Wash Away the Stuff that Doesn't Come to Life | Отринь нежизнеспособное (гет)

До войны никто из ее знакомых, ни один ровесник не видел фестралов.

Взрослая самка приближается легким шагом и берет с рук кусок сырого мяса. Пока она ест, Пэнси рассеянно гладит ее шею.

Она вспоминает уроки по уходу за волшебными животными. Хагрида. Амбридж. Драко.

Гарри.

Сильнее всего она вспоминает себя. Не самый приятный процесс.

Фестрал, расправившись с мясом, обнюхивает ладонь — просит добавки. Пэнси разводит руками.

«Кончилось», — говорит она, и создание мгновенно уходит прочь, очевидно разочарованное.

Как же это по-слизерински — заводить друзей вот так, думает Пэнси. Быть доброжелательным только тогда, когда можно получить что-то в ответ. Что ж, рыбак рыбака. Не то чтобы она сама увлекалась бескорыстной дружбой.

— Она тебя разводит, — сообщает Гарри, подходя со спины, и кладет ладонь Пэнси на плечо, ненадолго сжимает привычным массирующим движением. — Ее сегодня дважды кормили.

Пэнси жмется спиной к его груди.

— Как ты вообще меня терпишь? — тихо спрашивает она.

— Ну, работка не из легких, — хмыкает он. — Но кто-то же должен это делать?

Несмотря на иронию, его голос остается нежным, как если бы он признавался в любви — и, если подумать, ровно это он и делает.

Гарри целует Пэнси в макушку, та обхватывает его руками, но продолжает смотреть на пастбище фестралов. Он вызволил их из заброшенного имения какого-то темного волшебника — выкупил землю только для того, чтобы у этих редких животных было место для жизни.

Прямо как ее саму, думает Пэнси. Он построил дом неподалеку только для них двоих.

— Ты всегда их видишь, — говорит она. И иногда ей думается, что Гарри — единственный, кто видит ее.

— Ну, да, — соглашается он. — Но ты теперь тоже, так что…

— Ты всегда все видишь, — перебивает она, не желая слушать оправданий, хотя он всегда — всегда — оправдывает ее.

— Думаю, Трелони бы с тобой поспорила. Никогда не видел ничего действительно стоящего в ее гребаной идиотской чайной заварке… Кстати, о ней…

Гарри берет Пэнси за руку, и они медленно возвращаются к дому.

Он заваривает чай, отдает последнее шоколадное печенье и любит ее с той невысказанной до конца страстью, которая, кажется, всегда была свойственна исключительно ему. Он заставляет забыть хоть ненадолго и собственное предательство, и собственные убеждения, и даже саму себя.

— Пэнси, — зовёт он.

— М-м-м?..

Она чувствует, как начинает расслабляться — его присутствие всегда так действует.

— Знаешь, чего я не знал?

Пэнси наконец позволяет себе улыбнуться.

— Что ты влюбишься в меня?

— Ну вот, такой подкат запорола, — притворно жалуется Гарри.

— Вообще не новость, Поттер, — говорит она мягко, лаская словами.

И сердце Пэнси переполняется теплом, восторгом от каждого проявления обыкновенной-необыкновенной любви, настигшей ее вместе с этим мужчиной.