Особняк на площади Гриммо (джен)

Гарри с силой вкрутил винт в деревянную раму, которая скрипнула, словно протестуя против его усилий. Воздух был затхлым и тяжёлым от висевшей в нём пыли. Тусклый свет заходящего солнца, всё же ухитрившийся каким-то чудом пробиться сквозь грязные окна, падал косыми полосами на старую, давно обветшалую мебель. Всё в комнате буквально кричало о запустении и заброшенности. Впрочем, так было не только здесь, но во всём доме. Половицы протяжно застонали под лёгкими шагами Гермионы.

— Ещё одно окно, и можно сделать перерыв, — сказал Гарри, не оборачиваясь.

Он вытер ладонью пот со лба и окинул внимательным взглядом свою работу, выискивая возможные недочёты.

— Ты обещал то же самое три окна назад, — слегка насмешливо упрекнула Гермиона, опуская кисть в банку с краской.

Её рука была вся в белых пятнах, а волосы, выбившиеся из небрежного узла, прилипли к вискам. Она прислонилась к стене и с усталой улыбкой посмотрела на Гарри.

Гермиона приехала на площадь Гриммо пять дней назад. Сначала Поттер решил, что она его жалеет, и жутко разозлился. Наговорил всякого сгоряча, что-то про то, что в няньках он не нуждается. Гермиона пылкой речью не прониклась, упрямо вскинула подбородок и споро прибрала к рукам весь быт. Она следила, чтобы Гарри вовремя ел, достаточно спал и совсем не пил. Не то чтобы он злоупотреблял, вовсе нет! Честно говоря, и мыслей таких не было. Но Грейнджер объявила сухой закон и вылила даже коллекционный огневиски Блэков, пылившийся в серванте Мерлин знает сколько десятилетий.

Гарри не знал завидовать ли Рону или сочувствовать. Но ровно до того момента, пока Гермиона не призналась, что отложила свадьбу на неопределённое время. Тогда-то он и понял, что покойный Снейп был прав: он, Поттер, идиот. И даже хуже. Он не просто идиот, а ещё и отвратительный друг.

Победа далась им всем дорогой ценой, война не прошла бесследно, глубоко врезавшись в их души и умы. И со стороны Гермионы не было никакой жалости. Просто у неё тоже имелись свои сомнения и страхи. Ей тоже было крайне необходимо разобраться в себе и прочистить мысли.

Как только эта нехитрая истина пришла ему в голову, Гарри тут же выдал подруге рабочий фартук и набор малярных инструментов. И вот теперь они вместе занимались ремонтом особняка, порой в спокойной тишине, а порой перешучиваясь и смеясь до колик в боках. И, главное, никакой магии — только и исключительно ручная работа. Правда, не всегда умелая, но ведь и не в этом был смысл.

— Так как ты сегодня, держишься? — осторожно поинтересовалась Грейнджер. — Кошмары снились?

Гарри пожал плечами, отложил отвертку в сторону и присел на край подоконника. Дерево под ладонями было приятно шероховатым и тёплым, пахло старым лаком и пылью. Он оглядел комнату: куски ободранных обоев всё ещё валялись на полу, грязь пятнала стенные панели. Гермиона пыталась закрасить один из углов, но краска ложилась неровными, видимыми мазками.

— Лучше. Оказывается трудотерапия эффективно очищает сознание, — тихо хохотнул он. — Действительно помогает. В некотором смысле это проще, чем иметь дело с тем, что засело у нас вот здесь, — он постучал пальцем по виску.

Грейнджер серьёзно кивнул, а Гарри вновь принялся за дело. Рама местами потемнела и вздулась от сырости, стекло держалось на изношенных штапиках, которые Поттер осторожно подцеплял ножом, прежде чем аккуратно поставить новые.

Гермиона вздохнула и нерешительно спросила:

— Ты уже думал, чем займёшься дальше? Министерство предложило тебе кучу вариантов.

— Предлагают, как же, — фыркнул он. — Или в авроры, или в невыразимцы. Чем больше думаю, тем меньше хочу с ними связываться. Кажется, я уже навоевался, — меланхолично признал Гарри, но тут же озорно улыбнулся, добавив: — Ты хоть представляешь, сколько отчётов они заполняют ежедневно? Даже у тебя бы терпения не хватило!

— Зря недооцениваешь мою любовь к бюрократии? — рассмеялась Грейнджер, но вскоре посерьёзнела. — А преподавание? Макгонагалл, наверняка, будет рада.

Гарри лишь равнодушно передёрнул плечами.

— А ты? Что с Роном?

