До и после (джен)

Пролог

— И чего ты опять приперся? — Тамоцу Хонду, если честно, уже задолбало чуть ли не ежедневное явление к его дому Масаши Оды, лидера банды имени себя. Нет, Хонда был в курсе, что ODA — не просто броское название, придуманное на ходу от недостатка ума или нехватки времени. В название, которое к тому же имело свою расшифровку, вкладывался интересный смысл, впрочем, все босодзоку⁽¹⁾ тяготели либо к философии, либо к пафосу, а часто и к тому, и к другому одновременно. Вот только Хонде сейчас было глубоко похрен, что там и куда вложили в данном случае. Именно сейчас серому кардиналу группировки Тору Горы хотелось есть и спать, и маячившая у двери дома фигура автоматически воспринималась как проблема. Впрочем, Хонде не долго пришлось угадывать, кто его поджидает, хотя сегодня Ода был непохож сам на себя. Привычный образ хулигана в коже и бандане он сменил на классический костюм, напялил галстук и даже собрал непокорные волосы в аккуратный хвост. В общем, выглядел он больше похожим на офисного работника, чем на лидера банды. — И выглядишь ты как-то стремно.

— У меня сегодня семейное торжество было, — Ода пожал плечами, но ему явно было не особо комфортно в таких шмотках. — Мать до жути боится, что ее родственники узнают, какой я на самом деле. Вот и приходится рядиться в пингвина. Это проще, чем выслушивать потом вопли неделями. Мне-то все равно, а вот ей почему-то важно, чтобы я выглядел прилично. Даже синяки иногда замазывает. Правда, родня у нее вся из себя, может, просто не хочет отставать.

— Это вполне нормальное желание, — Хонда еле удержался, чтобы не зевнуть. — Но ты же притащился не для того, чтобы посвятить меня в свои семейные дела.

— Как он? — Ода сделал все, чтобы казаться спокойным, но голос предательски дрожал. — Ему хоть немного получше?

— Его состояние ничем не отличается от того, что было два дня назад, когда ты подкараулил меня по дороге домой. Скажи спасибо, что за мной Такаги не увязался. А то ты бы до сих пор зубы собирал.

— Значит, по-прежнему постельный режим и никакого волнения?

— Какой ты догадливый. Но если ты думаешь, что когда Тору станет лучше, ты сможешь с ним встретиться, то засунь свои желания в задницу. Я костьми лягу, но такого не допущу. Ты уже достаточно наворотил. Лучше катись к Фудживаре, вдруг он соизволит оторваться от своего недоякудзы и послужит жилеткой для твоих соплей.

— Ты бы поаккуратнее со словами, — глаза Масаши Оды зло блеснули. А Хонде от такого стало почему-то смешно. Грозный вид и светлый костюм совсем не гармонировали. Скорее, наоборот — создавался комичный эффект. Ода, словно почувствовав настроение Хонды, еще больше напрягся.

— А то что? — Хонда продолжал лениво жевать жвачку. — Ну, считай, что я тебя испугался.

— Ничего, — Ода, на секунду вспыхнув злостью, так же быстро сдулся.

— Вот и правильно. Ты же не хочешь, чтобы у Тору появилась еще одна причина, чтобы переломать твои кости?

— Что он в тебе нашел? — казалось, что вопрос слетел с губ так быстро, что Ода сам не сообразил, что он уже говорит.

— Мозги и чувство юмора, — Оде показалось, что Хонда даже не удивился, когда услышал то, о чем он сам столько думал. — А еще верность и преданность.

— Не переоцени себя, — Ода вновь заговорил своим привычным тоном, точно решив, что сожалеть ни о чем не будет.

— Не волнуйся, твоим путем я точно не пойду. Да и твои лавры — вещь крайне сомнительная.

— Жаль, что тебе тогда мало накостыляли! — Ода сжал кулаки, но уже через мгновение сделал шаг назад и сунул руки в карман пиджака. — Хотя я по-прежнему считаю, что сделал это Фудживара зря.

— Что ты вообще увидел в нем, чтобы не только присоединиться, но и напасть пусть на бывшего, но друга?

— Я не думал, что Тору настолько пострадает! — Ода скривился как от боли. — Изначально речь шла только о Шибате и Куросаки. Но если быть совсем честным, то я и не интересовался планами Фудживары настолько глобально. Мне было все равно. Поначалу. Но потом он вмешал во все Судзуран, вот тогда мне и стало не до смеха.

— Ну твои переживания меня мало волнуют, — Хонда демонстративно зевнул. — У меня был хреновый день, и я устал. Так что давай, вали отсюда. Не того человека ты сегодня выбрал для своей исповеди. Про здоровье Тору я тебе сказал, а больше у нас общих тем нет и не будет. И давай пореже ко мне цепляйся, что ли. А то не ровен час наткнешься на кого-нибудь, кто будет менее добр, чем я.

— Да уж, твою доброту можно половником черпать, — буркнул Ода себе под нос, но Хонда услышал и иронично хмыкнул.

— Не поперхнись с непривычки.

С этими словами Хонда вошел к себе в дом и на прощание хлопнул дверью. Ода тоскливо посмотрел ему вслед, минуты три еще постоял, а потом медленно ушел, словно без байка и скорость его бросила.

За ним из окна своей комнаты на втором этаже внимательно наблюдал Хонда. Вот же еще напасть! Хонда прокрутил в голове все недавние, да и не слишком, события и нахмурился. Теперь, когда одни разборки между ним и Одой закончились, вполне вероятно, могут начаться и другие. Вот только кто станет победителем, сможет решить только Тору Гора и никто иначе. И никакие катаклизмы не заставят его изменить решение, если он его уже принял.

 

Часть первая

— Ух ты! Какой красавец! — Тору Гора, одетый в модные джинсы и подаренную сестрой на последний день рождения белую куртку с огненными сполохами и кучей нашивок на рукавах, обошел несколько раз новенький «кавасаки»⁽²⁾, на которой гордо восседал его лучший друг.

— Ага! — Масаши Ода в красной бандане и кожаной куртке с пиковым тузом на спине гордо улыбался. — Знаешь, сколько я прикидов перепробовал прежде, чем нашел подходящий?

— Я, вообще-то, не о тебе говорил, — Тору с восторгом потыкал в ярко-красный бак. — Хотя тебе красный идет, но я думал, что ты возьмешь черный мотоцикл. Как-то он больше у меня с тобой ассоциируется.

— Наверное, ты прав. Но я как увидел именно этот, так меня как магнитом к нему потянуло. Знаешь, будто у меня в один момент еще один друг появился. Не могу толком объяснить, — насупился Масаши. Потом вдруг как будто спохватился. — Но ты только не подумай, что ты стал менее важен.

— Ты иногда бываешь таким тугодумом, приятель, — Тору взлохматил длинные волосы, которые и так больше напоминали иголки дикобраза. — Я — твой лучший друг. А он, — Тору погладил руль, — мечта. Мы немного на разных ступеньках. Но вот кто из нас выше, это только ты сам решить и можешь.

— На одной вы ступеньке! — отрезал Масаши. — И хватит уже крутиться вокруг, садись давай. Надо же мне понять, что и как будет, если гонять с тобой за спиной.

— С чего это ты решил, что я хочу ездить с тобой?

— Брось! Мы же уже давно договорились, что я тебя буду везде отвозить. Да тебе в школу теперь несколько минут нужно будет, чтобы доехать. А не трястись в двух дурацких автобусах, да еще и стоя. И у нас же столько планов было. На следующие выходные хоть в три префектуры можно прокатиться. Главное, чтобы ты встал пораньше.

— Значит, ты уже все решил? — Тору задумчиво покрутил в руках протянутый Масаши черный шлем с нарисованным вороном. — А как же мое мнение? Может, я не хочу в три префектуры, а хочу просто в парк на аттракционы?

— Значит, поедем туда, куда ты захочешь, — Масаши соскочил с байка и помог Тору закрепить шлем. — Я же просто к примеру. Мы теперь можем рвануть куда захотим. Все дороги открыты.

— Главное, по сторонам не глазей, — в голосе Тору страха не было, но сомнение все-таки имелось. Не сказать, чтобы Тору не понимал желания Масаши иметь собственный байк, тот с детства не мог оторвать сияющих глаз от мотоциклов, которые проезжали мимо или стояли у кафе, но все-таки мотоцикл был штукой очень опасной. Сколько парней на них уже побилось, и далеко не всегда по собственной глупости. Тору всегда в таких случаях вспоминал своего двоюродного брата Сацуки, которому дядя после долгих уговоров все же купил шикарный мотоцикл. Но брат проездил на нем только две недели. А потом на дороге попался пьяный лихач на машине, что смяла мотоцикл брата как щепку. Хорошо еще, при ударе Сацуки отлетел не в бетон ограждения, а на дорогу. Если бы в бетон, то сразу бы на тот свет точно отправился. А тут хоть и собрали по частям кучу костей, но все равно живой. И даже с трудом, но ходит. Черепно-мозговая травма тоже без последствий прошла, хотя череп и пробил. Долго восстанавливался. Года два прошло с тех пор, как Сацуки снова шагнуть самостоятельно сумел. Вот такого Тору Масаши не мог пожелать даже в самом страшном сне. Впрочем, Масаши точно не был лихачом и беспредельщиком. По крайней мере, когда ходил на своих двоих точно не был. А вот на байке…

Из размышлений Тору вырвал резкий поворот, хорошо, что изначально за Масаши держался, а то бы слетел к чертовой бабушке.

— Акукуратнее давай, гонщик! — прокричал Тору, а Масаши в ответ закивал и поехал чуть медленнее. И все равно в любимом кафе с самым вкусным на свете раменом они оказались практически моментально.

— Как телепортация, — рассмеялся Тору, пока Масаши стягивал с него шлем.

— Я же говорил, что это круто! — Масаши сиял от похвалы друга так, словно в него лампочку вкрутили. — Никаких преград. Только ветер и скорость.

— Мозги при этом не забывай, — одернул Тору. — Мне на тебя в больнице смотреть не тянет.

— Все будет в порядке, правда!

— Почему мне шлем дал, а сам в одной бандане? — прищурился Тору.

— Это твой, — Масаши открыл перед хмурящимся другом дверь кафе. — Специально с вороном искал. Чтобы всем сразу все стало ясно.

— Что ясно? — Тору уселся за столик, но по-прежнему чересчур пристально смотрел на Масаши.

— Чтобы всем вокруг было ясно, кто мой лучший друг⁽³⁾.

— Вечно ты… со своими драматическими паузами, — Тору заметно расслабился и уткнулся в меню. А вот Масаши наоборот, почему-то напрягся. Вот только сам себе не мог объяснить почему. Наверное, как обычно все дело было в Тору. С ним порой было так сложно, что хотелось убежать на край света, чтобы побыть немного одному и не думать, о чем размышляет Тору, смотря не просто в глаза, а в душу.

Тору Гора с детства был таким. Они познакомились по-настоящему в первом классе младшей школы, однако и до этого часто виделись, хотя и не общались. Неподалеку от дома Масаши был прекрасный парк с кучей интересных мест, где можно было побегать и поиграть с мальчишками из соседних домов, которых туда приводили родители по выходным. У Масаши быстро образовалась своя компания. Они играли в Сентаев и до одури спорили с другой компанией, которые утверждали, что нет ничего круче Камен Райдеров. Родители посмеивались и украдкой посматривали в свои телефоны, полностью разделяя мнение своих детей. После таких споров все оставались при своем мнении, чтобы продолжить спорить в следующие выходные, вооружившись очередными просмотренными сериями для подтверждения крутости любимого персонажа.

