Пять (джен)

— А я говорил.

Тоскливый потерянный взгляд смотрит на Алебарда, прямо в душу заглядывает. В ответ на реплику мальчишка, юный и хрупкий Бог, снова получивший боль от своих любимых подданных, сжимается и хнычет, прижимая к себе успокаивающую Штуку, что когда-то его породила. Алебард вздыхает, чувствуя себя неловко под отчаянно молящим о прощении взглядом Бога. Великий Зонтик всхлипывает, разрывает зрительный контакт и низко опускает голову. Волосы, мокрые от дождя, паклей падают вперёд, пряча заплаканное лицо и подбитый чьим-то кулаком глаз. Алебард клянётся самому себе, что найдёт этого смертника и пропишет ему самое жестокое наказание из всех возможных.

— П-прости меня, Алебард… Пожалуйста, п-прости… — Великий Зонтик унижен и раздавлен теми, кого Он любит больше, чем себя. — Ты был прав… Т-ты опять прав…

Грустная улыбка озаряет лицо Алебарда. Его рвёт на части от тоски, что сжимает сердце Бога, но одновременно с этим он рад, что Бог признаёт свою ошибку. Длинные пальцы касаются дрожащих плеч, слегка опускаются вниз, даря скупую, но ласку.

— Идёмте, нужно привести вас в порядок, Господин.

Великий Зонтик следует за ним, слепо натыкаясь на повороты. Он сгорблен и дрожит, неосознанно поджимается в попытке стать меньше, незначительней. Алебард отводит Его в свою комнату, усаживает на твёрдую кровать и, присев на корточки рядом, откидывает волосы с лица, разглядывая подбитый глаз, уже вовсю налившийся синяком. Бог неподвижно сидит, сложив руки на коленях и безучастно глядя сквозь своего первого министра.

Алебард вытирает лицо Бога влажной тряпочкой, наносит на повреждённый глаз необходимые травы. Великий Зонтик хмурится, морщится и иногда шипит от проскальзывающей боли.

— Вы заслужили эту боль, вы же понимаете это? — Алебард заканчивает, но не спешит убирать руки с дрожащих плеч. Он мягко оглаживает их пальцами, чуть давит, заставляя Великого Зонтика выпрямиться. Бог, может, и достаточно рослый уже, но из-за постоянной сжатости выглядит маленьким и слабым.

Великий Зонтик выходит из транса, в который сам себя вогнал, и смотрит на него грустными голубыми глазами.

— Почему? — тихо, на грани неслышимости, выдыхает Он.

— Вы пренебрегли моими советами. Подвергли себя опасности. Этот синяк, — Алебард слегка касается пальцем фиолетового пятна и тотчас отводит его, слыша болезненное шипение, — меньшее из зол, что вы могли бы получить за свою опрометчивость. Я не хочу более видеть вас в таком состоянии.

— Я больше не буду…

— Если вы сбежите из замка и вновь попадёте в неприятность, я буду вынужден наказать вас, Господин. — Алебард говорит это с недовольным видом. Ему не нравится видеть страх и боль в кристально-невинных голубых глазах, но другого выбора у него нет.

Бог, светлое дитя, даже не задумывается, насколько странно звучат слова о наказании из уст того, кто является Его созданием. Адреналин схлынывает, и Великий Зонтик чувствует себя разбитым и усталым. Алебард проводит Его в башню, зорко следя за тем, чтобы Он не запнулся на лестнице и в сохранности дошёл до комнаты. Нет, хватит на сегодня потрясений!

* * *

Алебард в ярости. Его всё ещё колотит страх, забирается в каждую клеточку тела, заставляя дрожать. Первый министр ненавидит чувствовать себя испуганным и растерянным. Терпеть не может не держать руку на пульсе.

Его взгляд не отрывается от хрупкой фигурки Бога. Тот среди огромной толпы выпущенных Его милостью преступников. Те скачут вокруг Великого Зонтика, радуются, визжат, даже не подозревая, на кого смотрят. Алебард чувствует, что ещё немного — и он вновь превратится в оружие. Злость, рождённая страхом, напитывает каждую клеточку его тела.

