Свидание со Смертью (гет)

С тех пор как Ван Ибо встретил Мару, из его жизни исчезли ненужные переживания и чувства. Он подозревал, что богиня зимы и смерти, не мудрствуя лукаво, просто заморозила их.

Ван Ибо стало безразлично всё, кроме проектов, полностью захвативших его внимание. В его голове рождались идеи, которые вдохновляли его и придавали энергии.

Что касается клеветников, а их стало ещё больше, Ван Ибо давил их, как насекомых, и после вмешательства его юристов они были вынуждены замолкать.

Его прежние чувства ушли без следа. Где он и с кем — всё равно. От былой страсти остался лишь пепел. Ван Ибо теперь не мог думать ни о ком, кроме Мары.

Когда он вспоминал их встречу, вспоминал её поцелуи и то, что за ними последовало, то думал, что умрёт от счастья. Его Мара — гибкая, изящная, с красивыми до невозможности формами, со снежными волосами, обрамляющими овальное лицо с пухлыми губами и глазами, полными чарующего сияния. Её волосы были похожи на жемчуг, который неожиданно расплавился под лунным светом и превратился в тонкие и лёгкие пряди зимних локонов.

После того как Ван Ибо обнаружил на своём теле доказательства их близости, он убедился, что это не было плодом его воображения, которое разыгралось на нервной почве. Конечно, он сразу же начал искать информацию в сети о том, кто такая Мара. И хотя Ван Ибо мало что понял из статей, однако при этом успел хлебнуть уксуса.

«Были ли искренни её чувства, когда она говорила, что хочет сделать их реальностью для нас? Или же просто желала развлечься и утешить наивного смертного, попавшегося в её сети?»

Ван Ибо жаждал встречи с ней, чтобы наконец получить ответы на вопросы, которые не давали ему покоя. Иногда он видел её во сне, но это было совсем не то, что он хотел. Мысль о немедленной встрече с Марой пришла в тот момент, когда он сидел за рулём багги*.

Пустынные пески — это безжалостное место, безразличное ко всему, что проходит через него. Одно неверное движение — и ты рискуешь остаться с проколотым колесом, повреждённой подвеской или с ещё более серьёзными проблемами. Любой промах может привести к тому, что ты больше не откроешь глаза.

Идеальное место, чтобы встретиться со Смертью: так подумал Ван Ибо и повернул в слепой угол немного шире, чем следовало. Если ему суждено было умереть, то это случится в любом случае — рано или поздно.

Багги потерял управление, задел бампером грунт и начал переворачиваться через кабину. Ван Ибо вспомнил склонившееся к нему лицо, окружённое лунным туманом, и мысленно взмолился: «Приди ко мне… Поцелуй меня, пожалуйста, ещё хоть раз…».

Область шеи обожгло болью, которая сменилась онемением. Прежде чем закрыть глаза и потерять сознание, вместо желанного лица он увидел тёмные фигуры, облачённые в широкие одеяния с капюшонами.

Ван Ибо падал. Он падал всё ниже и ниже, сквозь дикий вой ветра и колючий ливень снега, а затем ощутил во рту сладостное тепло. Оно исходило из холодного источника, но это не имело значения, потому что он узнал его.

— Мара…

— Тише, малыш, сиди спокойно, — прохладные пальцы нежно касались его спины, ощупывая каждую косточку. — У тебя были сломаны два шейных позвонка. Зачем ты так поступил?

От Мары исходил аромат мороза и силы, такой, что Ван Ибо ощущал её нервами и кожей, словно ледяное стремительное цунами. Ван Ибо поцеловал её локоны, её нежную шею, коснулся поцелуем плеча и спустился чуть ниже.

— Я тосковал по тебе… Мне было важно узнать, испытывает ли ко мне чувства эта холодная богиня смерти. Ты ведь обещала прийти, но после нашего знакомства так и не появлялась, поэтому я решил сам тебя позвать.

— Смерть не приходит к человеку просто так. К тому же это не моя территория, над твоей судьбой властвуют другие боги, тебя бы забрали, и мы больше никогда не увиделись. Только благодаря тому, что я оставила на тебе свою метку, а ты позвал меня, я смогла пробиться сюда. Однако здесь я не могу бесконечно удерживать время. У нас есть всего лишь несколько минут.

— Что же нам делать? — с отчаянием спросил Ван Ибо, наблюдая, как тело Мары покрывается капельками влаги. Он понимал, как глупо было звать богиню зимы в знойную пустыню. — Скажи, я тебе хоть немного нравлюсь? Я прочёл, что у тебя есть муж и всё такое…

— И ты решил поверить столетним мифам? — рассмеялась Мара и посмотрела куда-то в сторону. Ван Ибо с удивлением увидел, как её щеки порозовели, а глаза сузились и заблестели. — Сейчас я одна. Тем не менее, я желаю, чтобы ты жил полной жизнью, столько, сколько отмерят тебе ваши боги. Нет нужды связывать свою судьбу со «старухой с косой».