Именно в том парке Масаши впервые увидел Тору. Он чинно сидел на лавочке вместе с мамой, которая почти всегда читала ему книгу. Тору не принимал участия в играх остальных детей, не бегал ни с кем наперегонки, не играл в прятки. Лишь иногда Масаши видел его на спортивной площадке, когда он, в таком же спортивном костюме, какой был надет на его маме, так же неспешно и основательно висел на брусьях или прыгал через скакалку.

Потом, уже в школе, Масаши узнал, что в парк Тору ходил не с мамой, а со своей старшей сестрой. Рикако была дочкой нынешнего мужа мамы Тору. Но он не был его отцом, хотя Тору его именно так и называл. Настоящего отца Тору вспоминать не любил. Впрочем, Масаши гораздо больше интересовали разноцветные прядки в волосах Рикако, чем какой-то там человек, о котором никто не хотел разговаривать. Если Тору считает родным отцом своего отчима, то значит он того заслуживает.

Сестра у Тору была крутая. Тору как-то сказал, что она в старшей школе была лидером настоящей девчачьей банды. Совсем как в дорамах. Потом начала учиться в университете, а прежние ее подружки растерялись по разным городам. Масаши даже успел в Рикако влюбиться и лет в двенадцать осмелился подарить ей цветы. Точнее, они вместе с Тору долго выбирали букет из цветов нужного цвета. Рикако любила синий, поэтому букет получился похожим на синюю птицу — пушистую и очень умную, хотя разнокалиберные перья — вернее, цветы — торчали в разные стороны, будто их электрошоком припечатало. Рикако тогда в благодарность напоила его чаем с печеньем, которое напекла сама. Тору гордо отказался, а вот Масаши съел все до последней крошки. Впрочем, если бы даже печенье было подгорелым, а не таким рассыпчатым и вкусным, Масаши и тогда бы все съел. Но детская любовь Масаши была вдребезги разбита, когда Рикако сначала вышла замуж, а потом и вовсе уехала с мужем на какой-то из дальних островов. Правда, сына она назвала Масаши. Как же Тору тогда доставал этим по поводу и без повода.

Но если с Рикако Масаши всегда чувствовал себя легко, то о своих отношениях с Тору он такого сказать не мог. Слишком они отличались и поначалу даже в школе не сразу нашли общие темы для разговора. Сначала ими стали домашние задания, как делать которые кто-то из них просто не понимал, позже общие работы, где от усердия одного зависела общая оценка. Чуть позже, столкнувшись в одном кинотеатре, начали обсуждать просмотренные фильмы и дорамы. И постепенно, пусть и очень неспешно для быстрого в решениях и эмоциях Масаши, у них с Тору нашлось много общего, и к третьему классу они стали уже друзьями, дружбу которых ничем нельзя было разорвать. Каждый стоял за другого горой, а преподаватели лишь руками разводили в попытках доказать, что Масаши списал домашку у Тору или наоборот.

Но иногда Масаши был готов лезть на стенку, от того, как ведет себя Тору. Сам бы Масаши точно бы сделал все по-другому. Но при этом именно планы Тору, продуманные и сто раз прокрученные в голове, приносили победу чаще, чем моментальные вспышки готовых решений Масаши. Тору называл Масаши гением, но все равно никогда сразу не велся на его гениальные идеи. Всегда сначала раскладывал по полочкам все до самой малой мелочи, а потом заставлял Масаши проходить все этапы, ведущие к цели, не упуская ничего. И неважно было, что за идея — поход в магазин за новым карандашом или тайная операция по залезанию на замороженный долгострой, с которого свалились уже парочка пацанов, получив травмы разной тяжести, и куда под страхом смертной казни родители всех местных школьников запрещали своим детям ходить. Тору всегда проговаривал все чуть ли не вслух, словно без этого не доверял. Поначалу Масаши это даже подбешивало, но потом стало такой же необходимостью, как для Тору. Ведь при такой вот раскладке вылезали проколы и пробелы, над которыми иногда приходилось хорошенько поломать голову.

При этом при всей своей основательности Тору порой вспыхивал как порох, если его задевали каким-либо образом. Масаши за столько лет научился улавливать это своеобразное «переключение», но из-за чего может рвануть так и не мог понять. Иногда было достаточно сущей мелочи, чтобы Тору влепил кому-нибудь с ноги или кулаком по физиономии. Несколько раз Тору вытворял подобное из-за того, что зацепили не его, а Масаши. Первый раз случился в пятом классе младшей школы, когда какой-то мальчишка из шестого прицепился к Масаши из-за брелока, который висел у того на рюкзаке. Пластиковый страшноватый ворон был выигран Тору в игре на автомате, из которого крайне редко удавалось хоть что-то вытащить. У Тору же получилось с первого раза и именно то, что так хотел Масаши. Тору тогда, слегка почему-то покраснев, сунул ворона в руку другу и буркнул, что это подарок. Масаши сразу же гордо прицепил брелок на рюкзак выше всех остальных. Ни Масаши, ни Тору терпеть не могли школьные сумки нелепого серо-грязного цвета. Их родители тогда выдержали настоящий бой с завучем, чтобы их детям разрешили ходить с тем, с чем они хотят. Сошлись только после того, как отцом Масаши была притащена справка от врача со строгой рекомендацией ходить с рюкзаком из-за каких-то там проблем с позвоночником. Месяца через два что-то похожее принесла и сунула под нос завучу вместе с директором Рикако. Именно тогда они оба впервые пошли против школьной системы, стычки с которой потом станут само собой разумеющимся⁽⁴⁾.

Масаши ходил в школу с темно-синим рюкзаком с кучей карманов и кармашков, на котором россыпью висели многочисленные значки с манговыми персонажами и героями аниме. А еще значки с мотоциклами. Все знали, что единственный подарок, с которым невозможно промахнуться в случае с Масаши, это мотоциклы. Многочисленные родственники и приятели всегда дарили Масаши именно их. Журналы, манга про босодзоку, диски с фильмами, значки, модели, даже подушки. Вся комната Масаши была похожа на алтарь, посвященный мотоциклам. Масаши уже к десяти годам спокойно отличал по звуку рычащего мотора, какой байк вот-вот покажется из-за поворота. Но все равно пластиковый ворон, на которого сам Масаши ходил и смотрел несколько дней, а потом с такой легкостью выиграл для него Тору, был водружен на самый верх рюкзака. И именно к ворону прицепился Таками из шестого «А».

— Надо же, — расхохотался Таками, который уже тогда имел не слишком хорошую репутацию. Его даже дважды уже ловили за распитием пива в компании с более старшими парнями, а также один раз застукали с сигаретой рядом с бассейном. — И где ты только такое уродство откопал? Скажи, я то место за километр обходить буду.

Масаши стоял и молчал, прекрасно понимая, что Таками просто нашел, на ком сорвать зло, ведь его родители сегодня опять побывали в школе и дома его ждал явно не самый приятный разговор. Хотя никто не заставлял его накануне на спор рвать цветы на клумбах, что устроили девчонки из школьного цветочного клуба. И ладно бы сорвал и кому-то подарил, романтичная Каору, глава клуба, посмотрела бы на все сквозь пальцы и даже бы позавидовала. Но Таками еще затоптал кучу только посаженных ростков, а потом и вовсе бросил сорванное рядом с клумбой. На брошенные цветы и нарвалась Каору. Но пока она просто ревела в обнимку с цветами, резкая в словах и действиях Тобино, ее подруга и заместитель по клубу, быстро вызнала, кто так несмешно порезвился, позабыв, сколько трудов было вложено и в клумбы, и в сами цветы, которые далеко не всегда росли так, как хотелось, и направилась прямиком к своему классному руководителю, который одновременно отвечал за работу клубов в школе.

В итоге Таками влип по полной. С Тобино, по совместительству своей одноклассницей, у него никогда не было даже подобия хороших отношений. Высокая для своих лет, с копной шоколадно-рыжих волос Тобино, чьи два старших брата гоняли на мотоциклах и были на особом контроле у полиции, тоже была далеко не ангелом и часто ходила по грани из-за нарушений школьного устава. Но одновременно она была отличницей, очень удачно представляла школу на математических мероприятиях в префектуре, а также была самой лучшей в школьной команде по бадминтону. Поэтому на некоторые моменты просто не обращали внимания, а на какие-то осознанно закрывали глаза. Ее обвинения Икаги-сенсей выслушал очень внимательно и отреагировал незамедлительно. Поэтому уже на следующий день родители Таками были вызваны в школу, а тот ходил после этого мрачнее тучи и искал, на ком бы сорвать плохое настроение. К Тобино он приближаться побоялся. И даже не из-за ее братьев, а скорее из-за острого языка и хорошо поставленного теми же братьями удара. Ведь недаром ее удары в бадминтоне было так нелегко отбить. У Таками не было никакого сомнения, что и без ракетки, которую к тому же Тобино как раз держала в руке, идя на очередную тренировку, ему может влететь. А стать посмешищем из-за того, что ему заехала девчонка, было наихудшим окончанием школьного дня, которое только можно было придумать. Смеющийся и чем-то очень довольный Масаши, который вместе с Тору шел по коридору в столовую, показался Таками наилучшей жертвой. Худенького и длинноногого Масаши, который был известен разве только тем, что бегал на физкультуре быстрее всех и входил в клуб легкой атлетики, Таками точно опасаться было нечего. Что касается его дружка, то о нем Таками вообще ничего не знал, но принимать во внимание не собирался. Но именно он и ответил Таками, пока Масаши недоуменно на него смотрел.

— И отлично. Воздух в торговом центре будет чище, — Тору склонил голову, так же внимательно рассматривая Таками, который сжал кулаки. — Адрес дать, чтобы наверняка не зашел?

— Ах ты, малявка! — последние слова этого невысокого выскочки окончательно вывели Таками из себя, и он кинулся на Тору. А уже через мгновение лежал на школьном полу, резко хватая воздух и чуть ли не воя от боли из-за удара, пришедшегося точно в солнечное сплетение. Через минуту, когда Таками все-таки сумел выровнять дыхание, на него сверху спикировал блокнотный листок с адресом торгового центра.

— Тору, ты чего? — Масаши с чуть ли не круглыми глазами от удивления, схватил друга за руку и потащил прочь от места происшествия. Тору спокойно шел за ним, в отличие от Масаши не выказывая никакого беспокойства. — Он бы просто поорал и отошел.

— А у меня не было никакого желания слушать его вопли, — Масаши буквально резанула мгновенная острая, похожая на оскал улыбка лучшего друга. Она вдруг напугала его настолько, что Масаши остановился и потряс головой, словно отбиваясь от кошмарного сна. — Чего застыл? Времени на обед не так много осталось. Надо еще домашку доделать.

— Хорошо.

Масаши внимательно смотрел на друга, но уже не видел в нем незнакомца. Рядом с ним стоял привычный Тору, действительно обеспокоенный тем, что Масаши не успеет переписать последнюю задачу, которую так и не сумел решить накануне.

Тот случай тогда замяли, хотя свидетелей было предостаточно. Но все в один голос утверждали, что напал Таками, поэтому Тору лишь высказали о том, что не следует вестись на провокации и нужно быть сдержаннее. Тору кивал, а стоящий рядом Масаши напряженно размышлял о произошедшем и никак не мог понять, одобряет он поступок Тору или нет. Но постепенно, как и ко многому другому в характере Тору, Масаши и к этим переключениям начал относиться как к неотъемлемой части Тору. Таками до конца своего обучения ни Масаши, ни Тору не донимал, так что Тору на защиту Масаши не кидался.

