Недоразумение и Примирение (гет)

— Отдайте это Далматинцу! — попросил парень в косухе и головой хищной птицы, Сокол, отдав Макарову игрушку-пищалку.

Женщина в белой перьевом наряде долго возмущалась, но он добился своего. По крайней мере, Сокол так думал.

Однако вскоре выпуск кончился. И не в пользу одной из конкурсанток, Коровки, чему другой конкурсант, Бык, был не рад. Он подошел к Соколу, чтобы выплеснуть эмоции.

— Коровка не заслуживала вылета! — рявкнул Бык, подойдя к Соколу. — Это только второй выпуск!

— Я согласен, что это было нелегкое решение, — ответил Сокол, сохраняя спокойствие. — Но судейское жюри приняло свой вердикт, и мы должны уважать их выбор, каким бы субъективным он ни был.

— Но это несправедливо! — возмутился Бык. — Коровка была одной из лучших участниц! Я не понимаю, почему она не прошла дальше!

— Я понимаю твою разочарование, Бык, — сказал Сокол, пытаясь успокоить своего товарища.

Бык вздохнул, его гнев начал утихать.

— Может, ты и прав, — признал он. — Но мне все равно жаль, что она ушла…

— Я знаю, что ты любишь ее! И это прекрасно, — продолжил Сокол с пониманием. — И не переживай так, она еще придет, я уверен!

Бык, чувствуя, как гнев постепенно уходит, посмотрел на Сокола и сказал:

— Спасибо, что выслушал меня. Иногда просто нужно выпустить пар, чтобы почувствовать себя лучше.

Сокол кивнул:

— Конечно, дружище! Мы все переживаем такие моменты. Признаюсь, я сам, как на иголках!

— Почему? У тебя ж… иммунитет…

— Я волнуюсь за Далматина! Она может не застрахована от голосования и может покинуть проект… И я, если бы хотел, мог отдать ей иммунитет! Ладно… Я пойду, гляну, как она…

И Сокол вышел из комнаты и краем глаза увидел… ту самую пищалку, которую он просил передать Далматину. Про его просьбу явно забыли. Он подошел к колонке и поднял игрушку. Сокол вздохнул, понимая, что его просьба осталась без внимания. Он взглянул на пищалку, которая была яркой и веселой, и сам направился к комнате Далматина.

Подойдя к двери он услышал, как Далматин жалуется Боксеру.

— Он такой заносчивый!

Сокол остановился на мгновение, прислушиваясь к словам Далматина. Ему стало интересно, о ком она говорит, и он решил немного подождать, чтобы не вмешиваться в разговор.

— Я просто не понимаю, почему он считает себя лучше других! — продолжала Далматин, её голос был полон огорчения.

Боксер, стараясь поддержать её, ответил:

— Да, я понимаю, это может быть сложно. Но, возможно, он просто не осознает, как это выглядит со стороны.

Сокол, услышав это, расстроился. Он подумал, что она говорит про него. Он почувствовал, как его грудь сжалась от обиды. Он никогда не считал себя заносчивым, и слова Далматина задели его за живое. Его также ранило и то, что она говорит свои мысли Боксеру.

Пернатый разжал руку, в которой был его подарок этой девушке. Игрушка упала на пол, а сам развернулся и, понурив голову направился в комнату. Он медленно шагал по коридору, чувствуя, как его настроение стремительно ухудшается. Он не мог понять, почему Далматин так думает о нем. Он всегда старался быть поддержкой для своих друзей, и его намерения никогда не были заносчивыми.

Участник-птица вошел в свою комнату и лег на диван. Он медленно погрузился в сон. Проснулся он от странного звука, он открыл глаза, повернул голову и увидел белую девушку с черными пятнами. Сокол медленно пришёл в себя, осознавая, что рядом с ним сидит Далматин. Она выглядела взволнованной, а её белая шерсть с черными пятнами сверкала при свете, в ее руках была та самая игрушка.

— Я нашла это! — воскликнула Далматин, поднимая пищалку. — Ты же хотел передать её мне, верно?

Сокол, все еще находясь под впечатлением от её слов, не сразу смог ответить. Он встал и почувствовал, как его сердце забилось быстрее.

— Да… попросил их… Это мой тебе подарок… Не очень гламурно… Но…

Далматин с улыбкой посмотрела на Сокола, и его сердце наполнилось теплом. Он не ожидал, что она примет его подарок.

— Спасибо, это очень мило с твоей стороны! — сказала она, прижимая игрушку к груди.

Сокол, немного смущённый, спросил:

— И слишком заносчиво?

— Что?

— Ты на меня Боксеру жаловалась?

Далматин, немного растерянная, посмотрела на Сокола и быстро поняла, что он неправильно истолковал её слова.

— О, нет! — воскликнула она, покачивая головой. — Я говорила не о тебе! Я о Костюшкине. Ты ж знаешь, что он самый странный из жюри!

Сокол почувствовал, как тяжесть обиды медленно покидает его. Он облегченно вздохнул. «Костюшкин… Конечно,» — подумал он, чувствуя себя немного глупо из-за своей поспешной реакции.

— А… Я просто услышал обрывок разговора и неправильно понял, — пробормотал Сокол, чувствуя, как краска смущения заливает его лицо. — Прости. Я чувствую себя дураком… Даже не спросил…

— Не переживай, пернатик… Такое бывает… Все мы иногда делаем выводы на основе неполной информации, — сказала она.

