Одно зло... (джен)

Настоящий грибник всегда встаёт засветло, когда первые лучи солнечного света только начинают пробиваться сквозь утренний туман. Ему ведомы потаённые тропы, он знает назубок все грибные места, и совсем скоро его корзина доверху наполнится дарами природы.

Однако же, Федор Прокопиевич и Василий Пантелеймонович возвращались из леса порожняком и с настроением ниже плинтуса. Сыроежки, маслята, да парочка стоялых подберёзовиков — за такую лабуду на рынке много денег не выручишь.

— Зря ты меня, Вася, в лес с утреца потащил, — посетовал Федор. — Говорил же, что в такую жарынь не найдём ни шиша. Так что, плакала наша опохмелка.

— Кто же знал, Федя, — развёл руками Василий. — Давай-ка через Макарыча срежем. У него теперь в огороде крантик для полива, хоть водички попьём, а то трубы горят.

— Не велел же Макарыч ходить, ругался, что огурцы с клубникой потоптали.

— Так ведь помер же он намедни, а Зинка на первую электричку пошла, сам видел. Как сына Серёги не стало, Макарыч дом на сноху записал, свою-то двушку Зинка продала. Комфорт бабе устроил: водопровод провёл, канализацию, а ещё и унитаз в доме поставил. Вот только сам-то попользоваться толком не успел. Жалко, хороший мужик был. Правильный.

— Я-то думал, с чего бы Макарыч нужник порушил? — пожал плечами Федор. — Это его цивилизация сгубила, не иначе. Одно зло от цивилизации этой. Ходил бы на двор, как все, да не выёживался, может, и пожил ещё малёхо. А что Зинке в городе не жилось-то?

— Дык... Тут такое дело... — замялся Василий. — Короче: племяш мой непутёвый Гришка с Серёгиной сеструхой якшается, надоумил её кредит взять под залог квартиры. Бизнес замутить хотел, да не срослось у него. Варвара к брату жить попросилась, да Гришку с собой притащила, а тот давай свои порядки наводить. Серёга с Зинкой сколько раз хотели их вытурить, да куда там! Идти-то бедолагам некуда, квартиру банк забрал. Где теперь Гришка со своей бабой обретаться будут, ума не приложу.

— Одно зло от банков этих гнилых. Жульё сплошняком, так и норовят простого человека облапошить. Так чего же они тогда кредит не выплатят?

— А с чего? Варька без работы сидит, Гришка номера с машин скручивает, чтобы потом вернуть за вознаграждение. На то и жили. Всегда прокатывало, а нынче чегой-то не свезло: поймали Гришку да отметелили по полной, чуть живой в больничке лежит. Ну что, заходим?

Старики отворили калитку и удивлённо воззрились на припаркованный у крыльца чёрный Lexus.

— Вот ведь Зинка, зараза, — сквозь зубы процедил Василий. — Мужа схоронила, свёкра уговорила, трёх дней не прошло, и на тебе: уже с олигархом каким-то романы крутит. Не удивлюсь, если и на племяша именно Зинка этого мироеда натравила, а тот её надоумил квартиру толкануть.

— Одно зло от этих тварюг ненасытных, — поддержал друга Федор. — Нешто Макарыч зазря корячился, грядки копал? Чтобы Зинкин жучара его клубникой обжирался?

— Твоя правда. Как не в себя всё метут, буржуи. И ведь не подавятся даже! — Глаза Василия загорелись недобрым огнём, и он вытряхнул из корзины в траву свой нехитрый улов. — Есть у меня одна мыслишка...

Неожиданно небо заволокло хмурыми свинцовыми тучами, совсем недавно топтавшимися где-то у горизонта, словно кто-то невидимый разлил чернила по холсту. Вспышка молнии прорезала небосвод, послышались первые раскаты грома. Весело щебечущие птицы тут же испуганно умолкли, затаив дыхание, листья деревьев затрепетали в зловещем предчувствии. Небеса разверзлись: дождевые капли, сначала робко, несмело, а затем все интенсивнее тут и там забарабанили по земле.

С тяжёлым сердцем вернулась домой Зинаида Петровна. Совсем недавно она потеряла мужа Сергея, и вот теперь настал черёд свёкра. Из всей многочисленной родни лишь Николай Макарович да двоюродный брат Павел поддержали её в трудные дни.