Многое изменилось, когда они вместе поступили в среднюю школу. Новая школа была парадоксально известна одновременно как очень хорошая в сфере образования среди родителей и как имеющая одну и очень сильную школьную банду, которая стремилась заправлять среди местных. Такая репутация ни Тору, ни Масаши не напугала, но в первый же день они столкнулись с фактом, что почти вся параллель новичков была поделена между старшими. И нет, речь не шла о школьных янки⁽⁵⁾, которых первые две недели Тору и Масаши не встречали. Дело было в том, что старшеклассники вели себя со своими кохаями⁽⁶⁾ по-собственнически и плевали на их собственное мнение. Никто сам не мог решить, в какой клуб поступить⁽⁷⁾, как учиться или во что одеваться. Всем заправляли семпаи из третьего «А» во главе с высокомерным и заносчивым Касаме Ирито, сынком то ли какого-то дипломата, то ли просто богатого человека со связями. Сведения об этом разнились, но все сходились на том, что второго такого урода еще надо поискать. Уродом он прослыл именно из-за своего характера, ведь на физиономию Ирито-сан, а именно так и никак иначе его называть было ни в коем случае нельзя, был настолько хорош собой, что девчонки из соседней академии на нем гроздьями висели. И если с ними он был внимателен и любезен, то в школе изображал из себя диктатора и тирана одновременно.

Нет, в мозгах Ирито отказать тоже было нельзя. Его главной целью было то, чтобы школа стояла как можно выше в разных рейтингах, поэтому к делам тех же клубов и особенно спортивных команд он подходил основательно и распределял подающих надежды новичков вполне разумно. Школьные команды показывали себя очень хорошо, клубы, особенно театральный, ездили на разные мероприятия по всей Японии, и многие, кто пришел в школу и оценил ту систему, которая была там заведена чуть ли не с основания, без особых раздумий подчинялись ей и жили себе так, как хотели другие, параллельно получая личную репутацию, за которой следили очень строго и Ирито с компанией, и преподавательский состав. Ведь каждая личная репутация вливалась в общую репутацию школы, которая всегда должна была быть на высоте.

Однако далеко не все безропотно принимали новые правила игры. Масаши и особенно Тору явно были не готовы плясать под чужую дудку, под каким бы суперсоусом это все не подавалось. Тору заявил об этом первым, когда учитель физкультуры проинформировал его, что с этого дня он входит в состав команды по плаванию. Да, Тору любил гонять по бассейну и скорость у него был точно выше средних показателей, но превращать свое приносящее удовольствие хобби в дело, ради которого тебя будут выворачивать наизнанку на тренировках и отправлять на соревнования, да и вообще отберут все то немногое свободное время, которого и так ни на что не оставалось, у Тору никакого желания не было. Об этом он спокойно и заявил сенсею и, не обращая внимания на удивленный вид и вытаращенные глаза последнего, развернулся и пошел в класс. А уже на следующей перемене к Тору подкатил какой-то парень с оглушающим парфюмом и, собственнически положив руку Тору на плечо, начал говорить о том, что преподавателю виднее, куда стоит пойти. Тору в ответ скинул руку и хмуро уставился на подошедшего. Хотя Тору еще путался в семпаях, нагловатую физиономию Торио Ичиро, одноклассника Ирито и его хорошего приятеля, он узнал.

— Я уже хожу в спортивную секцию. Со школой она не связана. Так что еще большей нагрузки мне не надо. Тем более в бассейне.

— Ты должен получше оценить перспективы, — Ичиро, казалось, холодный прием не смутил. — Из нашего клуба можно потом и в сборные страны попасть. Да и вообще многие парни из наших спортсменов в старшей школе, а потом и в университете, карьеры себе делали. А свою секцию можно и бросить. Вряд ли она дает тебе столько перспектив, сколько можем мы. И куда ты вообще ходишь, при твоих-то данных? Ты же плаваешь как рыба.

— А это неважно, — Тору сжал лямки рюкзака, — главное, что я не хочу ни в какой клуб в школе.

— Ты все-таки подумай, — Ичиро смотрел на Тору как на маленького мальчика, которому надо объяснить, что и как делать, иначе он ничего не поймет.

— Послушай, семпай, — Тору вдруг усмехнулся, а стоящий рядом с ним Масаши вздрогнул. — А не отвалишь ли ты от меня? Пожалуйста! — Тору поклонился и ушел, совершенно не обращая внимания на отвалившуюся челюсть у Ичиро.

— Тут какие-то странные порядки, — пожаловался догнавший Тору Масаши. — Ощущение, будто и за людей нас не считают.

— К тебе тоже подходили? — Тору внимательно посмотрел на друга.

— Мне сегодня просто отказали в клубе легкой атлетики, — грустно поведал Масаши. — Правда, взамен хотели запихнуть в клуб настольного тенниса.

— И ты согласился?

— Сказал, что подумаю, когда меня окончательно достали всякими перспективами и прочими профитами.

— Даже не вздумай соглашаться, если только действительно туда не хочешь. Никто не заставит нас делать то, чего мы не желаем! — припечатал Тору, а Масаши был полностью с ним согласен.

Через три дня после урока физкультуры, когда преподаватель вновь заговорил о плавании, Тору молча собрался и ушел из раздевалки, даже не слушая, что там вообще вещает учитель. Два последующих дня Тору держал оборону против всех доброхотов, начиная от одноклассников и заканчивая навязчивым Ичиро, но на третий день терпение Тору лопнуло. Масаши даже не успел среагировать, как Ичиро отлетел к стенке, а нависший над ним Тору серьезно проговорил:

— Я хожу в клуб боев без правил, семпай. Не заставляй меня больше показывать на тебе то, чему меня там научили.

После этого Тору долго песочили сначала у завуча, потом у директора, но Тору стоял на своем и ни в какую не хотел ни в какие клубы. В конце концов от него отстали. Как и от Масаши, в чьей компании Тору постоянно видели. Правда, Ичиро-семпай, сияя разбитой губой и шишкой на затылке, несколько раз грозил Тору всеми карами, которые только можно было выдумать, но тогда никто ничего поделать не мог. Вся эта тягомотина с клубами благополучно закончилась, и все пошло своим чередом. На Тору махнули рукой, благо учился он неплохо, проблем за пределами школы не создавал, а большего от рядового ученика престижной средней школы особо и не требовалось.

Вот только все изменилось, когда спустя месяц Тору и Масаши перехватила на школьном дворе группа парней. Судя по их разноцветным волосам, тяжелым ботинкам и школьной форме, которая была меньше всего похожа на эту самую школьную форму, кто стоял перед друзьями, можно было даже не объяснять.

— Это значит, ты тот малыш, что врезал Тори-чану по физиономии? — даже не дав Тору и Масаши опомниться заговорил крашеный блондин лет пятнадцати с небольшим шрамом на правой щеке. — Мы так ржали, когда мистера «Совершенство» уделал такой малолетка.

— Мистера кого? — удивленно переспросил слегка опешивший Масаши.

— Это он во втором классе победил в каком-то дурацком конкурсе и с тех пор кичится этим словно в одиночестве на Луну смотался, — в разговор вступил невысокий паренек с длинными кудрями, уложенными в строгом порядке. ¬— Как будто там есть чем гордиться вообще.

— Я не хотел никого уделывать, но он меня просто достал уже, — Тору не улыбался, но и напряженным не выглядел.

— Меня в свое время хотели в клуб рисования упечь, — расхохотался еще один парень с разноцветным ирокезом на голове. — Как будто то, что я подрабатываю у одного мангаки, дает им право делать из меня второго Леонардо. Но вообще вся эта возня с клубами только начало. Потом так гайки крутят, что только пух и перья летят. Ты посмотри на старшеклассников: ходят строем, делают что велят, никакого вольнодумства, только цель и путь к ней. А спроси половину, нужна им именно эта цель или кто-то хочет другую, только глаза опускают в пол. Ты и твой приятель явно из другого теста. Тут в прошлом году один чувак тоже принялся хорохориться, но его все равно к концу первого семестра укатали. С вами этот номер точно не пройдет. Да вот только Торио та еще свинья, к тому же злопамятная. Решил, что вы слишком плохой пример остальным подаете. Вот и решил с тобой,Тору Гора, разобраться.

— Вы хотите только предупредить? — Тору усмехнулся. — Или?..

— Или, — блондин потянулся в карман за сигаретой, а потом неторопливо закурил. — Хочу, чтобы ты стал моим другом. В нашу компанию не тяну, мелкий еще слишком, но то, что мы с тобой стали хорошими друзьями, напрочь отобьет у Тори-чана бить тебя в спину. Ты мальчишка смелый, а мне такие нравятся. Так что не делай удивленного лица, если увидишь нас поблизости.

— А вам Ичиро ничего не сделает? — Масаши, который так и не понял, как в подобной школе могли спокойно сосуществовать практически два разных мира, не удержался от вопроса.

— Руки коротки, — в один голос расхохотались парни.

А потом кудрявый продолжил:

— Не волнуйтесь за нас. Куда Ичиро лезть против сына самого главного спонсора, да к тому же своего старшего брата. Он Руи до одури боится. Они даже не живут вместе.

— Тори-чан — трусишка во всем, что касается самостоятельной жизни, — Руи затянулся еще раз. — Так что, мальчики, не забывайте то, что я вам сказал, и делайте физиономии порадостнее при виде кого-то из нас. Я рад, что хоть кто-то не желает квакать в их дурацком болоте.

Парни из школьной банды давно уже ушли, а Тору с Масаши все еще несколько ошарашено стояли и глядели друг на друга.

— Надо же, какие драмы! — первым не выдержал напряжения Тору и расхохотался. — Прямо таки интриги и расследования.

— Вот уж никогда не думал, что такое не только в дорамах бывает, — наконец-то отмер и Масаши. — Хоть самому садись сценарий писать.

— А почему и нет? — Тору улыбался. — Такую историю с руками оторвут. Уж поинтереснее этих мелодрамных соплей, которыми забит телевизор, будет.

— Это точно, — согласно кивнул Масаши. — Кстати, может в кино сходим? Наверняка найдется что-то интересное.

Две недели после разговора на школьном поле прошли как обычно. Тору все так же ходил в свою секцию, в которую его когда-то отвела Рикако, считающая, что любой мальчишка должен уметь и обороняться, и защищать, и нападать, если другого выхода нет. Тренером Тору был один из ее приятелей по старшей школе. Масаши, провожая один раз друга на тренировку, застыл на месте и с восхищением пялился на яркий черный байк, припаркованный на небольшой стоянке. Он бы так и стоял там с открытым ртом, если бы Тору не предложил попросить сенсея, чтобы тот прокатил Масаши. И, не дожидаясь ответа, рванул в здание, не обращая внимания на протесты ошарашенного друга. Сенсей — серьезный парень лет тридцати с яркими высветленными прядями в волосах — спокойно кивнул в ответ на просьбу Тору. И после окончания тренировки усадил Масаши на заднее сиденье, нацепил на него шлем, несколько раз объяснил, чего не надо делать, чтобы не навернуться вместе с байком, и, улыбнувшись Тору, рванул со стоянки. Пока их не было, Тору успел прочитать новую главу любимой манги, потрепаться с девчонками из спортивной секции по дзюдо из ближайшего додзё и даже сделать домашку по математике. А когда сенсей и Масаши вернулись, то еще полчаса выслушивал восторги друга, который, казалось, еще чувствовал ветер в лицо и слышал рык мотора.