Они с Великим Зонтиком приходят в замок одновременно. Как бы ни сердился Алебард на неразумного мальчишку, оставлять Его одного среди толпы сомнительных личностей он даже не думал. Великий Зонтик вбегает в холл с улыбкой на лице. Засохшая на лбу кровь добавляет в Его профиль что-то зловещее. Алебард судорожно выдыхает сквозь зубы, в хорошем освещении впервые видя, насколько потрёпан, на самом деле, Бог. Руки сами собой складываются в кулаки.

— А-Алебард?!

Он хватает Бога за шкирку, как непослушного кутёнка, и тащит наверх, игнорируя дрожащие возгласы и робкие приказы остановиться. Он зол, он так зол, как никогда раньше — и на себя, и на подчинённых, и на уже бывших заключённых… И на Великого Зонтика. Ну почему, почему Он не думает о своём здоровье?!

— Алебард! — в тонком голосе Бога страх. Там, в тюрьме, Он сердито отдавал приказания, окрылённый потрясением и невесть откуда выросшей смелостью. Но теперь эта смелость испаряется, как туча под порывом ветра.

Алебард резко выдыхает воздух. Богу везёт, Он просто удивительный везунчик! С таким отношением к своей жизни Он был бы давно мёртв, если бы не воистину божественная удача, которая сопровождает Его. Но сегодня, прямо сейчас, этой удачи недостаточно. Слишком много негатива испытал первый министр, увидев своего хрупкого Бога среди отребья.

— Вы обещали. — Его голос резкий и отрывистый, как удар топора.

Великий Зонтик вздрагивает, когда эти слова нагоняют Его, буквально вдавливая в пол. Он пугливо сжимается, мгновенно теряя тот самый уверенный вид, который имел всего пару минут назад. Голубые глаза утыкаются в пол, но Алебард берёт Бога за подбородок и вздёргивает Его голову, не давая Ему отвести взгляд.

— Вы обещали, — давит он, душа Бога своим разочарованием.

Голубые глаза наливаются слезами. Алебард горестно вздыхает внутри, но снаружи остаётся таким же жёстким и неприступным. Бог должен понять, что у всего есть предел. Если Его не убили в тюрьме, то только лишь потому, что он, Алебард, по божественной удаче явился так вовремя.

— Алебард… — Великий Зонтик мнётся, комкая край своего плаща в руках. Он снова дрожит, снова маленький и неуверенный, и какая-то часть Алебарда удовлетворена этим видом. Пока Бог боится и осторожничает, Он в безопасности.

— Вы нарушили своё обещание, — резко обрывает он начавшиеся было извинения и отпускает Его лицо. Хватает Бога за руку и ведёт к кровати, по пути забираясь под облачение и сдирая с пояса закреплённый на внутренней одежде ремень. Бог послушно следует за ним, Его трясёт, Он непонимающе разглядывает своего первого министра и прижимает свободную похолодевшую ладошку к груди.

Алебард садится на кровать и, выставив колено, перекидывает Бога поперёк него, делая всё быстро, но без лишней жестокости. Великий Зонтик замирает в этой уязвимой позе, не понимая ничего, и сдавленно пищит, когда Алебард одним движением спускает вниз Его тёплые и изорванные от недавних похождений штаны. Алебард решительно выдыхает, глядя на бледные ягодицы Бога, после чего поднимает руку с зажатым в ней ремнём.

Удар.

— А-АЙ!

Раскат грома прорезает небеса. Великий Зонтик дёргается вперёд, слепо хватаясь за всё руками. Алебард сжимает Его тонкие запястья одной своей ладонью, прижимает к своей ноге, и замахивается снова.

Удар.

— А-А-А!

Отчаянные крики Великого Зонтика заставляют Алебарда съёжиться и сглотнуть горькую слюну. Меньше всего после пережитого Богом он хочет завершать Его день на подобной ноте. Но Бог должен понять, что надо держать обещания. Вот он, Алебард, своё держит, как бы больно ему не было.

