Разбитое сердце океана (джен)

Ледяная океанская вода, словно тысячи осколков разбитого стекла, впивалась в кожу Роуз, медленно стараясь превратить ее в неподвижную ледяную статую. Она отчаянно барахталась в кромешной тьме, тщетно пытаясь противостоять ледяному плену ночной апрельской Атлантики. Шерстяное пальто, накинутое в спешке Кэлом, теперь норовило утянуть её вниз, словно безжалостный якорь, в пучину беспросветной смерти. Невольно подумалось о том, что ее бывший жених вот уж точно спасся — и если не той возможностью, которую он обрел, попросту заплатив, как и всегда, офицеру Мердоку за место в шлюпке, наверняка смог попросту внаглую пролезть на свободное место — и неважно, каким способом. Мог ли прикинуться отцом-одиночкой, ухватив в толпе чьего-то потерявшегося ребенка, или же шагнуть следом за очередной женщиной — это было уже неважно. Такие, как он, всегда выживают.

"Он выжил, и выживет, и будет еще жить", — вдруг невольно подумалось Роуз. Высоко в небе мерцали серебряные звезды, словно издеваясь над ее теперешним отчаянным положением и напоминая о небе, о голубом, бескрайнем, без единого облачка, которое она, если им удастся пережить эту ночь, сможет вновь увидеть.

Крики остальных же несчастных, вынужденных сейчас отчаянно сражаться за собственную жизнь в ледяной воде, давно уже превратились в некий отдаленный гул в её ушах, переставая оглушать, как в первые же секунды после ухода кормы "Титаника" под воду. Помогало ли это? Да.

Джек под водой схватил ее за руку. Она помнила, как собственными плохо слушающимися и ослабевшими руками отчаянно цеплялась за перила злосчастной кормы, как тогда доверчиво смотрела в глаза Джеку, утопая в глубине его, как ей казалось, безграничной любви и надежды. Как надеялась на то, что вместе они смогут спастись. Ведь шлюпки... некоторые из них были полупустыми! И возможно, люди, находящиеся в них, все же сжалятся над несчастными и вернутся!

Но сейчас они отчаянно плыли к единственному шансу на спасение — к обломку обшивки двери из ресторана первого класса, затерянному среди ледяных волн. В голове девушки робко промелькнула несмелая мысль о том, что вот это — их единственная надежда на спасение.

Джек тем временем подплыл к двери, обхватил за талию девушку, и несильным рывком подсадил ее, и она, дрожа от пронизывающего холода и слабой, ухватилась дрожащими руками за мокрый, скользкий край деревяшки. Роуз чувствовала, как дверь, и без того еле держащаяся на плаву, заметно проседает в ледяной воде.

Вдох, в очередной раз обжегший легкие ледяным воздухом, выдох. Вдох, выдох. Вдох, выдох.

"Держись крепче, Роуз, милая! Все будет хорошо," — шептал прошептал он, его дыхание, еще недавно обжигающее ее щеку теплом любви, теперь казалось прохладным и отстраненным. "Мы выберемся из этого кошмара."

Она хотела верить ему, желала всем сердцем, чтобы его слова стали реальностью. Но какое-то странное, необъяснимое предчувствие прокралось в ее душу, словно слабый ледяной ветер, пронесшийся над палубой в тот роковой вечер. В его глазах, обычно сияющих безграничной любовью, она уловила мимолетную тень — то ли страха, то ли сомнения, то ли чего-то еще, что она не могла понять.

И в следующее мгновение мир перевернулся. Джек дернулся всем телом, его лицо исказила мимолетная, почти неуловимая гримаса борьбы, словно он сражался с каким-то внутренним демоном. Роуз почувствовала резкий, предательский толчок. Ее ослабевшие пальцы, окоченевшие от холода, соскользнули с промокшей, предательски скользкой древесины.

Вся ее жизнь пронеслась перед глазами, словно калейдоскоп ярких воспоминаний — Нью-Йорк, свобода, надежда. Но все они меркли перед лицом надвигающейся смерти. Она не успела даже издать крик, лишь беззвучно открыла рот, словно выброшенная на берег рыба, задыхающаяся в беспросветной тьме. Она просто снова упала в черную, разъяренную бездну, словно ангел, низвергнутый в ад. В хаосе бушующей стихии, она увидела, как Джек, по-прежнему цепляясь за край двери, смотрит на нее. На его лице отражалось не раскаяние, не ужас, а дикое, первобытное облегчение, словно с его плеч упал непосильный груз. Он был в безопасности, на двери. Она — в ледяной, смертоносной воде апрельской Атлантики.

И тогда ее охватила волна дикого, обжигающего отчаяния. Но это был не только первобытный страх перед неминуемой смертью, но и страшное, разрывающее сердце осознание предательства, вонзившееся в ее сердце, словно осколок льда. Джек… Он предал ее. Он цинично и безжалостно выбрал свою жизнь, обрекая ее на верную гибель в ледяной пучине.

