И лишь время лечит (гет)

Ежегодный День Империи всегда отмечался с широким размахом во всех уголках необъятной Галактической Империи. Балы, карнавалы, фестивали, народные гуляния — все они вовсю шли с самого утра. Казна не скупилась на празднования дня восшествия на престол своего правителя.

Десять долгих лет прошло с момента гибели Верховного лидера Сноука. И мир в одночасье изменился до неузнаваемости. Сопротивление было решительно подавлено, а с ним, наконец, окончилась и кровопролитная гражданская война. Война, на прахе которой возродилась Вторая Галактическая Империя.

В торжественной коронационной речи Император пообещал своим подданным несколько вещей, среди которых он особенно выделял процветание. Процветание, как залог новой счастливой жизни для каждого. И это обещание он старался соблюдать превыше всех остальных. Не только на словах, но и в каждом своём действии.

Экономика стремительно развивалась, и даже отдалённые планеты Внешнего кольца вскоре почувствовали на себе веяние благотворных изменений. И существовавший веками разрыв между планетами Центрального и Внешнего кольца стал постепенно сокращаться. Пусть разрыв пока и не исчез полностью, но всё к этому шло.

Оттого и не удивительно, что День Империи был настоящим праздником для её подданных. И даже ливший с самого утра дождь ничуть не умалял всеобщую радость жителей Набу. Они радовались даже ему. Или просто таков был их менталитет? Искать лучшее в каждом дне?

И только для двоих людей во всей галактике это был самый безрадостный день. А старая песнь только вторила проливному дождю.

Каплями эмоции на руки, как тебе смеётся в разлуке?

Скорее бы забыть друг о друге,

А пока пусть капают, капают, капают, капают.

* * *

С усталостью откинув со лба намокшие пряди, Рей подхватила ведро с грязной водой и без спешки направилась в уборную. Использованная вода тонкой струйкой вытекала в крохотную раковину, а девушка приподняла лицо и взглянула в отражение маленького зеркальца, что одиноко притаилось на пустой полке.

Каждый раз она смотрела и каждый раз внутри неё поднимался ворох застаревших мыслей. На бледной коже больше не было родного пустынного загара, отчего карие глаза в обрамлении густых ресниц горели ярче прежнего. На смену привычных её сердцу пучков пришло удлинённое каре, что аккуратно обрамляло овальное лицо. А потускневший взгляд давно утратил прежний запал и решимость.

Здесь, на Набу больше не было нужды бороться и выживать. Среди цветущих лугов и глубоких синих озёр она нашла ту тихую гавань, о которой мечтала с раннего детства. И даже первые годы, когда всё время и все силы делились между дневными рабочими сменами и вечерними классами школы, а после заочными курсами университета, воспринимались ей как благо, ниспосланное свыше. У неё не было времени на слёзы, на мысли о несбывшейся любви.

И её всё устраивало. Она желала нового имени, нового старта, желала оставить позади острые шипы воспоминаний о погибших друзьях из Сопротивления. Забыть о том, кем она была прежде. И кем не стала. Забыть о Силе, забыть о мнимом Пророчестве, забыть о героизме. Забыть, чтобы просто жить.

Рейна Старсет — как насмешка над прошлой жизнью. Насмешка и вместе с тем — дань уважения тому, кем она когда-то была. Теперь же она всего лишь простой человек, одна из ведущих инженеров в конструкторском бюро «Набу Стеллар». Длинный путь успеха для безродной девочки с Джаку. Это должно было вызывать чувство гордости. Вот только гордость была последним, что она ощущала.

Рабочая рутина притупляла тоску и печаль. И только раз в году старые воспоминания захватывали её с головой, бросая в леденящий водоворот пламенных эмоций. День Империи был тем днём, когда она запиралась в своей небольшой квартирке и посвящала весь день уборке. Без дроидов, по старинке: вручную, будто тяжёлый физический труд способен был навести лад и в её мыслях. Самовнушение, за которое она отчаянно цеплялась всеми струнами души.

Когда с уборкой было покончено, Рей зашла на крохотную кухню и заварила каф. Руки на автомате повторяли отточенный порядок действий. Он всегда придавал ей сил, и сегодня она, как никогда сильнее, нуждалась в таких маленьких ритуалах, как этот.

Отмерить. Долить воду. Вскипятить. Налить. Всё так просто.

Увы, только жизнь не была такой же простой.

Она подхватила большую керамическую чашку с мультяшным бантой и устроилась на широком подоконнике, вытянув одну ногу вдоль холодного стекла, а вторую прижав к груди, словно пытаясь спрятаться от мыслей, которые не давали покоя.

Горький напиток приятно грел изнутри, и на этот краткий миг Рей будто забыла обо всём. Забыла, пока рассеянный взгляд не зацепился беззаботно веселящуюся толпу на улице. Вот, кто действительно был рад, так это они. Простые жители, но не она, что не стала даже джедаем.

