Боря и Малка (джен)

— Боря, помнишь, как ты нас сюда притащил?

— Да уж, как вспомню, так вздрогну. Артём воет волком, ты глазами хлопаешь, Алик почему-то прыгает от радости, хотя ничего ещё не понимает... Я иду как деревянный, ноги почти не сгибаются, раненого Петю на себе тащу. Артём с Аликом сами на ногах еле стоят, прикрывали отход, сильно зацепило обоих. Ты их кое-как перевязала, сумка пустая, рукава на жгуты поотрывала... Но казалось, что всё позади. Что добрались, теперь уж заживём!

— Да, казалось... Петю в том же году забрали, по-моему?

— Да, в декабре. Полгода как пришли.

— Он и так по жизни угрюмый был. А потом вообще замолчал — ни гугу. Пять лет отмотал, потом штрафбат, потом в строевых ещё два года. Как вернулся — ко мне заезжал, помню. Сержантские лычки, отважная медаль да худой "сидор". Уехал куда-то на Волгу, из Казани как-то приходила открытка.

— Ясно. Со мной общаться не хочет — наверное, считает, что из-за меня в это всё встрял. А ко мне недавно Артём заезжал.

— Да ну! И как он, где?

— Ай, ты же его знаешь, всё бегает, высунув язык, всё крутится. Сейчас умотал на гастроли по Сибири. Тогда не повезли бесплатно — сейчас потянуло.

— Шуточки у тебя, тьфу. А Алик?

— Да всё такой же жизнерадостный балбес. Какой-то фонд на себе тащит — "Улыбка детства", что-то такое. Растолстел как кабан! Как воздушный шар!

— Алик?!

— Ну! Я увидел — обалдел. Помнишь, как он сквозь лючок пролетал, даже не касаясь краёв?

— Конечно! Мы когда в побег шли — думали, он отстал, в подземном ходе его не было, а он впереди нас — через вентиляцию выскочил. А сейчас...

— Да, сейчас его только на "мотолыге", на буксире...

— Ох, что творится...

— Ладно, ты-то как?

— Да, ничего, ты помнишь, я тогда совсем растерялась, хорошо — Алексея встретила.

— Живой?

— Да что ты, схоронила тогда, десять лет только вместе были... Дети уже выросли, внуки уже сами отцы. Жаль, правнуков видеть могу только инкогнито — как-то даже в школу к одному училкой устроилась. Он в выпускном был — чуть не влюбился. Пришлось сбежать.

— Когда обновилась?

— В начале двухтысячных. Уже той свободы с документами не было, что в девяностых, но кое-кто помог. Смешно вспомнить — до восемьдесят девятого ползарплаты на хну тратила. А потом смотрю — что там голубой, в ультрафиолет красятся! Ну, и плюнула. А ты?

— Ну, у меня Олежка молодец, внучок, все вопросы решает.

— Он — знает?!

— Знает. Как ему стукнуло двадцать один — я и рассказал.

— Не поверил?

— Сначала, конечно, не поверил. Но он же видит, что я... Короче, похмыкал — и поверил.

— Молодец! Я своим так и не рассказала. Ни детям, ни внукам... Не смогла. Что-то внутри не пускает. Потом, может, когда-нибудь.

— Не хочешь туда съездить?

— Нет, ты что! Была возможность ещё при Союзе — делегацию от завода отправляли в Милан, там от Милана полчаса пешком тогда было, а сейчас вообще в черте города... Меня от страха тогда так затрясло — в больнице неделю лежала, панические атаки сказали. Народ смеялся — мол, капитализма испугалась. Знали бы они... А ты — был?

— Был, конечно. Олежка с первых доходов мне вип-тур купил. Никто там нас не узнает, даже не думай. Карс исчез ещё после той войны — думаю, добрались до него не те, так эти, он же ни с кем нормально не мог... Так что я даже не парился — ездил, смотрел. Всё, конечно, изменилось. Над твоим домиком автострада, Карсовы казематы — теперь отель, дом отца я вообще не нашёл — весь район так перестроили, ничего не поймёшь... Пруд старухин засыпали… Да! А вот халабуда того алкаша, отцова друга — вполне себе стоит, просто посреди района. Говорят — не смогли с хозяином договориться о продаже, ни правительство, ни мафия.

— Я думала, он за бутылку мать родную продаст!

— Так теперь тех бутылок нет! А нынешние ему не нужны...

— Да уж, он упрямый был как дьявол, помню. Мафия ему, конечно, побоку, но чиновников он всегда боялся — видно, с тех пор последние мозги пропил и бояться перестал.

— Наверное. Его самого я не застал, где-то шляется, как всегда. Но съездил хорошо. Недавно в интернете откопал раритет — азбуку.

— Ту самую?

— Да, из того же тиража. Я почему-то помню — обложка синяя была, а она зелёная...

— Время-времечко...

— Что ж, рад был поболтать. Поеду — у правнука в школе эко-праздник, деревья будут сажать. Мелочь — а приятно.

— Очень, очень рада! Не забывай, приезжай! Я пока тут поживу, до центра недалеко, а я, ты знаешь, тряпки люблю, по магазинам прошвырнуться. Дай поцелую на дорожку!

— Пока, любовь моя! Моя, а не Петина!

— Да твоя, твоя. Беги уже, Боря, беги. Шапочку не забудь.