляд — прямым, хоть и хмурым. Мёрвин с ним в гляделки играть не стал, вместо этого изучая внимательнее фигуру. Всё-таки сложение его подводило. А характер…

— Он хоть канистру-то поднять сможет? — поинтересовался у Салима, намеренно избегая пока контакта с наркотом. Осман нахмурился, явно не одобряя такого подхода, а вот парень завёлся — по напрягшимся плечам стало видно. Но смолчал, заработав у Натана пару лишних очков. И следующий вопрос уже был задан непосредственно ему: — Продемонстрируешь?

Короткий кивок в сторону последней поставки. Там стояли канистры с бензином по двадцать литров каждая. Парень тут же направился к ним, легко поднял одну, с некоторым усилием — вторую, и вопросительно уставился на Мёрвина.

— Куда нести?

В звонком голосе слышались несколько самоуверенные и нагловатые нотки. Натан лениво махнул рукой.

— Поставь, пока не уронил.

Парень подчинился беспрекословно, и Мёрвин развернулся к Салиму.

— Пусть поработает здесь до вечера. Я за ним понаблюдаю, посмотрю, на что способен, и тогда решу, — и дальше снова непосредственно Джейсону. — Но предупреждаю сразу: если что-то сломаешь или испортишь, или из мастерской что-то пропадёт после смены, расплачиваться за всё будет он, — и ткнул пальцем в Салима. Тот закатил глаза.

— Натан…

— Ты сам на это подписался, когда привёл этого щенка в мою мастерскую, — жёстко оборвал его Мёрвин. — Хочешь, чтобы он здесь работал — будешь отвечать за него. За любой его косяк. И я хочу, чтобы он это знал.

Проговаривая эти слова, Мёрвин смотрел на парня — и видел, как на чужом лице заходили желваки, а тёмные глаза глянули по-волчьи, со злобой. Натан мысленно усмехнулся: «Ну давай, сука, рискни. Только гавкни что-нибудь против — вылетишь отсюда быстрее, чем слово «хуй» сказать успеешь».

Однако парень сдержался. Свёл агрессивно плечи, проглотил оскорбление и отрывисто выдал:

— Я понял.

— Замечательно, — широко улыбнулся Мёрвин. — Тогда раздевайся — вещи можешь в раздевалке оставить, вон там, справа дверь — и займись поставкой. Переноси это всё в мастерскую. Там Джоуи тебе расскажет, что куда поставить.

Джейсон молча кивнул и ушёл в раздевалку. Когда дверь за ним закрылась, Салим смерил его хмурым взглядом.

— Это было так обязательно?

— Я хотел узнать, что за человек этот твой Колчек, и к чему мне готовиться, — спокойно бросил Натан. — Мне не нужны сюрпризы, чтоб этот мудила Хосе обидел, или на меня накинулся за то, что скажу что-то не так. Да-да, я помню про «не такой», — закатил он глаза в ответ на сердитый взгляд друга, — но ты его — сколько? — месяц знаешь? А такие парни могут преподносить сюрпризы. И либо он проявит своё говно сразу, либо окажется и правда неплохим человеком — и тогда я, может быть, даже перед ним извинюсь. Но сначала посмотрим, из чего он сделан.

Разговор прервало появление Джейсона. Он сразу уверенно направился к товару, но Мёрвин успел приметить тёмные следы на обнажившихся венах — и внутренне поморщился. Его уверенность в том, что парень не продержится и полдня, стремительно крепла.

…К концу четвёртого дня Мёрвин понял, что извиняться всё-таки придётся. Джейсон работал за троих, рвался успеть везде, сделать больше — даже в ущерб себе — и в автомеханике, как оказалось, отлично разбирался. Джоуи с восторгом это подтвердил, рассказав, что Колчек раньше работал с гоночными болидами — пока не сорвался в наркотическое болото. Они вообще довольно быстро поладили — к огромному удивлению Мёрвина. Обычно Хосе других людей чурался — сказывался негативный опыт после каминг-аута. А тут он трещал с этим Колчеком не переставая, и наблюдавший за ними Натан нет-нет, а замечал тень улыбки на лице нелюдимого новичка. Тот тоже постепенно расслабился, прекратил на всех волком смотреть, и Мёрвин вынужден был признать: Салим не ошибся.

