Записки юного целителя (джен)

Сегодня мне исполнилось одиннадцать лет. Не то чтобы великий повод поздравлять себя. Совсем даже нет. Но некоторым слабым личностям всегда требуется особая дата, чтобы начать делать что-нибудь хорошее. Кто курить бросает с понедельника. Кто дает зарок на работу с первого числа устроиться. Учитель Йода по этому поводу замечает: "Завтра, завтра, не сегодня, так ленивцы говорят». Но я попробую. Я знаю, джедай должен не пробовать, а делать или не делать. Но я совсем не уверена в результате, поэтому честней будет сказать, что я попробую.

Беда в том, что у меня совсем нет силы воли. Как смеется моя подруга Йошка, и воля у меня есть, и сила, а силы воли нет. Вот для ее выработки я решила, что с сегодняшнего дня и до самой моей смерти я буду вести дневник. Каждый день, чтобы со мной ни случилось…

— Эй, Инка! Инэричка, ты где?

Ой! Это меня. Инэри Стоун — это я и есть. А зовет меня моя подруга Йошеруза Нитичелла, по-простому Йошка. Ну вот, опять. Только я что-то решила, как тут же находится повод отвлечься. С другой стороны, если меня зовут, да еще через час после отбоя, значит дело серьезное. Иду.

Уф, как хочется спать! Но я дала слово, поэтому пусть на рассвете, но первую страничку дневника я сегодня закончу.

Наверное, вчера был все-таки особенный день. Вовсе не из-за моего одиннадцатилетия, конечно. Просто Йошка, которая убеждена, что станет великим пророком, прибежала с горящими глазами и пронзительным шепотом сообщила: «Ой, что-то будет! Что-то будет!». Не успела я спросить о случившемся, как подружка схватила меня за руку и поволокла в коридор. Как была: в пижаме и тапочках, так за ней и побежала. Только верхнюю накидку успела на плечи набросить.

Вот так всегда. Знаю же, что ночью из корпуса выходить строго-настрого запрещено. Зубы от страха стучат, наверное на башне Совета слышно. А все равно бегу следом за целеустремленно несущейся через парк Йошкой, как ниточка за иголочкой. Вот, что значит трусиха безвольная.

— Не отставай! Ты же хочешь стать архивариусом? Так когда еще представится возможность побывать в информатории без лишних глаз.

Все верно. Кто-то мечтает о карьере воина, консула, пророка, а я хочу стать архивариусом. Наверное, оттого, что я немного стесняюсь большого скопления разумных, среди стеллажей с голохронами, накопителями и даже древними фолиантами мне по-настоящему хорошо. А еще я люблю читать и хорошо умею ориентироваться в больших объемах информации. Этим я смогу быть полезной тем рыцарям, консулам, пророкам, у кого нет времени часами корпеть над терминалом в поисках нужных данных. Это же здорово, приносить пользу другим тем, что занимаешься делом, которое тебе по душе. Правда?

— Сегодня вечером, считай, все взрослые улетели куда-то! Я сама слышала, как учитель Йода давал команду на общий сбор на посадочной площадке. Собирались так спешно, что магистр Шаак Ти забыла в терминале свой цилиндр доступа. Сечешь? — прервала мои фантазии запыхавшаяся Йошка.

Мы уже в информатории. Который, как и большинство помещений Храма, не запирался даже на ночь. Да и зачем, если без нужного кода доступа к информации мне даже сказку про Дарта Сероволкуса скачать не дадут. А тут возможности магистра. Как зачарованная смотрю на едва светящийся монитор.

— Йошка! Милая Йошка! Но это же нехорошо…

— Ну, как хочешь, — обиженно морщит веснушчатый нос подружка. — Я, между прочим, для тебя старалась! Но, если тебе неинтересно…

— Что ты! Конечно же интересно!

Делаю шаг к терминалу. Шустрая Йошка уже крутит маховичок, подстраивая сидение под мой маленький рост.

— Слушай, Инка, давай «Сумерки» посмотрим, а? Старшие девочки говорят, суперское кино! Там одна девочка, Белла, влюбляется в парня по имени Эдвард. Но он оказывается из семейки ситхов. Представляешь?

