Голубая луна (джен)

За окном светит луна. В окружающем мраке она кажется единственным светлым. Чем-то напоминает ангела, что спустился в преисподнюю и сразу же потонул во тьме. Небо заливают оттенки голубого и синего, словно кто-то невидимый магическим образом провёл кистью, оставляя на небосводе широкие мазки краски. Луна большая, настолько большая, что кажется — ей это снится.

Ей точно снится, как она сидит на кровати, поджав ноги к груди и обхватив их худыми, словно веточки, руками. Снится, как длинные светлые волосы рассыпались по плечам и спине, легко щекоча кожу. Снится это ощущение и эта луна. Такой не бывает.

Тишина вокруг прекрасна, заливается в уши сладко, даря освобождение. Срывает оковы волнений с шеи и рук, ломая цепи на куски, что осыпятся у ног прахом тревог, хоть и ненадолго. Звенит тихо-тихо, осторожно, но настойчиво. Успокаивает и без того спокойную душу, но не дарит сна, не манит лечь, не даёт возможности созерцать калейдоскоп странных событий и красок, что к утру уже забудется, сотрётся из памяти мгновенно. Все уже давно спят, но не она. И так не первый день, но ложь льётся с уст правдоподобно, и врач верит, что всё в порядке. Вот и сейчас застыла каменным изваянием на постели, неторопливо изучает пустым, совершенно пустым и ничего не выражающим взглядом окружающий мир, бесцельно смотрит в окно с решётками, вот только без толку.

С улицы доносится подозрительный звук. Что ж, ей всё же это не снится, да? Определённо. И луна напоминает о прошлом. Напоминает о том странном здании, о докторе Дэнни, о священнике, о Кэтрин и Эдди. А главное — о нём. О Заке, чьё настоящее имя — Айзек Фостер. Имя хорошее, но «Зак» действительно звучит… как-то особенно. Даже тепло, по-родному. Наверное, так же, как и его вариант её имени — «Рэй». А ведь до этого её никто так и не называл. Глупо выходит, не правда ли?

Голубая фальшивая луна, как в том здании, тайну которого так и не удалось постичь, светится, пробуждая вновь все испытанные чувства. В душе воцаряются смятение, странные мысли заполняют голову, переплетаясь между собой змеями, завязываясь в крепкие узлы, что после и не распутаешь.

И мысли в очередной раз возвращаются к Заку. Пока она в больнице в плену светлых стен, он в тюрьме. Фостер действительно странный по меркам большинства людей, но она к ним не относится. Пусть смеётся…дико, так, что пробивает дрожью, как молнией. Запах безумия разносится мгновенно. Обернуться не успеешь — и столкнёшься с угрозой. Пусть убивать любит, наслаждается подобным занятием противоестественно, аморально, неправильно. Но уж точно поступки его никак не аморальнее её. Ведь, в отличие от Гарднер, Айзек не убивает кого-то, чтобы потом аккуратно зашить раны неизменно белой нитью и сделать своим навечно. Он убивает для удовольствия, она же — для порабощения. Ведь с мёртвыми родителями, слитыми в одно целое швами, было очень весело играть. А мёртвые питомцы не окажут сопротивления и будут с тобой до конца, застывшие в безмолвии покорно.

За окном светит луна. В окружающем мраке она кажется единственным светлым. Чем-то напоминает ангела, что спустился в преисподнюю и сразу же потонул во тьме. Небо заливают оттенки голубого и синего, словно кто-то невидимый магическим образом провёл кистью, оставляя на небосводе широкие мазки краски. Луна большая, настолько большая, что кажется — ей это снится.

И эта луна возвращает в прошлое. К тому, кто ходил в бинтах, прикрывая шрамы от огня, полученные в далёком детстве. Тому, у кого один глаз — чистое золото, другой — мелкий сгусток тьмы. Тому, у кого кофта заляпана старыми подсохшими пятнами крови. Тому, кто всегда носит с собой косу, длинную, большую и тяжёлую, но управляется с ней так ловко. Тому, кто смеётся странно, совершенно странно, с непонятной интонацией, непонятными оттенками. Тому, кто улыбается так же странно, пусть и сердце пропускает из-за этого лишний удар. Тому, кто убивает, потому что ему это нравится. Тому, кто почему-то занял так много места в мыслях. Тому, кого она даже звала своим Богом…

Зак обещал её убить, как только они выберутся на поверхность из того здания. Но обещание осталось лишь словами. Пустым звуком. Хотя нет, не пустым. Это обещание вело её из подвалов на верхние этажи, ближе и ближе к нормальному миру, свежему воздуху и настоящей луне, а не искусственной. И потому она забрала клятву с собой в тот день. В день, когда они вышли из того здания и были разлучены.

Это обещание дало ей смысл жить. Жить, чтобы умереть. И умереть не от старости, не от болезни, не из-за несчастного случая, а из-за желания. И сделать это должен именно Зак. Ни из чьих рук, кроме его, она смерть не примет, и будет бороться, чтобы выжить. Выжить, чтобы умереть. Умереть от его рук, от его косы, слыша перед смертью его голос, видя пред кончиной его глаза.

За окном светит луна. В окружающем мраке она кажется единственным светлым. Чем-то напоминает ангела, что спустился в преисподнюю и сразу же потонул во тьме. Небо заливают оттенки голубого и синего, словно кто-то невидимый магическим образом провёл кистью, оставляя на небосводе широкие мазки краски. Луна большая, настолько большая, что кажется — ей это снится.