— Джейсон!

Трепавшийся о чём-то с Джоуи парень выжидательно оглянулся на него, и Натан качнул головой в сторону двери:

— Иди сюда. Поговорить надо.

Они вышли на улицу, и Мёрвин закурил, не торопясь начинать разговор. Джейсон сперва неуверенно топтался рядом, потом со вздохом прислонился к стене, глядя на разгоравшийся над городом закат. Натан покосился на него украдкой. Парень выглядел измученным — но… счастливым? Умиротворённым? Наверное, всё сразу. Большая противоположность тому хмурому и зажатому типу, каким он явился к нему на порог. И всё началось ещё тогда, вечером, когда Мёрвин, так и не найдя, к чему придраться в его работе, предложил поработать недельку за пару сотен — на испытательном сроке. Ничтожная сумма, меньше самой малой ставки за подобный труд — но Джейсон аж лицом посветлел и сказал, что придёт. Домой они с Салимом уходили вместе — иракец терпеливо дожидался своего подопечного, и, судя по тому, как парень размахивал руками и что-то горячо говорил, он был рад даже такому шансу. Ещё плюс в карму в глазах Натана.

— Завтра подпишем с тобой полноценный договор. Пока на три месяца, а дальше как пойдёт.

Он никогда не умел нормально извиняться. Рычать умел, язвить и шутить похабно про мамок — легко. А вот извиняться так и не научился. Однако, судя по растерянности в глазах Джейсона, ему и этого было достаточно.

— Мы же… на неделю договаривались, — заметил осторожно, с некоторой опаской. Мёрвин легко пожал плечами.

— Ты её уже сполна отработал. Мне понравилось твоё упорство и то, как ты сошёлся с Джоуи. Он очень хорошо о тебе отзывается. Так что я решил, что будет честно воздать тебе должное за труд.

Джейсон отвернулся, но Мёрвин всё равно видел его, уже ничем не сдерживаемую улыбку — и на душе само собой как-то потеплело.

— Это, конечно, не значит, что я не буду за тобой следить, — ворчливо бросил он, выдыхая раскалённый дым. — И, если что отчебучишь, придётся с твоей мамкой поговорить о твоём поведении.

Под «мамкой» он, вообще-то, имел Салима. Но Джейсон, поняв это по-своему, глянул с хитрым прищуром и насмешливо бросил:

— Ладно. Тем более что с вашей я уже недавно пообщался.

Мёрвин от неожиданности чуть дымом не поперхнулся. Кашлянул, фыркнул — и заржал в голос.

— Хорош, гадёныш! Уел. Ладно, пошли обратно. А то, небось, Салим тебя уже потерял…

* * *

В его жизни просто не может быть ничего хорошего.

Джейсону уже давно пора было бы это усвоить, но, встретив Салима, он осмелился надеяться, что теперь-то всё наладится. Всё будет хорошо. Насколько он ошибался, он понял, когда услышал раздавшийся с улицы голос:

— Джейсон?

Внутри будто разом всё выстыло, руки задрожали. Он застыл на месте, не в силах пошевелиться, предупредить Джоуи, который, ни о чём не подозревая, развернулся к посетителю с дружелюбной улыбкой:

— Добрый день. Вы знакомый Джейсона?

— О да! — приятный, живой голос скрёб кожу наждачной бумагой. — Можно даже сказать, его хороший друг.