— Не-а. Ситхов может быть только двое: учитель и ученик. Какая семейка?

— Не нуди. Это же кино. Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста…

Да что мне жалко, что ли. Нахожу и вывожу на соседний монитор столь страстно желаемое кино. С грифом «только для взрослых», между прочим. Сама же с головой ныряю в хитросплетение каталогов. Я не ищу что-то конкретное. Просто восхищаюсь величием и продуманностью структуры массивов информации, собранных в Храме.

К слову, свое путешествие по информационным потокам я начала со страницы о некоем Джеонозисе. Точнее, с уже открытой план-схемы какого-то спортивного комплекса почему-то с указанием огневых точек вокруг него. Ничего интересного, кроме того, что очень может быть, что почти все рыцари Ордена рванули именно на этот Джеонозис, но совсем не на спортивные соревнования посмотреть.

Я не знаю, сколько времени прошло. Из виртуального мира меня выводит шепот Йошки. Кино у нее кончилось, а креативные идеи — нет.

— Как думаешь, рыцари до обеда не вернутся?

— Нет, не вернутся. Они до Джеоназиса только к вечеру доберутся.

В ответ на удивленно-недоверчивый взгляд показываю подруге оставленный магистром документ.

— Ух ты, здорово! А я и не сообразила. А ты в систему управления хозяйственных служб влезть можешь?

— Ну-у-у… Наверное. А зачем?

— Давай закажем на обед мороженого для всех юнлингов? Здорово я придумала, правда? Да ты не боись, на нас не подумают. День рождения у тебя сегодня, а мороженое будет завтра.

— А ты какое мороженое любишь?

— Даже не знаю…

— Тогда заказываю ванильное. И пошли уже, а то рассвет.

Ой, уже подъем. Поспать сегодня так и не получилось. Но сила воли от этого наверно только сильнее закаляется.

* * *

Наутро пропажу взрослых обнаружили все. Мало того, безумное предположение Йошки о том, что рыцарей в Храме считай никого не осталось, подтвердилось. Живое доказательство тому — проводивший сегодня у нас занятие по самообороне падаван Ксеня Ласерн. Только недавно как из юнлингов стал падаваном, а сегодня он уже «учитель Ксенен».

— Юнлинги всегда должны помнить, что грамотно проведенная разминка — залог успеха в любом бою! — вещает учитель Ксенен, прохаживаясь в середине зала, пока наша цепочка трусит вокруг него то приставным, то гусиным шагом.

— Ага, встретится нам ситх, а мы ему: «Извините, мой лорд, не могли бы вы подождать, пока я разомнусь перед боем», — бурчит не жалующая всяческую физкультуру вместе со спортом Йошка.

Я только сладко зеваю в ответ. За этим занятием нас и застает повернувшийся на голос учитель Ксенен.

— Разговорчики в строю! Это кто тут у нас? Юнлинг Нитичелла? Прелестно! Упала, отжалась десять раз!

Йошка, хоть бы что, озорно стреляет глазками в сторону новоиспеченного учителя да так, что он аж красными пятнами покрывается. Я не выдерживаю: тихо хрюкаю и снова зеваю.

— А это что за засоня? Не юнлинг, а Манюня какая-то. По залу для бодрости духа три круга, бегом марш!

Эта противная разминка наконец закончилась. Теперь нам предстоит бой с манекеном. Сперва бежим по кругу, по очереди нанося удары по развешенным по залу грушам. Потом каждый подошел к своему манекену. Задача: как можно быстрее сократить дистанцию до каучукового столба в человеческий рост, потому что сзади тебя раскачивается груша, которая собьёт с ног, стоит лишь зазеваться. Добежав до препятствия, следует ударить по столбу достаточно сильно, чтобы он наклонился и позволил через себя перескочить, но не слишком, чтобы в саму не отскочило. В идеале груша и столб должны удариться друг о друга.

— Вы должны мыслить стратегически, а не просто от оплеух уворачиваться, — инструктировал нас учитель. — В идеале ваши враги должны сами нейтрализовать друг друга.

