La vie en rose (гет)

Когда Ремус впервые замечает заинтересованный, направленный на него, взгляд Тонкс, то решает, что ему почудилось. Задумалась девушка, с кем не бывает? Он легко кивает ей и продолжает разговор с Кингсли и Грюмом, не замечая, как быстро волосы Нимфадоры становятся предельно розовыми, буквально невыносимыми. Ремус всегда ненавидел этот цвет.

Когда до Ремуса впервые долетает обрывок фразы Тонкс, сказанной Молли, пока та готовит ужин после очередного собрания Ордена, а Нимфадора ей мешается, он думает, что ослышался. Потому что слова «Ремус», «мне» и «нравится» действительно могут лишь послышаться в одном предложении — и то в странном сне, а не в реальности. Но никак не срываться с губ совсем юной девушки сразу после глупого хихиканья.

Когда Ремус впервые «случайно» становится объектом, на который опять же «совсем случайно» падает Тонкс во время прогулки по совершенно пустому — более того, специально для неё очищенному от бьющихся вещей — коридору дома на Площади Гриммо, он думает, что это начинает его раздражать. Он всегда был хорош в естественных науках, а здесь два и два не сложит только абсолютный тупица — Ремус же был отличником, последним ботаником, как звали его Мародёры. Тонкс он, конечно, ловит, ставит ровно, как статуэтку, и быстро исчезает в полутёмных коридорах старого дома, не удостоив её даже улыбки.

Ремус всё про себя знает.

Ему почти тридцать шесть, он изуродован, циничен, недобр, беден и не имеет никаких перспектив это изменить. Это помимо его главного «качества» пушистого толка. Он не загадывает на долгий срок и живёт по средствам и возможностям сегодняшнего дня. Придёт день завтрашний, тогда и будут планы завтрашние. В его «сегодняшние» планы интрижка с молоденькой девушкой лет на 13 его младше — да она ближе по возрасту к Гарри, чем к нему! — не входит, даже не рассматривается как запасной вариант.

Ремус привык к своей жизни и отчасти даже любит её. Он не возносит проклятия Мерлину и всем, кому можно и нельзя, за то, что он такой и жизнь у него именно такая. Прошлое не изменить, настоящее не перекроить, а будущего может и не быть с такими-то обстоятельствами. Потому Ремус болтает и шутит, пытается наверстать упущенные годы с Сириусом, подтрунивает над редким гостем Снейпом, пытается не закатывать глаза от навязчивой, но приятной заботы Молли, спорит с Артуром из-за очередного маггловского приспособления, обсуждает с Альбусом будущие планы внедрения в стаю к Сивому, редактирует чужие тексты, ремонтирует амулеты в выделенной ему Сириусом для этого комнате и откровенно избегает знаки внимания от Нимфадоры Тонкс.

Не то, чтобы ему было совсем уж неприятно. Он же всё-таки ещё относительно молодой мужчина и умеет ценить красоту, что бы ни болтал по вечерам за выпивкой Сириус. Тонкс притягивает юной ломкостью, пылом молодости и абсолютной неловкостью во всех ситуациях, кроме боевых. Если бы они вместе учились в школе, он бы, может, и засмотрелся на неё пару раз, но точно бы не подошёл знакомиться. Нет, у него в школе было несколько романов — не стоит верить хвастунам и задирам Блэку и Поттеру, утверждавшим, что они отдувались за Мародёров вдвоём, — и ему есть что вспомнить. Периодически у него случаются ничего не значащие интрижки, чаще всего с девушками на маггловской стороне: от них проще исчезнуть, если понадобится, да и маггловский мир куда обширнее, чем магическая коммуна, тем более поредевшая после Второй магической. Но Тонкс не те девушки на пару ночей — она племянница его друга, дочь товарищей по Ордену, практически коллега — нет, она точно не входит в раздел «разрешено».