От такой наглой лжи Джейсон вздрогнул, как от хлёсткой пощёчины, и пришёл, наконец, в себя, обернулся к вальяжно улыбавшемуся мужчине. Тот казался самым обычным клиентом из разряда состоятельных: недешёвая одежда, ухоженные руки и волосы, приятная внешность. Но для Колчека он был символом всего того, от чего тот так отчаянно бежал последние полтора месяца. Привет из прошлой жизни, которая уже, казалось, стала страшным сном, и вдруг нагрянула, напомнила о себе нежданно-негаданно.

Джоуи переводил озадаченный взгляд с него на мужчину и обратно. Дураком он не был и сразу почуял, что что-то не так:

— Джейсон?..

— Я… отойду на пару минут? Надо поговорить…

Первый шок прошёл, и теперь надо было что-то делать. Первым делом — убрать Генри подальше от Джоуи. Неважно, чем закончится их разговор, но нового приятеля в это вмешивать не следовало. Не дай бог, случится с ним что, Мёрвин ему голову оторвёт. Так что Джейсон, не дожидаясь ответа, направился к выходу из гаража, и старый знакомый пошёл за ним, вальяжно и неторопливо. Оказавшись на улице, Джейсон тут же стрельнул глазами по сторонам, но ничего подозрительного не заметил и рискнул отойти на пару шагов от входа, прежде чем развернуться к следовавшему за ним мужчине. Тот насмешливо улыбался, как будто все манипуляции парня его изрядно веселили. Не успел он и рта раскрыть, как Генри небрежно бросил:

— А ты неплохо устроился, Джейси. Не рассказал своим новым друзьям, как раньше зарабатывал на жизнь?

Новый удар под дых, но на этот раз Джейсон был готов, и только зубами раздосадованно скрипнул:

— И не собираюсь. Какого хера тебе тут нужно, Генри?

— А я не могу навестить старого друга?

— Мы не друзья, и никогда ими не были, — рыкнул Джейсон, лишь разозлившись сильнее в ответ на прозвучавший смех. — Я завязал с этим делом, ясно тебе?!

— В который раз?

— На этот раз окончательно! Больше мне твои услуги не нужны, так что забудь мой номер и не приходи сюда больше.

Генри снова рассмеялся, но на этот раз выражение его лица Джейсону сильно не понравилось.

— Я бы с радостью, Джейси. Но ты мне кое-что задолжал, а я не привык прощать долги.

— Чего? — Джейсон вздрогнул, лихорадочно копаясь в памяти, не понимая, о каких вообще долгах мог говорить его уже бывший дилер. В последние полгода расплата чаще всего происходила прямо на месте: он получал дозу, а затем ложился под клиента, который мог использовать Колчека, как ему хотелось. Но свою последнюю дозу Джейсон так и не получил… — К-каких ещё, нахер, долгов? Я тебе ничего не должен!

— Неужели? — иронично вскинул брови Генри, скрещивая руки на груди. — А как же тот неудавшийся вечер месяц назад? Ты выставил меня дураком перед моими хорошими знакомыми. Я обещал им достойное развлечение, но из-за тебя им пришлось ждать лишний час, пока я вызывал другого мальчика.

Злоба полыхнула в груди подобно воспламенившемуся бензину, стремительно разносясь по венам. Резко шагнув вперёд, Джейсон прихватил мужчину за грудки и прошипел в лицо:

— Ты знал, что я на такое не соглашусь! Знал, и всё равно хотел меня использовать, сука! Так кто кому тут ещё должен?!

Вопреки ожиданиям, Генри не испугался, а даже напротив, рассмеялся всё так же безмятежно и нагло, приподнял слегка вверх ладони:

— Тише, Джейсон, спокойней. Ты же не хочешь, чтобы твои новые работодатели вдруг пострадали? Или ты уже забыл, что бывает с теми, кто меня расстраивает?

Внутренности прострелило холодом, и Джейсон медленно разжал ослабевшие пальцы. Конечно, он не забыл. Генри не гнушался устраивать показательные расправы над неудачниками, для острастки остальных. Позабытое ощущение собственной беспомощности вернулось, сжало тугим ошейником шею.