— Как это, мастер? — Йошка старательно прячет хулиганский блеск во вроде бы удивленно распахнутых глазах.

Не то, чтобы ей это сильно интересно. Но слушать рассказ мастера ей нравится гораздо больше, чем от груш уклоняться. Да и все наши старательно демонстрируют потребность в теоретических знаниях. Не почувствовавший подвоха падаван разрешает нам усесться на татами.

— Представьте, сзади за вами гонится ситх, а вы вынуждены удирать от него. У вас на пути возникает второй ситх. Двоих вам не одолеть, значит надо увернуться, заставить противников мешать друг другу. Вопросы есть? Нет? Тогда ты… э-э-э… юнлинг Стоун, кажется. Иди на полосу и покажи, как ты это сделаешь.

Ну почему я? Терпеть не могу, когда на меня все смотрят. Даже если это твои же друзья-приятели, которых знаешь с самого раннего детства. Но делать нечего, беру заменяющую мне сейбер палку и встаю на исходную. Сигнал к старту. Ксенен оттягивает грушу подальше назад, давая мне лишнюю секунду на бросок. Так-то оно так, только если догонит, ударит она меня куда сильнее. Пробегаю половину дистанции до «второго ситха», разворачиваюсь и встречаю грушу ударом палки. Только сил отбить летящий на меня предмет мне не хватает, хотя скорость погасить получилось. Чтобы не столкнуться лбом со снарядом прыгаю в сторону и плюхаюсь на пятую точку. Но даже из крайне неудобной позиции сидя тыкаю грушу палкой так, чтобы она пошла по дуге и обогнула второе препятствие. Ура, получилось! Только я немножко забыла о том, что груша назад полетит, ну и…

— …Ну и что это было? — мрачно интересуется перепуганный Ксенен, когда круги перестают плыть у меня перед глазами. — Почему ты не пошла через препятствие?

— Потому что оно на меня не нападало. Я подумала, что если в темном переулке передо мной стоит замерший в растерянности человек, то это же совсем не обязательно ученик ситха? Может быть это просто прохожий, которого мне следует защищать от ситха.

— Ты чё, дура совсем?!

— Почему? Джедаи же должны защищать людей, разве нет?

— Ну ты… Ты… Манюня ты и есть Манюня!

Вокруг захихикали. Только учитель этого веселья не поддержал, погнав всех на полосу препятствий. Только мне, как по голове стукнутой, велел медитировать на лавочке. Остальные завистливо косились в мою сторону. А некоторые мальчишки, пробегая мимо, коротко бросали насмешливое «Манюня». Похоже, заработала я дурацкую кличку. И никакое мороженое за обедом не поможет.

* * *

— Да ну тебя! Придумала тоже на кого обижаться! — машет на меня десертной ложечкой Йошка в ответ на мои тревоги. Ее перепачканная мороженым мордочка как обычно светится жизнерадостной уверенностью. — Подумаешь, «учитель Ксенен»! Сам уже больше года как падаван, а мастер его с собой на войну не взял! Как ты думаешь, почему, а?

— Нехорошо так о других думать. Тем более ты сама ему глазки строила. Только он на тебя и не посмотрел. И вообще, о какой войне ты говоришь?

— Ха! О той самой, на которую рыцари уехали. Да об этом весь Храм уже знает.

— Йошка! Ну разве можно быть такой несерьезной? Война, в которой участвуют все рыцари Храма, — это же неслыханно и страшно.

— Уж лучше я буду несерьезной, чем занудой как некоторые. И вообще, ты забыла, что я — великий пророк? Так вот, говорю тебе, нас ждут захватывающие приключения, но все обязательно кончится хорошо-прехорошо. И очень скоро. Так что доедай быстрее и бежим смотреть, что там за кутерьма на площадке за корпусом исцеления затевается.

— Нет уж, если ты говоришь, что все скоро кончится, то я лучше пойду к зачету по математике подготовлюсь.

— Ну и ладно, одна пойду. А ты сиди, таракан запечный, так все самое интересное в жизни пропустишь.