В голове Роуз, словно навязчивый рефрен, звучали обрывки их разговоров, его пылкие обещания защищать ее, быть с ней до конца дней. Он рисовал ее обнаженной, вдохновленный ее красотой и смелостью. Он говорил о путешествиях по всему миру, о свободе, которую они, наконец, обретут вместе. Все это оказалось лишь красивой ложью, жестокой иллюзией, созданной, чтобы скрыть его истинную сущность. Может быть, он всегда жил только так — как ветер, и не желал связывать с себя хоть сколько-нибудь прочными узами с кем-то — впрочем, он же был вроде дружен с тем итальянцем, таким же босяком, как и он — Фабрицио или как его там? И не желал отказываться от своей свободы даже так, вместе с ней, с девушкой из высшего общества, и от предполагаемой ответственности.

"Джек… Почему?" — прошептала она, но ее мольба утонула в очередной неумолимом плеске океанской ледяной воды.

Он не смотрел на нее. Он отводил взгляд, избегая ее обвиняющего, полного боли взгляда, устремляя его в непроглядную темноту, в будущее, которое, как теперь стало ясно, принадлежало только ему. В его глазах она увидела не любовь, не жалость, а лишь животный, первобытный страх перед неминуемой смертью. Она вдруг вспомнила его рассказы о тяжелой жизни, о постоянной, изнуряющей борьбе за выживание на улицах. Может быть, он всегда жил по принципу "каждый сам за себя", где нет места состраданию и жертвенности.

Леденящий холод проникал в ее кости, сковывая каждое движение, лишая ее последней надежды на спасение. Мысли путались, терялись в водовороте отчаяния и боли. Роуз чувствовала, как слабеет с каждой секундой, как ее тело медленно, но неумолимо отказывается бороться.

В последние мгновения перед глазами возникла картина: он, с горящими глазами, рисующий ее обнаженной, с улыбкой на губах. Но теперь эта улыбка казалась ей фальшивой, притворной, словно маска, скрывающая его истинную, эгоистичную и трусливую сущность.

Она вспомнила его рассказы о скитаниях по свету, о том, как ему приходилось красть, обманывать, изворачиваться, чтобы выжить. Может быть, его моральные принципы всегда были зыбкими, готовыми рухнуть под напором смертельной опасности.

Джек неожиданно неловко дернулся, поворачиваясь и вплотную приближаясь к ней. Она не успела осознать, что происходит, когда его руки вдруг вцепились в её спасательный жилет.

—Джек, что ты делаешь? — прохрипела Роуз, в ужасе глядя в его лицо, ставшее вдруг таким чужим и страшным.

Он молчал, с каким-то безумным упорством тянул жилет вверх. Сил на борьбу уже не осталось. Резкий рывок. Роуз почувствовала, как жилет окончательно выскользнул из ее окоченевших рук.

На миг она увидела, как Джек сжимает в руках её спасательный жилет, прижимая его к себе, как самую драгоценную вещь в мире.

Её слабеющие руки, держащиеся за край доски, окоченевшие от холода, отпустили истерзанную надежду на спасение. Она погружалась все глубже и глубже, уходя под воду, в черную, бездонную могилу. Ледяная вода сомкнулась над ней, заглушая все звуки, превращая ее в очередную безмолвную жертву трагедии.

В последние секунды, прежде чем сознание окончательно покинуло ее, она почувствовала лишь одно — леденящее душу отчаяние и острую, невыносимую боль от предательства того, кого она любила больше всего на свете. Джек спас себя… заплатив за это ее жизнью. И это знание оказалось самым страшным из всех, что ей когда-либо приходилось испытывать.

Он, вероятно, потом будет рассказывать эту историю позже, с дрожью в голосе и слезами на глазах. Расскажет о том, как он отчаянно пытался её спасти, но судьба оказалась сильнее. Расскажет о том, как хрупкая слабая девушка, не справившись, сорвалась с лееров кормы, когда "Титаник" разломался на две части. Кто же возразит, что все было иначе?

Джек Доусон будет выглядеть героем, оплакивающим потерю возлюбленной, вызывая тем самым сочувствие и восхищение посторонних людей. Но Роуз знала правду. Правду, которую унесла с собой на дно океана, правду, которая навсегда останется несмываемым пятном на его душе. А может быть, и не останется. Правы были те, кто утверждал, что чужая душа — потёмки.

И Роуз утонула, не только в ледяной воде Атлантики, но и в горьком океане собственных разбитых надежд и растоптанной любви. История их короткого, но яркого романа закончилась не трагической случайностью из-за непредвиденного кораблекрушения, а трусливым и предательским актом со стороны её, как она верила и надеялась, возлюбленного Джека Доусона. А ее имя, Роуз Дьюитт Бьюкейтер, стало лишь еще одним именем неспасшейся пассажирки "Титаника", чья смерть, в отличие от многих других, произошла вследствие человеческой подлости, из-за трусости и эгоизма одного единственного человека.

Той ночью одним разбитым сердцем стало еще больше.