Удар.

— А-АЛЕБА-АРД! — Великий Зонтик срывается в плач, дёргая схваченными руками, поджимая саднящие ягодицы. Распростёртый на коленях своего первого министра, Он не выглядит грозным и ужасным Божеством. Словно маленький смертный ребёнок, которого наказывает строгий отец.

Алебард горестно вздыхает, но снова поднимает руку.

Удар.

— ПОЖАЛУЙСТА! ПОЖАЛУЙСТА! ПОЖАЛУЙСТА! — Великий Зонтик рыдает в голос, от боли и стыда, покалывающих мышцы.

Алебард наносит последний, завершающий, пятый удар и, отложив ремень, осторожно гладит выпоротые ягодицы. Обычно бледная и холодная кожа теперь розоватая и очень горячая. Алебард наказывает, а не пытает, и на ягодицах нет ничего, кроме покраснения. Первому министру не нужно, чтобы его боялись из-за долгой изнуряющей боли. Ему нужно лишь, чтобы Бог понимал последствия своих необдуманных поступков.

— В той камере каждый из четверых мог стать вашим концом. Какими бы «хорошими» они не казались, они всё ещё преступники, — жёстко замечает он. Снова проводит прохладной рукой, заставляя Великого Зонтика скулить и хлюпать носом, после чего добавляет: — Как зачинщика беспорядков, вас могли наказать. Вы даже не понимаете, насколько ужасно наказать. Четверо — и стражу возьмём в целом. Пять. Все удары, что вы получили, были заслужены.

Великий Зонтик молчит. Он тяжело, судорожно дышит и тычется в бок Алебарда, как получивший газетой щенок. Алебард осторожно возвращает Его в прямое состояние, подтягивает штаны, заставляя зашипеть и съёжиться. Великий Зонтик стоит перед ним, всхлипывая и пряча мокрые глаза, полные вины. Понял, наконец…

— Если вы сбежите из замка, — Алебард говорит это тихо, но достаточно чётко, не давая Богу ни шанса на увиливание, — я накажу вас снова. Вы больше не будете подвергать себя опасности. Никогда.

Великий Зонтик низко опускает голову.

— Повторите.

— Я… — Он сглатывает, голосок звучит тихо, дрожаще и подчинённо. Словно это Он слуга, а Алебард — Его Божество, отдающее приказы. Алебард морщится от этого сравнения, но молчит, продолжая буравить Бога взглядом, пока Он, дрожа, не заканчивает: — Я н-не буду… подвергать с-себя… опасности.

— Что я сделаю с вами, если вы снова нарушите своё обещание?

— Н… Нак-кажешь…

— Как?

— В-выпор-решь… — Великий Зонтик прячет лицо в ладони и снова плачет.

Алебард вздыхает и, подтянув Его к себе, прижимает к груди, позволяя пятнать облачение слезами. Его злость уходит, испаряется, как будто её никогда не было. Прижимая к себе льнущего к нему и плачущего Бога, Алебард рассеянно поглаживает Его по спине.

— Я очень дорожу вами, Господин, — тихо шепчет он, рассеянно глядя на непогоду, разыгравшуюся на улице. Грома больше нет, но дождь идёт, как из ведра. — Не знаю, что буду делать, если с вами что-то случится. Вы — моя жизнь, мой воздух, моя вера…

Великий Зонтик затихает, вслушиваясь. Тучки за окном становятся менее густыми, а дождик ослабевает.

— Ты… ты тоже… дорог мне, Алебард, — заикаясь, едва слышно признаётся Он, и Алебард грустно улыбается.

— Давайте попытаемся ещё раз, — предлагает он, отстраняя Бога и глядя в Его невинные чистые глаза. — Мы можем стать лучше. Просто не старайтесь закончить свою жизнь раньше. Прошу вас.

Великий Зонтик моргает и неуверенно кивает, утирая с глаз слёзы.

Дождь за окном кончается и лишь ветер гонит прочь клочковатые подобия тучек.