Та поездка, о которой так никто, кроме Тору, и не узнал, превратила Масаши в еще более одержимого, хотя казалось, что сильнее любить мотоциклы, скорость и ветер в лице просто невозможно. Но если раньше Масаши просто думал иногда, что неплохо бы иметь свой байк, то именно тогда робкое желание трансформировалось в настоящую навязчивую идею.

И именно из-за очередного разговора про новые модели, что должны были вот-вот поступить в продажу сразу у нескольких фирм, увлеченный Масаши и проворонил тот момент, когда их с Тору окружили несколько старшеклассников все на том же школьном поле.

— Какой у тебя забавный приятель, Гора-кун, — оборвал Масаши на полуслове знакомый тягучий голос Ичиро. — Разговаривает о вещах, о которых в его возрасте не стоило бы даже знать. Совершенно неподходящая тема для ученика нашей школы. Ты же не хочешь стать хулиганом и упустить возможности, которые дает образование? Может, стоит получше поискать себе друзей?

— А что тебе за дело до чужих разговоров, а? Семпай? — Тору внимательно рассматривал окруживших их парней. — Или подслушивать — это то, чему тоже учат в этой школе? Скажите, на каком уроке, чтобы я на него не пошел, когда придет время.

— Вот мелкий наглец! — Ичиро, вздрогнув, приблизился к Тору поближе, оттирая от него Масаши. — Тебя стоит проучить, чтобы знал, как разговаривать со старшими, которые достойны уважения!

— Это ты старший, которого надо уважать? Ну и рассмешил же ты меня, Тори-чан, — на плечо Ичиро опустилась тяжелая рука Руи с мощным браслетом и перстнем на среднем пальце, а Ичиро словно бы в одно мгновение стал меньше ростом, с испугом глядя на появившегося словно из ниоткуда старшего брата, который курил сигарету так лениво, словно бы вокруг никого не было. Впрочем, так почти и было. Все четверо старшеклассников, что пришли с Ичиро, постарались отойти подальше и не отсвечивать. Судя по их поведению, встречались с лидером школьной банды они не впервые. — Ты что вообще тут забыл? И с чего решил мораль читать моим друзьям? Они хоть и малявки, но соображают явно получше тебя.

— Это ты что тут забыл? — Ичиро попытался вырваться, но Руи насмешливо приобнял брата и притянул его к себе. — Как вообще смеешь вмешиваться?

— Еще как смею, — Руи передразнил Ичиро, так же растянув гласные. — Мне до одури надоели твои попытки выглядеть сильнее, чем ты есть. Смирился бы уже и не лез туда, где можно только по морде и получить.

— Я… Я! Я отцу расскажу! Он должен тебя остановить! Ты позоришь семью!

— Кому как не тебе знать, что отцу абсолютно пофигу, чем я занимаюсь и кого я позорю. Может, и вправду тебе разукрасить физиономию? Чтобы жаловался на то, что действительно было, а не на выдуманные истории, как ты это обычно делаешь? — задумчиво проговорил Руи и затушил сигарету о модную куртку Ичиро.

— Да ты! Ты!..

— Катись отсюда, пока я не передумал. Или заставлю твоих шестерок всем рассказать, какой Торио-сан на самом деле трус и слюнтяй. Куда тогда денется твоя репутация? — расхохотался Руи, наблюдая, как его брат чуть ли не бегом рванул прочь, а за ним понеслись его приятели.

— Мы бы справились, семпай, — негромко проговорил Тору, а Масаши наконец отмер и выдохнул, услышав привычный голос друга.

— Да с такими шавками справится даже младшеклассник, — Руи вытащил расческу и парой движений зачесал назад несколько прядей, выпавших из хвоста. — Но весь прикол в том, что за это вас могли спокойно выпереть из школы. А я этого не хотел. А теперь — пошли со мной. Свожу вас в одно местечко. На пиво рот не раззевайте, но лимонад там точно есть.

Местечком оказался небольшой заброшенный дом в паре кварталов от школы. Там Руи поджидали его приятели с кучей выпивки и еды, а еще вместе с парнями были две девчонки. И одна из них настолько красивая и похожая на модель из журнала, что Тору с Масаши даже не сразу смогли заговорить, даже когда Руи всех представил. Масаши и подумать не мог, что красотка по имени Аои, старшая сестра одного из парней Руи, была так же повернута на байках, как и Масаши. О них они могли трещать часами: Аои, размахивая бутылкой пива, а Масаши, забывая о своей банке с лимонадом.

Поначалу Тору с Масаши бывали в том доме нечасто. Но постепенно все изменилось. Сначала они просто сидели и слушали разговоры обо всем на свете: о расстановке сил в местном мире янки и босодзоку, про мангаку, который словно умел читать мысли и порой выдавал такое, что заставляло окружающих ронять челюсти на пол, о новых видах воска для волос…⁽⁸⁾ Масаши казалось, что из тех разговоров он узнал про парикмахерское искусство больше, чем если бы сам им занимался. В конце второго триместра Тору и Масаши впервые поучаствовали в настоящей драке и еще долго отходили от адреналина, который, казалось, сделал их самыми сильными на свете. Тору тогда не пропустил ни одного удара, а вот Масаши все же влепили в челюсть и разбили нос. Но никакие пропущенные удары не помешали Масаши, которого учил уже давно драться Тору, насладиться победой над врагом. Руи тогда щелкнул его по носу, выслушивая восторженные излияния. Тору наоборот — молчал и выглядел так, словно ничего особенного не случилось. И не от его ударов разлетались по сторонам парни и старше, и гораздо больше Тору по всем остальным параметрам. В итоге Руи все-таки удалось сделать свою банду сильнейшей среди местных средних школ. Выпускался он с чувством выполненного долга и старался сильно не ржать, когда гордый донельзя Ичиро принимал кучу наград за свои достижения в школьной жизни на официальном мероприятии прощания, полном пафосных речей и тупых наставлений.

После выпуска Руи банду возглавил Канеко, парень, чьи идеально уложенные длинные кудри вызывали оторопь у местного хулиганья. Масаши даже не заметил, когда Тору стал его вторым номером. Все чаще Масаши ловил себя на мысли, что Тору будут бояться гораздо больше Канеко, если он не научит сам себя поменьше «переключаться». А еще Масаши старался не думать, что Тору менялся на глазах. И Масаши не знал, в лучшую сторону или в худшую. Тору по-прежнему защищал его в драках, если видел, что Масаши попадался противник не по зубам. Иногда это было обидно, иногда Масаши облегченно выдыхал, когда очередной чувак размером со шкаф, в одном из ящиков которого спокойно поместился бы не только Масаши, но и его будущий байк, падал как подкошенный от удара Тору, который с каждой дракой становился все сильнее и тяжелее. Но иногда Масаши казалось, что он отходил в обычной жизни на второй план. Откуда эта мысль вообще взялась, было непонятно: Тору и Масаши были рядом чуть ли не круглыми сутками. Масаши даже в родном доме появлялся реже, чем в доме друга. Правда, там было гораздо интереснее. А еще никто не поджимал скорбно губы и не качал головой, когда Масаши заявлялся с фингалом под глазом или разбитой губой. В доме Тору было весело. Масаши, который с матерью о своей жизни говорил мало, а с отцом и подавно старался не пересекаться вообще, кроме моментов еженедельного трепания нервов и воспоминаний о том, как в его возрасте отец уже работал и чуть ли не золотыми слитками зарплату получал, всегда удивлялся атмосфере, которая царила в доме Тору. Тот мог своему отцу рассказать обо всем, что с ним произошло, даже о тех вещах, которые самому Тору могли казаться глупыми и не стоящими внимания. Отец Тору в своей молодости лихо гонял на байке и входил в один из самых одиозных кланов босодзоку в Иокогаме. Может быть, поэтому он понимал все проблемы сына и его друга гораздо лучше, чем богатые и влиятельные родители Масаши.

Как и предполагал Масаши, именно Тору возглавил банду после того, как Канеко закончил школу. Разумеется, кто стал вторым номером, было понятно с того момента, как Канеко только заговорил о том, кому решил передать свои полномочия. И хотя сам Канеко считал, что Масаши не слишком вписывается на роль второго человека в банде, Тору о том, чтобы поставить своим помощником кого-то еще, даже не думал. Масаши же по-прежнему бредил мотоциклами. И в тот год, когда Тору поступил в Судзуран, а сам Масаши в профильную старшую школу с прицелом на университет, Масаши наконец-то исполнил свою мечту и приобрел себе байк. Точнее, покупал его отец Тору, потому что родители Масаши наотрез отказались помогать сыну в этом сумасбродстве. Именно так и никак иначе они называли мечту своего ребенка. И именно тогда и произошла катастрофа, разделившая жизнь Масаши на до и после. И никого, кроме самого себя, Ода Масаши винить не мог.

 

Часть вторая

Если бы у Тору Горы спросили, почему из кучи старших школ в округе он выбрал Судзуран, то сразу бы ответа не получил. Наверное, потому, что и сам Тору не особо свой выбор понимал. Вот выбор Масаши, а точнее, его родителей, которые в кои-то веки спокойно поговорили с сыном, а не изображали из себя соляные столбы с презрением на физиономиях, Тору понимал и очень одобрял. Когда в конце последнего учебного года в средней школе Масаши пришел на базу какой-то понурый и грустный, Тору сразу вытащил из него все подробности. И сам сказал Масаши, что тому хотя бы раз в жизни стоит согласиться с родителями. В конце концов, Масаши учился гораздо лучше Тору, который прилично скатился вниз по школьным показателям, и вполне мог поступить в университет и получить хорошее образование, чтобы потом жить, не завися ни от кого. Пример подобного у Тору был перед глазами каждые вторник и пятницу. Сайто-сенсей по воле родителей выучился в одном из самых престижных университетов в стране и даже поработал немного в крутой фирме юристом. Вот только довольно быстро решил, что не собирается тратить свою жизнь на всяких толстосумов и решение их проблем. А какие бывали проблемы у людей с большими деньгами, Сайто-сенсей иногда рассказывал, и Тору даже не верилось, что такое бывает. Впрочем, отец тоже говорил, что большие деньги не дают истинной свободы, как бы это ни пытались доказать. В гонке за богатством обычно теряется то, что составляет истинную сущность жизни: дружба, семья и дорогие люди, за которых не страшно и под биту попасть, и в больнице месяц-другой проваляться. Вот и Сайто-сенсей решил так. Женился и открыл свою школу по борьбе без правил. Нет, он не стремился готовить чемпионов, скорее получал удовольствие от того, что учил пацанов вроде Тору защищаться от окружающего мира, а уж сколько там опасностей, Тору можно было и не говорить. Он достаточно в свое время услышал от отца и от Рикако. И Масаши гораздо круче будет смотреться с дипломом в руках, чем сам Тору. Да и зачем ему какой-то университет? И большие деньги Тору тоже не были особо нужны. Да, они помогают в каких-то делах, но на что тратить много денег Тору просто не представлял. Ему всегда хватало того, что выделяли на карманные расходы родители. А если не хватало, то всегда можно было прийти в магазинчик Кайо-сана, который с удовольствием помогал школьникам подзаработать иену-другую.