Если бы не мое давнишнее обещание позаниматься с самыми младшими, то я бы на Йошкины уговоры поддалась. Уж больно несчастное личико она умеет делать, когда убеждает. Сразу начинаешь думать, что если отпустить ее одну, то она обязательно во что-то вляпается, а виноватой в этом буду я. Только сегодня этот номер не прошел. Дело на безделье не меняют. Сама потом будет у меня просить задачку свериться посмотреть. А вот если она зачет завалит, это и правда будет залет. Да и что может быть интересного на пустыре за больницей?

* * *

Несколько следующих дней прошли странно. Если в первый день у младших юнлингов царило настроение «праздника непослушания», то очень скоро стало преобладать тревожное ожидание перемен. У нашего временного наставника Ксенена глаза блестят от предвкушения. А мне страшно.

Сама себе удивляюсь, но впервые мне на людях легче. Во время занятий забываешься как-то особенно, если на множество новых преподавателей не отвлекаться, а в суть предмета вникать как следует. Это в принципе несложно. Привратник Джурокк, например, очень интересно про историю Ордена рассказывает. Гораздо интереснее, чем на обычных уроках истории. В общем, пока делом занята, то нормально. А стоит один на один с собой остаться, как мысли лезут всякие, неспокойные. Но, может быть, все еще обойдется? Ведь не может же быть так, что тысячелетний храм не справился с возникшей проблемой? Нет, даже не так. В том, что с врагами мы справимся, сомнений нет. Только во мне крепнет ощущение того, что наша жизнь уже никогда не станет прежней. И это пугает меня. Никакие медитации не помогают. Учитель Йода учит изгонять из сердца своего тех, кто дорог нам. Значит ли это, что сейчас я должна изгнать из сердца Храм? Уф, голова раскалывается.

И опять от мыслей о странном меня спасает ворвавшаяся в комнату Йошка.

— Инка! Новость — полный отпад! Я знаю, что строят на пустыре за корпусом исцеления!

— Я тоже знаю. Новый вспомогательный корпус лечебницы из быстровозводимых блоков, — стараюсь погасить чрезмерный для джедая энтузиазм подруги, но при этом широко улыбаюсь.

— Ага, «вспомогательный»! Ну и легковерная же ты! Тогда зачем там панели силоизоляции устанавливают?

— Ну-у-у… Мало ли. Вдруг там палаты для тяжелораненых размещать придется. Так чтобы находящийся в беспамятстве джедай себе и другим не навредил, и чтоб его боль в соседних палатах не чувствовали.

— Ох, простодыра ты у меня! Палаты для тяжелораненых во времянке? Когда в основном корпусе целых сто лучших в галактике бакта-камер имеется! А в основном корпусе что тогда будет?

— Что?

— То! Наши на том Джианозисе разворошили целое кубло ситхов! Целую кучу в плен захватили и везут сюда! Для них тюрьму строят! Вот!

— Ох, и фантазерка же ты!

— Я не фантазерка, а будущий пророк.

Обижаться на меня дальше Йошке помешал сигнал общего сбора.

Все-таки впечатление о пустоте и безлюдье Храма последних дней оказалось не вполне верным. Вон сколько народу собралось. Центральный атриум едва вместил всех. Только членов Совета всего двое, а обычно занимающих первые ряды рыцарей не видно вовсе. Тихий гул голосов сменился гулом мощного проектора. В пространстве в центре площади появилась голографическая фигура канцлера Палпатина.

Наверное, я легкомысленная, но слова про вероломную агрессию Конфедерации Независимых Систем, начавших войну с Республикой, меня особо не тронули. Наверное, потому что я уже и так чувствовала: в галактике стряслась беда. Главное я знала, а детали о том, что Сенат уже заготовил агрессору достойный ответ в виде какой-то ВАР, которая под мудрым руководством рыцарей-джедаев малой кровью, могучим ударом… правду сказать, я ничего в этом не поняла. В голове только и крутилось растерянное: «Мир уже никогда не будет прежним. Никогда, никогда, никогда…»

* * *

Сегодня утром нас опять построили на площади. Быстро поделили по группам и отправили делать всякие нужные для победы в войне вещи. Нашей группе досталось убирать строительный мусор на законченной стройке новых палат исцеления.

