Семейный праздник (джен)

Он испытывает двоякие чувства, и это слишком сложно для его возраста. Он не глуп, но эмоции порой не так-то просто упорядочить даже взрослому человеку. Что уж говорить о нём? Басти не знает, как выстроить в ряд, разложить по полкам то, что он чувствует. Ему нравится Рождество. Его огни, стеклянные шары, которые ни в коем случае нельзя трогать, музыка, доносящаяся из бального зала. Праздничные угощения, которые можно незаметно стянуть у эльфов с кухни, пока те заняты сервировкой. Особенно ему нравится ощущение настоящего волшебства вокруг. Оно так не похоже на обычную магию. Басти не может сказать точно, чем именно оно отличается, но чувствует его иначе. Именно чувствует. В отличие от привычной магии, это волшебство дарит только приятные ощущения. Ни боли, ни страха. А ещё — никакой скучной рутины вроде чар для застёгивания камзола. Волшебство не для этого. Но для чего именно — самый младший из Лестрейнджей пока не разобрался.

В смятение же его приводит осознание, что всё это волшебство не для него. Все эти украшения, угощения и музыка — всё это не для Басти. Он ещё не дорос. Так принято у них, у Лестрейнджей. Так однажды сказал отец, а его слово неоспоримо. До недавнего времени Басти думал, что так и должно быть, но затем он узнал, что это только их семейная традиция. Совсем новая, наверное. Об этом обмолвился один из портретов в Северной галерее. На нём изображена красивая женщина с непривычно смуглой для Лестрейнджей кожей. Басти показалось, что она пожалела его и только потому сказала, что не знает о недавно введённых фамильных правилах совсем ничего. Может, и нет такого правила вовсе? И отец просто не желает присутствия детей на празднике? Возможно, уважаемый в обществе лорд древнего магического семейства действительно устраивал эти приёмы лишь для того, чтобы соблюсти формальности, как сказал другой портрет. «Рождество — маггловский праздник. Религиозный. Зачем тебе вся эта маггловская чепуха, мальчишка? Не позорь наш род!» — гневался седовласый старик в тяжёлой раме в холле второго этажа.

Маггловский или нет, но он волшебный. И маги его отмечают. Всё это не укладывалось в голове, и Басти старательно не думал об этом. Правда, получалось плохо. Раньше подобные вопросы совсем его не тревожили, ведь они проводили это время вместе с Руди. У них было слишком много важных дел, чтобы погружаться в ненужные размышления. Надо было столько всего сделать и не попасться на глаза отцу. Чего стоило только незаметно протащить ёлку на «их» чердак и умыкнуть самые вкусные лакомства! И всё это без магии и помощи эльфов. Эльфы бы, конечно, не отказали им в помощи. Руди эти лопоухие создания слушались почти так же беспрекословно, как и отца. Поначалу Басти думал, что это потому, что его брат — будущий глава рода, но позже заметил, что эльфы его побаиваются, хотя Руди ничего плохого им не делал. Иногда это было удобно. Но отца эльфы всё-таки боялись сильнее. По-настоящему. Прознай он, что слуги способствуют нарушению его правил, скорее всего эльфов у Лестрейнджей стало бы меньше. А Басти они нравились.

В этом же году никакой ёлки на чердаке не будет. Руди теперь настоящий волшебник, в отличие от него. Наверняка, он проведёт своё первое взрослое Рождество в Хогвартсе. С новыми друзьями. А ему, наверное, письмо и подарок пришлёт. Это обязательно будет что-нибудь занимательное или что-то, что Басти давно хотел, но не осмеливался выпросить у отца. Но каким бы замечательным ни был подарок, каким бы длинным ни было письмо, Басти предпочёл бы всему этому тихое Рождество на двоих среди парящих в воздухе маленьких огоньков, которые Руди умеет творить без волшебной палочки.

Когда за завтраком отец вскользь упомянул, что заберёт старшего сына из школы на каникулы, Басти был вне себя от счастья. Но взрослый маг быстро осадил своего отпрыска, ясно дав понять, что теперь у наследника рода прибавилось обязательств, и о «бессмысленном времяпрепровождении и глупых играх» тому стоит забыть. Тем же вечером, всего за пару часов до празднества, Басти мельком увидел старшего брата в тёмно-зелёной, расшитой серебром парадной мантии рядом с отцом, когда его самого эльф провожал в детские покои. Руди и правда изменился. Он выглядел старше. И холоднее. На брата он даже не взглянул. «Может не заметил?» — в глухой надежде подумал Басти, но сам себе не поверил.

Когда в бальном зале царило веселье, а эльф, убедившись, что сын хозяина крепко спит, покинул детскую, Басти перестал притворяться и выбрался из постели. Стараясь не смотреть в зеркало, чтобы не видеть неподобающе влажных для мужчины опухших глаз, оделся в удобную, но красивую мантию и вышел из комнаты. Лестрейнджи ведь создают новые странные традиции? Вот и он будет до конца следовать той, начало которой они заложили вместе с братом. Неважно, что Руди теперь взрослый и всё забыл. Басти будет соблюдать её за двоих. Он будет каждый год отмечать Родждество в их тайном месте. Пусть и без праздничного ужина. На пустой желудок. И без ёлки с украшениями. И совсем один… Поднимаясь по тёмной лестнице, он старался не шмыгать носом слишком громко, чтобы случайно не привлечь внимание редких здесь портретов. Оказавшись перед заветной дверью, Басти резко вытер глаза рукавом, расправил плечи и только затем отварил её.

Первое, что бросилось ему в глаза — мерцающая в полумраке пушистая ёлка и множество летающих по чердаку крохотных огоньков. Потом в желудке заурчало от приятного аромата печёной дичи. И лишь оглядевшись в неверии, он заметил в углу притаившегося с книгой на разбросанных подушках брата. С трудом сдерживая бьющие через край эмоции, Басти вошёл в комнату и прикрыл за собой дверь.

— Почему ты не внизу? Со всеми? Это ведь твоё первое семейное Рождество!

Руди оторвался от чтения и мягко улыбнулся:

— Моя семья сейчас здесь.