Если честно, то Тору слабо представлял, каково это — жить вне семьи. Уже прошло несколько лет, как Рикако уехала с мужем, но Тору до сих пор очень скучал по сестре. Раз в несколько месяцев они приезжали всей семьей на пару недель, и Тору всегда очень ждал этого времени. Он с удовольствием возился с племянниками. Водил их в парк, гулял по городу, катал на карусели. В общем, делал все, что когда-то для него делала Рикако, совсем позабыв о том, что по-настоящему Тору ей вовсе и не родной брат. Вот только Рикако стала для Тору гораздо больше, чем родная сестра: человеком, который всегда будет на его стороне. Иногда Тору удивлялся, почему Рикако не родилась мальчишкой, ведь твердости ее характера можно было позавидовать. С другой стороны — один раз Тору даже испугался собственных мыслей, ведь с таким «братом», как Рикако, они точно бы жили как кошка с собакой.

Самым смешным было то, как реагировали парни из банды, когда видели его рядом с двумя малявками, наряженными как куклы из дорогого магазина. Масаши-чан, молчаливый и очень серьезный для своих лет, всегда внимательно разглядывал приятелей Тору, которые с отвисшей челюстью, в свою очередь, смотрели на своего лидера, чьи длинные и вечно распущенные волосы были собраны в аккуратный хвост, а любимые майка и куртка были заменены на яркую футболку и модный свитер, завязанный элегантным узлом на груди. Тору сам был похож на модель с плаката, и этим приводил в ступор многочисленных приятелей. А уж если попадались парни из конкурирующих группировок, то там уже Тору не мог удержаться от смеха. Маленькая Аяме тоже не пряталась и, аккуратно переступая ножками в ярких туфельках, даже пару раз выступала вперед, если ее что-то очень интересовало. Айни из банды, которая только на днях вчистую продула компании Тору в бою-реванше, чуть в обморок не грохнулся, когда Аяме-чан потянула его за драные джинсы и, недоуменно потыкав пальчиком в дыру на коленке, громко заявила, что с таким кавалером она бы гулять не пошла, даже если бы ей предложили все мороженое в мире. Тору тогда расхохотался так, что Айни ретировался настолько быстро, насколько позволили полученные в том реванше сотрясение и вывихнутая нога.

Масаши практически никогда не гулял с Тору и его племянниками. Причин он особо не объяснял, но в чем дело — Тору и так хорошо знал. Но все равно не говорил, что тот букет из синих цветов Рикако не выбросила, а засушила, и теперь он украшал одну из комнат в ее доме. Сестра даже подобрала вазу в тон. Тору видел фотку, и его все это немного пугало. Понятно, что сестра не могла влюбиться в его друга, но такие вот мелочи, их которых строились воспоминания, о которых не забыть никогда, Тору по-настоящему пугали. Может быть, и потому, что у самого Тору таких мелочей почти не было. Он не слишком привязывался к вещам, для него гораздо большую ценность представляли люди. Поэтому когда Масаши нашел себе кучу приятелей, которые были помешаны на байках не меньше него, то Тору воспринял это несколько болезненно. Нет, разумеется, он не запрещал своему лучшему другу встречаться еще с кем-то, в конце концов сам Тору тоже не ограничивался отношениями только с Масаши. Но все равно где-то в душе что-то важное вдруг сломалось, и отремонтировать особо не выходило. Когда Тору, решившись, рассказал обо всем Рикако, та только вздохнула и посоветовала Тору попроще ко всему относиться. Ведь дело лишь в том, что ничего в жизни не стоит на месте и все может поменяться в самый неожиданный момент. Старые друзья исчезнут, новые появятся. Но если связь между Тору и Масаши настоящая, то как не ломай ее, она все равно выстоит. А залечить ревность — Тору аж еле выдохнул при этих словах сестры — поможет время. К изменениям привыкать трудно, надо просто пережить этот сложный период. Он бывает у всех, и с этим нужно смириться.

Тору тогда долго думал над словами Рикако. Ведь действительно, не мог же он привязать Масаши к себе веревкой, чтобы он повсюду следовал за ним. Масаши по-прежнему постоянно торчал у них дома. Они по старой привычке делали домашку вместе чуть ли не каждый день. Точнее, теперь Масаши делал, а Тору пытался понять то, что друг ему мог объяснять по сто раз, если что-то было совсем непонятно. Да, в школе Тору пробивался теперь самостоятельно. Это было трудно — не ощущать за своей спиной Масаши, который вовсю выкладывался в своей школе, поставив себе цель стать если не лучшим, то набрать достаточно баллов, чтобы иметь возможность попробовать поступить в тот универ, о котором все время говорили его родители. Главной же целью Масаши было скинуть после поступления контроль родителей и жить как хочется ему, а не кому-то другому. Тору был согласен с другом на все сто. И разумеется, у Масаши появились новые приятели как в школе, так и за ее пределами.

— Ты ведь все равно останешься моим другом? — однажды все-таки спросил Тору после того, как несколько дней Масаши не появлялся и не отвозил его в школу.

— Ты чего, Тору? — Масаши так вывернул руль, что они чуть не грохнулись уже на стоянке любимого кафе.

— Не знаю, — пожал плечами Тору, снимая шлем. — Просто тебя все чаще не бывает рядом. Наверное, я просто скучаю.

— Не говори глупостей! — запальчиво воскликнул Масаши так громко, что проходящая мимо девчонка чуть не отскочила в сторону. — Ты можешь положиться на меня во всем! Я ни на кого тебя никогда не променяю!

— Хорошо, — улыбнулся Тору и почувствовал облегчение, когда с лица Масаши исчезло какое-то затравленное выражение.

— Не пугай меня так больше, — Масаши уселся за столик и ткнул в меню, протянутое подошедшей официанткой. — Две порции. И чай с пирожным.

— В общем, как обычно, — улыбнулась Хисако. — Вы, мальчики, хоть из любопытства попробовали бы что-то еще.

— Зачем? — удивился Тору. — Мы же давно уже все перепробовали и выбрали то, что нравится больше всего.

— Но ведь некоторые блюда поменялись за столько-то лет. Неужели неинтересно попробовать?

— Неа, — Масаши, как и Тору, пожал плечами. — Вдруг не понравится.

—Какие же вы! — притворно нахмурилась Хисако. — Но нет, так нет. Сейчас принесу.

— Сколько же лет мы сюда ходим? — задумчиво проговорил Тору.

— С того самого дня, когда ты уделал Таками-куна в пятом классе, — рассмеялся Масаши. — Тогда был дождь, и мы забежали сюда, чтобы совсем не промокнуть. И Хисако угостила нас чаем.

— Точно! — перед глазами Тору словно вживую встала та сцена, когда Хисако, тогда еще девчонка-старшеклассница с замысловатой прической из черных, словно шелковых волос и в красивом платье под фирменном передником, усаживала их за столик, помогая снять промокшие школьные куртки. И даже высушила их чем-то за стойкой. Они тогда просидели в кафе несколько часов. Сделали всю домашку, несколько раз попили чаю с пирожными, за которые Хисако отказалась брать деньги. — Надо же, как летит время!

— Как у тебя дела в Судзуране? — Масаши, прищурившись, принюхался к рамену, что поставила перед ними на стол Хисако.

— Ну после того, как я выиграл битву новичков, ко мне все время цепляются. Кому-то хочется подраться, кому-то стать моим другом.

— И как? У них это получается? — Масаши вдруг напрягся. — Я вот в новой школе никого не могу назвать другом.

— И я тоже не могу, — Тору задумался. — Разве только Хонду. Он занятный парень. Я таких не видел. Представляешь — он не курит, не пьет, даже драться особо не любит, хотя очень сильный в боях. С ним интересно говорить. Если только он не начинает задвигать свои морали про здоровый образ жизни. Хотя иногда ведет себя как идиот, — Тору вдруг так светло улыбнулся, что Масаши чуть не подавился лапшой. Раньше Тору никогда так не улыбался: словно засветился изнутри. А у Масаши сердце рухнуло куда-то в пятки. Эта улыбка так не сочеталась с вечно непроницаемым Тору, что Масаши вздрогнул при следующих словах друга. — Мне с ним почти так же интересно, как с тобой.

С Тамоцу Хондой действительно было интересно. Он мыслил какими-то другими категориями, чем Тору привык. И словно видел мир не здесь и сейчас, а как-то глобально. Будто охватывал взглядом картинку, которую Тору видел только кусочками. Это было так необычно, что Тору был готов часами слушать его объяснения и расклады. Удивляло только, почему сам Хонда вечно забывал о своих же словах, когда ввязывался в драку. Они так и познакомились: Хонда влип по уши в драке, а Тору ему помог. А потом чуть сам не накостылял по ушам, когда узнал, что это не на него напали, а он сам спровоцировал драку.

— Ты не понимаешь! — размазывая кровь из разбитого носа по щеке, горячился Хонда. — Ты называешь идиотизмом то, что я называю проверкой духа!

— А если бы из тебя самого дух выбили? — спокойно возражал Тору, сам до сих пор не особо понимая, с чего он полез в драку из-за какого-то малознакомого парня? Да, он видел его рыжий «регент» в школе, слышал про то, что какой-то чувак даже не курит, что для Судзурана было настоящей сенсацией. Но то, что кто-то учился в Судзуране, не было причиной, чтобы за этого кого-то вступаться. Не убили бы. Наверное. И все равно, стоило Тору уловить какой-то слишком уж пустой от боли взгляд темных глаз, он кинулся в драку, не раздумывая о том, что выходит против целого десятка парней явно постарше. Впрочем, это им не помогло: Тору, сгрызаемый каким-то внутренним беспокойством, которого раньше никогда не испытывал, раскидал нападавших так быстро, что те и опомниться не успели. А кто попытался снова наброситься на Тору, отлетел уже от фирменного удара, который некоторые судзурановцы между собой называли «Ударом Тора».

— До конца не выбили бы! — Хонда беспечно махнул рукой. — Что-нибудь да осталось.

— Больше всего мне хочется тебе сейчас вмазать, чтобы башку носил не как украшение!

Тору улыбался, вспоминая те свои слова каждый раз, когда делал то, чего хотел Хонда. А тот точно хотел, чтобы Тору поднялся выше больше, чем того хотелось самому Тору. Но почему-то Тору даже не хотелось противоречить. Если надо быть выше всех, потому что этого хочет Хонда, то почему бы и нет? Тем более оказалось это не таким сложным делом. Занять ведущую позицию в первых классах оказалось легче, чем возглавлять банду в последнем классе средней школы. А тех, кого можно подпустить ближе, теперь выбирал Хонда. Чем он руководствовался в выборе, Тору было по барабану. Хонда же занимался этим делом с размахом. Иногда Тору казалось, что Хонда готов следить за нужными парнями круглыми сутками, заглядывая в окна и проверяя любую мелочь вплоть до любимой жвачки и друзей-приятелей в других школах. Кого Хонда браковал, Тору не знал. Ему все действия Хонды казались смешными, правда, только до тех пор, пока не пришлось выступить не в одиночку, а группировкой на группировку. Вот тогда Тору оценил все усилия Хонды: небольшая, но очень крутая группа Тору разгромила гораздо большую банду и заявила о своих претензиях на лидерство в первых классах. Тору и его парни рвались вверх, но именно в это время в жизни самого Тору было далеко не настолько радужно.