Гермиона ответила не сразу. Невидящим взглядом уставилась на недокрашенный угол, покручивая кисть в руках.

— Я люблю его, — начала Грейнджер медленно и немного неуверенно. — Я люблю Молли. Но я не хочу быть, как она. Я хочу учиться. Пока не знаю, где и на кого, но мне важен сам процесс. Я хочу добиться результатов в чём-то, что для меня действительно важно. И я сомневаюсь, что тут наши с Роном мнения совпадут. Боюсь, я всё яснее понимаю, что мы не совсем подходим друг другу. А ещё, — Гермиона помолчала, собираясь с мыслями, — я ему больше не могу доверять. Не после того, как он нас бросил в лесу. Я стараюсь, правда, но не могу. Это плохо?

— Не для меня, — уверено заявил Гарри. — Но ответь честно, ты его так и не простила?

— Не уверена. А ты?

— Уже давно простил, но забывать не собираюсь.

— Может, я просто слишком много думаю, — тяжело вздохнула она. — А может, иногда одной любви просто недостаточно.

— Это твоя жизнь, Гермиона. Тебе положено много думать о неё, — Поттер мягко улыбнулся. — Это ответственный, взрослый подход.

— Спасибо, Гарри.

Солнце за окном склонилось ниже, окрашивая комнату в золотисто-розовые цвета. У них оставалось ещё много нерешённых дел, но, главное, что начало было положено.

* * *

На следующее утро Гарри проснулся раньше обычного, чувствуя себя на удивление отдохнувшим — впервые кошмаров не было. Запах поджаренного хлеба и травяного чая разносился по коридору, создавая почти домашнюю атмосферу. Если бы только не вопли сумасшедшего портрета. Поттер спустился вниз по тёмной лестнице, рассеянно потирая висок.

Гермиона уже сидела на кухне за массивным деревянным столом, перелистывая «Ежедневный Пророк», и задумчиво покусывая кончик пера. Похоже, даже в посредственной газетёнке она была способна найти информацию, которую стоило подчеркнуть. При этой мысли Гарри ухмыльнулся. Перед Грейнджер остывала нетронутая яичница. Волосы были собраны в небрежный хвост, но несколько прядей выбились и щекотали шею.

— Доброе утро, — пробормотал Гарри, устроившись напротив и потянувшись за тостом.

Он окинул взглядом кухню — за ночь здесь мало что изменилось, если не считать стопки вымытых тарелок в раковине. Видимо, Критчер всё-таки сдался и начал им помогать.

— И тебе того же, — Гермиона не оторвалась от чтения. — Министерство утвердило закон о компенсации семьям пострадавших в войне.

— Слишком поздно, — сердито выдохнул Поттер, — и, не сомневаюсь, что слишком поздно.

Он откусил кусочек тоста, не желая продолжать разговор. Это и не требовалось. Ведь Гермиона была с ним согласна, Гарри не сомневался.

— Я написала Рону, — внезапно она нарушила тишину. — Попыталась ещё раз объяснить, что чувствую.

— Думаешь, он поймёт? — осторожно уточнил Поттер, хорошо представляя, как для неё это было непросто и как важно.

В этот момент рядом возник Критчер, избавляя Грейнджер от необходимости отвечать. Он держал поднос с двумя дымящимися чашками. Его морщинистое лицо выражало смесь привычного раздражения и едва заметного удовлетворения.

— Хозяин и грязн… его гостья слишком рано встали, — проворчал он, ставя чай на стол.

— Спасибо, Критчер, — поблагодарил Поттер, пряча улыбку.

— Да, спасибо, — присоединилась Гермиона, откладывая газету и беря свой напиток в руки. — О, какой аромат! Это ромашка?

— Настоящий эльфийский сбор. Хозяйка Вальбурга его одобряла, — гордо ответил домовик, прежде чем исчезнуть с лёгким хлопком.

Гарри и Гермиона переглянулись.

— Это было… почти мило, — растерянно пробормотал Поттер.

Гермиона хихикнула, наконец принявшись за еду. Гарри сделал большой глоток и почувствовал, как тепло разливается по телу. Несмотря на запустение, разруху и тени прошлого, особняк медленно, но верно превращался в настоящий дом.

* * *

День прошёл в уже привычных хлопотах. Они разбирали завалы книг в библиотеке, сортируя то, что можно оставить, а что лучше выбросить, даже не прикасаясь. Был ещё только ранний вечер, но в комнате царил полумрак, разгоняемый лишь желтоватым свечением вычурных ламп в старинных бронзовых подсвечниках, которые Гермиона зажгла взмахом палочки. Массивные стеллажи, нагруженные редкими томами, практически не пропускали солнечный свет.