Сокол, почувствовав поддержку в её словах, немного расслабился. Он улыбнулся, хотя и с лёгким смущением.

— Я… — начал он. — Хотел этим сказать, что… ты… нравишься мне…

Далматин, услышав признание Сокола, замерла на мгновение, её глаза расширились от удивления. В воздухе повисло напряжение, и Сокол почувствовал, как его сердце колотится в груди.

— Сокол?

Сокол, заметив удивление в глазах Далматина, почувствовал, как его сердце бьется быстрее. Он не знал, как она отреагирует на его признание, и это вызывало в нем смешанные чувства — от волнения до страха.

— Да, я… — начал он, стараясь собрать мысли. — Я хотел сказать, что ты для меня важна. Это звучит нелепо, мы знакомы две недели, а тут… Мы разные! Я — таинственный бунтарь в стиле стимпанк, и ты — гламурная леди…

Далматин мягко притянула его к себе. Сокол почувствовал, как его сердце замерло на мгновение, когда Далматин притянула его к себе. Она была такой теплой и уютной, и это мгновение словно остановило время.

— Но почему ты решила выбрать меня? Я не такой брутальный, как Боксер, не веселый, как Огурец, не галантный в такой степени, как Бык…

Далматин посмотрела на Сокола с нежностью и улыбнулась, словно понимая его внутренние переживания.

— Потому что ты настоящий, Сокол. Ты не пытаешься быть кем-то другим, чтобы понравиться мне или кому-то еще. Ты просто ты сам — загадочный, умный, заботливый и очень милый.

Сокол, услышав её слова, почувствовал, как его сердце наполняется теплом. Он не ожидал, что Далматин увидит в нём то, что он сам пытался скрыть — свою уязвимость и искренность.

— Спасибо, — произнёс он, слегка смущённый. — Это много для меня значит. Я просто… не знал, как ты ко мне относишься.

Далматин улыбнулась ещё шире, её глаза светились радостью. Она зарылась рукой в его перья на голове.

— Я рада, что ты наконец-то это сказал. Мы все разные, и это прекрасно! Я люблю тебя!

Сокол почувствовал, как его сердце забилось ещё быстрее от слов Далматина. Он не мог поверить, что она ответила взаимностью. Весь мир вокруг них словно растворился, и остались только они вдвоем, полные эмоций и надежд.

— Ты… ты действительно это сказала? — спросил он, не веря своим ушам.

— Да, — уверенно ответила Далматин, её голос был полон тепла. — Я люблю тебя, Сокол. Ты особенный, и я ценю тебя таким, какой ты есть.

Сокол почувствовал, как его сердце наполнилось радостью и облегчением. Слова Далматин звучали как музыка, и он не мог сдержать улыбку.

— Я тоже тебя люблю, — наконец произнес он, его голос был полон искренности. — Я всегда чувствовал, что между нами что-то особенное, но не знал, как это выразить.

Далматин, услышав ответ, ближе прижалась к нему. В этот момент они оба поняли, что их чувства были взаимны, и все сомнения исчезли. Они сидели вместе, наслаждаясь моментом, когда мир вокруг них перестал существовать. В воздухе витала магия, которая связывала их, и каждый из них чувствовал, что нашел свою вторую половинку.

— Мне придется много подкатывать к этой Регине… — прошептал он, предупреждая.

— Я понимаю! — шепнула она, теребя его перышки.

Сокол и Далматин сидели рядом, погруженные в свои мысли и чувства, когда вдруг разговор о Регине вернул их в реальность. Сокол, все еще немного смущенный, продолжил:

— Я не хочу, чтобы она думала, что я не заинтересован в ней. Но ты — это то, что действительно важно для меня.

Далматин посмотрела на Сокола с нежностью, её глаза светились пониманием и поддержкой. Она знала, как сложно ему было открыться и признаться в своих чувствах, и это только укрепляло её симпатию к нему.

— Я понимаю, что ты не хочешь задеть чувства Регины, — ответила она, аккуратно теребя его перышки.

— Спасибо, что понимаешь, — тихо произнёс он. — Я действительно хочу быть с тобой, и не хочу, чтобы кто-то это разрушил.

Далматин улыбнулась, её глаза сияли радостью.

— Мы вместе справимся с этим. Главное — быть честными друг с другом, — сказала она, и в её голосе звучала уверенность.

Сокол кивнул, чувствуя, как тревога постепенно уходит. Вскоре и усталость дала о себе знать, и он зевнул и улегся головой ей на колени. Он чувствовал, как её тепло окутывает его, создавая ощущение безопасности и покоя.

— Спи спокойно, мой пернатик, — прошептала Далматин, прижимаясь к нему. — Я буду рядом.

Сокол закрыл глаза, чувствуя, как его сердце бьется в унисон с её. Она украдкой любовалась им и не могла сдержать улыбки. В этот момент все тревоги и неуверенности, которые когда-то гнездились в их сердцах, казались далекими и незначительными.

Сон окутал их, и они погрузились в мир, где не было ни конкурсов, ни напряженных моментов — только они вдвоем.

Через час их спящими в обнимку застали две девушки-птицы, это были Утка и Страус. Видимо, Далматин забыла закрыть дверь, поэтому они закрыли ее, оставляя влюбленных наедине.