Заболел отец. Тору ненавидел вспоминать то время, когда мама вместе с маленьким Тору в буквальном смысле убежала в ночь в чем была от «настоящего» отца Тору. Пусть Тору и был совсем мелким, но отлично помнил, как тот человек бил маму, если у него на работе что-то было не так. Тору не помнил лица, зато отлично помнил голос. Точнее, то, что орал в ярости этот так называемый отец. А ведь маме все завидовали. Она вышла замуж по любви за своего однокурсника, которому все прочили великолепное будущее. И все действительно было так: свой дом, отличная работа и высокая должность. Те самые пресловутые большие деньги. Которые из человека сделали монстра. Ведь чем выше тот человек поднимался, тем вспыльчивее и злее становился, если что-то шло не так. Отвечала за это жена. Тору он поначалу не трогал, но однажды досталось и ему. Не сказать, что сильно, но в ту же ночь, дождавшись, когда муж уснет от снотворного, подсыпанного в чай, мама схватила документы, немного вещей и Тору в охапку и уехала к своим родителям. Те не были богатыми или влиятельными людьми, поэтому спрятали дочь с внуком в доме одного из дальних родственников, чья дочка в свое время оказалась в таком же положении. Несколько раз тот урод к родителям жены приезжал, но те держали оборону и делали вид, что ничего не знают. Даже заявили в полицию об исчезновении двух человек.

Прятаться пришлось пару лет. Тору как раз исполнилось пять, когда все закончилось: его «отец» поспорил в баре не с тем парнем и оказался в морге. Все состояние отошло к родственникам мужа, но мама даже ради Тору не смогла заявить о своих правах, мечтая выкинуть из памяти десять лет ненавистного брака. А всего через пару месяцев после возвращения в город мама встретила Томонори Гору, веселого, доброго человека и полную противоположность своего первого мужа. Он усыновил Тору и дал ему свою фамилию, тем самым поставив точку в старой истории.

У Томонори-сана в прошлом тоже была своя невеселая история. Его жена и мать его дочки сбежала от мужа, когда Рикако не было и года. Может быть, потому, что девочку воспитывали только отец и три его брата, Рикако выросла настоящим сорванцом, с которым не особо удавалось справляться. Впрочем, Томонори, за которым в юности следила полиция, не особо стремился сделать из Рикако «настоящую» девочку. И несмотря на все сентенции старшего брата, а потом и его жены, что Рикако так никогда не выйдет замуж, Томонори-сан спокойно ходил в школу, выслушивал вопли очередного классного руководителя, а потом, если считал причину серьезной, разговаривал с Рикако. Чаще же он просто слушал, кивал, обещал поговорить и спокойно возвращался на работу. Разбитое окно, выдранный клок волос у одноклассницы или сломанный нос у одноклассника, который пытался приставать к Рикако, серьезным поводом никогда не считались.

Когда Томонори женился на матери Тору, Рикако уже стукнуло семнадцать и она серьезно размышляла, куда поступать после школы. Но с удовольствием занялась своим обретенным братом, давая новой матери, к появлению которой отнеслась очень хорошо, делать то, что в прежнем браке были немыслимо. Например, устроиться на работу или обзавестись подругами. Порой Рикако видела гораздо дальше, чем все взрослые вместе взятые. Но если с ней Тору сразу нашел общий язык и с удовольствием звал ее «старшая сестра», то Томонори он признал спустя почти год. Нет, он не грубил, не отказывался делать то, о чем его просили, с удовольствием ходил вместе со всеми в парк или на аттракционы по выходным, но от отчима держался подальше. Во-первых, Тору просто не слишком доверял людям. Во-вторых, он совершенно не доверял взрослым мужчинам. Исключением был только дедушка и Асахиро-сан, который прятал их с мамой два года. Веселый и добродушный Томонори-сан, а именно так и называл его Тору, его пугал. Тору боялся, что в любой момент смех может смениться криком и руганью. Однако ничего такого не происходило, а Томонори-сан был терпеливым и старался помочь Тору преодолеть тот страх, который сидел где-то на подкорке, заставляя шугаться любого громкого слова. Когда же Тору впервые назвал отчима отцом, то увидел слезы на его лице и разревелся сам. И тут же вытер слезы и себе, и своему новому отцу. Единственному отцу, который стал самым дорогим человеком, хотя Тору и самому себе боялся в этом признаться, чтобы не обидеть маму и Рикако.

Когда отец стал все больше уставать и болезненно выглядеть, то первым запаниковал именно Тору. Маме и Рикако по телефону отец ни в чем не хотел признаваться, отговариваясь усталостью на работе. Тору чуть ли не со скандалом заставил его сходить в больницу, а потом вместе с отцом сидел на лавочке в больничном сквере, с ужасом читая диагноз.

— Как же так? — Тору выронил папку с бумагами и со страхом смотрел на отца.

— Так тоже бывает, — Томонори, запрокинув голову, смотрел на небо и бегущие по нему белые облака. — Жаль, что я не смогу побыть подольше с тобой и твоей мамой. Я никогда не думал, что у меня будет настоящая семья. Когда Нори-чан сбежала от меня, я думал, что для меня все кончено. Но и когда мы жили вместе, семьей нас было назвать очень сложно. Нори-чан всегда где-то пропадала. Даже рождение Рикако не удерживало ее дома. Скорее наоборот. Так что, когда она сбежала, я почувствовал, скорее облегчение, чем что-то другое. Нам с Рикако стало даже дышать проще. А еще прекратились обвинения, крики и хлопанье дверьми. Я долго после этого боялся встречаться хотя бы с кем-то. И совсем не ожидал, что стану по-настоящему счастливым, когда Рикако будет уже совсем взрослой. И никогда не думал, что у меня будет такой классный сын! — Томонори притянул Тору к себе, а тот уткнулся ему в рубашку и разревелся как маленький. Томонори гладил его по длинным волосам и все смотрел на небо, словно боясь поверить, что его сын, уже совсем большой и сильный, может плакать совсем как тот маленький мальчик, которому снились по ночам кошмары и чьи крики будили весь дом. И как же хорошо, что Тору обо всем этом забыл. — Но это вовсе не означает, что я не буду стараться изо всех сил, чтобы вылечиться. Даже один отвоеванный у болезни день — это настоящая победа.

— Я не хочу, чтобы ты куда-то девался, — Тору шмыгал носом, когда Томонори вытирал ему лицо платком. — Я хочу, чтобы ты был всегда рядом со мной. Рядом с мамой и сестрой. Может, все-таки можно что-то сделать? Чтобы ничего не менялось?

— Кто знает, — Томонори улыбался, а Тору вдруг поверил в то, что все эти бумажки ничего не значат. И врачи, которые их писали, тоже ничего не понимают. Его отец — самый сильный человек на свете. Он все сможет. Даже победить болезнь. Ведь у других же получается? Почему у его отца не должно получиться?

Следующие несколько месяцев были одновременно счастливыми и страшными. Приехала Рикако, а через пару недель приехал Кин, ее муж, вместе с детьми. В доме в редкий день не топталась целая куча родственников. Тору порой просто бежал прочь, а в другой день сидел и с удовольствием слушал рассказы о молодости Томонори, грозы босодзоку Канагавы, от одного появления которого сбегали прочь даже самые сильные бойцы. Тору слушал, и его глаза сверкали, словно он все видел наяву, а не просто слушал старые байки. Масаши приходил реже, и домашку Тору он все чаще проверял по телефону, но Тору вовсе не был в обиде. Бывать в доме, где есть настолько болеющий человек, не всякий мог. Сам Тору видел, что отец становился с каждым днем слабее, сильно похудел и все чаще нуждался в посторонней помощи, чтобы просто дойти до туалета, но все равно не терял надежды. Родственники и друзья отца смогли помочь с деньгами, и Томонори часто ездил в больницу на процедуры или оставался в ней на несколько дней. Тору же запрещал себе думать, что они могут не помочь.

В конце октября вдруг стало понятно, что Томонори становится лучше. Да, он не наел в момент килограммы обратно, не стал бегать и не стал выглядеть по-прежнему. Но доктора в один голос осторожно начали говорить о возможной ремиссии. И Тору, облегченно выдохнув, слушал отца по телефону. И пообещал обязательно приехать утром.

— Привезешь мне киви? — вдруг под конец разговора попросил Томонори. — Я днем вспоминал, как мы ели мороженое с киви, и мне почему-то так захотелось. Мороженое мне, разумеется, есть не дадут, но киви ты ведь сможешь спокойно принести.

— Хорошо! — Тору кивнул и, попрощавшись, набрал номер Масаши.

— Тору? — голос у Масаши был немного сонным.

— Ты все сдал? — Тору вспомнил, что очередные контрольные у друга были как раз сегодня. Понятно, почему он сонный. Столько дней круглыми сутками зубрить всякую заумную фигню, сам по себе отключишься, когда все закончится.

— Ага, — Масаши зевнул в трубку, но уже скоро заговорил как обычно. — А у тебя все в порядке?

— Да вроде как! — Тору радостно пересказал последние новости из больницы, а потом спохватился. — Ты свободен сейчас? Можешь отвезти меня на рынок? Там точно есть свежие киви.

— Сладкого захотелось? — рассмеялся Масаши.

— Это не мне. Отец попросил. Просто на автобусе я не успею до закрытия, а покупать в магазине не очень хочется. Он больше любит с рынка.

— Минут через десять буду, — проговорил Масаши и отключился.

Тогда они успели прямо под закрытие лавки с фруктами, где Томонори покупал их лет десять, не меньше. Иваро-сан, высокий и худой старик, сам отобрал киви и упаковал их в красивую корзинку, как только узнал, кому Тору их покупает. И денег не взял, сказав, что это подарок, и весело подмигнул друзьям.

— Может, зайдешь? — соскочив с байка возле дома, спросил Тору. — Рикако приедет минут через пятнадцать. Чаю попьем? Сестра печенья напекла.

— Я бы с радостью, но у нас сегодня гонка запланирована. По шоссе. Соберется народу полно. Я заявился еще в самом начале, не хотелось бы пропустить. К тому же не хочу трусом прослыть.

— Аккуратнее гоняй, а то я много чего слышал про эти ваши гонки ночные. Не хочу, чтобы тебя по кускам собирали.

— Ты чего сегодня такой? — Масаши на мгновение прижал Тору к себе. — Обещаю, что буду осторожнее. И завтра к десяти утра буду тебя ждать у дома, чтобы отвезти тебя в больницу.

— Спасибо, — Тору выдохнул. — А что со мной?.. Не знаю даже. Что-то вдруг стало не по себе. Страшно.

— Просто ты слишком долго нервничал в последнее время. Поэтому хорошие новости могут так сильно напугать. Можно я завтра к Томонори-сану с тобой схожу? Пустят меня?

— Конечно, пустят. Ты же со мной будешь. Ладно, езжай давай. Наверняка же гонять будете где-то в захолустье, подальше от полиции. Еще опоздаешь.

— У меня в запасе полтора часа. Успею, — Масаши помахал рукой и завел байк. — Не проспи!

— Сам не опоздай, — расхохотался Тору, глядя вслед другу.

Рикако оказалась уже дома, и Тору, запихав корзинку с киви в холодильник, сел пить чай с печеньем. Есть почему-то не хотелось, хотя денек у Тору был еще тот, на что вовсю намекал и рассеченный лоб, художественно залепленный разноцветным детским пластырем, и разбитая губа.

— Я завтра утром рано уеду за Кином и детьми. Они ночуют у мамы Кина сегодня. Пусть повозится с внуками, а то опять скажет, что мы от нее детей прячем, — хихикнула вдруг Рикако. — Мы заедем к папе и вернемся домой. Сходишь с Масаши и Аяме в сквер вечером? А мы с мамой прогуляемся по магазинам. Она ведь завтра как раз возвращается из командировки.