— Чего ты от меня хочешь?

— Пять сотен, — небрежно бросил Генри. — И это я достаточно добр, чтобы не вспоминать о процентах, которые могли бы за этот месяц набежать. Но нет, я лишь хочу вернуть своё.

Своё

Четыре человека в клубе, пятый — Генри.

Слюна во рту приобрела кислый, рвотный привкус. Джейсон сглотнул несколько раз, сипло произнёс, задыхаясь от душившей его ненависти:

— У меня сейчас нет денег, но в конце месяца я получу зарплату, и…

— Я уже достаточно ждал, Джейсон, — сухо перебил его Генри, скрещивая руки на груди. — Мне нужны мои деньги сегодня.

— Я не смогу так быстро их достать!

— Укради что-нибудь. Тебе же не привыкать.

Джейсон вздрогнул и лихорадочно мотнул головой:

— Нет! Я завязал.

За это его сестра в своё время и выгнала. Когда сдал в ломбард мамины драгоценности. Когда выносил последние деньги, чтобы купить дозу. Он предал доверие всех родных ему людей. А теперь ещё обманывать тех, кто ему поверили, дали шанс на нормальную жизнь? Мёрвина, Джоуи? Салима?.. Как он ему будет в глаза смотреть?

Генри хмыкнул и протянул голосом, от которого Джейсона лишь сильнее замутило:

— Ну, тогда ты знаешь, что делать, верно?

Он знал. С дилером всегда был способ расплатиться…

Отчаяние ещё не успело окончательно взять его за горло, когда за спиной мужчины показалась знакомая фигура, громко произнёсшая:

— Ну, и какого мы тут прохлаждаемся?

Джейсон рвано выдохнул. Как бы ни хотел он сохранить в тайне побольше подробностей своего тёмного прошлого, но сейчас именно Мёрвин, отношения с которым у него заметно наладились, мог стать его последним шансом на нормальное разрешение ситуации.

Генри, молниеносно развернувшись к мастеру, обаятельно улыбнулся словно ни в чём не бывало, и с готовностью протянул руку:

— Добрый день. Я — Генри Ледер, старый друг Джейсона.

Мёрвин глянул задумчиво на чужую ладонь, слегка приподнял бровь — и не пошевелился.

— Натан Мёрвин. Так о чём беседуете?

Генри с застывшим лицом медленно убрал руку обратно.

— Да так. Обсуждали кое-какие вопросы… — он насмешливо покосился на Джейсона, и тот решился, выдохнул напряжённо:

— У меня возникли небольшие проблемы. Я задолжал Генри денег и мне… нечем их отдать.

Он замешкался под чужим изучающим взглядом, стараясь не думать о том, что будет, если Мёрвин откажется помогать. Салим сегодня уехал в пригород с заказом, и если и вернётся, то слишком поздно. А больше Джейсону обратиться не к кому.

Натан задумчиво кивнул, потёр подбородок:

— Вон оно как. И сколько?

— Пятьсот долларов, — небрежно отозвался Генри. — Да ещё скрыться попытался от уплаты. Я его еле нашёл, но не сержусь, а потому сверх ничего требовать не собираюсь.

— Как благородно… — не скрывая язвительных ноток, протянул Мёрвин и потянул из кармана кошелёк. — Ну что ж, своих людей я всегда готов выручить. При условии, конечно, что вы напишете расписку Джейсону, что он больше вам ничего не должен.

Улыбка с лица дилера стремительно истаяла.

— Расписку?

— Разумеется, — невозмутимо отозвался Натан, похлопывая себя кошельком по ладони. — Мы же деловые люди. Во всём необходима гарантия.

Генри зло сузил глаза, но его голос остался ровным и сдержанным:

— Что ж. Думаю, это… приемлемо.

— Вот и замечательно, — Мёрвин повернулся к Джейсону. — Сходи-ка в офис и принеси нам бумагу и ручку.

