Иномирец (джен)

Они сталкиваются на дрейфующих в космосе обломках корабля. Небольшой объект, похожий на осколок метеорита, присосавшийся к расколотому пополам остову, на поверку оказывается внеземной технологией — кораблём. Это астронавт понимает, когда в коридоре, где с одной стороны высится ребристая стена, а с другой — чудом уцелевшее обзорное стекло, его прожектор выхватывает из темноты нечто.

Оно на грани видимости, практически на границе света и тьмы. Замерло на сваленных в кучу обломках, смотрит на него так же, как он сам — на это существо. Именно существо, потому что у людей не бывает настолько длинных конечностей с острыми когтями, способными впиваться в металл и сминать его. Не бывает горящих в отблесках фонаря четырёх глаз. Оно почти не двигается, лишь покачивается едва заметно, словно ему сложно балансировать на груде мусора. Астронавт уверен, что это не так: слишком уж уверенно держится создание.

Медленно, будто время вдруг растянулось, а на руки давит антигравитация чёрной дыры, астронавт поднимает оружие. Он и рад бы вскинуть плазмо-винтовку быстрее, пока существо не бросилось к нему, но что-то не позволяет ему это сделать. Оружие тяжелеет, руки наливаются свинцом, и астронавт разжимает одеревеневшие пальцы. И вдруг понимает, что на гравитацию воздействует каким-то непостижимым образом неизвестное создание.

Снова он встречается взглядом с существом. На него смотрят узкие вертикальные зрачки. Холодок пробегает по спине, как если бы температура в скафандре резко упала ниже нуля. Человеку остаётся только смотреть, как пришелец бесшумно соскальзывает с обломков и приземляется прямо в свете прожектора. Дыхание перехватывает не то от страха, не то от волнения. Сомнений больше нет — первый контакт с внеземной цивилизацией! И астронавт, случайно отставший от группы, не знает, бежать ему или протянуть руку навстречу.

Существо стоит на четырёх лапах. Его длинное гибкое тело покрывают слои хитина, на спине превращающиеся в гребень. Хлыстовидный хвост медленно покачивается из стороны в сторону, и невозможно сказать, признак ли это агрессии, настороженности или любопытства. Астронавт вдруг понимает, что, стоит ему потянуться за обронённой плазмо-винтовкой, существо доберётся до него намного быстрее, чем его руки коснутся цевья, и оборвёт жизнь росчерком когтей. Необъяснимо, но эта картина мелькает перед глазами и отзывается дрожью внутри.

И тогда астронавт делает единственное, что приходит ему в голову — вытягивает руку раскрытой ладонью вперёд, показывает, что не хочет драться. Существо чуть наклоняет голову, внимательно следит за ним из-под хитиновых наростов над глазами, и, помедлив, протягивает навстречу когтистую лапу. Простое движение кажется неестественным для него, но оно повторяет действия человека.

— Ты… разумен?

Сердце бьётся о рёбра так, словно хочет выскочить из груди. Страх отступает, но руки подрагивают. Сколько веков человечество смотрело на звёзды и грезило о встрече с братьями по разуму? Сколько лет бороздит космос, находя лишь следы внеземной цивилизации?

Жвала на морде существа приходят в движение. Оно издаёт серию щелчков, в которых астронавту чудится утвердительная интонация. Пришелец смотрит на него выжидающе, словно гадает, поймёт ли его человек. Астронавт хочет покачать головой, но вовремя осекается: кто знает, что значит этот жест у инопланетной цивилизации?

— Я не понимаю тебя. А ты меня понимаешь? — он подбирает слова тщательно, будто говорит с ребёнком.

Пришелец медленно моргает всеми четырьмя глазами. «Как?» — бьётся в голове единственный вопрос. Задать его астронавт не успевает, потому что существо реагирует раньше. Его зрачки сужаются в тонкие ниточки, и в сознании человека само собой выстраивается понимание: телепатия. Инопланетное создание не только воздействует на пространство, но и читает его мысли, считывает эмоции.