— Конечно, схожу.

Тору тоже улыбнулся. Отношения Рикако с матерью мужа были тем еще квестом с препятствиями. Не то что бы она Рикако не приняла, но ей было странно, что именно Кин сидит с детьми, а Рикако работает. Они так сами решили, когда фирма, где работал Кин, разорилась. Да и работал он удаленно, поэтому следить за детьми ему было привычно. Рикако, которая работала в офисе и каждый день моталась с острова на «большую землю», получала в разы больше. Работа в рекламном агентстве ей нравилась, да и процент от рекламных акций она получала регулярно. Именно потому, что она была классным специалистом, ей пошли навстречу, когда она попросила перевести ее на удаленку, пока болеет отец. Терять ее не захотели, и начальство согласилось, хотя Рикако на всякий случай приготовила заявление об уходе. Работа работой, какой бы отличной она ни была, не заменила бы ей отца. О чем Рикако откровенно и сказала, когда просила о переводе.

— Сама же запросит завтра с утра, чтобы ты как можно быстрее забрала этих «маленьких монстров», — Тору с удовольствием отхлебнул чай. — Вот увидишь, часов в семь позвонит.

— Как обычно. Ритуал уже какой-то! — Рикако помыла свою чашку, придвинула к Тору блюдо с печеньем и чмокнула брата в нос. — Не засиживайся, победитель.

Тору посидел еще минут двадцать, тщетно пытаясь понять дурацкую задачку по геометрии, но так ни до чего и не додумавшись, захлопнул учебник и решил, что завтра расспросит Масаши, когда они вернутся из больницы. Тот точно объяснит так, что станет стыдно за собственную тупость. Или послезавтра. Все равно решение нужно было только к понедельнику.

Когда он проснулся в восьмом часу, Рикако уже не было. На столе Тору обнаружил тарелку с онигири и записку «Поехала за маленькими монстрами и их никчемным отцом. Позвонили в половине седьмого. Заедем позавтракать в кафе, потом к папе. Увидимся вечером». Тору, посмеиваясь, прочитал исчирканный мелками иероглифами цветной листик, прилепленный магнитиком в виде биты на холодильник, сгрыз пару онигири под новый альбом любимых рокеров и прибрался в комнате, чтобы не слушать укоров мамы вечером. Куда время подевалось, Тору так и не понял, когда увидел, что на часах почти десять. Он спешно переоделся, разодрал чертовы волосы, которые каждую неделю угрожал отрезать, и, чуть не забыв киви, выскочил на улицу, с силой захлопнув за собой входную дверь.

Если первые десять минут Тору ждал спокойно, то в последующие минут пятнадцать начал дергаться уже всерьез. Масаши никогда не опаздывал. Наоборот, вечно выговаривал Тору, когда тот задерживался к назначенному времени. К половине одиннадцатого, Тору, прокрутив в голове все сценарии с плохим концом, которые только смог придумать, испугался по-настоящему. В горле словно появился острый ком, который раздирал изнутри, дышать было сложно, а руки, сжатые в кулаки, дрожали. Неужели что-то действительно случилось? Надо было поподробнее разузнать, где были эти чертовы гонки. А еще обзвонить больницы. Вдруг Масаши разбился, когда гнал наперегонки. Кому как не Тору знать, каким тот бывает азартным, когда в лицо несется ветер, а скорость затмевает разум. К одиннадцати Тору обзвонил всех кого знал, и кто мог помочь узнать про вчерашние гонки. Телефон Масаши был вне доступа и когда Тору спокойно набирал его в первый раз, и когда трясущимися пальцами попадал мимо кнопок чуть ли не в сотый. Он даже отправил словно в никуда несколько сообщений в «Лайне», но и там ответом была полная тишина и надпись, что абонент был в сети вчера в половине одиннадцатого вечера.

Когда, наконец, телефон разразился первой трелью за утро, Тору почти выдохнул, но звонила Рикако. И от ее голоса, в котором слышались рыдания, Тору показалось, что вокруг все потемнело.

— Приезжай! Папе вдруг стало хуже.

Тору сбросил звонок и чуть не рухнул на землю, когда ноги отказались удерживать тело. Он бы обязательно упал, если бы его не подхватили крепкие руки.

— Тору, ты чего такой бледный? — Хонда со страхом смотрел на своего друга.

— Мне… Мне надо в больницу. К папе. Но туда… Туда автобусами почти полтора часа добираться, — Тору словно говорил сам себе. — А Масаши… Он разбился и не приехал.

— Да что с тобой? — Хонда встряхнул Тору, и это помогло. В глазах исчезло бессмысленное выражение, а Тору выдохнул, на мгновение прикрыв глаза:

— Рикако звонила. Папе хуже. Масаши должен был еще час назад за мной заехать, но не приехал. А вчера были гонки. Его телефон не отвечает.

— Так… — Хонда ненадолго задумался. — Во-первых, я сейчас позвоню брату, у него машина тоже под гонки заточена, так что домчит в момент, — Хонда, о чем-то быстро переговорив по телефону, снова обратился к другу. — Во-вторых, не надо думать о том, чего ты точно не знаешь. Есть куча причин, по которым твой Масаши мог задержаться. Телефон мог разрядиться, а шина спустить. Или застрял там, где сеть не ловит. Знаешь, сколько раз Кай пропадал так? У меня на голове волос точно меньше. И как ему ни выговаривали родители, как бы я ни орал, как бы ни ревела сестра, уже в следующий вечер все могло повториться. Даже если накануне он клялся всеми богами сразу, что такого больше не будет.

— А ты как вообще тут очутился?

— Ходил с Такаги, показывал ему своего стилиста. Этот болван все никак не решит, что на башке сотворить. Вот пусть потрепится с Араи, тот поможет. А вообще я сегодня хотел поспать. Но Такаги приперся с утра пораньше, пришлось аж ободок у сестры выпросить. Вот решил на обратном пути к тебе заглянуть.

Только сейчас Тору заметил, что привычного «регента» на голове Хонды не наблюдалось. Рыжие волосы, почти падающие на плечи, были просто аккуратно расчесаны и забраны под синий блестящий ободок.

— Непривычно, но прикольно, — улыбнулся Тору. — Тебе идет.

— Хоть кому-то нравится, — Хонда усмехнулся. — Я на себя такого в зеркало обычно не смотрю. А вот и наша карета, — Хонда кивнул в сторону подъехавшего автомобиля, разукрашенного акулами всех мастей.

Брат Хонды оказался черноволосым парнем с ежиком и таким красавчиком, что явно от девиц отбоя нет. За всю поездку он не проронил ни одного слова, внимательно наблюдая за дорогой. Тору показалось, что до больницы они не доехали, а долетели в момент. Только выйдя из машины, которая на прощание мигнув фарами, унеслась с больничной стоянки, Тору посмотрел на часы. Ехали они почти полчаса, да и то потому, что ненадолго застряли на перекрестке, где случилась авария. Кай явно размышлял, как это все объехать и уже начал потихоньку сдавать назад, но в это время перевернутый грузовик оттащили с дороги, и пробка рассосалась за пару минут. Да еще один раз за ними увязалась полицейская машина, потому что они всю дорогу явно превышали разрешенную скорость, но Кай как-то очень быстро от полицейских избавился. Брат Хонды явно бывал в подобных переделках не раз и даже не обратил особого внимания на сирену.

— Давай, неси отцу свой подарок, — Хонда окинул взглядом стоянку и сквер, разбитый перед входом, и первым заметил Рикако, которая стояла на ступеньках. — А это не твоя сестра?

— Ага, она! — Тору широко улыбнулся и, сделав несколько шагов вперед, вдруг остановился. Рикако медленно спустилась по лестнице и застыла на месте. Тору отчетливо разглядел ее заплаканное лицо и то, как она отрицательно покачала головой в ответ на веселый взгляд брата.

Тору уронил корзинку с киви, и поэтому Хонда, уже усевшийся на скамейку, подскочил на месте и кинулся к другу. Потом перевел взгляд на Рикако и тут же подхватил Тору, который чуть не упал на месте. Доведя его до скамейки, Хонда только молча гладил Тору по волосам, не зная, стоит ли вообще что-то говорить. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что произошло. Что они опоздали.

— Голова кружится, — прошептал Тору так тихо, что Хонда его еле расслышал. — И очень больно.

Хонда притянул Тору к себе ближе и обнял. Ему было так страшно. Он никогда не думал, что увидит, как несгибаемый и бесстрашный Тору Гора тихо плачет, не вытирая слез и глядя куда-то вдаль. Но тихое горе вдруг сменилось настоящей истерикой. Тору бил Хонду по груди так сильно, что наверняка останутся синяки. А еще он что-то бессвязно кричал, глядя куда-то в небо. А потом и вовсе разревелся как ребенок, навзрыд и не стесняясь своих эмоций.

Рикако присела рядом с ними на скамейку, когда Тору успокоился.

— Спасибо, что помог ему, — голос Рикако был хриплым, а лицо опухло от слез. — Я не могла подойти раньше. Мне страшно, когда Тору плачет. Я настоящая трусиха, да?

— У каждого есть свои страхи, — Хонда хотел встать, но Тору вцепился в его руку.

— Пойдешь со мной? — спросил глухо Тору. — Я не смогу один.

— А как же твоя сестра?

— Я пока не могу еще раз пойти… — Рикако оборвала себя на полуслове. — Туда пойти не могу. Не успел только ты, Тору. Мама, Кин, дети, я… Мы все успели попрощаться. Даже дяди успели.

— Значит, только я остался неблагодарным, — голос Тору звучал так яростно, что Рикако покачала головой.

— Просто так сложились обстоятельства. Ты ничего не мог поделать. А папа… Он всегда знал, как ты его любишь. Ему точно не нужно было подтверждения этому. А теперь иди. Сходи к папе. Он все равно где-то здесь. Наверняка тебя дожидается. Расскажи ему обо всем. Он поймет.

— Может, мне все же остаться тут? — спросил еще раз Хонда, но Тору покачал головой.

Все время до возвращения домой Хонда ходил за Тору как привязанный. Вместе с ним стоял у тела его отца, стараясь не слушать, что рассказывал ему Тору, как просил прощения за то, что по мнению Хонды было виной совершенно другого человека. Хонда слишком хорошо знал, что творилось после ночных гонок, и особенно отлично знал, что бывало, если случалась какая-то неприятность. Сколько раз им в ночи звонили и рассказывали, что Кай в очередной раз оказался в больнице, а его проклятая «акула» в гараже на очередном капитальном ремонте. Через пару часов вся местная гоночная тусовка была в курсе. Если бы что-то действительно случилось, кто-нибудь Тору бы все расказал.

Хонда познакомился со всей семьей Тору. И с невысокой и словно в момент постаревшей красивой женщиной, которая все не знала, куда деть большой чемодан на колесиках и все время таскала его за собой, вздрагивая от монотонного звука, с которым он ехал по полу. Наконец чемодан забрал и куда-то унес высокий парень, больше похожий на спортсмена, чем на скромного офисного работника, который обожает сидеть с детьми и не любит шума и чужого внимания. Двое зареванных детей под пристальным вниманием сразу нескольких женщин сидели на стульчиках в конце коридора до тех пор, пока их не увела Рикако. Еще несколько мужчин, так похожих на мертвого отца Тору, явно сдерживая слезы, стояли у окна, что-то негромко обсуждая. Под конец Хонде было настолько тяжело, что он с трудом понимал, как все это выдерживает Тору.