— Уф, чисто дроиды службы благоустройства и озеленения, блин, — недовольно бурчит Йошка, волоча со мной на пару носилки со строительным мусором.

— Отставить разговорчики, юнлинг! — весело кричит пробегающий мимо нас командир Ксенен.

Его высокая по сравнению с нами — юнлингами — фигура с задорно задравшейся падаванской косичкой мелькала и там, и здесь, и везде. Вот кто уж точно ни капельки не испугался и не растерялся. Вот что значит падаван рыцаря-джедая.

— Ага. Ему хвостиком за мастером бегать полагается, а его командиром над нами поставили, вот он и радуется, — продолжает ворчать Йошка.

— Можно подумать, ты на его месте не гордилась бы, — примирительно отзываюсь я.

— Наверное, — не стала спорить та. — Только отряд мастера Джурокка послали фрукты для столовой разгружать, а нас — мусор. Сечешь разницу?

Ну вот, что за неугомонная? Все-то она знает, обо всем-то судит. Словно ситх, который черпает силу из эмоций. Только вы не думайте, это я совсем по-доброму о Йошерузе подумала. И вслух такое никогда не скажу, даже в шутку, чтобы не обиделась. Поэтому говорю о другом.

— Подумаешь, фрукты. Зато мы сделаем здесь красиво. Раненые увидят, обрадуются и скорее поправятся.

Дальше работали молча. Пока над нашими головами не заскользили тени заходящих на посадку транспортников.

— Летят! Летят!

— Наши возвращаются!

К посадочной площадке рванули все. Тут бы нас не то, что Ксенен, а и привратник Джурокк не удержал. Да что там, Ксенен сам в первых рядах рванул. Вон его белобрысая косичка опять впереди мелькает.

— Ой, что это?

Первая машина опускается прямо на лужайку у корпуса исцеления. Из нее выкатывается вереница самоходных носилок. Один, два, три… много. Очень много. А стоило первой машине закончить разгрузку, как ее место заняла вторая. Вон и третья очереди ждет.

— Сила! Этого не может быть! Как… Ну, как же… — Йошка мертвой хваткой вцепилась в мой рукав. Даже пальцы побелели. — Смотри, еще один борт. Если и он с ранеными…

Рядом кто-то совсем маленький заплакал. Но четвертый корабль не стал заруливать к госпиталю. Ушел в сторону и опустился на заметно уменьшившемся в размерах пустыре. Сбившаяся в плотную стайку наша группа юнлингов, не сговариваясь, метнулась туда. Я не знаю, что думали другие, я просто бежала от увиденного кошмара. Бегущие первыми замерли на полпути. Благодаря проворству Йошки мы почти сразу пробились в первый ряд.

По опущенной аппарели здесь тоже съезжали носилки. Только они уже никуда не торопились. Тела складывали на краю площадки. Погребальный костер будет братским.

Назад мы брели молча и ни на кого не глядя. Страшно уже не было. Было тошно. Видеть кого бы то ни было просто невозможно. Именно поэтому мое путешествие закончилось столкновением с препятствием. Стоило поднять глаза, и препятствие оказалось пожилой, но по-прежнему изящной тви'лечкой, чье голубое лицо буквально светилось спокойствием.

— Госпожа Вокара Че? — мямлю я, пытаясь сделать шаг назад.

Но старший целитель Храма удерживает меня, положив руку на плечо.

— Не знаете, что делать?

— Да, мэм.

— Не знаешь, что делать — делай, что должно. В палатах исцеления лишние руки всегда нужны. Идемте.

Хватаю за рукав затормозившую было Йошку и иду следом за целительницей. Входить внутрь, честно сказать, было страшно. Настолько страшно, что коленки дрожали, и ноги заплетались. Но отстать от Вокары Че показалось стыдно. Наконец мы внутри. И этот шаг стал шагом через порог войны и мира. Дороги назад нет. К миру мы теперь попадем только через войну.