Гарри остановился возле широкого кресла у камина, водя пальцем по тёмному подлокотнику, на котором всё ещё виднелись следы от когтей Букли, оставленные ею пару лет назад. В то почти счастливое время, когда Поттер гостил у крёстного.

— Похоже, я нашла кое-что интересное, — заметила Гермиона, вытягивая из стопки увесистый фолиант в потёртой обложке с выцветшим от времени золотым тиснением. — «История чистокровных семей Британии».

Гарри поднял голову, наблюдая, как она аккуратно перелистывает страницы, предварительно сдувая с них пыль.

— Опять родословные? — поморщился он.

— Мне любопытно, — пожала плечами Грейнджер. — А вот и Блэки. О, смотри! Здесь напротив имени Сириуса написано «предатель рода».

Поттер не сразу отозвался, сначала посмотрел в окно, за которым уже сгущались сумерки. Наконец, он отметил со светлой грустью в голосе:

— Ему бы это понравилось.

Гермиона закрыла книгу и убрала её обратно на полку.

— Ты скучаешь по нему?

— Да. Не могу избавиться от мыслей — особенно, в этом доме, — о том, как бы всё обернулось, если бы мне тогда позволили жить с ним. Чего бы он от меня ждал? Кем бы хотел видеть?

— Он бы гордился тобой, — твёрдо заявила Грейнджер.

— Я хочу в это верить, но… Мне страшно, Гермиона, — почти прошептал Гарри. — Теперь, когда война закончилась, я не знаю, кто я такой и что мне делать.

— Ты — Гарри, — мгновенно отозвалась она с непоколебимой уверенностью в голосе. — Ты тот, кто всегда заботится о других, кто стремится помочь всем вокруг. Абсолютно неважно, станешь ли ты аврором, преподавателем, профессиональным ловцом или кем-то ещё, главное, чтобы ты оставался собой.

— Спасибо, Гермиона.

Она взяла его за руку и легонько сжала, давая понять, что всегда будет рядом.

Поттер осторожно улыбнулся, чувствуя, как напряжение в груди немного ослабевает. Возможно, ему действительно не нужно принимать решение прямо сейчас. Возможно, впервые за долгое время у него вообще появилось право принимать собственные решения.

* * *

Позже вечером они устроились в гостиной. В камине потрескивал огонь, отбрасывая мягкие отблески на стены, которые ещё предстояло перекрасить. Гарри растянулся на диване, закинув руку за голову, и рассеянно наблюдал, как Гермиона, сидя на полу, увлечённо соскребает остатки лака с резной ножки стула.

— Я тут подумал, — произнёс Поттер, глядя в потолок. — А что если мы сделаем особняк не просто зданием, а чем-то большим? Местом, куда смогут прийти те, кому идти больше некуда?

Гермиона замерла, резко обернулась, её глаза светились неподдельным интересом.

— Ты имеешь в виду что-то вроде убежища для пострадавших в войне?

Гарри серьёзно кивнул:

— И не только. Здесь столько свободного пространства. А война у многих отняла дома и семьи. Я хочу верить, что если появится место, где можно начать всё заново, то появится и надежда.

— Гарри! Это великолепная идея! — взволнованно воскликнула Гермиона. — Не просто отремонтировать ветхий дом, а дать ему новую жизнь.

Из тёмного угла раздалось недовольное бурчание.

— Родовое поместье Блэков не предназначено для всякого сброда!

— Ты бы предпочёл, чтобы оно так и оставалось музеем? — Поттер сурово посмотрел на старого эльфа. — Дом магический, Критчер, ты знаешь. Не боишься, что он умрёт? Потому что я жить в музее не собираюсь.

Домовик промолчал и исчез так же внезапно, как появился. Грейнджер расстроено покачала головой, а потом повернулась к Гарри с решительным выражением лица.

— Мы столько возимся с этим ремонтом, но теперь…

Она взмахнула палочкой, рассыпая вокруг золотые искры. Кисти с краской плавно поднялись в воздух и сами собой двинулись к стенам, ровными мазками закрашивая блёклый, выцветший узор. Разорванные обои превратились в новые свежие и светлые. Полы и мебель теперь были отмыты до блеска.

Гарри усмехнулся и тоже достал палочку.

— Магия и вправду значительно ускоряет дело.

Треснувшие подоконники и рамы восстановились, а стёкла засияли первозданной чистотой.

Они не просто избавляли дом от грязи, мусора и пыли, но и себя — от неуверенности, дурных мыслей и застарелых страхов. Наконец, они нашли то, чем действительно хотели заниматься. А впереди лежало будущее, которое больше их не пугало.