Леди и джентльмены (гет)

Джендри Уолтерс не может себе позволить сводить девушку в ресторан на праздничный ужин, но «Старбакс» ему вполне по плечу. Главное, чтобы девушка согласилась. В этом у него нет уверенности, у него вообще нет уверенности во всем, что касается Арьи Старк. Даже в том, она ли его девушка вообще.

Они скорее просто друзья, настоящие такие «свои парни в доску». Она больно бьет его по плечу, хохочет, смотрит Лигу Чемпионов вместо глупых шоу, пьет пиво, любит пиццу и мотоциклы. Если бы у него был лучший друг, он бы хотел, чтобы тот был похож на Арью Старк. Характером, конечно, хотя он сам перепутал ее с мальчишкой в первую встречу.

У Арьи Старк стального цвета огромные глаза, густые брови, непослушная темная челка, маленькие, но сильные острые кулачки, непокорный характер и море цинизма внутри. Еще у нее есть какая-то тайна, о которой она не рассказывает, тайна, которая иногда отражается изнутри ее стальных глаз нестерпимой болью. Джендри пытается поддержать ее, осторожно, деликатно настолько, насколько может он, парень с улицы, но Арья Старк словно морская шипастая мина — куда не притронься, всюду детонаторы.

«Лучше бы она взорвалась», — думает иногда Джендри. Может быть, ей стало бы легче, ему бы точно стало, но так и пролившиеся слезы в ее глазах быстро исчезают, и она начинает ненавидеть себя за проявленную слабость. Ругается на чем свет стоит, курит, лихо сплевывает из окна и достается даже ему — свидетелю этих редких, почти незаметных проявлений ее слабости.

Она живет в его каморке на чердаке, которую он снимает за сто тридцать пять долларов уже почти год, с тех пор, как он подобрал ее на улице, дрожащую и с расширенными от ужаса глазами. Уже пять месяцев прошло с тех пор, как он поцеловал ее, а она влепила ему пощечину, и уже три дня прошло с тех пор, как он точно решил, что готов разделить с ней эту боль и любую другую, лишь бы она позволила. С ней случилось что-то очень плохое, то, о чем она даже говорить не может, но он надеется, что когда-нибудь она скажет.

— Будешь мандаринку? — Джендри протягивает ей оранжевый округлый плод, Арья, не отрываясь от телевизора, ловко чистит его. Вокруг витает теплый цитрусовый запах, она протягивает ему ровно половинку, они всегда все делят на двоих, кроме ее тайны, и Джендри с наслаждением засовывает кисло-сладкую сочную мякоть в рот.

— Как насчет сходить попить кофе куда-нибудь?

— А здесь нельзя что ли?

— Ну Рождество все-таки.

Рождество чувствуется даже в их уютной крохотной комнате со скошенной крышей. У них есть свечи, маленькая елка и гирлянда на окне, мандарины и печенье с шоколадной крошкой. У гирлянды не горят зеленые лампочки, только синие и желтые, а жаль. Ему нравится зеленый цвет.

Арья косится на него, чуть хмуря подвижные широкие брови.

— У тебя денег много?

— Нет, — Джендри говорит правду, у них всегда мало денег, несмотря на то, что он работает в две смены, а она взяла подработку на дом. — Но на кофе-то хватит.

— Ну пойдем, — вдруг говорит Арья, вставая.

Его внезапно тошнит от волнения, когда он смотрит, как она надевает старую куртку и заматывает вокруг шеи длиннющий синий шарф. Глупая это была затея, кажется ему, и Джендри Уолтерс готов уже пойти на попятную. Арья оглядывается на него, чуть приподняв бровь, и он поспешно одевается. Была не была.

На улице легкий мороз и гудки машин, яркие огни и толпы людей, даже здесь, в рабочем квартале. Они проходят мимо огромной елки на площади и спорят по поводу ее высоты — он думает, что там не менее шести метров, Арья отвечает, что у него глазомерный кретинизм, и в елке от силы метра четыре.

