Последнее доброе утро (джен)

Второе солнце еще не успело позолотить татуинские пески, когда в скромной хижине на границе Юндландской пустоши воссиял свет — отнюдь не солнечный. Хозяин хижины этого не видел. Он спал.

— Вставай, лежебока, кому говорят! Да вставай же! Поднимайся, я хочу выпить!

Вот чем плохо быть призраком Силы: ты многое знаешь, многое можешь, зато не можешь воздействовать на физические объекты. Проще говоря, прикасаться к ним. Квай-Гон Джинн долго тренировался, но успехов пока достиг только со стаканом самогона. На все прочее его могущество не распространялось, в том числе на бутыль, заманчиво искрящую своим душистым содержимым.

Оби-Ван Кеноби, он же Чокнутый Бен — чокнешься тут от такой жизни! — продолжал гулять мысленно в сонном царстве, телом пребывая на своей убогой кровати. Из-под дырявого плаща, которым он укрывался, торчала только взъерошенная седая голова.

— Оби-Ван! — Квай-Гон в который раз пожалел, что не может дать бывшему ученику хорошего пинка. — Вставай, тебе говорю!

— Мастер… дайте поспать… — простонал Оби-Ван, совсем как в далеком детстве. Он перевернулся на другой бок, натянул плащ на голову и вновь захрапел.

Квай-Гон от такой наглости потерял дар речи. Сколько времени у него ушло на размышления, что же делать, он не знал, но на Татуине прошло минуты три. Тут его осенило: можно же Силой стянуть с лентяя плащ, да еще пятки пощекотать! Не успел Квай-Гон обрадоваться гениальной идее, как Оби-Ван вскочил, точно ужаленный каменным шершнем.

Плащ упал в ногах кровати. Прежде чем ткань улеглась неподвижно, Оби-Ван уже оделся. Натянув сапоги, он застегнул пояс, прицепил к нему световой меч и потянулся за брошенным плащом.

— А-а, одумался! — потер призрачные руки Квай-Гон. — То-то же! Давай наливай скорее. И, это… Погоди! Ты зачем снаряжаешься, будто в поход?

— Простите, учитель… Доброе утро, кстати… — пробормотал Оби-Ван, продолжая сборы. — Некогда. Люк в опасности, Сила меня предупредила.

— Эй, стой! — Квай-Гон позабыл о жажде. — А почему я не в курсе? Я же теперь и есть Сила, и я ничего не почувствовал.

— Как в старые добрые времена, — беззлобно ухмыльнулся Оби-Ван. — Ладно, учитель, я побежал, а бежать-то прилично, аж до границы Дюнного моря. А мне давно не шестнадцать.

— На кой ситх его туда понесло? — удивился Квай-Гон, почесав призрачную бороду. Оби-Ван уже открывал дверь.

— Все, учитель, потом. До свидания.

Дверь закрылась, снаружи тихо зашуршал песок под быстрыми шагами. Квай-Гон в самом деле забыл думать о самогоне и о наглом бывшем ученике, потому что увидел кое-что в Силе. То, чего не успел увидеть Оби-Ван, ослепленный беспокойством за юного Скайуокера.

«До свидания», — так сказал Оби-Ван, уходя. О, если бы он знал, каким будет это свидание! И насколько скорым.

— До свидания, Оби-Ван, — тихо произнес Квай-Гон, развеиваясь. — Мы тебя ждем. — И прибавил со вздохом: — Эх, кто теперь будет самогон наливать?