Парень пересёкся с ним взглядом и прочёл явный посыл поискать бумагу подольше. Сглотнув, он медленно кивнул и на негнущихся ногах ушёл в мастерскую, на входе столкнувшись с Джоуи. Приятель благоразумно не высовывался, но явно мониторил ситуацию из укрытия.

— Ну как там? Всё в порядке?

— Это ты его позвал?

Джоуи виновато и смущённо вжал голову в плечи.

— Я решил, что так лучше будет…

Джейсон не дал ему закончить и сжал в крепких объятиях, тихо, благодарно шепнув на ухо: «Спасибо». Хосе тут же обнял его в ответ, успокаивающе поглаживая по лопаткам.

— Всё нормально будет. Мёрвин со всем разберётся, зуб даю! Он любые проблемы на раз-два решает!

— Верю, — Джейсон отстранился, стыдясь своей минутной слабости. Привыкнув справляться со своим дерьмом в одиночку, он до сих пор не мог поверить, что есть у него теперь те, кто не предадут, не бросят. Джоуи, Мёрвин, Салим… — Он меня просил бумагу из офиса принести…

Джоуи тут же сорвался с места, показывая дорогу, хотя Колчек уже сам мог бы всё найти, но суетливая помощь приятеля успокаивала и укрепляла в осознании — возврата к прежней жизни не будет.

Когда он вернулся ко входу, Мёрвин и Генри ещё разговаривали. Натан украдкой покосился в его сторону, кивнул — и Джейсон подошёл, с трудом сдерживая нервную дрожь в руках. Генри его даже взглядом не удостоил. Вид у его бывшего дилера был такой, словно Мёрвин его заставил килограмм лимонов сожрать с кожурой вместе. Он молча начиркал на листе несколько строк, Натан так же молча их проглядел и протянул Колчеку с довольной усмешкой:

— Ну вот и замечательно.

— Надеюсь, вы об этом не пожалеете, — сухо выплюнул Генри, принимая от Натана протянутую двумя пальцами купюру.

— Надейтесь, — ехидно отбрил тот.

Генри фыркнул и, ошпарив Джейсона злым взглядом, манерно выдал:

— До новых встреч, Джейси. Буду с нетерпением ждать, когда ты снова сорвёшься.

Джейсон вспыхнул и подался было вперёд, однако Мёрвин перехватил его за плечо и успокаивающе безмолвно сжал. И он остался на месте, проглотив рвущиеся с языка оскорбления. Дилер в это время ушёл через дорогу к серебристой элитарной Бэхе пятой серии и сорвался с места так, что шины по асфальту взвизгнули. Мёрвин досадливо сморщился.

— Гондон и есть гондон! С такой тачкой так обращаться…

Джейсону до чужой машины дела не было. Он смотрел на белый бумажный прямоугольник в своей руке — символ окончательной свободы — и ощущал одновременно страх и восторг. С его плеч будто разом свалился огромный груз.

— Спасибо, — выдохнул он, привлекая внимание Мёрвина. — Я отработаю, обещаю.

— Куда ж ты денешься, — хмыкнул тот и посерьёзнел. — Передашь это Салиму, скажешь, чтобы спрятал понадёжнее и лучше даже не дома. Я постарался донести до этого говнюка посыл к вам не лезть, но перестраховаться не помешает.

— Я понял.

— Ещё сюрпризы будут? — Мёрвин вовсе не спешил его отпускать. — Лучше говори сразу, чтоб я знал, к чему готовиться.

— Не будет, — твёрдо покачал головой Джейсон. — Обещаю. И спасибо, что помог.

Мёрвин удовлетворённо кивнул и убрал руку.

— Ты дорог Салиму, а я не хочу его расстраивать. И я очень рад, что ошибся на твой счёт, — он вздохнул и неожиданно прикрикнул так, что Джейсон вздрогнул: — А теперь харе прохлаждаться, и пошли уже работать! Или ты думаешь, я сам за тебя пересчёт на складе делать буду?..