Супруги жили да не тужили, пока не объявилась Варвара — единоутробная сестра Сергея. Она уломала брата ненадолго приютить её, пока не рассчитается с кредитом. Получив согласие, Варвара на следующий же день переехала к ним в квартиру с вещами, и не одна, а со своим сожителем Григорием, который с порога начал качать права. Недолгое проживание сестрёнки растянулось на месяцы. Ежедневные скандалы не могли не сказаться на здоровье Сергея Николаевича: третий по счёту инфаркт стал для него последним.

— Пашенька, родной! — Из глаз женщины потекли слёзы, когда она увидела брата. — Нормально доехал?

— Привет, сестрёнка! — Павел обнял Зинаиду и ободряюще похлопал по спине. — Все хорошо, у тебя-то как?

— В храме была, свёкру свечку за упокой поставила, да сорокоуст заказала. А-а, вот ещё: Варвару встретила. Костерила меня почём зря, да денег пыталась вытребовать. Говорит, что её Гришенька попал в больницу, и ему срочно нужна дорогостоящая операция. Как только язык-то повернулся!

— Наглость — второе счастье, — философски рассудил Павел. — Поможешь им с деньгами?

— Да ты что, ополоумел? — рассердилась женщина. — Серёжа мой хотел с сестрой всё по-хорошему уладить, так они его со свету сжили! Нет уж, пусть дерьма-то полной ложкой похлебают.

— Не только они, похоже, — хохотнул Павел. — Ещё и дедки соседские.

— Федор и Василий заходили? — Зинаида вытерла кулачками глаза. — Что им тут надо было?

— На клубнику позарились. Шуганул их, ну они и ломанулись к себе напрямки. Макарыч толчок-то снёс, а выгребную яму лишь земелькой присыпал, вот старички в неё и попались. Я уж их трогать не стал, чтобы в дерьме не испачкаться.

— Ну я им устрою! — на мгновение вскипела Зинаида, но тут же остыла, мысленно представив неприглядный вид воришек. — Хотя... Пусть их.

— И то верно, Зинуль. Чудно как-то вышло. Старички из ямы еле выбрались, к реке потрусили. Я на крыльце стою сухой, хоть бы хны, а их вдогонку дождина, как из лейки, вовсю поливает. Ей-ей, в первый раз такое вижу.

— Странно, — удивилась женщина. — Я от станции шла, так никакого дождя и не было вроде.

— Вот я и говорю — чудно.

Горе-похитители в семейных трусах сидели на крылечке и курили одну на двоих папироску. Чуть поодаль на верёвке обтекала наскоро выполосканная в речке одёжка.

— Зато похмелье, как рукой сняло от холодной водицы, — прервал молчание Федор.

— Есть такое дело, — зябко поёжился Василий, увидев входящую во двор Зинаиду Петровну, и ткнул приятеля в бок локтем. — Гляди-ка, Зинку черти принесли, сейчас нравоучения читать будет.

— Ну что, старичье, — приблизившись к дедкам, строго вопросила соседка. — Чужая клубника слаще показалась? Свою-то, небось, подобрали и пропили уже.

— Не тебе нас совестить, Зина! — Сурово сдвинул брови Василий. — Только Макарыч помер, ты олигарха в дом привела. Стыдоба, да и только!

— На Лехусе прикатил! — съязвил Федор. — Одно зло от них, от Лехусов вот таких вот. К речке дорогу, что тебе трактором, размолотили. Хрен пройти теперь — слякоть одна да колдобины.

— Глянь-ка на них, распетушились-то как! Брат это мой, дурачины, на похороны приехал. — Зинаида извлекла из сумки бутылку водки и поставила на землю перед стариками. — Вот, а видеть вас на поминках не хочу.

— Не по-людски это, Зинуль, — укоризненно покачал головой Василий. — Ведь столько лет бок о бок прожили.

— Чтобы ни ногой! — уходя, отрезала соседка.

— Одно зло от баб этих! — в сердцах бросил ей вслед Федор, распечатывая бутылку. — Ну что, Васятка, помянем Макарыча? Он-то отходчивый был, позвал бы.

— Не то, что эта дура Зинка, — поддакнул Василий. — Чую, неспроста мы вляпались, Федя. Не Макарыч ли нам подсобил?

— Может и так статься, — согласился Федор. — Отродясь мы, Вася, у соседей не крысятничали, а тут бес попутал, не иначе. Одно зло от них проклятых.

— Да и племяшу моему за дело вломили, если на то пошло. Немудрено: сверху-то оно всё видно.