— Ничего, я люблю постарше, — парировал Ван Ибо. Он всё ещё сидел в тесном водительском кресле багги, крепко обнимая Мару. Вокруг них застыло время и пространство. — А что, если я не хочу наслаждаться жизнью без тебя? Что будет, если я начну искушать Смерть? Заберешь меня или проигнорируешь? Возможно, я стану бесплотным духом и буду бродить по земле в поисках входа в твоё царство?

— Не делай так больше, Ибо, — прошептала Мара. — Я ведь могу не успеть. Если ты действительно хочешь меня видеть, то есть один способ, но он навечно свяжет нас. Поэтому ты должен хорошо подумать.

— Нет нужды думать. Я согласен, — покачал головой Ван Ибо и вытер прозрачную капельку с её губ. Он опасался, что его действия сделали ей очень плохо, что она вот-вот исчезнет, и он больше никогда не увидит свою милую.

— Я могу оставить на тебе свою печать, но она не принудит тебя служить мне или подчиняться. Это знак любви, который будет означать, что ты — мой суженый, при жизни и после смерти ты будешь со мной. Хотя я не могу вмешиваться в дела ваших богов, печать невозможно поставить без согласия смертного, и она будет доказательством того, что ты сделал это по своей воле.

Ван Ибо кивнул: «Ставь скорее». Мара коснулась его руки и на тыльной стороне ладони зажглись несколько символов.

— Эту печать не увидит никто из смертных. Когда ты захочешь со мной встретиться, активируй её своим дыханием и позови меня. Если я долго не появлюсь, возможно, мне требуется больше усилий, чтобы добраться до тебя. В таком случае, капни на метку немного своей крови. Никогда и никому не рассказывай об этом. Знаешь, сколько людей и нелюдей хотели бы её получить?!

— Ах, ты даже не представляешь, сколько людей мечтает получить меня, — засмеялся Ван Ибо. — Давай скрепим наш союз поцелуем?

Мара слегка приподнялась и мягко прижала его к креслу. Между её нежно-розовыми губами появилась красная полоска, сверкающая, как вино в хрустальном бокале при свете свечей. Она слегка приподняла его голову, и Ван Ибо поймал ртом стекающий с её губ густой божественный нектар. Его тело словно погрузилось в пламя и холод одновременно, а каждая клеточка испытала высшее блаженство и нестерпимую боль.

Мир ускользнул от него. Солнца не стало, золота песков не стало. Ван Ибо отдался ослепляющему течению, его глаза были открыты, но он не видел ничего. Он пытался найти опору в этом упоительном ничто, дрожа и взлетая к вершинам блаженства. А Мара тесно прижималась губами к его рту.

То, что чувствовал Ван Ибо, невозможно описать словами. Ослепший и дрожащий, он полностью растворился в ней. Едва только Мара прикоснулась к его грешному месту, Ван Ибо отпустил себя, выплеснув семя, и это тоже стало неожиданно острым ощущением, гораздо более сильным, чем прежде.

— Прости меня за такую жару, — прошептал Ван Ибо ей на ушко, слегка отдышавшись. — В следующий раз я устрою свидание в более подходящем для тебя месте. Ты можешь хотя бы ненадолго стать обычной девушкой?

— Если будет достаточно прохладно, почему бы и нет.

— В таком случае я отправлюсь в горы и покорю ледники. Я научу тебя кататься на сноуборде и даже привезу грузовик с мороженым. А потом… Потом я буду долго-долго нежить тебя в своих объятиях.

— Я люблю тебя, Ибо, — с лёгкой улыбкой произнесла Мара. — Просто люблю, без всякого пафоса и божественности. Мне хочется быть с тобой рядом, касаться тебя, обнимать. Но, к сожалению, мою сущность никуда не денешь и тебе придется довольно трудно.

— Понимаю, Мара. Я справлюсь.

— Мне пора, любимый. Сейчас ты выйдешь из машины и скажешь, что с тобой всё хорошо.

Она исчезла, оставив после себя лишь капельки влаги. Ван Ибо на секунду прикрыл глаза, а затем со счастливой улыбкой взглянул на пылающую печать.

«Я тоже люблю тебя, Мара».

Примечания:

*Багги — это лёгкий четырёхколёсный вид транспорта, созданный для езды по пересечённой местности.

Глухой угол или слепой поворот — это угол на дороге, при котором вид на то, что находится за углом, затруднен.