Астронавт ошарашенно моргает. Эта встреча кажется сном в криокапсуле. Внеземная раса удивительна и непонятна и сильно отличается от представлений людей. Но другого шанса задать все интересующие вопросы может не быть.

— Кто ты?

Вместо ответа появляется образ множества подобных существ, бороздящих Вселенную на кораблях, что, покрываясь космической пылью, становятся неотличимы от астероидов. Пришельцы общаются между собой щелчками, а их технологии так отличаются от человеческих, что астронавт не понимает, как в его разуме появились настолько чёткие образы.

Существо издаёт вопросительный щелчок. Похоже, это встречный вопрос. Астронавт включает подсветку в шлеме скафандра, и холодный синий свет озаряет его лицо.

— Я человек. Землянин.

Сделав шаг вперёд, пришелец покачивается, наклоняет и вновь поднимает голову, втягивая воздух клыкастой пастью. Его движения резкие и отрывистые, вовсе не как у животных или людей. В жёлтых глазах появляется непонимание.

— Скафандр герметичен. Ты ничего не почуешь, — поясняет астронавт. — Как ты сам путешествуешь в космосе без герметичной защиты?

Атмосферный взлёт. Корабль. Полёт. Находка. Шлюзы, пристыковка. Можно дышать. От потока информации голова вот-вот лопнет. Пульсация в висках недвусмысленно намекает, что человеческий мозг не приспособлен для телепатического общения. А сколько всего можно узнать!.. Астронавт вздыхает. Не сейчас. Наверняка соседи по галактике ещё встретятся на просторах космоса, и у них будет шанс найти удобный для обоих способ обмена знаниями.

— Последний вопрос… Твоя родная планета — какая она? — не удержаться.

Высокое зеленовато-синее небо. Тропические леса от горизонта до горизонта. Пруды, озёра, реки. Горы, устланные зелёным ковром. Множество диковинных животных и растений. Высокотехнологичные жилые комплексы, мало похожие на земные города. Космодромы. И очень, очень много покрытых хитином существ… От вырисовывающейся в сознании картины захватывает дух.

Снова вопросительный щелчок. Существо ждёт рассказа.

— Мой родной мир похож на твой. Мы называем такие миры планетами земного типа. Там… — астронавт задумывается, как передать всё то, что вызывала в душе Земля. — …там наш дом. Тебе, наверное, знакомо это слово. Это тепло, вот здесь, — он касается скафандра на груди. — Вот так вот. Наша зелёная планета для нас — колыбель, которую мы покинули, чтобы исследовать Млечный Путь. Там красиво… Лес, как у вас. И другой тоже, в холодных широтах. Моря, как ваши озёра, но намного, намного больше. Горы, лесистые и скалистые, даже настолько высокие, что всегда покрыты снегом.

Пришелец щурится, щёлкает жвалами.

— О, ты не знаешь, что такое снег? — астронавт растерян, но быстро понимает, как объяснить. — Это как дождь, но холодный, белый и хлопьями. Он… кусачий. Кусачий, да. Но мягкий. А ещё из него можно лепить снежки… Это такие маленькие шарики, которыми люди бросаются друг в друга. Предупреждая твой вопрос: это просто весело.

Кажется, существо совсем ничего не понимает. Но ему интересно: оно смотрит внимательно, не мигая, а может, уже ищет в его подсознании воспоминания. Наверное, ему было бы любопытно увидеть снег вживую. А может, ему даже понравилось бы прыгать в сугробы или уворачиваться от снежков.

Коммуникатор разражается треском, и сквозь помехи пробивается голос ведущего исследовательской группы:

— Где тебя черти носят? Двигай в погрузочный отсек, мы тебя ждём!

— Здесь… — астронавт перехватывает взгляд пришельца. Тот показывает клыки. — Да нет, ничего. Показалось. Уже иду.

Он отключает коммуникатор и медленно, осторожно, машет рукой пришельцу.

— Мне пора. Прощай.

Щёлкнув на прощание жвалами, существо разворачивается и одним длинным прыжком оказывается на куче мусора — лишь чтобы в следующее мгновение исчезнуть за ней и растаять в отсеках разбитого корабля.