— Отвези его, пожалуйста, домой, — Рикако сунула Хонде несколько купюр в руку. — Я вызвала такси.

— А вы?

Тору по-прежнему не выпускал ладонь Хонды из своей руки. Выглядел он с каждой минутой все бледнее. Его даже вырвало в туалете, когда снова закружилась голова. Но и тогда Хонда был рядом.

— Мы все сейчас поедем. Просто брату сейчас хуже. Вот я и решила, что вы уедете на первой машине, что придет. И, пожалуйста, побудь с ним до нашего возвращения. Я знаю, это тяжело, но мне просто больше некого попросить. Сейчас все, — Рикако кивнула в сторону своей семьи, собравшейся в холле, — немного не в себе. А брата точно нельзя оставлять одного. Он и так надумал себе неизвестно чего. И непонятно, как его убедить в обратном.

— Я все понял, — Хонда взял деньги и посмотрел на телефоне Рикако номер такси. — Я отвезу. И подожду. Если понадобится еще какая-то помощь, то обращайтесь, я помогу.

— Спасибо, — Рикако горько улыбнулась. Она была так непохожа на веселую красотку, которая однажды встретилась им с Тору в торговом центре. Хонда навсегда запомнил, как засиял Тору, увидев сестру. Тогда он Хонду с ней и познакомил. Правда, только после того, как засыпал кучей вопросов и укоров о том, что не позвонила и не дала себя встретить.

В такси Тору привалился к Хонде, словно ему было холодно. Ехали они больше часа. Это было так долго, что Хонду самого чуть не укачало, а Тору даже умудрился заснуть. Хонда не будил и даже попросил водителя ехать помедленнее. Что-то ему подсказывало: чем позже они вернутся, тем лучше. И оказался прав.

Первое, что они с Тору увидели, выйдя из машины, это припаркованный ярко-красный байк и сидящего на нем парня в яркой бандане и с веселой улыбкой на лице.

— Тору, прости меня! — Масаши, а Хонда был уверен, что это именно лучший друг Тору, о котором тот в свое время прожужжал все уши. — Я вчера выиграл! Ну и мы немного набрались. Я даже не думал, что так быстро отключусь. А потом проспал. И телефон разрядился, а зарядки ни у кого нужной не оказалось. Но я приехал как только смог.

— Твоя победа была тебе дороже собственного слова? — Тору рассматривал Масаши так, словно увидел друга впервые. — Ты же сам пообещал.

— Ну я же не знал… — Масаши нахмурился. — Что-то случилось?

— Ты опоздал, Масаши, — Тору наконец отпустил Хонду, но никакого облегчения тот не испытал. Наоборот, он словно лишился чего-то важного. И именно тогда понял, что имел в виду Тору, когда повторял, что настоящий друг никогда не предаст. Если он настоящий. Масаши Ода, несмотря на столько лет почти бок о бок, оказался всего лишь подделкой, которая не умеет держать собственного слова. — Никогда не приближайся ко мне.

— Тору! — Масаши рванул было за Тору, который пошел в дом, но его остановил сначала крепкий удар кулаком прямиком в челюсть, а потом удар с ноги в солнечное сплетение.

— Ты же слышал, что он сказал? Адрес, по которому тебе стоит отправиться, подсказать?

— Ты кто вообще такой? — отдышавшись, спросил Масаши. — Хотя я знаю. Хонда, правильно?

— Правильно. И не я, а ты, — Хонда присел рядом с Масаши, — ты должен был сегодня быть с ним. Ты должен был привезти его вовремя, чтобы он успел поговорить со своим отцом. Тебе в куртку он должен был реветь. Ты должен был привезти его домой и быть рядом, пока не вернется его семья. Но ты все проебал. Вот такой вот расклад.

— Мне нужно с ним поговорить!

— А вот этого я тебе не дам. Ни сегодня, ни завтра, никогда. Подделкам не место рядом с таким парнем, как Тору.

— Когда-нибудь я вобью тебе эти слова обратно в глотку! — почти прокричал Масаши, но Хонда только сплюнул и зашел в дом вслед за Тору, а Масаши остался сидеть в пыли с кучей разбитых мечтаний и иллюзий, которым никогда уже не было суждено воплотиться в жизнь.

 

Эпилог

— Как ты сегодня? — Хонда ворвался в комнату Тору как свежий ветер. А точнее, как ураган. Потому что вся манга, спокойно лежащая на постели, вдруг оказалась на полу, вместе с фоткой, что Тору держал в руках.

— Можно сказать, что совсем неплохо. Ребра не так гудят.

— А как там твой шрам? — Хонда развернул Тору и задрал футболку, внимательно рассматривая место, куда Тору пырнули ножом. — Тоже лучше. По крайней мере, теперь точно не разойдется.

— Все еще не угомонишься? — Тору, который все же отрезал волосы в конце первого учебного года, поправил футболку и сел поудобнее. Хонда тогда долго ржал над тем, что это событие совпало со знакомством Тору с лидером Куросаки Шибатой. После того, как они сначала переругались, а потом дрались вместе спиной к спине, Шибата стал еще одним другом для Тору, который всегда был на его стороне. Правда, это не помешало Тору отправить Шибату в аут после того, как тот заступился за этого урода Фудживару. А Хонда никак не мог простить Фудживаре повторную госпитализацию Тору, у которого к тому же разошелся шов от ножевого.

Шибата уже пару раз приходил Тору навестить, пока Хонды рядом не было. Потому что их отношения были больше похожи на пинг-понг. Пока они обменивались только словесными ударами, заставляя Тору делать вид, что смеяться он точно не хотел, просто так получилось. Хонда вполне отдавал себе отчет, что в драке он Шибате не соперник, но помечтать уделать эту белобрысую выскочку иногда хотелось. Хорошо, Шибата не собирался поддерживать хоть какие-то отношения с Фудживарой, подделкой из его собственной жизни, который замутил то, что вылилось в войну внутри Судзурана и чуть не стоило Тору жизни. И конечно, в это влез Масаши Ода, который достал попадаться в последнее время на пути. Что ж, он попытался сдержать свое слово и набить Хонде морду, но вот только хрена с два это вышло. Слишком зол был Хонда на Оду за все «хорошее», что тот натворил вместе с Фудживарой. И если Хонда наплевал и растер тот факт, что его самого избили до полусмерти и кинули у дверей Тору, чтобы того спровоцировать на необдуманные поступки, то за удар ножом, задевший печень, Хонда простить Оду не мог. Тогда только чудо спасло Тору. Так что когда пришло время возмездия, то Хонда свой шанс не упустил. За тот удар, который нанес Тору один из его парней, Масаши Ода получил по полной. Вот только как теперь избавиться от этого дурацкого привидения из прошлой жизни Тору, ни хрена не было понятно. И ладно бы Ода надоедал только Хонде!

— Извини, — Хонда поднял упавшую фотку и нахмурился: два веселых парня сидели на ярко-красном байке, явно пытаясь не свалиться, пока неизвестный их фотографировал.

— Это в тот день, когда он впервые прокатил меня на байке. Тогда он был красным. Сейчас он перекрасил его в черный.

— И волосы отпустил. Совсем как у тебя тогда, — рассматривая Масаши с короткой стрижкой. Из-под банданы было еле видно волосы. — И школу свою бросил.

— Я слышал, — Тору забрал протянутую Хондой фотографию и запихнул ее в небольшой фотоальбом. — Иногда мне кажется, что я хочу его простить. Но уже в следующий момент мне становится так фигово от одной этой мысли. Скажи, а что бы ты сделал? Сумел бы простить такое предательство?

— Я не знаю, — Хонда присел рядом и приобнял Тору за плечи. — Предательство предательству рознь. Так всегда говорит Кай.

— А ты с ним согласен?

— Наверное, нет. Масаши Ода причинил тебе столько боли, что до сих пор аукается.

— Знаешь, я, наверное, мог бы простить его за ту боль, что он причинил мне. Но я никогда не смогу простить его за ту боль, что он причинил тебе. Когда я тебя увидел на пороге с этим дурацким скотчем на губах, я словно оказался в том дне, когда отец умер. Мне показалось, что я снова опоздал и не сказал тебе кучу вещей, которые должен был. Вот за это я никогда Масаши не прощу, — Тору побледнел, а Хонда вздрогнул.

— Давай мы поговорим, когда ты окончательно выздоровеешь, хорошо?

— Ладно, — Тору чуть отодвинулся, позволяя Хонде усесться поудобнее. — Все равно все время, что у нас осталось, только наше. Ты ведь никуда не собираешься деваться?

— Да вроде нет, — Хонда вытащил из кармана джинсов леденец и сунул его в рот.

— А как же твой здоровый образ жизни? — Тору негромко рассмеялся, когда в него полетел второй леденец.

— Он никуда не денется тоже. Как и я. Обещаю.

Хонда взглянул в окно, из которого было видно синее небо и белые пушистые облака. Совсем как в тот день, когда вся его жизнь разделилась на до и после в больничном сквере, где Тору ревел у него на груди. А свое слово он нарушит, только если сдохнет и улетит на самое пушистое облако. Но и там никто не помешает наблюдать за Тору. В конце концов, никто не доказал, что привидений не существует. Как и того, что они не могут до скончания дней помогать своим самым дорогим людям.

— Только попробуй! — негромко произнес Тору, а Тамоцу Хонда рассмеялся в ответ на его следующие слова: — Я тебя этим облаком тогда сам придушу.

---

1) Босодзоку — несовершеннолетние хулиганы на мотоцикдах, с которыми боролись на правильственном уровне.

Вернуться к тексту

2) Кавасаки — мирка мотоциклов, производимая японским концерном Kawasaki Heavy Industries.

Вернуться к тексту

3) На шлеме Тору написован ворон, "вороньем" или "воронами" называют учеников старшей школы для мальчиков "Судзуран", в которой учится Тору.

Вернуться к тексту

4) В японских школах очень строгий дресс-код, который включает в себя буквально все — от формы до прически. А также существует большое количество других правил, строго регламентирующих поведение учеников как в школе, так и за ее пределами. Именно эта система была одной из причин зарождения бунтарей (позже все это выльется в субкультуоу несовершеннолетних хулиганов), которые не хотели быть такими как все.

Вернуться к тексту

5) Янки — в Японии так называют несовершеннолетних хулиганов, в основном школьников старших и средних школ, второе название "цуппари".

Вернуться к тексту

6) В Японии распространена система семпаев и кохаев. Семпай (буквально «товарищ, стоящий впереди») и кохай («товарищ, стоящий позади») — японские термины, описывающие неформальные иерархические межличностные отношения, общепринятые в организациях, кружках, клубах, школах и на предприятиях Японии. В школе роль семпаев исполняют старшеклассники.

Вернуться к тексту

7) В японских школах распространена система школных клубов от спортивных до клубов любителей чая или чтения. Часто клубы, относящиеея к внешкольной деятельности, помогают добрать необходимые баллы не слишком преуспевающим ученикам.

Вернуться к тексту

8) У несовершеннолетних хулиганов в Японии принято носить прически, которые сразу "рассказывают" окружающим, с кем тех свел случай: длинные волосы, замысловато уложенные пряди, выкрашенная в разные цвета шевелюра, ирокезы и регенты самых немыслимых форм и прочее. на что только может хватит фантазии и денег.

Вернуться к тексту