Но самое главное: она его утомляет. Эти юношеский задор, бесконечная весёлость, лёгкая перемена любой детали внешности и безумная, просто-таки зашкаливающая любовь к розовому цвету — всё буквально вгоняет Ремуса в тоску, лишает сил, окружает со всех сторон. И Ремусу становится стыдно, что он игнорирует её и не может обидеть отказом.

Тонкс всегда где-то рядом, если не находится на дежурстве, болтает, смеётся, «незаметно» строит глазки и незатейливо касается, обнимает и прижимается — всегда под благовидным предлогом. Оттолкнуть её — обидеть, не оттолкнуть — дать надежду. Ремус намекает ей, но она принимает его отказы за кокетство.

Все вокруг подшучивают над ним и поражаются, как он смог завлечь в свои сети такое сокровище. Сириус хлопает по плечу и поигрывает бровями, точно ему по-прежнему девятнадцать. Молли прижимает ладони к обширной груди и кудахчет о чудесной паре и его везении. Даже Кингсли и Аластор ненароком зубоскалят над их затянувшимися танцами вокруг друг друга. Только вот он не собирался танцевать.

А затем Сириус погибает, Волан-Де-Морт выходит из тени и война набирает обороты. Ремус отправляется шпионить в стаю Сивого, и они не видятся с Тонкс несколько месяцев. Он так надеется, что она перерастёт своё глупое чувство к нему, повзрослеет и сама посмеётся при встрече над прошлой Тонкс. Но потухшая, серая и съежившаяся из-за его отказа Нимфадора на кухне Норы бьёт его в самое сердце. Он не готов изменить самому себе и сдаться, но ему впервые становится её откровенно жаль. А жалость и любовь — вещи несовместимые.

В ночь, когда Снейп убивает Дамблдора, они с Тонкс дерутся рядом, почти спина к спине, и Ремус думает, что они могли бы стать друзьями. Проявляя слабость, он обнимает её в Больничном крыле Хогвартса, успокаивая её, жалея покалеченного Билла Уизли и оплакивая Альбуса. Ему хочется простой человеческой близости и чуть-чуть тепла. Тонкс жадно вкручивается в него, пытаясь спаять их тела в одно, и мгновенно вновь становится яркой, живой и… точно полностью розовой. Все так радуются вернувшейся Тонкс, что у него не остаётся сил отступить.

И Ремусу впервые становится страшно до полусмерти.

Через пару месяцев он ведёт её к алтарю в маленькой шотландской деревушке и надевает на её безымянный палец кольцо своей матери. Когда-то в детстве Ремус любил слушать на старой пластинке «La vie en rose» Луи Армстронга и мечтал о том, что этот розовый сон будет и у него. Мама, видя его задумчивый взгляд, улыбалась и обещала, что это непременно произойдёт. Тонкс светится от счастья, и этот розовый свет, точно радиация, исподволь уничтожает его изнутри. Ремус пытается и не может понять: что именно и когда пошло не так?

Тонкс солнечно улыбается ему, сообщая о беременности, и Ремус знает, что это конец. Он испортит жизнь не только ей, но и ребёнку. Потому что он их не любит. Потому что он не хочет их обоих. Ремус, став взрослым, вообще никогда не хотел семью и детей. Он даже не представлял, что они у него когда-то будут. Ремус хочет сбежать, хочет уберечь свою ненужную семью от себя и своей ужасной нелюбви.

Он медленно идёт ко дну. Барахтается, кричит, зовёт из последних сил оставшихся на берегу. Но они будто не видят, что он тонет. Словно думают, что он радостно им машет, празднуя любовь Тонкс к нему. Но на самом деле…

На самом деле этот розовый цвет, которым, кажется, пропитан каждый её вдох, убивает и разъедает его, превращает жизнь в абсурд, глупую сказочку для пятилеток, в которой все живут долго‐счастливо и умирают в один день. И если насчёт долго и счастливо у него нет даже мельчайших сомнений в невыполнимости — настолько это звучит глупо и фантастически, — то с последним пунктом он категорически согласен.

Возможно, только это он и сможет им обеспечить. Только это и будет для них «счастливым концом».