В кафе не протолкнуться, но они все же рискуют, ждут, когда освободится какой-нибудь столик и почти сразу им везет. Они садятся в самом углу, там довольно тихо и сумрачно, Джендри долго стоит в очереди за кофе и пирожными, вокруг много смеха, разговоров и разнообразных запахов. В кафе слишком душно, потому он возвращается к столику порядком раскрасневшийся и взмокший.

Арья сидит, подперев щеку ладонью, сдувает падающую на глаза челку, смотрит по сторонам критически-оценивающе. Шумный праздничный гомон ей явно не нравится.

— Держи, — Джендри протягивает ей кофе. — С Рождеством.

— С Рождеством, — кивает она, улыбается, но как-то криво, через силу.

Джендри Уолтерс делает несколько глубоких вдохов, прежде чем вытащить из кармана маленькую коробочку, перевязанную блестящей синей лентой.

— Вот.

Арья поднимает на него взгляд.

— Подарок тебе, — добавляет Джендри.

Она держит обеими руками стакан с кофе, взгляд медленно переползает на коробочку.

— Ну… Спасибо, типа.

Он выдыхает так, чтобы незаметно было. Они договорились, что ничего не будут дарить друг другу, у них нет лишних денег, и это не очень-то правильно с его стороны, нарушить обещание.

Можно было устроить все это дома, но здесь, среди людей, среди шума было как-то легче. Да и Арье наверное легче. Ему хотелось на это надеяться.

— Может, откроешь?

Она ставит стакан, и тянет за концы ленточки — пальцы чуть подрагивают, и Джендри почти зажмуривается.

Она снимает оберточную бумагу и открывает маленькую бархатную коробочку, долго смотрит внутрь.

— Кольцо?

— Ага.

— Сколько оно стоит?

— Господи, Арья! — он не выдерживает напряжения, проливает чуток кофе на стол.

— На хрена ты его купил? Богатый что ли?

— Знаешь, это обидно вообще-то.

Она крутит колечко в руках, нахмуренная, колючая.

— И к чему это?

— А зачем кольца дарят?

В Джендри упирается стальной взгляд, режущий по живому, рот сведен у нее в тонкую полоску.

— Хочу… чтобы ты стала моей девушкой. Вот. Моей леди.

Она прыскает неожиданно.

— Уолтерс, ну ты выдал.

Джендри чертыхается про себя, моргает быстро-быстро, а потом ощущает, маленькая и сильная рука сжимает его ладонь.

— Спасибо, — говорит Арья Старк, и ее глаза становятся теплыми. — Спасибо, Джендри. Но ты дурак все-таки.

— Ну и пусть, — отвечает он. Сердце бьется у него как сумасшедшее, где-то в ушах, не в груди даже. — Пусть.

Они бредут домой, Арья все посматривает украдкой, незаметно, как она думает, на свой палец, где поблескивает колечко, на которое он копил с осени, выходя в ночные смены, и Джендри Уолтерс, вдохновленный этим, находит ее руку и переплетает свои пальцы с ее. Арья не пугается, не вырывает руку, смирно идет рядом. Рождество воистину время чудес.

Дома он не успевает раздеться, когда Арья вдруг целует его мягкими губами, неумело, но совсем не по-дружески, но длится это недолго, а потом утыкается ему в шею, между ключицами и плачет.

Некоторое время Джендри стоит прямой и бетонный, как электрический столб, закусив губу, но его быстро отпускает, он обнимает ее и прижимает к себе.

— Мы справимся, — говорит он. — Я тебе помогу. Я всегда буду рядом.

— Ты их не вернешь, — всхлипывает она.

— Нет, — все гораздо хуже, чем ему думалось. Ее беда — это не побег из дома и не ссора с родителями… — Не верну. Но я буду с тобой. Вдвоем легче, да?

— Да, — кивает Арья. Задумывается о чем-то, а потом говорит: — Легче. Только я ни разу ни леди.

— Да и ладно, — бормочет до сих пор оглушенный ее поцелуем и объятиями Джендри. — Я тоже… не джентльмен.

— Еще какой, — говорит Арья. — Самый настоящий.

Гирлянда на окне совсем перегорела в ту ночь, но на нее уже никто не обращал внимания.