— Ещё один год остался позади, — тихая фраза, будто невольное откровение, сорвалась с её губ.

С признания Бена Соло на Превосходстве минуло десять лет. Десять долгих лет с тех пор, как она отказалась встать на его сторону, чтобы помочь ему уничтожить Сопротивление и захватить власть над Галактикой.

«Как будто он вообще во мне нуждался», — ироничная мысль отозвалась тупой болью глубоко внутри.

Он и без неё неплохо справился со своей работой. С того судьбоносного дня их мир было не узнать. Если бы не тоска по друзьям, первым и единственным в её жизни, она бы даже согласилась, что изменения были во благо простых людей. Вот только тоска и вина слишком сильно укоренились в ней, чтобы она могла их отпустить и начать просто жить.

А ведь в какой-то момент она даже начала ему верить. Верить в то, что Бен Соло ещё мог вернуться к Свету, сделать правильный выбор. Их взаимные видения и те короткие встречи в Силе, его откровения — это сближало их. Или только её? Неужели она и правда едва не попала в ловко расставленные сети из обманчивого сострадания и симпатии?

Пробуждение от навеянного дурмана было резким и болезненным. За всеми красивыми словами скрывалась жажда власти, присущая ситхам. За всеми жестами заботы затаилась идеология, которая шла вопреки её сердцу. И за каждым его взглядом стояла одержимость, ей не известная и непонятная. Рей просто хотелось обрести счастье взамен войны, отринуть политику и отбросить Силу.

Незаметно взгляд застыл на недавно законченном храме, что теперь гордо высился напротив её окон. Сколько раз она наблюдала со стороны за его стрельчатыми сводами из тёмного камня, высокими арками и чёрно-красными витражами с незнакомыми ей людьми. Сейчас, в дымке дождя, храм выглядел ещё более отчуждённым, как и человек, чей триумф теперь отмечали триллионы живых существ.

Недопитый каф давно успел остыть и теперь застыл на дне чашки густой тёмной гущей. Кто-то даже говорил, что в ней можно было разглядеть собственное будущее. Правда ли это или же просто чья-то выдумка, Рей не знала. Да и не верила она в подобную чепуху. Как простой каф мог приоткрыть ей завесу над тем, что никто не ведал, кроме редких обладателей Силы? Только им было подвластно заглянуть вглубь сотен и тысяч вариантов ещё не наступивших дней и нащупать безопасную тропу.

Её же этот талант обошёл стороной. И только редкие сны насквозь пронзали её пустым взглядом Императора Рена, и в его бесчувственном лице она больше не видела прежнего Бена Соло. Да и знала ли она его настоящего? И был ли он вообще?

Рей так погрязла в своих мыслях, что не заметила одинокого путника, торопливо зашедшего под стены храма. Скорее всего, он просто хотел поставить свечу за здравие своего правителя, как и многие другие до него. Помолиться о том, кто поклонялся только собственному видению мира. Мира, где ей не было места.

Сердцу из пластика

Всё нипочём, наверное.

Но нет счастья там,

А ты не прочёл об этом.

Мелкие трещины скоро затянутся,

Сны были вещими — пусть так и останется.

* * *

Дождь тяжёлыми каплями мягко падал на промокший бархатный плащ. Тёмная ткань давно не спасала от влаги, но зато отлично укрывала от любопытных взглядов многочисленных прохожих.

Улицы Тида сегодня были особенно шумными: подданные Империи, не взирая на погоду, вовсю веселились под открытым небом. Кайло осторожно лавировал между счастливыми семьями, где любящие отцы и заботливые матери с улыбками на лицах показывали своим детям всевозможные диковинки, привезённые с разных уголков галактики. Отовсюду до него доносился заливистый смех счастливых людей, влюблённых друг в друга и в жизнь вокруг. Они искренне радовались устроенным празднествам, и шедший с самого утра дождь их совсем не пугал.

Напротив.

В какой-то момент Рену казалось, будто им даже нравилась непогода, словно в их глазах она добавляла Дню Империи ещё большего волшебства. И только он чувствовал иное. Он был уверен, что это Вселенная вторила его мрачному настрою. А ещё он был уверен, что никто не поймёт причину его состояния.

Император Кайло Рен.

Ведь как же, он был правителем необъятных просторов Галактики. У него было всё, чего так отчаянно жаждали его подданные.

Власть. Богатства. Почести.

Любая его прихоть тотчас же исполнялась толпой слуг и придворных. Его имя войдёт в историю, как имя человека, прекратившего десятилетие кровопролитий и насилия, имя того, кто объединил под сильной рукой раздробленную Вселенную. Его боготворили. Ему поклонялись.

Чего ещё мог желать любой на его месте? И всё же он считал себя самым несчастным человеком. Ведь, в отличие от своих подданных, ему была недоступна единственная вещь, что действительно имела значение. Любовь. Взаимная любовь была для него недостижимой.

