Звездное дитя (гет)

Щупальца были прохладными и влажными, как утренние ливневые грибы. Они осторожно касались его щеки, оставляя на коде едва заметные переливающиеся следы — биолюминесцентные точки, которые медленно гасли, словно умирающие звезды.

— Кси’р, вставай, — прошелестел голос Ла’ми.

Он открыл глаза, и мир на мгновение распался на сотни кристаллических граней — так преломлялся свет в его слезах. Над ним склонялась Ла’ми, ее тонкий силуэт дрожал в воздухе, словно мираж. Кожа Ил’рани меняла оттенки в такт дыханию: сейчас она была цвета марсианского заката — глубокого индиго с прожилками медного.

— Ты опять видел сны, — не спросила, а утверждала она.

Кси’р кивнул. Они знали.

Сны приходили к нему каждый раз, когда над долиной вставала голубая луна. В них были огни — тысячи, миллионы огней, застывших в черноте. И голоса. Человеческие голоса.

Он пришел сюда тайком, как всегда.

Долина лежала перед ним — огромная, круглая, словно гигантский отпечаток пальца бога. Земля здесь была гладкой и черной, будто вылитой из обсидиана. Стекло. Настоящее стекло, расплавленное и намертво сцепившееся с почвой.

Кси’р знал, что это место не любит его.

Воздух над черной равниной дрожал, хотя ветра не было. Каждый шаг отзывался глухим эхом, будто под ногами зияла пустота.

И тогда он увидел его.

Кусок металла, торчащий из земли, как обломок кости. Он был покрыт странными значками — ровными, геометричными, слишком правильными для этого мира.

Кси’р протянул руку.

И узнал.

— Это буквы, — прошептал он, и язык его странно дрогнул, выговаривая забытое слово.

Пальцы сами потянулись к знакам, будто помнили то, что забыл мозг.

"Экспедиционный модуль 'Гелиос'. Аварийный протокол 9-0-4."

Где-то глубоко внутри что-то щелкнуло.

Тел’ван сидел у светящегося озера, его длинные пальцы медленно водили по воде, создавая круги, которые вспыхивали и гасли, как новорожденные галактики.

— Ты нашел артефакт, — сказал он, даже не оборачиваясь.

Кси’р молча положил перед ним металлическую пластину.

Старейшина вздохнул. Его кожа, обычно переливающаяся спокойными тонами, вдруг вспыхнула тревожным алым.

— Это письмена твоего народа. Людей.

— Почему ты никогда не говорил мне?

Тел’ван поднял голову. Его глаза — глубокие, как колодцы в заброшенных городах — смотрели сквозь Кси’ра..

— Ты уйдешь? — спроси он, и впервые за все годы его голос дрогнул.

Кси’р посмотрел на своих — на существ, которые научили его слышать музыку в шепоте ветра и читать истории в узорах на воде.

А потом — на звезды.

Они молчали.

Но где-то там, в бесконечной черноте, кто-то ждал.

Или уже нет.

— Я должен, — ответил он.

И это была правда.