За всю свою жизнь он любил только одного человека. Любил так пылко, как только может любить человеческое сердце. Страстно. Безудержно. Всепоглощающе. Любил, чтобы быть отвергнутым. Иронично. Он изменил Галактику ради безымянной девушки с Джакку. Изменил только, чтобы получить острый, кривой нож с зазубринами прямо в живое бьющееся сердце.

С предательством Рей его мир в одночасье утратил все краски. И внутри на месте сердца зияет незаживающая глубокая рана. Только правители не имеют права на слабость. Напротив, они должны олицетворять собой силу и уверенность. Должны вселять в других спокойствие и веру в то, что их завтрашний день станет лучше, чем предыдущий.

И лишь раз в году Кайло позволял маске бесстрастности и отчуждённости треснуть, обнажая истинные чувства. Ровно на один день он давал волю истинным чувствам.

Каждый год сразу после приветственного послания подданным своей Империи он исчезал. Исчезал под покровом Силы от охраны и от придворных. И со временем окружающего его люди смирились и привыкли к его пропажам. Смирились и оставляли его наедине с собственными мыслями и чувствами.

Рен торопливо поднялся по каменным ступеням возведённой им церкви. Это был первый раз, когда он воочию лицезрел результат кропотливого труда сотни мастеров со всех уголков Галактики и неприличного количества кредитов.

Эта церковь стала его безымянной данью своей семье. Поколениям людей, что жили до него. И он хотел верить, что она же станет отражением и будущих поколений. Здесь на Набу. На планете, что так много значила для него. Впрочем, его надежды, похоже, так и останутся лишь пустыми надеждами.

— Ну здравствуй, семья, — тихо произнес Кайло, откидывая с лица капюшон.

Церковь встретила его звенящей тишиной. Это было его главным требованием, помимо отделки витражей, — в День Империи она должна была пустовать. Его медленные шаги эхом разносились под сводчатыми потолками, пока он пристально осматривал результаты многих месяцев ежедневного труда.

Пламя сотен восковых свечей выхватывало из мрака величественный алтарь, что возвышался напротив главного входа. И ряд искусных витражей в чёрно-красной палитре. Вот только вместо ликов святых здесь царили другие образа. Не менее святые для самого Рена. Образа членов его семьи.

Лорда Вейдера и королевы Амидалы.

Хана Соло и Леи Органы-Соло.

И здесь же со временем для будущих потомков должны будут появиться витражи с изображением его и Рей. Как раз на том, что находился ровно над главным входом. Символом их любви, что был бы виден каждому вошедшему. Вот только сейчас витраж так и остался незаконченным. На нём был изображён коленопреклонённый человек, что со склонённой головой опирался на горящий кровавый световой меч.

Вот, кем был всемогущий Император Рен. Он был обычным человеком с разбитым сердцем. Человеком, что бросил к ногам своей возлюбленной всю Галактику, но получал взамен ненависть и презрение.

Он столько раз пробовал наладить отношения между ними. Даже неоднократно давал шанс, возможность грёбанному Сопротивлению признать его правление и получить амнистию за свои преступления. Бестолку. Все его попытки примириться встречали глухую стену из отрицания. Десять лет — долгий срок, и в какой-то момент он смирился с тем, что Рей отказывалась видеть в нём человека. Человека, который, как и любой другой, испытывал грусть, тоску и боль. Который хотел любить и быть любимым в ответ. Видимо, не всем было суждено обрести своё счастье.

Кайло подошёл ещё ближе к последнему витражу. Наверное, при солнечном свете работа художника выглядела бы ещё более волшебно. Хотя и сейчас неровное пламя свечей добавляло его образу большей тайны. И печали. Таким он ощущал себя глубоко в душе.

Вот только у него не было права выставлять напоказ свои чувства. Свою тоску и боль. Своё кровоточащее сердце. С самого младенчества ему внушали, что правитель должен быть выше чувств. Он должен жить долгом, разумом и холодным расчётом. Подданные должны быть важнее желаний царствующего. И он вовсю ухватился за эту мысль. Как за единственную путеводную нить.

— Как забыть ту, кто разбил твое сердце?

Это было послание в неизвестность. Послание давно умершим поколениям, что жили до него. Послание тем, кто не умирал медленно изнутри от неразделённой любви.

— Как простить непростившего тебя?

И только падающий дождь вторил его вопросам. Вторил, но надёжно скрывал от его взора лик человека, что сидел в окне напротив.

Жаль, нельзя простить безболезненно.

Капли из глаз разобьются о камень в груди,

Но высохнут потом, пусть и медленно.

Не первый, не последний, такой не один,

Я тебя прощал, но теперь прощай.

Неуместно твоё: «До встречи».

Знаю, нелегко будет отпускать,

Но лишь время лечит.

* * *

Это были две одинокие души. Два человека, коих в День Империи разделяла всего одна улица, и в то же время их разделяли миллионы световых лет.

Каплями эмоции на руки, как тебе смеётся в разлуке?

Скорее бы забыть друг о друге,

А пока пусть капают, капают, капают, капают, капают.